Отель для призраков 2

Я пробежалась по дому, и с первого же шага по лестнице поняла, что мама Соня права.

Думаю, настало время рассказать о новом «Отеле для Призраков 2», правда, пока без жильцов.

Дом никогда не отличался постоянством, словно он вслушивался в эмоции своих жильцов и старался им помочь.

Это я поняла, когда мне было пять лет. Я опрокинула стакан с какао на свою любимую книжку со сказками и горько заплакала, но тут на потолке появилась та самая картинка со Спящей Красавицей, которая была повреждена больше всех. Пока я разглядывала потолок, книга высохла и пятен от какао почти не осталось. Потом я наелась мороженого и простудилась, а дом веселил меня разноцветными светлячками, танцующими под потолком. Родителям я ничего не рассказывала, но дом стал моим самым верным и, пожалуй, единственным другом после мамы и папы.

Сказочный мир моих фантазий оживал, когда моё сердце истинно этого желало.

Никто и никогда не приходил к нам в гости. Никто не писал писем и не присылал телеграмм. Дом был надёжно спрятан между 3 и 4 домами в переулке Вечности.

Узкая калитка, почти неприметная, и тропинка между двумя домами приводили в широкий двор, засаженный изящными деревьями и цветущими кустарниками. Время года в этом месте менялось очень редко. Вечное лето иногда впускало дожди, чтобы насытить влагой этот волшебный уголок земли, окружённый гудящим, дымящимся мегаполисом, как оазис в пустыне.

Иногда перемены наблюдались в Новый год и в Рождество, когда с неба медленно падал мягкий снег, и каждая снежинка была размером с копейку. Такая большая, чтобы маленькая Варя могла разглядеть всю красоту и совершенство небесных служб по производству снежинок. «Ручная работа», – смеялся отец.

Спустя пару дней снег таял и наступала весна, которая длилась пару недель, плавно переходя в лето.

Сам дом был увит виноградом, причем не девичьим, а самым настоящим, с аппетитными фиолетовыми гроздями с лёгким восковым налётом, который было так приятно стирать пальцами, прежде чем засовывать в рот ароматную ягоду.

В доме было два этажа, но, по мере того как я росла, появился третий этаж, словно стены подрастали ввысь вместе со мной. Так и появилось крошечное круглое оконце, что-то вроде мансарды. Виноград быстро добрался и до него, и дом погрузился в зелёное покрывало с яркими фиолетово-синими пятнами.

Оконца в доме были небольшими, но настоящим шедевром творчества неизвестного художника. Вместо прозрачных стёкол окна были из изразцов, стеклянных кусочков, сложенных в яркий рисунок. И в каждом окне – своя отдельная история.

На первом этаже в одном из окошек весёлый пастушок играл на своей свирели для кудрявых овечек и пятнистых коров с венками из васильков и ромашек, надетых на маленькие рожки, а в другом окне – та самая красавица с русой косой, что плела те самые венки. Она смущённо поглядывала на пастушка, а у её ног беззаботно играли зайцы, лисы, волки, косули и забавные бурундучата. И никто из них не знал страха. Все были веселы и счастливы. На втором этаже были собраны картинки из русских народных сказок. Иван-Царевич сражался с трёхглавым драконом, русалка заманивала в свой омут Ясного Сокола, и тот послушно шёл на зов её волшебной песни, бросив меч и доспехи.

Не дом, а лоскутное одеяло с множеством разноцветных заплаток. Так называла его мама, но это лишь снаружи; поднявшись по мраморным ступенькам, всё резко менялось…

Внутри наш дом напоминал музей по пышности убранства. Мраморные колонны поддерживали лестницу и балкон второго этажа. Лестница была из хрусталя, с золочёными витыми перилами. На вид она казалась слишком хрупкой, но это было иллюзией, я бегала по ней по сто раз в день, роняла тяжёлые предметы, они падали, но ни разу не откололи ни кусочка.

На втором этаже было множество комнат, но лишь двухстворчатая гигантская дверь папиного кабинета, украшенная декоративной резьбой, привлекала моё внимание.

Искусному мастеру удалось вырезать на ней сказочные деревья с изящно изогнутыми ветками, на которых сидели диковинные птицы с распущенными хвостами. И каждое перышко было отлично от другого, словно ветер теребил их волоски. На голове у птиц было по короне, а в свободной лапе по яблоку. Вместо листвы дерево украшали крошечные колокольчики, а основание ствола было увито колючими лианами, и они охотились на птиц, выпуская тонкие поросли, напоминающие змей.

Когда я вбегала в эту комнату, колокольчики играли мелодии и всегда разные, в соответствии с моим настроением.

Письменный стол был похож на дверь, с ножками как корни деревьев, и кресло, с витыми узорами. У изголовья была вырезана лилия, символ королевской власти, что делало кресло похожим на трон. Я садилась в него и представляла, что я – Великая Королева и все должны мне подчиняться.

Забегая немного вперёд, скажу, что через месяц после моего шестнадцатого дня рождения дом полностью нарастил третий этаж, и появилось множество новых комнат, двери которых пока были закрыты.

Но этому предшествовало одно страшное событие, которое хотелось бы вычеркнуть из памяти, но чем дольше я живу, тем чаще и чаще вижу страшную картину смерти моего самого дорогого человека.

Глава четвёртая

Та смерть, что страшнее смерти…

Мне не спалось… Уже неделю я думала о прошлых своих жизнях, проживая их заново, словно искала какую-то разгадку или подсказку, как мне жить дальше. Предыдущая Варя стала управляющей Отеля почти в тридцать лет и не принимала в свой приют детей и подростков. Но мне всего неделю назад исполнилось шестнадцать, а я уже в теме. Всё меняется! И правила, и порядки, и я сама…

В приоткрытое окно пробивался лунный свет, но теперь он был фиолетового цвета и, пробегая через мою кровать, вёл прямо к двери. Я встала и вышла на улицу.

Луна по-прежнему висела в небе, но была слишком бледной, а свет исходил от фонаря, неизвестно откуда появившегося у нашей калитки. Часть фиолетового круга выходила за пределы двора, в переулок, а всё остальное накрывало светящимся куполом наш дом. Я вытянула руку вверх и прикоснулась к чему-то… Это было похоже на тончайшую ткань, сквозь которую виднелись слегка расплывчатые звёзды.

Обратившись к отцу, я получила разъяснение. Он открыл мне мою же тайну. Я уже читала о ней в Летописи, но не обратила внимание. Молодость иногда становится помехой к пониманию сути.

Эту защиту я придумала в свою первую жизнь, конечно, не без помощи моих настоящих родителей, Ангелов. Ею я защитила старенький заброшенный домик на окраине деревни, где и был первый «Отель для Призраков».

Дом изменялся из века в век, но места своего не менял, защищаясь даже в моё отсутствие от назойливых любопытных людишек и всякой тёмной нечисти.

Но теперь того дома больше нет. Враги воспользовались тем, что я была слаба в чреве своей матери и защитное заклинание было уничтожено. Демоны и раньше делали попытки нейтрализации моей защиты, но шестнадцать лет назад им это удалось, чуть не погубив нас всех. Мы вовремя перенеслись в Москву, а затем поселились в доме Акулины Фёдоровны и Егора Каземировича Вяземских. Он остался в наследство мне – в прошлой жизни, и моей маме – в нынешней.

То, что дом был защищен, слегка успокаивало моего папу. Он даже заулыбался, когда узнал об этом, но мама вела себя иначе. Она ушла в свою комнату и долго надрывно плакала. Я слышала, как она говорила отцу, что механизм запущен, а это – начало конца. Отец утешал её, что это – моя судьба, а они с ней лишь винтики в огромной машине мирозданья, но она всё плакала и плакала.

Такой я и запомнила её, с влажными глазами и платочком в руке.

В тот день в калитку позвонили впервые.

Отец установил там звонок. В эту дверь нельзя было постучать, как в старом доме.

Мама первая услышала его и побежала открывать, хотя прекрасно знала, что ночные посетители – моя епархия.

Мы побежали за ней, но не успели добежать до конца тропинки между домами, как услышали душераздирающий крик.

Там, где свет фонаря уже не касался асфальта, лежала мама Соня. Её глаза были широко распахнутыми и стеклянными, и в них отражалось звёздное небо.

Отец подбежал к ней и тут же остановил меня…

– Не подходи, Варенька! Тебе не нужно на это смотреть!

Он перетащил тело под свет фонаря и стал целовать её волосы, руки, лицо и шептал как молитву: «Прости, любимая! Прости, любимая!»

Появилась моя старая знакомая Смерть, и лишь тогда я решилась подойти к маме.

Подол её белоснежной сорочки был фиолетового цвета, но на самом деле красным от крови. Грудь была разодрана и вывернута, рёбра торчали наружу, а сердце отсутствовало.

– Плохой знак, вырванное сердце! – сказала Смерть. – И души нет!

– Как нет души? – недоумённо спросил отец, перестав плакать от этой страшной новости.

– Так и нет! Её забрали сразу, вместе с сердцем. Есть древнее заклятье. Забрав сердце праведника, можно запечатать в нём и его душу, и тем самым спрятать её от Ангелов Смерти.

– А как можно вернуть его?

– Пока не знаю, Варенька. Тут думать нужно. Вы тело сберегите в холодном месте, а я полечу, разузнаю…

Она исчезла, а мы перенесли тело мамы в подвал и положили на холодные плиты. Папа закрыл глаза своей любимой, а затем зажмурился и вернул её грудную клетку в обычное состояние. Осталась чёрная прорезь в районе сердца и следы на груди и шее от когтей неизвестного животного.

Мы обмыли тело и нарядили маму в красивое платье, туфельки, покрыли белую косынку на её непослушные волосы и накрыли простынёй, но… Не посмели с головой. Прикрыли лишь по грудь, сложили руки крестом и помолились.

Она лежала как живая, и в нас теплилась слабая надежда на то, что нам удастся вернуть её сердце. Но…

Что могли сделать два человека, убитые горем, если даже Смерть не знала, что делать?

На следующий день на планете Земля никто не умер!!!

Не было автомобильных аварий, крушений поездов и самолётов. Ни один пешеход не погиб, перебегая дорогу. Старики и смертельно больные, ждущие смерть с нетерпением, не дождались её в тот день. Все недоношенные дети чудом зацепились за жизнь, даже в самых невероятных случаях.

Вечно воюющий восток на день заключил перемирие, дивясь своему неожиданному поступку. Талибы и террористы сложили оружие и целый день провели в молитвах.

А виной всему происходящему была Госпожа Смерть, которая ушла в преисподнюю, требуя соблюдения конвенции о неприкосновении к невинным душам.

В следующую ночь она вернулась в наш дворик и села на лавочку возле дома. Виноград скукожился и завял, упав с крыши прямо на неё. Она скинула с себя длинные плети и печально вздохнула.

Мы с отцом сели напротив и стали ждать.

– Не узнала я ничего… Плохо дело! Даже меня, ироды, не боятся! Что-то меняется…

Она повторила мои слова, точь-в-точь. Эта жизнь была иной, без правил и договорённостей. Каждая из сторон могла делать что пожелает. Подписанные ранее конвенции больше не были приняты во внимание тёмной стороной, а значит, и я могла поступать по своему усмотрению.

Жизнь за жизнь, кровь за кровь! Это начало новой битвы, долгой и беспощадной.

Смерть посмотрела на меня и удалилась по своим делам, но в моей голове звучала, как молот, её последняя фраза: «Найди сердце!»

– Нужно сберечь тело мамы! – сказала я отцу, и мы направились в подвал.

Но дом уже позаботился обо всём.

В подвале стало очень холодно, как в морозильной камере. Мама лежала на хрустальном столе, а не на полу, как мы её оставили.

Раны на её теле затянулись, а кости срослись. Волосы покрылись инеем, словно она поседела, и её кожа стала как у фарфоровой куклы. Страшно было прикоснуться, а вдруг она рассыплется на миллиард осколков, и тогда мы не сможем собрать её вновь.

Могильную тишину разбила трель звонка в калитке, и я побежала открывать.

На соседней стороне улицы стоял человек в сером костюме, с серым лицом и серыми волосами, словно его посыпали пеплом с ног до головы. Под глазами были огромные синяки, лицо было измождено, а он сутулил плечи так сильно, словно на него повесили колодки, и руки, согнутые в локтях, были похожи на куриные крылышки.

Я поманила его на свою сторону и он сделал шаг, но как только свет фонаря коснулся его макушки, гость вздрогнул и рассыпался грудой пепла. При этом он так кричал, словно его жарили живьём, хотя по всему было понятно, что он – Призрак.

Каждую ночь повторялось одно и то же.

Никто из Призраков не прошёл дальше начерченной мной линии. Все превращались в пепел.

Моментально налетал ветер и развеивал его над городом. Среди несчастных были мужчины, женщины и даже девочка лет двенадцати, что довело меня до слёз, и отец едва смог утешить меня, объяснив, что они на небе. Но голос его звучал недостаточно убедительно. Похоже, он не знал этого наверняка.

И тогда на семейном совете из двух человек мы решили, что пора вернуться на место старого Отеля, и возможно там мы найдём разгадку происходящего.

Я даже стала сомневаться в том, что в действительности я – та самая Варя.

И всё же дом подготовил комнаты для гостей, фонарь вырос практически из-под земли. Смерть наведывалась в гости, как завсегдатай, для обычных людей это означало – смерть, а для нас с отцом было всё, как с гуся вода. Но что-то мы упустили в этой цепочке…

Глава пятая

Из пепла…

Ночь не слишком подходящее время для поисков, и фонарь у калитки был разбит, а столб изрядно покосился.

Забор старого дома сгорел дотла, это было первое кольцо обороны дома. Затем шёл сад… Он превратился в пустошь, трава выгорела вместе с корнями, и лишь старая рябина у калитки торчала чёрным остовом на фоне пустоши.

Как я любила это дерево в прошлой жизни! Оно давало мне силы и защищало своей тенью. Я подошла и провела рукой по закопчённому стволу и почувствовала, как под ладонью что-то бьётся, трепещет как живое.

– Папа, это дерево живое!

– Очень странно! Пойдём, осмотрим то, что осталось от дома.

Груда обгорелых досок, часть которых лежала в стороне, это отец искал сундук и ключ, чтобы передать мне. Но на этом его поиски прервались, так как он почуял недоброе и поспешил переместиться в Москву. Теперь нас было двое, и я была гораздо сильнее, чем им казалось. Тем, кто так мечтал уничтожить меня.

Отец светил фонариком, а я переворачивала доски, пытаясь найти то, что поможет мне…

Мы ковырялись всю ночь, но кроме закопчённой посуды ничего не нашли. Пора было возвращаться.

Перед калиткой я стряхнула с себя пепелище старого Отеля и пошла спать, а на следующую ночь наш новый городской Отель принял первого посетителя.

Звонок в калитку разбудил меня, но я была рада проснуться, мне снился кошмар… Про маму!

Открыв калитку, я столкнулась с Призраком, и, пройдя сквозь меня, он оказался во дворе дома. Посмотрев на освещенный асфальт, я увидела дорожку из пепла, словно мост, или тропинку безопасности для Призраков, ищущих приют.

Видимо, место вокруг моего дома было проклято, и Призраки гибли, лишь ступив на эту дорогу, но пепел Отеля для Призраков защищал их от демонов. Следующей ночью мы вновь побывали на пепелище и пополнили запас пепельного оберега.

А теперь про первого моего спасённого Призрака, с которым я заключила контракт.

Мужчина лет пятидесяти был плечист и изящно одет. Всё в его облике говорило о достатке и правильном воспитании, но не настолько, чтобы стать ханжой и кичиться перед другими.

Волосы были гладко зачёсаны, а глаза горели, словно он был жив и не имел к Призракам никакого отношения. И лишь одна небольшая деталь: простреленная грудь и окрашенная в алый цвет белоснежная рубашка говорили о том, что господин всё же мёртв.

Он изящно поклонился мне, приложив ладонь к груди, и звонко щёлкнул каблуками о дорожку.

– Позвольте представиться, мадмуазель, Савва Тимофеевич Морозов. Прошу любить и жаловать!

– Варенька Зорина, хозяйка Отеля. Милости просим.

– Вот и познакомились! Рад! Очень рад! Второй век маюсь. Видел, как тут Призраки гибли. Вам-то с этой стороны не видно, а из моего окна я наблюдал, как асфальт под ними плавился. Так и не успевали они в свет фонаря попасть. Погибали, сердешные.

И вот, не далее как сегодня, вижу, как вы возвратились с вашим батюшкой и просыпали на дорогу пепел. И, о чудо, асфальт под пеплом почернел, и дорожка спасительная образовалась. И я решил рискнуть, а когда вышло, клич кинул для других Призраков, что проход есть. Хвала милости Божьей и Ангелам-хранителям.

– И давно ли вы за нашим домом наблюдаете, уважаемый Савва Тимофеевич?

– С неделю.

– Значит, видели, как и кто маменьку мою убил?

– Видел я, да только рассмотреть не успел. Быстро всё случилось. Из земли чудище выскочило, разодрало ей грудь и вниз ушло. Сильный демон, но тупой… Ах, простите, так не говорят при дамах! Глуповат он, сударыня, как пробка.

– Почему вы так решили?

– А тут и решать нечего… Уронил он кое-что и не заметил. За такой промах ему головы не сносить. Хозяин его на части порвёт, если узнает… Хотя, узнает! Всевидящий он!

– Кто, он-то?

– Люцифер, Дьявол, Аид… Много у него имён, да суть одна. У всего сущего есть две половины. Не было бы добра, и зла бы не случалось.

– Так что он уронил?

Мужчина порылся в карманах и протянул мне серебряную монету с дырочкой по центру.

– Вот, возьмите, Варенька, думаю, за это много душ выкупить можно или одно сердце.

– А что это?

– Как что? Удивляете… Это один из тридцати серебряников, за которые Иуда Христа продал. Хранятся они у хозяина подземного царства, и даёт он их под расписку только тем демонам из высшей иерархии, кому выход на поверхность нужен. Они силу дают и защиту от Ангелов. С такой монетой полмира погубить можно, а демон за вашей маменькой приходил. Выходит, что вы для них, госпожа Варвара Николаевна, важнее целого мира.

– А за что тот демон наказан будет?

– Не наказан, а убит поди уже… Если хоть одна монета из коллекции тридцати серебряников потеряется, хозяин из преисподней на землю выйти не сможет. Хоть кричи, хоть пламенем жги, а замурован он нынче. Торгуйтесь, Варвара Николаевна! У вас в руках бесспорный козырь. Может, и удастся вашу маму спасти.

– Спасибо вам, сударь, за помощь.

– Так я же не просто так, я за приют плату принёс. Примете?

– Приму! Дайте вашу руку и повторяйте за мной.

Принимаю мир призраков и мир живых как единое целое.

Принимаю телесное и не телесное, как равное друг другу.

Человеческое тело отпускаю, а душу сохраняю,

И хозяйке этого дома свою душу вверяю.

Пока не пробьёт её час, клянусь не нарушать данную мною клятву, во веки веков.

А как пробьёт, следовать за ней без страха и сомнений.

Аминь!

Мы взялись за руки, Призрак прочитал клятву и вмиг преобразился, словно с помутневшего запылённого экрана пыль стёрли.

Пятно кровавое на рубашке пропало, и дырка затянулась. Перед нами стоял очень красивый мужчина в тёмно-синем костюме с вишнёвым платком в кармашке, а глаза такие сияющие, как звёзды на весеннем небе, бездомные и добрые.

Завтракали мы втроём. Призрак, конечно, ничего не ел, но старательно делал вид. Уж очень соскучился он по чаепитию и светской беседе с приличными людьми.

Отец стал задавать Савве Тимофеевичу разные вопросы, а тот с радостью на них отвечал. Соскучился он без общения за пару веков.

Нашим первым постояльцем был человек легендарный и целеустремлённый. Обычно такие в Призраки не попадают, сразу на небо уходят, и за свои добрые дела принимают их там с почестями, но тут Савву Тимофеевича подвела тяга к справедливости. Не мог он допустить, чтобы его честное имя в грязи изваляли…

Умер он 26 мая 1905 года в Каннах, но прах его перенесли в Москву на старообрядческое Рогожское кладбище, да только и тогда душа его не нашла покоя. Всё искала убийц своих.

Немало людей зуб держали на Савву Морозова, разве найдёшь? Годы шли, а он всё маялся. Вдова его, жена любимая, Зинаида Григорьевна, замуж вышла уже в третий раз. Савва отхлебывал чай из блюдца и с нежностью называл её – «моя резвая козочка».

Революция случилась, за ней погромы, разорение, голод…

За всем этим наблюдать было больно даже мёртвому сердцу, и притих Призрак, спрятался в семейном склепе на костях предков и тихо плакал. Но колесо истории вращалось, да и скучно было в сыром подземелье. Стал Савва по Москве бродить, людей рассматривать, изучать, а в последние годы в этот дом перебрался, словно притянуло его сюда магнитом. Сидел у окна и на дом Зориных посматривал, и вознаградилось его терпение этим чаепитием в кругу друзей.

Убийц-то он своих нашёл, да только трогать не стал. Поумнел к тому времени.

Когда Смерть за ними пришла, то не открылся портал света, а вылезли из-под земли длинные когтистые лапы и забрали их. Так и поквитались.

Савва занял в нашем доме самую большую и светлую комнату. Он это заслужил!

Большее время он ходил за отцом и старался ему помочь, чем мог, и почти на каждый вопрос знал правильный ответ.

Отцу это нравилось. Мысли о матери временами не давали ему дышать, а Саввушка, так мы ласково стали называть нашего первого постояльца, отвлекал его очень деликатно, втягивая в беседы и легкие споры.

Глава шестая

Отель начинает работу

Каждый день мы разбрасывали пепел от одного края дорожки до другого, чтобы обеспечить Призракам безопасный переход к Отелю.

Сгоревший Отель из прошлой моей жизни полностью перекочевал на чердак нашего нового дома, где отец сколотил под него несколько деревянных ящиков. На чердаке было тепло и сухо, и ценное сырьё оставалось в нужной форме для каждодневного распыления.

Защитная магия основательно въелась в деревянные доски старого дома, словно спряталась в них, и демоны были слишком слабы, чтобы уничтожить её.

Мама по-прежнему лежала в подвале и казалась живой, и даже, если долго смотреть на неё, создавалась иллюзия, что она тихонечко дышит.

Я не знала, у кого мне спросить совета или попросить помощи. Единственная моя знакомая – Смерть – не приходила по первому зову, её нужно было встретить там, где кто-то умер. Но я очень хорошо запомнила её слова, что мне нельзя подходить к только что умершим.

И всё же я решилась…

С самого утра я оделась понеприметней и пошла в ближайшую больницу. Не заходя в калитку, встала за старым клёном и стала ждать…

В этот день никто не умер, и слава Богу, но и следующий день я стояла впустую, и лишь в среду, к самой ночи, подъехала «скорая», и, когда вывезли каталку, я поняла, что Смерть где-то рядом.

Тело было накрыто с головой, а врач сматывал провода от аппарата электрической дефибрилляции сердца.

Та, кого я ждала, стояла у меня за спиной.

– Что, Варюша, советов старших не слушаем?

– Прости, пожалуйста, но я тебя звала, а ты не приходила.

– Глупая девчонка, кто же зовёт Смерть раньше времени?

– Но мне нужно спросить…

– Потом, всё потом!

И смерть рванулась к каталке и приподняла простынь. Под ней лежало юное прекрасное создание с длинными пепельными волосами. Её ручки соскользнули с тела и повисли почти до земли. И тут длинные тонкие пальцы слега задрожали, и девушка сделала первый вздох.

– Варя, зови врачей, они меня не услышат. Быстрее, она жива! Только держись от неё подальше.

Я побежала в больницу и позвала врачей. Девушка и вправду оказалась жива, и её немедленно укатили в стены больницы, а я осталась со Смертью наедине.

– Признавайся, что сделала?

– В смысле? Я ничего не делала. Вас ждала. Мне очень нужно поговорить, просто необходимо!

– Я спрашиваю, что ты сделала с девочкой? Почему она ожила? Что за самодеятельность? Она сегодня точно должна была умереть. Судьба у неё такая, понимаешь?

– Да я клянусь, что ничего не делала. Жду вас на этом месте третий день, тут «скорая» подъехала, я старалась держаться подальше от неё, вот и всё. А она взяла и ожила.

– Так… Давай проведём эксперимент. Пошли за мной.

Смерть перенесла нас в какой-то дом, где на кровати лежала очень бледная женщина и тяжело дышала. Увидев Смерть, она улыбнулась ей и уже хотела вдохнуть свой последний глоток воздуха, но Смерть не смогла забрать её.

Женщина вздохнула глубоко, и её щёки покрылись румянцем, а глаза заблестели жизнью. Она больше не видела Смерть.

В комнату вбежала девушка и, увидев маму в столь похорошевшем виде, радостно всплеснула руками и принялась её целовать и обнимать.

Смерть стояла в сторонке, взявшись за подбородок, и молчала. Она пыталась самостоятельно разобраться в ситуации, но на ум ничего не приходило. И тогда она исчезла, а я была выброшена во двор неизвестного мне района, без денег, телефона и возможности сообщить отцу о моём местонахождении.

– Доигралась! – думала я. Что я могла у неё узнать, когда она сама ничего не знает. Тоже мне – провидица. Фея Смерти!