Absoluta. Совесть и принципы

Страх побороть он хотел. Пытался… – в этих нотах, какими бы на первый звук они ни были, явно слышалась насмешка над Каном.

– Но тьма поглотила ребёнка того…

– Прекрати, – грубо отрезал Девидсон, озираясь по сторонам в поисках демоницы.

– И не осталось в душе ничего! – не обратив внимание на слова мужчины, демоница продолжила петь, и на последнем слове этой «песни» Кан почувствовал холодную руку на своём плече. Резко повернув голову, он увидел смеющуюся Ламию. Её смех был истерически-зловещим. Не прошло и секунды, как она отпустила его и скрылась в беспросветной тьме комнаты, продолжая вызывать мелкие мурашки на спине мужчины своим хохотом.

Когда Ламия перестала смеяться, она снова начала что-то напевать. Кандеон видел, как полупрозрачная чёрная тень медленно танцует посередине комнаты, чуть раскачиваясь из стороны в сторону и кружась.

– Ламия, – негромко позвал её мужчина. Ему было трудно рассмотреть её тёмную фигуру без какого-нибудь света, но кое-что разглядеть получалось, так как его глаза потихоньку привыкали к темноте.

Демоница в танце развернулась и приложила ладонь к губам:

– Ах!.. – бесшумно она проплыла рядом с Девидсоном. – Я помню тебя маленьким мальчиком, – мечтательно произнесла она, находясь где-то справа от мужчины. – Таким маленьким мальчиком… В той тёмной комнате… – Ламия как будто упивалась своими словами, смаковала каждый слог. – Я до сих пор помню этот липкий сладковатый запах твоего страха… Но теперь ты большой мальчик, – неожиданно резко сказала демоница, оказавшись за спиной Кана. Она подплыла к нему очень близко и прошептала ему на ухо: – Но всё ещё боишься темноты…

– Я давно не боюсь темноты, – усмехнулся Девидсон.

Внезапно и беззвучно Ламия встала перед его лицом. Её красные глаза мерцали в темноте и смотрели в самое его нутро. Она была так близко, что Кан мог ощущать на своей коже её ледяное дыхание.

– О, я не говорю про темноту, в которой невозможно рассмотреть собственную руку, – прошептала демоница, скривив губы в злой насмешке. – Я говорю об этой темноте, – она положила свою чёрную костлявую руку на грудь мужчины, и исходящий от неё холод, казалось, добрался прямо до его сердца. – О темноте, которая поселилась в твоей душе в ночь, когда ты потерял своих мамочку и папочку… И свою милую сестрёнку, – тихо смеясь, сказала Ламия и погладила грудь Кана. – Эта темнота растёт в тебе каждый день. И ты боишься её… Так боишься, что пришёл даже ко мне.

Помолчав несколько секунд, пытаясь унять дрожь от холода её прикосновений, Кандеон ответил:

– Я пришёл не из страха, – его голос звучал твёрдо, этот тон явно давал понять, что Девидсон не потерпит препирательств. – Мне нужно вернуть сестру. Это желание. Не страх.

– Ах… Милая Деметрия, – ласково проворковала женщина, убирая свою ладонь с груди Кана. – Маленький цветочек, – любовно произнесла она, глядя в глаза мужчины. Ламия уловила перемену в его взгляде… Он почти разозлился, но сумел сдержаться. Поэтому демоница решила надавить ещё сильнее: – Даже будучи беззащитным младенцем, она не боялась темноты так сильно, как ты боишься её сейчас.

Кандеон схватил Ламию за тонкое запястье и рывком заставил её вплотную приблизиться к себе. В его глазах горел огонь ярости. Если бы он не взял себя в руки, скорее всего, демонице было бы очень больно.

– Я сказал, что не боюсь, – процедил сквозь зубы мужчина, выпустив руку Ламии из ладони. – А теперь дай мне то, что я просил.

Всё так же беззвучно женщина отплыла к столу, на который падал тусклый лунный свет. Что-то звякнуло в её руке.

– Ты знаешь, я беру плату, – серьёзно произнесла она, не двигаясь.

Кандеон пошарил в кармах своих джинсов и вытащил склянку с жёлтой искрящейся жидкостью.

– Да, я же должен извиниться, – усмехнулся Девидсон, не торопясь отдавать зелье демонице. – Нам пришлось убить несколько твоих сородичей, прежде чем нам удалось вывести идеальную формулу для Светозащиты, – на его лице расплылась самодовольная ухмылка. – Извиняй…

– Ты хочешь получить крылья фей за всего одну порцию? – хохотнула Ламия.

– Дам ещё две, когда ты мне отдашь крылья. И ещё неограниченный запас будет в твоём распоряжении, когда я закончу это дело, – пообещал Кан, глядя на демоницу с вызовом.

– И всё равно я не понимаю, почему ты обратился именно к Светобоязненным, – вздохнула Эмма, ведя машину до дома. Она всё это время ждала его в машине подальше от этого жилища. Когда он задержался, она даже хотела броситься туда. Но как раз через минуту он показался на горизонте: шёл с довольной улыбкой и с выражением лица как у настоящего победителя.

– Параллельный мир находится на пороге с нашим, – отозвался Кандеон, наблюдая, как за окном проносится городской пейзаж. – Чтобы попасть туда, нужен порог в определённом месте и в определённое время. Но существует ещё одна небольшая лазейка… – Он с улыбкой посмотрел на Эмму, которая внимательно следила за дорогой. На долю секунды она отвлеклась и недоумевающе посмотрела на Девидсона. – Порог между светом и тьмой, – подсказал мужчина с лёгкой улыбкой.

– Тень, – кивнула Эмма, поворачивая направо.

– А Светобоязненные и есть тень, – добавил Кандеон. – Они, своего рода, проводники. Могут безболезненно перемещаться между нашим и их мирами.

Глава XXII. Эгиль

Джейсон покинул Исландию через три дня после Рождества. Новый Год он хотел встретить со своей семьёй.

При прощании он убедительно заверил Деми, что ей нет нужды искать неприятности, так как – рано или поздно – они сами её найдут. Это прозвучало, как шутка, но Мортем, стоящий позади прощающихся друзей, нахмурился, прекрасно осознавая, что так оно и есть.

Уайт попросила друга приглядывать за Грейс. Даже без демонов в Салеме её старая подруга могла снискать проблемы…

Они с Алленом немного посмеялись, подумав, что, узнай Грейс о покушениях на Деметрию, она бы надрала задницу любому демону. И, несмотря на то, что девушка громко смеялась, внутри у неё болезненно заныло сердце, когда она подумала о подруге. В свете последних событий у неё не было много времени подумать о Грейс, но сейчас она поняла, как сильно она соскучилась.

После отъезда Джейсона настроение в доме Мортемов определённо ухудшилось.

Генри ходил нервный, постоянно огрызался на всех, чуть слово ему скажи… Он и раньше не был душой компании, но теперь стал и вовсе каким-то озлобленным. Он всё меньше и меньше разговаривал с ними, особенно было заметно, что он старается избегать своего сына.

Эгиль же выглядел очень расстроенным. Деми решила, что он поладил с Джейсоном… А так как нельзя назвать Эгиля общительным, девушка пришла к выводу, что отъезд, возможно, единственного человека, с которым младший Мортем сумел подружиться, по меньшей мере его огорчил.

Во время праздников никто не обременял Деметрию тренировками, но занятия по зельям и заклинаниям продолжались. Плюс, Бернард принёс огромную кипу тестов для подготовки к выпускным экзаменам. «Ведьма ты или нет, а профессию осваивать придётся», – сказал он, бросив на диван стопку книг.

Уайт листала тесты и вернулась к тем, казалось бы, очень давним мечтам стать психологом, чтобы помогать людям. Теперь она сидела в чужом доме на постели, подобрав под себя ноги, листала книгу и думала – как она может помочь другим, если не в состоянии помочь себе?..

На ней и без того лежала огромная ответственность, и, если она не сможет справиться с этим, – Деми себя не простит. То же самое будет и в том случае, если она не сможет помочь человеку, который обратится к ней за помощью один на один.

Однажды она спросила Мортема, как же она будет учиться в колледже, если там её могут найти и похитить злые серые волки? Бернард чуть нахмурил брови, размышляя несколько минут, а потом решил, что она вполне может попросить индивидуальный план занятий и, в основном, работать дома. Он нашёл эту идею вполне разумной и даже отличной, с энтузиазмом заявив, что так даже лучше, потому что в этом случае она может рассчитывать на его помощь в написании работ.

Самой девушке эта идея хорошей не казалась… Поэтому каждую свободную минуту она тратила в библиотеке Генри, чтобы найти способ избавить себя от этой силы, что превратила её жизнь в кошмар.

И вот однажды, через пару недель после Нового Года, вечером она встретилась там с Эгилем, который сидел за ноутбуком и, не отрываясь, быстро клацая по клавиатуре, что-то писал. Зная характер этого молодого человека, Деми решила никак не привлекать его внимание, поэтому уселась в кресло у окна, чтобы вернуться к той старой книге о ведовстве, которую начала накануне.

Периодически на ноутбук Эгиля приходили звуковые уведомления. С третьего раза Уайт поняла, что это звук нового письма на электронную почту. Практически с каждым новым письмом молодой человек хихикал или прыскал от сдерживаемого смеха. Это безумно отвлекало… И раздражало.

Несколько раз Деми демонстративно тяжело вздыхала. Эгиль будто и вовсе не замечал, что с ним в библиотеке кто-то есть. В конце концов, Уайт просто не выдержала и громко хлопнула книгой, закрывая её.

– Эгиль, пожалуйста… – попросила она, внимательно разглядывая лицо парня. Улыбка, только что озаряющая его лицо, немедленно угасла. Он как будто только что увидел её. Эгиль таращился на девушку во все глаза, потом перевёл взгляд на свой компьютер, и обратно – на Деми.

Подумав о чём-то несколько секунд, он закрыл свой ноутбук и спросил:

– Что ты читаешь?

Уайт молча показала ему переплёт книги. Эгиль посмотрел на стопку других книг, которые были отложены девушкой на столе, некоторые из них – те, что снизу, – были уже прочитаны. Парень перевернул к себе стопку так, чтобы прочитать названия на корешках. Ему потребовалось несколько минут, но всё же он удивительно быстро сообразил, зачем Деми прибегает к чтению этой литературы. Эгиль покачал головой. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, серьёзно посмотрев на девушку.

– Слушай, можешь мне поверить: ты ничего не найдёшь.

– Надежда умирает последней, – хмыкнула Уайт, возвращаясь к чтению.

– Тогда считай, что она умерла, – бросил Эгиль. – Ты родилась такой. Этого не изменить. Невозможно! – настойчиво говорил парень, но Деми предпочла его игнорировать. – Деми, – позвал он её, поняв, что она не собирается реагировать. Никакого ответа он не дождался, поэтому принялся снова говорить, надеясь до неё достучаться. – Это в твоём ДНК. Эта та информация, которую нельзя удалить. Никак.

Уайт погладила пальцами открытую страницу, вздыхая. Не отрываясь от листа, она тихо произнесла:

– Эта информация спала во мне восемнадцать лет… Значит, должен быть способ её снова погрузить в сон.

Рядом со столом стоял небольшой сундук-бар. Подумав немного, Эгиль достал оттуда бокалы и бутылку белого вина. Наполнив сосуды, он передал один девушке в обмен на книгу, которая лежала у неё на коленях. Деми с неохотой, но отдала её.

Парень сел в кресло по правую руку от Уайт. Он задумчиво покрутил вино в своём бокале, думая о чём-то, потом сделала пару небольших глотков. Эгиль вздохнул и, наконец, посмотрел на девушку.

– Ты ведь всё сама знаешь и понимаешь… Неужели необходимо сейчас раскладывать всё по полочкам, просто для галочки? – он вскинул бровь.

– Не хочешь – не раскладывай, – пожала плечами Деми и пригубила вино. У неё не было потребности выпить, поэтому она аккуратно поставила бокал на подлокотник кресла.

– Ну, хорошо, – вздохнул он. – Я скажу, что думаю…

Майкл и Элиза защищали тебя всеми правдами и неправдами, оберегали тебя, как и обещали твоим родителям. То, что «спало» в тебе все эти годы, всё равно в тебе было и никуда больше не денется, потому что это и есть ты.

Эти люди, убеждённые европейцы, один из которых был чопорным англичанином, даже переехали в чёртову Америку, лишь бы с тобой ничего не случилось. А уж поверь мне, Майкл был тем же заносчивым снобом, и жизнь в Салеме вряд ли казалась ему приемлемой.

Они настолько любили тебя, что их единственным желанием было – дать тебе нормальное детство. И, можешь мне поверить, тем, что было у тебя, никто не сможет похвастаться.

Уж кто-кто, а Элиза точно. Ей было семь лет, когда на её глазах убили отца. Ещё через пару-тройку лет у неё на руках умер старший брат. И она точно не хотела этого для тебя. Элиза любила тебя всем сердцем и не позволила бы тебе испытать ту боль, что выпала на её долю, в столь юном возрасте.

Майкл потерял горячо любимую сестру, зятя и, как он думал, племянника. Для него было очень важно оградить тебя от подобного.

И они сделали это. Даже не представляю, как, но, чёрт возьми, у них получилось. И, честно, я ими восхищаюсь.

Они оберегали тебя, защищали и несли ответственность за тебя до самого последнего вздоха. Эти люди не подготовили тебя, скажешь?.. Но они верили в тебя. Так сильно верили, что всё тебе рассказали. В глупых стишочках и сказочках, но они дали тебе инструкции. А что ещё важнее, они воспитывали тебя самодостаточной личностью, которая должна была верить в добро и победу справедливости. Они воспитывали тебя человеком с принципами, человеком, который не предаст себя и своих убеждений.

А теперь ты сидишь, плачешься и мечтаешь избавиться от той части себя, которая и делает тебя тобой.

Да, сложно. Тебе сложно и страшно брать на себя весь груз ответственности, который выпал на твою долю. Но твоё желание избавиться от этого – это не просто невозможно, дорогуша. Это лишь показывает, насколько ты труслива. Да, Деми, это трусость. А что ещё страшнее: это самая настоящая неблагодарность по отношению к твоим родителям и опекунам, которые пожертвовали собой, чтобы ты выросла достойным человеком.

Сказав всё это, Эгиль поднялся на ноги, подхватил со стола свой ноутбук, намереваясь оставить растерянную девушку в одиночестве. Но внезапно, когда он был уже у двери в гостиную, Деми остановила его:

– Эгиль… – она впилась взглядом в его спину, и была несказанно рада, что он остановился, хоть и не обернулся. – С кем ты переписывался?..

– С Джейсоном, – признался парень. – Он попросил приглядывать за тобой и поддерживать, если понадобится, – сказал он через плечо.

Уайт хмыкнула.

– По-твоему, это поддержка?

– Иногда правда – это лучший катализатор для принятия серьёзных жизненных решений. Но чаще всего, правда – это единственные слова поддержки, которые действительно могут помочь, – с этими словами Эгиль гордо удалился.

Глава XXIII. Ещё один секрет Мортема

Есть такое выражение – «в воздухе пахнет грозой». В такое время на улице очень душно, влажность повышена, а небо заволочено хмурыми тучами. Но не только сама погода подсказывает людям, что не за горами какие-то изменения; что-то внутри человека отзывается на природу, чувствует её.

Нечто подобное этому чувству ощущал Мортем. Немая угроза довлела над ним. Бернард не понимал, как всё это объяснить, и с чем всё это связано, но точно был уверен, что что-то изменилось. В атмосфере как будто появилось напряжение, хотя на первый взгляд всё было привычно.

Молодой человек поглядывал в окно, чтобы убедиться, что на улице, действительно, всё в порядке. Он следил за людьми, за животными, но не находил никаких подсказок, которые хоть немного могли бы прояснить, откуда у него это чувство.

Снег падал огромными хлопьями. С порывом ветра эта белая вьюга и вовсе лишала человека способности видеть. Погода не радовала. Грея руки у камина, Бернард уже пожалел, что запланировал этим вечером выйти с Уайт… Он хотел было подняться наверх и предложить перенести эту прогулку, дождаться, чтобы снег или ветер стих, но в комнате появилась Деми, которая уже куталась в утеплённое новенькое чёрное пальто, купленное ей перед Рождеством.

Про себя Мортем отметил, что девушка очень изменилась с момента их первой встречи. После того выхода в торговый центр с Джейсоном и Эгилем её гардероб окрасился в чёрный и серый цвет, изредка она разбавляла свой образ каким-нибудь синим или красным камнем на цепочке, но по большей части её одежда, видимо, отражала эмоциональное состояние девушки. Он больше не видел Деми в чём-то светлом или хотя бы просто белом. Психологи-дилетанты сказали бы, что ей нужна помощь специалиста, но Бернард знал, что она просто отвечает на изменения своей жизни и самой себя доступным ей способом. Вот если бы она запила или закурила, тогда он забил бы тревогу…

Близился день рождения Уайт. И это была идея Мортема – отпраздновать его как полагается. Деми, наверняка, не обратила внимания на закономерность в своей Метрике, но мужчина изучил её достаточно хорошо, чтобы понимать, что, возможно, это её последний день рождения… Каждый представитель её семьи, имеющий несчастье родиться в нумерологически важном поколении, – третьем, седьмом, девятом, тринадцатом, – умирал всегда пятого марта в год после наступления своих восемнадцати лет. Деми не повезло родиться в тридцать третьем; в поколении совершенства, полной силы своего рода.

Они ходили по заснеженным улицам, обсуждая колледж. Деметрия посмеивалась, что раз она дружит с демонами, то с такими связями её и в Гарвард, и в Оксфорд, и в Кембридж, и в Йель возьмут без проблем. С виду она, конечно, выглядела весёлой и беззаботной, но Мортем нутром чувствовал, что, на самом деле, такое положение вещей её отнюдь не радует.

– Йель, да… – тихо проговорил Бернард. – Это вполне реально, знаешь… У Изольды была интрижка с деканом, – мужчина пожал плечами. Деми нахмурилась и передёрнула плечами. Стало понятно, что это она обсуждать не намерена.

– А с кем у тебя была интрижка, Мортем? – бросила девушка, тоном давая понять, как должно быть неприятно человеку, когда обсуждают его личную жизнь. Но парень ничуть не смутился.

– С Изольдой, – кивнул он.

– А больше, чем интрижка? – подавив желание поморщиться от ответа Бернарда, спросила Деми. Мортем свёл брови. Ему однозначно не понравилось, в какое русло завернул их разговор о колледжах. Промолчав немного, он, всё так же ни слова не произнося, кивнул на вывеску «Axelsbakari Cafe and Bakery».

За этот час прогулки по заснеженному городу они оба замёрзли, поэтому Деметрия не стала возражать.

Сняв верхнюю одежду, Бернард отправился в уборную, а Деми – к барной стойке. Пока бариста готовил её соевый латте, она разглядывала витрину с десертами. К ней неожиданно подошли со спины:

– Можно вас угостить? – в голосе молодого человека слышалась вежливая улыбка. Уайт обернулась. Рядом с ней стоял парень лет двадцати – двадцати трех. У него были короткие каштановые волосы и красивые смеющиеся серые глаза. Ямочки на щеках выдавали в нём простого добродушного юношу. Он явно был доброжелателен.

– Нет, но благодарю за предложение, – улыбнулась девушка.

– Очень жаль, – покачал головой парень. – Вы одна?

– Не совсем, – Деми была немного смущена тем, что он так прямо задаёт интересующие его вопросы. Напористость для молодых людей – это нормально, но нельзя сказать, что она привыкла к такому вниманию. Хотя, осмотревшись, Уайт поняла, что ему просто некому больше проявлять знаки внимания: кофейня была практически пустой.

– Не совсем – это окошко, – лучезарно улыбнулся молодой человек. – Я Итан.

– Очень приятно, – кивнула Деми. Бариста в этот момент передал ей кофе, за который она расплатилась и отошла к стойке, чтобы добавить себе сахар и корицу.

– Может, я хотя бы куплю вам десерт? – поинтересовался парень.

Уайт вежливо улыбнулась и хотела уже ответить, как к ним подошёл Мортем, и на его лице не было доброжелательности…

– Она в состоянии заплатить за себя сама, – буркнул он, вставая между девушкой и Итаном.

– Я не имел в виду… – начал было парень, но Бернард перебил его.

– Ты имел в виду, что ты уходишь.

Итан нахмурился. Тон Мортема ему очень не понравился, но он явно не хотел провоцировать конфликт. И в то же время он не хотел проигрывать в этом словесном поединке.

– Это и есть ваше «не совсем»? – обратился он к Деми. – Защитник он прекрасный, но вам бы его самого не помешает остерегаться…

– Тебе бы меня поостеречься, – рыкнул Бернард.

– Мортем, – тихо позвала его девушка. – Не стоит так реагировать…

Повисла напряжённая пауза. Берн, не двигаясь, испепелял Итана взглядом. И тот, в конце концов, произнёс, чуть пожав плечами:

– Что ж… Ваш Цербер не допустит дальнейшего разговора… Было приятно познакомиться… – он вопросительно посмотрел на Уайт, ожидая её представления.

– Деми, – с улыбкой отозвалась она.

– Всего доброго, Деми, – кивнул Итан. – И всё-таки будьте поосторожнее…

Молодой человек направился к выходу из кофейни, а Деметрия открыла крышку стакана, чтобы подсластить себе кофе.

– Знаешь, Мортем, очень мило, что ты меня защищаешь, конечно, – вздохнула она, насыпая себе сахар. – Но твоя пассивная агрессия начинает напрягать. – Бернард никак не отреагировал на её слова. – В конце концов, не мне бояться и избегать смертных… – Деми помешала напиток, закрыла стакан крышкой и обернулась. Её спутника в кафе не было. Она ещё обвела взглядом зал и убедилась, что Бернард ушёл. Уайт схватила пальто и выбежала на улицу.

Завернув за угол, она увидела, что Мортем прижал Итана к стенке. Деми быстро подошла к ним, дёрнула Берна за руку, чтобы он посмотрел на неё, но он и не шелохнулся.

– Мортем! – крикнула Уайт. – Совсем ополоумел?

Первая идея была не очень: плеснуть Бернарду в лицо кофе… Он был ещё горячий, поэтому Деми побоялась оставить ожог. Так что, девушка воспользовалась вторым советом внутреннего голоса – она со всей силы пнула Мортема по ногам. Прямо под колени, как учила Иза. Мужчина отпустил Итана, и последний поспешил скрыться где-то в закоулках города. Девушка хотела было позвать его и убедиться, что он в порядке, но Итан бежал так быстро, как только было возможно.

Берн медленно повернулся к девушке. Что-то злое блестело в его глазах, и Деми несознательно попятилась назад. Мужчина несколько секунд просто смотрел на неё, хотя Уайт не могла точно утверждать, что сейчас он вообще её видит. И, наконец, он просто выдохнул.

– Уайт… – какая-то глубокая боль послышалась в его голосе. Казалось, что Бернард был в полной растерянности. Деми расслабилась, поняв, что он пришёл в чувство.

Сглотнув, она сдержала порыв накинуться на него с кулаками, и, развернувшись на каблуках, пошагала прочь.

Мортем нагнал её быстро. Поравнявшись с ней на тротуаре, он попытался объясниться, но всё, что он мог сказать, было – «Я не знаю, что на меня нашло».

Деметрия ускорила шаг, направляясь к дому Генри. У неё не было желания говорить с Бернардом. Но он не прекращал повторять, что просто не владел собой, что всё это случайность и недоразумение. И девушка не выдержала.

– Ну, конечно! – дерзко бросила Деми, не глядя на него. – Эти случайности и неконтролируемые акты агрессии в последнюю неделю повторяются слишком часто, не находишь? – она кинула пустой стакан из-под кофе в урну и тут же прибавила шаг. – Думаешь, я ничего не замечаю и не слышу? Вы уходили дважды на этой неделе с Изой и Генри. И оба раза возвращались поздно вечером, ругаясь. Ты выгнал Изу! – крикнула Деметрия.

– Неправда, – возмутился Мортем, не отставая от девушки.

– Пусть не прямо, но она уехала из-за тебя. Ты кричал на неё! Ты сказал, что в этом тебе не помогут её «таланты», – на последнем слове Деми подняла руки и пальцами в воздухе показала кавычки. – Ты унизил её.

– Ты не понимаешь, что происходит, зато скора на обвинения, – огрызнулся мужчина.

– Потому что никто мне ничего не рассказывает, и выводы мне приходится делать самой, – бросила через плечо девушка. – Но факт остаётся фактом, ты ведёшь себя как ненормальный. Ты думаешь, я не видела?.. – у дома она резко остановилась и повернулась к Мортему. Деми смотрела ему прямо в глаза. – Я стояла на лестнице, когда вы вернулись…

Бернард нервно сглотнул слюну, ожидая дальнейших слов.

– Ты ударил Генри, когда он вступился за Из, – с презрением выпалила девушка. Мортем молчал. – Тебе самому от себя не противно?..

– Ты ни черта не понимаешь! – крикнул мужчина и пнул мусорный бак, стоявший у дома. С грохотом тот упал на землю. Деми замерла, во все глаза таращась на Берна. Пошевелиться было страшно… Она понятия не имела, чего ещё ожидать от него.

Из дома выбежал Генри. Он посмотрел на Деми, потом на Мортема, и, наконец, на бак мусора. Старший Мортем побледнел. Он испуганно смотрел на Бернарда, но тем не менее сделал неуверенный шаг вперед, тем самым показывая, что он готов встать на защиту девушки. Паника и ужас на его лице не ускользнули от внимания Деметрии.

– Посмотри на себя! – крикнула девушка, глядя на Берна. – Даже твоя семья тебя боится. Но я… – её голос предательски дрогнул, но Деми продолжала смотреть в глаза Мортема. – Я тебя не боюсь.