Путь к восходящему горизонту

Первая ночь, проведенная на берегу под открытым небом и звёздами, взволновала сердце Марии. В ту ночь, совсем потеряв голову и отдавшись во власть своих чувств, содрогаясь под нежными объятьями Григория, Мария стала женщиной.

Прошло лето. Вестей от Григория всё не было. Мария почувствовала лёгкое недомогание, непонятные изменения в своём теле. Она обратилась к местному врачу, подозревая неладное.

– Доктор, что со мной? – Она встала с больничной кушетки. Голова кружилась, состояние тошноты становилось всё сильнее.

– Это нормальное состояние в вашем положении.

– О чём это вы? – испугалась Мария, которая думала, что причиной обмороков является её недосыпание.

– Вы ждёте ребёнка. И давайте договоримся, будущая мамочка, что будете беречь себя. Есть много фруктов, не нервничать, это очень важно для вашего малыша. Я выпишу вам витамины. Придёте ко мне через месяц на осмотр. Договорились?

– Да, конечно.

Боясь подозрения родителей, Мария стала одевать закрытые, расклешенные платья. Под широким одеянием она скрывала свою беременность. Неведомые ранее ощущения и чувства постепенно развивались в её сердце. Несмотря на жестокость матери, она надеялась растопить её холодность своим признанием. Дождавшись, пока отец уедет на работу, она постучалась к матери в спальню.

– Мне нужно тебе сообщить кое-что, – сказала Мария в надежде, что если мама не поймёт её, то даст нужный совет в этой ситуации.

– Ты не могла дождаться пока я выйду из комнаты, – сказала грубо мать, украшая свой туалет.

– У меня будет ребёнок. И я собираюсь рожать. Времени совсем мало осталось, а я не имею понятия, куда в этих случаях обращаются.

Мама не успела отреагировать на слова дочери, как ворвался отец.

– Этому не бывать! Вильям взял нож со стола. С налитыми кровью глазами набросился на дочь. Мария отстранилась и упала на пол.

– Ты сошел с ума! Она же твой ребёнок! Мать загородила собой Марию, тем самым пытаясь предотвратить наихудшее. В гневе Вильям был ужасен, но слова жены заставили его бросить нож на пол.

– Твоё плохое воспитание – причина этого позора. Не потерплю вольности в доме! Лучше ей умереть при родах или утонуть в реке. Не позволю порочить моё имя. Убирайся с глаз моих вон! – крикнул Вильям. Он взял статуэтку девы Марии, которую он получил в подарок от отца Петра, и разбил её вдребезги.

– Уходи из дома. Он тебе этого никогда не простит, сказала мать, зайдя к дочери в комнату. Я не могу тебе больше ничем помочь. Беги туда, где он тебя не сможет найти. Жаль, что я так и не смогла привить тебе моральные принципы.

– Вы готовы избавиться от меня из-за единственной ошибки в жизни. Оставайтесь со своей злостью одинокими, – грубым тоном крикнула Мария. Она положила несколько вещей в котомку и выбежала из дома. Девушка не могла рассчитывать больше на отцовское покровительство. Она еще раз обернулась и запечатлела для себя несколько печальных моментов, которые будут ей напоминанием на всю жизнь. Незаметно она подошла к зданию, где провела почти всё своё детство.

– Мария, куда направляешься? – спросил отец Петр девушку, стоявшую у ворот храма. Даже окутанную в тёмный шарф, с полуголыми ногами и быстрой походкой, я мог бы отличить тебя от других девочек.

– Чем же я такая особенная? – всхлипывала девушка. Она дрожала не то от холода, не то от боли в сердце.

– Это неважно, пойдём внутрь, ты совсем промокла. Сухой нитки на тебе нет, – сказал Отец Пётр. Он накинул на Марию плащ и провёл её под навес во внутренний двор.

– Я не знала, куда мне еще обратиться. Вы всегда были добры ко мне. Мне стыдно говорить обо всём, что случилось со мной, – проронила Мария и опустила глаза. Если папа и мама не смогли понять и простить её, то как сможет совершенно чужой человек войти в её положение. – Вы теперь будете думать обо мне плохо? – продолжала она.

– Нет стыда, если человек хочет раскрыть свою душу. Я держу в себе столько тайн. Каждый, кто приходит в нужде, получает кров над головой и пищу для тела и души. Чем я могу тебе помочь? – прозвучал вопрос священника.

– Я хочу исповедаться. Мои родители против моих отношений с Григорием и ненавидят моего будущего ребёнка. Я хочу скрыться от них, чтобы спокойно родить. Помогите мне, пожалуйста, – просила Мария. Она не могла говорить из-за потока слёз, которые непроизвольно катились по её щекам.

– Я отправлю тебя в монастырь святой Анны. Передашь письмо в руки матери настоятельницы и она примет тебя под своё покровительство. Никто не может заставить тебя стать детоубийцей. Бог этого не допустит, – уверенно сообщил священник. Петр наблюдал за девушкой с самого детства и уважал её родителей. Ранее, заметив искру симпатии между молодыми людьми, ему был известен исход этой истории. Но вмешиваться он не имел права. Узнав об отношении отца к создавшейся ситуации, Петр не мог оставаться в стороне.

– Спасибо вам. Передайте Григорию, я буду его ждать. Вы же сможете сделать это для меня? Мария черкнула пару строк на клочке измоченной дождём бумаги и передала священнику. Сейчас Отец Пётр оказался единственным звеном, связывающим её с любимым человеком и дающий ей надежду, что всё еще может быть хорошо.

– Обещаю. Береги себя. Помни, Бог любит тебя. Я не знаю, как сложится в будущем твоя судьба, но эти слова помогут тебе, если ты этого захочешь. Прощай. Отец Пётр посмотрел ей вслед и благословил на дорогу.

Закутавшись в плащ, чтоб её никто не узнал, Мария отправилась в путь. Монастырь святой Анны находился в нескольких километрах ходьбы. Мария слышала о нём понаслышке. Говорили, настоятельница монастыря очень добрый человек, и помогает нуждающимся людям. На Бога и на неё рассчитывала молодая девушка. Подойдя ближе, она постучала в железные ворота. Ей открыла монахиня. Заметив её положение, она провела девушку к игуменье. Женщина в чёрном одеянии откинула свой капюшон и повернулась к незнакомке прервав молитву.

– Я просила не беспокоить меня во время молебни, – строгим, но добрым голосом обратилась она к молодой сестре.

– Простите, особый случай. Вам письмо, – промолвила спокойным голосом Сарра. Она поклонилась ей и отдала записку.

– Это Сарра, она покажет вам место для вашего ночлега, а завтра мы обо всём поговорим, – оторвав глаза от письма, сказала монахиня. Она повернулась к алтарю и продолжила молитву.

Мария сильно дрожала. Её сердце пронизывал холод отчуждённости. По божьему провидению, она попала в то место, которое старалась избежать.

– Вставайте, – мать настоятельница приглашает вас на утреннюю молитву, сказала Сарра. Она закрыла жалюзи и помогла девушке одеться.

– Я уже проснулась. Дышать ночью было тяжело. Вставала несколько раз с постели и стояла возле открытого окна пытаясь отдышаться. Первый раз в жизни мне так хорошо на душе. В монастыре так спокойно. Даже дома на пуховой перине, мне не было так уютно спать, как на деревянной кровати в этой комнате.

– Ставни монастыря всегда закрыты, но я открыла их на ночь, так как в этой комнате давно никто не жил. Да, ночи сейчас жаркие. Тогда вам пойдёт на пользу свежий воздух.

– Уже встали? Подойдите ближе. Не бойтесь. Здесь вы в безопасности. Я изучила с утра вашу ситуацию. Вы можете пожить пока в доме при монастыре. Сестра Сарра, позовите Агнес, она покажет Марии дом.

Сестра Агнес была самая старшая из сестёр. По еле заметным морщинкам, видневшимся сквозь тоненькую ткань монашеской одежды, ей можно было дать лет шестьдесят.

– Пойдёмте со мной, – подняв с пола подол своего платья, сказала Агнесс. Её голос прозвучал для Марии так, как будто сам ангел спустился с небес и загородил её своими крыльями, не давая ей снова подвергнуться пыткам своего отца.

– Пусть папа попробует меня сначала найти, – проговаривала Мария. Бог не даст меня в обиду. Агнесс, была очень добра к ней, как впрочем и все остальные монахини. Они оказались гораздо добрее её отца и матери.

Агнес завела Марию в маленькую комнату. Да, в тесноте, но не в обиде. Она открыла шкаф и показала ей полку, дала всё необходимое на первое время.

Раньше Мария представляла обитателей монастыря по-другому. Жизнь в монастыре была обычной и даже в чём-то лучше мирской. Со временем она привыкла к утреннему сбору всех сестёр и молитвам. Пришло время ребёнку появиться на свет. Вызвали повивальную бабку, не имея денег на больницу. Вместо одного ребёнка Мария родила двойняшек. После известия любимого человека, Мария воспрянула духом. Это был самый счастливый день в её жизни, после долгого ощущения одиночества. Она не догадывалась, что приехав домой, Григорий пытался поговорить с её родителями. Его пугала данная ситуация. Он был ошарашен известием, что Мария родила двойню. Как содержать свою семью он не знал. Григорий только закончил практику за границей, и перед ним открывалось много возможностей. Проработав год, чтобы набраться опыта, он приехал, чтобы забрать Марию с собой как свою законную жену. Каково было удивление, что за это время столько всего изменилось! Теперь их четверо!

– Слава Богу, ты в порядке, – заметив тёплую атмосферу, царящую в доме, говорил парень. Его успокаивало то, что его будущая жена и новорождённые дети ни в чём не нуждались в его отсутствии.

– Я думала, ты уже не вернёшься.

– Я приехал бы раньше, если б знал, что стал отцом.

Григорий посмотрел пристальным взглядом на своих двух красавиц. Парень не мог отвести глаз от своих дочерей. Он обратил внимание, что одна из девочек походила на него. У неё были голубые глаза и светлые волосы. Другая малышка походила на свою мать.

– Что нам делать, милый? – был вопрос Марии. Ей не хотелось больше злоупотреблять помощью монахинь и матери настоятельницы.

– Я поговорю с моими родителями сегодня же. Когда они узнают о рождении внучек, они не смогут нам отказать. Как ты назвала девочек, дорогая?

Григорий продолжал наблюдать за детьми и ему казалось, что они улыбаются, когда слышат его мягкий голос.

– Беляночку, я назвала Марианной. А вторую – Розой.

– Красивые имена для самых очаровательных детей на свете. Я пойду, буду вечером. Он поцеловал детей и будущую жену.

– Прошёл месяц, а Григорий не приходил навестить Марию и дочерей. Его родители были люди честные и добрые. Она не понимала, почему любимый задерживается.

– Тёплые вещи для детей и еще кое-что, – держа весточку в руках, сообщила Агнесс. Она протянула Марии письмо и по растерянным глазам женщины заметила, что известие было печальным.

Девушка отложила маленькую хлопковою кофточку, которую только что дошила, и опустилась на стул. Она плакала так сильно, что Агнесс прониклась всем сердцем к её боли. Что ни говори, монахиня проводила с ней так много времени, что ей удавалось заглянуть Марии прямо в душу.

– Бог с тобой. Ты не единственная брошенная женщина в этом мире. Бог хранит своих детей, – сказала Агнесс.

– Не знаю, за какие грехи этой жизни я расплачиваюсь, – проговорила Мария. Мама Григория сообщила о скорой женитьбе своего сына. Её просьба не беспокоить Григория окончательно разбила сердце молодой девушки. Она была слишком молода, чтобы встретить в начале пути разочарование, которое повлияет на всю её дальнейшую судьбу.

– Ах, сестра Агнесс, я даже не знаю, как я буду кормить своих девочек. Из-за стресса моё молоко перегорело. Где мне брать деньги на одежду? – продолжала девушка. Ткань, которую вы мне дали, уже истрепалась. Мария была благодарна за поддержу и гостеприимство божьих людей, но несмотря на это, не хотела быть кому-то обязанной.

– Посмотри на поле. Если Бог с такой роскошью одевает полевые растения, которые сегодня есть, а завтра будут брошены в печь, то разве он не позаботится о тех, кто в нём нуждается, – цитировала слова из библии монахиня.

– Бог мой, я так долго отрицала твоё существование, – сказала Мария. И только верующий человек мог понять, что обращалась она именно к Богу.

– Помолись. Тебе станет легче. Никакому человеку не удастся успокоить тебя так, как Небесный Отец. Агнесс оставила её одну и вышла.

Встав на заре, закутав детей, в состоянии аффекта Мария побрела по размытой от дождя дороге, не видя конечной цели. Положив закутанного ребёнка перед домом адвоката Форса, словно во сне Мария побрела дальше.

– Прости, моя маленькая Марианна. Тебе здесь будет лучше и ты не узнаешь голода и холода.

Пройденный путь с двумя детьми на руках утомил Марию, притуплённый разум заставлял её двигаться вперёд. Она даже не заметила, как забрела в незнакомую деревню. Почувствовав сильную слабость, она опустилась на камешки, выложенные возле огромного дома, еле сдерживаясь от боли. На одном из них лежала еще свежая, но дождём намоченная красная роза.

– Прощай, Роза, – сказала мать, положив цветок на шаль, в которую завернула девочку.

Оставив малышку лежать на мокром асфальте, Мария поднялась на ноги. Прошло несколько часов, прежде чем она осознала свой поступок. Не крича от боли, не стеная от угрызений совести, девушка вернулась в монастырь.

– Что случилось? – спросила Агнесс. Она увидела, что Мария вернулась без детей, и по её отчаянному состоянию могла предположить, что девушке нужно время, чтобы поведать о своих переживаниях. Не услышав ответа, монахиня провела девушку в келью, долго молилась у её кровати, но Мария так и не приходила в себя. Проходили месяцы с того рокового дня, но больной не становилось лучше. Через год во время пасхальных дней, в монастырь забрёл незнакомец.

– Простите за поздний визит. Я ищу свою дочь. Мне необходимо поговорить с ней, – просил отец Марии. После долгого размышления, он осознал свою вину перед дочерью. Не ведая того сам, заставил Марию жить по его строгим правилам. Молить о прощении ведь никогда не поздно? – каялся Вильям.

– Душевное состояние Марии нестабильно. Она никого не узнаёт и находится в своём выдуманном мире. Мы молимся за её душу и верим в её выздоровление, – сообщила монахиня. – Просить прощения вы должны не у меня, а у Бога. Идите с миром. Когда ваша дочь будет готова с вами поговорить, я вам сообщу.

Монахини сочувствовали девушке, которой досталась горькая судьба, и каждая по очереди дежурила у кровати больной. Агнесс находилась у кровати Марии, читая ей строки из священного писания.

– Можно воды? – послышался слабый голос. Мария приподняла голову и сразу её опустила на подушку. Девушка пролежала очень долго. Ноги и руки её совсем не слушались.

– Слава Всевышнему, вам легче, – обронила Агнесс. Она подложила валик под голову Марии и слегка приподняла её, чтобы напоить водой. Это оказалось совсем не просто, поэтому сестра Тереза оказала сестре поддержку.

Последующие годы Мария не выходила за пределы монастыря. Приняв послушничество, она помогала сёстрам, выполняла лёгкую работу и служила Богу. Когда начинался сбор урожая, девушка помогала сёстрам в огороде, не задавая лишних вопросов. Ведь в этом и состояло послушничество.

– Я помешала тебе? – прозвучал вопрос Агнесс.

– Нет, сестра. Уже закончила все дела. Мария собрала последние овощи в корзину. Давно хотела спросить. Ты давно находишься в монастыре?

– Почти двадцать лет. У тебя есть сомнения?

– С тех пор как приняла служение и доверилась Богу, я постоянно меняюсь, но еще не могу избавиться до конца от некоторых обид. Это меня пугает.

– Это потому, что ты пытаешься справиться с ними самостоятельно.

– А как вы поняли, что готовы посвятить свою жизнь Богу?

– Ты осознаешь, что пришёл этот долгожданный момент, когда сомнения оставят тебя, и прошлая боль не сможет больше разделить тебя с Богом. Когда единственным твоим желанием будет угодить ему своим послушанием и вера станет смыслом твоей жизни. Вот тогда ты не будешь больше задавать вопросов, ты станешь одной из нас.

– Иногда мне страшно, что этого никогда не произойдёт.

– Бог не заставляет нас поступать по божьим законам. Он даёт нам право выбирать. И для каждого человека это только его выбор. Никто не сможет сделать его за тебя, – наставляла Агнесс.

Вера помогала Марии избавиться от боли, и обида на отца и мать постепенно исчезала. Никто никогда не спрашивал её о детях, не лез к ней в душу с расспросами о её прошлой жизни. Она постаралась стереть из памяти всё, что связано с болью. Только ночью, когда мысли невозможно отключить, юная девушка видела перед собой двух очаровательных малышек.

Раньше Марии не с кем было поделиться о своей боли, теперь она могла рассказать Небесному Отцу, то что скрывалось в тёмных уголках её сердца. Здравый ум не помог ей вовремя остановиться, винить могла она только себя.

– Помоги мне Господь, охраняй моих девочек, дай им быть послушными своим матерям, – повторяла Мария в своей молитве, вознося её к небесам.

Дом родителей Григория готовился к встрече молодожёнов. Адвокат Форс возвращался от своего важного клиента, по дороге заскочив в цветочную лавку приобрести букет цветов для своей жены. Его дела шли очень плохо, поэтому приходилось работать на двух работах для того, чтобы дать своей семье всё необходимое.

– Снова за букетом для своей красавицы? Хризантемы, как обычно? – спросил флорист.

Он подал ему цветы и сообщил на словах, что Григорий с женой прибыли в Корс и ожидают отца в церкви. Странно, что Григорий не заехал домой, подумал Вальдемар. Он поблагодарил за сообщение, и отправился к церкви, размышляя о причине сына появиться в том месте, которое не являлось его излюбленным.

– Добрый день, поприветствовал священник.

Привет, папа. Я хочу чтобы Отец Пётр остался.

– Хорошо. Весь во внимании. Вальдемар присел на скамью, где он каждое воскресенье слушал проповедь священника.

– Сколько времени ты собирался скрывать ребёнка? За трёхлетний период ты не удосужился найти время, чтобы черкнуть пару слов о моей дочери. Из-за твоего глупого упрямства я лишился возможности видеть, как растёт моя девочка, – пробарабанил Григорий.

Он был в гневе, так как не ожидал, что отец скроет от него нахождение одной из его дочерей в их доме. Из-за- прошлых разногласий с папой, сын редко навещал родителей. Если бы не мать, которая втайне сообщила ему о маленькой Марианне, ему бы долго не открылась правда.

– Когда ты сказал, что передумал жениться на Марии, я тебя поддержал в твоём решении, дал тебе жить в полную силу, как твоей душе угодно было, – оправдывался Вальдемар. Он считал, что заслужил похвалу, а не укор в свой адрес.

– Ты не имеешь никакого понятия о моей жизни, папа. И это не оправдание твоему поступку.

– Страшно представить, что могло бы быть с ребёнком, окажись мы не дома, продолжал отец. Я нашёл маленькую девочку на пороге своего дома. Малышка почти не шевелилась. Её ручки совсем продрогли от холода. Мне пришлось вытащить Марианну из мокрого покрывала. Твоя мама сняла с неё мокрую одежду, и закутала её в махровое одеяло, дав девочке согреться. Единственным подтверждением, что это их внучка, была записка от Марии. Первое время я хотел сообщить тебе, но ты наслаждался медовым месяцем, и я не хотел тебя беспокоить.

– Ты заставил меня поверить, что ничего не слышал с тех пор о Марии и моих дочерях. Ты уходил от разговора всякий раз, когда я пытался поговорить с тобой об этом.

– Девочка была очень слабенькой. Врачи не верили, что она выживет. Марианна находилась между жизнью и смертью в течении трёх месяцев. Когда кризис миновал и мы забрали её домой из больницы, твоя мама не отходила от её кроватки. Ей ты обязан спасением своей дочери.

– Не могу поверить своим ушам. Ты оправдываешь свою ложь беспокойством о ребёнке, которого не хотел когда-то признать. Когда я пришёл к тебе за поддержкой, не имея ничего, чтобы содержать своих детей и будущую жену, ты ответил, что ответственность за легкомысленный поступок несу я сам. Я не отказывался от женитьбы, ты просто не оставил мне другого выбора.

– Я хотел, чтоб ты научился отвечать за свои поступки, а не перекладывал свои заботы на других. Прости сын, давай зароем топор войны. Храм не подходящее место для выяснений отношений. Извините, отец Пётр. Я зайду к вам позже.

– Я надеялся, что находясь в божьем месте, вы вспомните о прощении, дарованном нам Богом. Так почему бы вам, родным людям, не примириться друг с другом, – сказал священник слова напутствия.

Марианна всегда находилась под присмотром бабушки, но, использовав в свою пользу приезд гостей, выбежала во двор.

Приехали наконец, заходите в дом, – были её слова. Дарья заметила напряжённость между сыном и мужем. Теперь понятно: только встретились и уже успели поругаться. По пути она схватила маленькую проказницу за руку.

– А ты, наверно, Марианна? – Григорий взял дочь на руки и нежно её поцеловал. Он удивился, что девочка совсем не испугалась его. Напротив, вела себя так, как будто не видела папу всего несколько часов.

– Я забираю ребёнка с собой. Моя дочь должна находиться рядом со мной, а Ника заменит ей мать.

Жена Григория считала себя чистокровной англичанкой, хоть в ней и текла русская мамина кровь, этим и объяснялось её хорошее русское произношение. Она вышла замуж за Григория несколько лет назад. Ника хотела иметь ребёнка, но Григорий убеждал её, что хочет пожить для себя. Теперь она понимала, почему он постоянно прерывал разговор, когда речь заходила о детях.

– Ты меня спросил? Я твоя жена. Ты никогда не рассказывал мне о существовании ребёнка.

– Это моя дочь. Плоть от плоти моей. Марианна будет жить с нами, даже если ты не согласна.

– Она просто прелесть. Очень на тебя похожа, – проронила Ника. В конце концов, маленькая девочка не должна отвечать за ошибки родителей.

– Благодари Бога, что у тебя такая понимающая жена, – заметил отец. Ему нравилась сноха. Именно такую женщину он хотел видеть рядом с сыном.

Ника наблюдала весь вечер за шалостями маленькой девочки. После чаепития, еще раз поговорив с мужем, она согласилась на переезд Марианны под одну крышу с ними. Она старалась стать ей матерью, но девочка всё чаще напоминала ей о любви мужа к другой женщине. Со временем она привыкла к этой очаровательной малышке и полюбила её как свою родную дочь.

– Милый, сегодня буду позже, – сообщила Ника, войдя в кабинет мужа. Она была известным модельером и в свободное время занималась благотворительностью. Это помогало ей освободиться от странного ощущения, что она не замужем.

– Хорошо. – Григорий продолжал тщательно перекладывать бумаги на столе, тем самым давая понять, что прощание будет коротким. Он довольно часто закрывался у себя в кабинете, доставал из портмоне фотографию Марии и читал строки письма к нему, оставленного его родителям. На измоченной дождём бумаге, была начертана последняя просьба девушки. Мария умоляла рассказать о её существовании, когда Марианна повзрослеет. Григорий перечитывал письмо по нескольку раз и его преследовали угрызения совести за свой юношеский поступок. Переезд в Англию сделал его другим человеком. В молодости он был довольно сентиментален. Но со временем в нём были заметны грубость и высокомерие. Только по отношению к дочери он остался прежним любящим отцом.

– Ты помнишь, у меня скоро день рождения, – напомнила Марианна. Она подошла к отцу, который как всегда в это время разбирал свои бумаги. Марианна пыталась привлечь к себе интерес.

– И что желает моя девочка? В прошлом году, насколько мне не изменяет память, ты праздновала в кругу друзей и была недовольна.

– Не напоминай. У меня всё есть. Я насчёт поездки в Крым к дедушке и бабушке. Марианна знала, сейчас последует еще один вопрос. Она не стала его дожидаться и умело выкрутилась.

– Прости, подслушала твой разговор с мамой. Можно я с тобой? Это будет мой самый лучший подарок. Скука здесь неимоверная.

– И откуда молодая леди вам это известно? Не люблю, когда ты вмешиваешься в дела взрослых. Ладно, у меня несколько деловых встреч, поедешь со мной, если пообещаешь прислушаться к моим словам и продолжишь учебу.

– Папа, мы уже это обсуждали. Ты же знаешь, как я старалась угодить тебе в этом вопросе. Это совсем не моё.

– Роберт поведал мне о своём молодом друге художнике. Не имея никаких связей, он добился больших успехов. Может знакомство с ним повлияет на твоё решение, и ты не бросишь заниматься музыкой.

– Я с удовольствием пообщаюсь с юным дарованием, но не думаю, что что-то может изменить мой выбор. Папочка, я правда подумаю над твоими словами.

– Ну, мои дорогие, что обсуждаем? – спросила жена, вернувшись из поездки.

– Ничего нового. Мой сюрприз не удался. Как детям удаётся заниматься своими делами при закрытой двери и услышать, что обсуждает отец с матерью в другой комнате?

Ника посмотрела на мужа и, не сказав больше ни слова, захлопнула двери и поднялась к себе.

– Что это с мамой? – встревожилась дочь. – Я поднимусь к ней.

– Не бери в голову. Её постоянные поездки так её утомляют. Пусть отдохнёт.

Марианна давно замечала, что родители отдалились друг от друга. Больше никуда вместе не ездили и проводили свой досуг врозь. Мама заходила всё реже к ней в комнату, чтобы поговорить с ней. Раньше она могла долго беседовать с дочерью, а теперь можно было услышать только редкие слова приветствия. Её постоянные депрессии были причиной размолвок с отцом.