Путь к восходящему горизонту

– Я поехал, всё было очень вкусно, – произнёс дедушка, который очень редко выдерживал семейные праздники и при возможности удалялся.

– Мы тоже, – сообщил, заметив напряжение, дядя.

Гости разъехались, воцарилась тишина. Только ветер продолжал играть листвой деревьев. Внешнее состояние окружающего не избавляло Викторию от предчувствия надвигающегося неизбежного разочарования.

Владимир решил спокойно поговорить с женой. Он не знал, как она воспримет неожиданное признание. Главное – скажет о наболевшем, и сердце отпустит:

– Это неподходящий момент, но молчание хуже смерти. Я ухожу и больше не вернусь. Наш брак давно уже в прошлом.

– О чём ты говоришь, милый, одумайся? Ты – опора в жизни и моя единственная любовь. Ведь всё было до этого дня хорошо. Посмотри, какие замечательные дети растут у нас. Что с тобой произошло?

– Вот такой реакции я боялся, поэтому молчал все эти годы. Ты еще сможешь, встретишь достойного человека.

– И как долго длятся ваши отношения с этой женщиной?

– Довольно долго. Я только сейчас по-настоящему счастлив. Я стал совершенно другим человеком, когда она вошла в мою жизнь.

– А твои дети, что они значат для тебя? Или ты и их решил бросить?

– Своих детей, я буду навещать и помогать чём смогу. Не суди меня строго, но смысл продолжать этот разговор я не вижу.

– Останься сегодня дома. Не хочу видеть переживания детей, давай всё обсудим и попытаемся спасти наши отношения. Валерии исполнилось сегодня двенадцать лет. Может для неё это не будет таким большим ударом, как для мальчиков. Саша еще маленький. Ты ему нужен, – упрашивала Виктория мужа.

– Не пытайся удержать меня детьми. Оставшиеся вещи заберу позже.

Владимир взял вещи, которые собрал еще вчера, поднял лёгкую поклажу. Ручка оказалась некрепкой, и одежда была рассыпана на асфальте. Это совсем его не остановило. Он нагнулся, взял вещи под мышку и вылетел со двора.

– Подожди! Посмотри на меня и запомни, я никогда ни при каких обстоятельствах не прощу тебя.

– Мне это совсем не нужно. Думаю, я смогу прожить и без этого. Прощай.

– Папа ты куда? – промолвила Валерия, столкнувшись у выхода с отцом.

– Мама тебе всё объяснит, – были слова Владимира.

Уход отца разбудил в Валерии чувства неведомые ей до сих пор. Обида и ненависть зародились в её юной душе. С каждым днём ей становилось всё труднее понять папу и вырвать корень зла из своего сердца. При маме она старалась казаться сильной и не показывать своих переживаний. Как он мог оставить семью? Почему не возвращается домой? Поссорились – и будет, – думала Лера. В этой ситуации Вова держался молодцом, Саша постоянно плакал, мама ничего не объясняла.

Двенадцатилетней девочке нужно успокоить младшего брата. Нужно погулять, – пришло в голову. Она взяла несколько любимых игрушек Саши, махровое покрывало на кухне и они вышли во двор, за которым простиралось большое поле рапса. Иногда после школы оно превращалось в площадку для игр. Это поле было собственностью семьи. Оно простиралось почти до реки, куда дети обычно ходили, когда им разрешали родители. Посмотришь вдаль – и совсем не увидишь, где же оно заканчивается. Полевое растение было очень высоким. Если присесть, то никто тебя даже не заметит. Дети доходили до конца поля, в глубину леса. Лесная полоса приближала детей к реке. Иногда они делали в лесу пикник и смотрели на прыгающих по верхушкам деревьев белок. Саша очень любил смотреть на резвых животных, на оранжевую окраску и хвостик, за которым было невозможно угнаться глазами. Однажды они даже заметили дикого кабана, несмотря на то, что он совсем не водился в этих лесах. Валерия не рассказала маме о странной встрече с опасным животным. В тот день сестра заслонила брата, и по мнению девочки, животное было намного больше напугано, чем она. Правда, брат молодец. Обычно он старался убегать, но послушался старшую сестру и, спрятавшись за её спину, держался за уголок её платья.

– Саша, догоняй, что плетёшься как черепаха, – проворчал Вова. Он подбежал и погладил его по лицу только что сорванным жёлтым цветком.

– Отстань от меня. Я не хочу играть, – отмахнулся младший брат.

Саша устал идти. Его ногам нужен был отдых. Обычно он с удовольствием гулял с сестрой и братом. Лера подозревала о причине его переменчивого настроения. Из них троих он был самым маленьким и очень плаксивым. После того как папа стал жить отдельно, Саша стал просто невыносим. Сестра пыталась объяснить, что иногда родители живут врозь, но это совсем не значит, что отец их не любит. Разве мог маленький мальчик понять её слова. Валерия присела рядом с ним, вскоре присоединился и Вова. Наклонившись к брату, она почувствовала сильное биение его сердца. Раньше дети могли сидеть здесь часами, но день клонился к закату и надо было возвращаться.

– Грязь прилипла на твои подошвы, ты такой грязнуля! Лера стряхнула покрывало, сложила его в сумку, сбила травинки с одежды брата, взяла его за руку, приготовившись идти. Вдруг ни с того ни с сего Саша начал плакать. Сестра пыталась его успокоить – всё без толку. Спустя некоторое время, Валерии удалось заговорить его сладостным обещанием, она отдаст ему свою любимую куклу и позволит играть с ней сколько тот захочет.

Виктория закрылась в своей комнате, не желая кого-либо видеть. Оказавшись в спальне наедине со своим негодованием, она кинула взгляд на пустую холодную постель и снова заплакала от непроходящей боли. Отключив все эмоции, Виктория вспоминала, как муж радовался рождению детей. Она не могла понять, куда же могло всё так быстро исчезнуть? Обещания носить на руках и клятвы в вечной любви? На её столе лежали разложенные фотографии, которые сын прятал от всех в своей комнате. Как она долго добивалась, откуда они появились. Наконец сын признался, что один мальчик стянул у своей тёти фото из комода и решил его подразнить, сделать побольнее.

– Бедный мой мальчик, – думала Виктория. Она всматривалась в довольное лицо мужа, стоявшего в обнимку с любовницей, и зародившаяся злоба разжигала в ней пылающий огонь. Пустота образовалась в её любящем сердце. Казалось, жить больше не было смысла.

– Он будет относиться к тебе так же, – услышала она своё неприятное воспоминание. Владимир накричал на пожилую женщину, которая не успевала в сроки сшить свадебное платье.

– Так тебе и надо. Иногда нужно просто взглянуть на отношение близкого человека к окружающим людям, чтобы увидеть своё будущее, – повторяла Виктория себе.

Дрожащими руками она взяла лист бумаги.

– Дорогая моя, любимая девочка. Я пыталась, как могла, разобраться во всём произошедшим с нами в последнее время. У меня нет больше сил искать выход из этой болезненной для нас ситуации. Я надеюсь, время пройдет, и ты сможешь меня понять и простить. Ты остаёшься за хозяйку. Деньги, положенные на книжку, сними. Не заботься, вам их хватит на первое время. Береги братьев, вы – одна семья. Не горюйте за мной.

С любовью. Ваша мама.

Виктория запечатала письмо и на обороте написала «Для дочери». Она положила его на краешек стола, достала из комода документы и вытащила свою шкатулку. Ей не нужно было много времени, чтобы найти самое острое лезвие в доме. Она всегда прятала их в своей комнате подальше от детей. Развернув тоненькую бумагу и приложив лезвие к вене, она дотронулась пальцем до острия. В голове крутились разные тяжёлые мысли, которые не позволяли ей прийти в себя от нанесённого ей унижения. Она взяла в голову, что смерть освободит её от бесполезного существования.

– Мама. Мамочка! – раздался вдруг плачущий голос Саши.

Рапсовое поле находилось за домом, поэтому Сашин голос отчётливо проникал сквозь открытые окна.

– Что будет делать мой малыш без меня? – услышав надрывающийся голос младшего сына, подумала Виктория.

Ещё мгновение и – конец. Непреодолимые мысли о том, что дети останутся совершенно одни, остановили Викторию от задуманного плана. Саша залетел в дом пулей. Окинув взглядом своих детей, она осознала, что не вправе лишать себя жизни. Дочка прижалась к щеке матери, и сильные объятия младшего сына вернули её к реальности.

– Мама, не плачь, – пробормотал Вова. Он посмотрел на руки мамы и заметил маленькую повязку, торчавшую из рукава маминого халата.

– Я в порядке, сынок. Виктория одёрнула рукав, чтоб он казался длиннее. Она ненароком поранилась о лезвие, когда второпях прятала его в свой ночной столик.

Лера вопросительно посмотрела на маму. Она прекрасно понимала её, изменить ничего не могла, делала всё от неё зависящее: отводила брата в садик, вечером доила корову, приходила, не задерживаясь, после уроков домой. Она знала – всё будет хорошо. По крайней мере, ей так хотелось.

– С сегодняшнего дня всё изменится. Каждый из вас отныне будет предупреждать меня, когда уходит.

– Но мама, я всегда сообщаю тебе о том, куда иду. К тому же, мы недолго отсутствовали.

– Да, да, ты мне говорила. Я совсем забыла о твоих словах. Ладно, хватит болтать. Пора спать, – был приказ матери.

Несколько лет назад отец выложил камин. Он очень удачно вписался в интерьер зала. Высокие потолки в доме делали комнату просторной. Посредине лежал вышитый цветными узорами ковёр. Камин был выложен красным кирпичом и облицован декоративной плиткой Диван был обтянут велюровой тигровой тканью. Шёлковые занавески украшали комнату. Всё было сделано со вкусом, будто делал это очень хороший дизайнер. Забравшись на диван, наблюдая за угольками, тлеющими в камине, дети сладостно засыпали. Обычные простые слова в нужный момент могут изменить всё. Даже судьбу человека. Детская непосредственная любовь может успокоить любую, даже очень израненную душу. Невинная чистая душа ребёнка наводит на мысль, что пересилив огненное сокрушение и сорвав старую одежду унижения, ты возрождаешься заново, чтобы дать прорасти нежным росткам любви.

– Я буду еще счастлива. Я счастлива, – подбрасывая дрова в камин, твердила Виктория себе.

Сон не шёл, она встала, убедилась, что все спят и села за швейную машинку. Лера услышала пение первых петухов. Она выглянуло в окно. Сидит такой важный, с красными перьями. Наверно опять подрался. Даже между собой не могут разобраться, кто здесь хозяин. Странно, что мама еще не на улице. Лера сняла с крючка свой халат и вышла.

– Нет, значит еще у себя. Она прокралась за спиной матери и села на кровать, раскачиваясь на ней.

– Мама, ты в порядке?

– Вот, новый наряд. Примерь. Потратила на него всю ночь. Виктория протянула красивую вещь Валерии, и заметила, что дочь всё еще ожидает ответа на поставленный вопрос. Но сможет ли двенадцатилетняя девочка понять действительную причину её бодрствования. Ей нужно было просто чем-то заниматься, чтоб отвлечься. Лера натянула на себя белое платье, покрутилась возле зеркала и побежала к бабушке похвастаться новым нарядом.

Со временем душевная рана немного затянулась. Без отца дом опустел. Своим уходом он забрал частичку маминой души. Она не могла забыть любимого человека. Золото блекнет, сталь ржавеет, а любовь остаётся неизменной. Виктория очень изменилась. Внешне всё было как раньше. Казалась довольной и спокойной. Что происходило внутри, никто не знал, кроме её самой. Неведомая сила медленно съедала доброе сердце, разделила его на две полвины. Одна чаша была наполнена вниманием и любовью к детям, а другая – презрением и желанием отомстить за все свои страдания. Девочка переживала по-своему. Мрак поселился в её душе.

– Он предал меня, – говорила она всякий раз, когда её посещали мысли об отце. Ненависть подбиралась к душе, которая только начинает свой жизненный путь. Всё, что любила, ценила, чем дорожила, превратилось в тоненький отголосок прошлого. Ей хотелось увидеть другую жизнь, где нет горя, слёз и разочарований. Придуманный ею мир был лучше, чище и светлее. Это давало ей надежду на лучшее будущее. Какое оно, девочка не знала, потому что всегда находилась рядом с мамой. Но открыть для себя новые просторы было тайным её желанием. Но прежде всего ей хотелось увидеть маму снова счастливой. Лера пыталась вызвать мамину улыбку, но отчетливо понимала, что справиться с этим должна она сама. Отец приходил нечасто. Тяжело было осознавать, что семья не будет прежней и время, унося наши воспоминания, не оставляет нам выбора всё начать сначала. Что человек, кем бы он ни был, разрушая судьбы других людей, пускает семена зла в сердца тех, кого он предал. Порочный круг замыкается не на том, кто совершил ошибку, а на том, кто не попытался её исправить. Память сердца имеет свойство запоминать только плохие события, не давая прорваться наружу прекрасным и светлым моментам нашей жизни. Основа семьи – это не власть и богатство, а сплоченность людей вместе преодолеть все испытания, выстоять и защитить свою любовь от внешнего мира. Царь не может выиграть войну без войска, так как один в поле не воин.

4.глава. Мария.

Монастырь Святой Анны.

Иметь всё и потерять в одно мгновение – вот в чём противоречие. Парадокс заключается том, что обвиняя кого- то в своих собственных страданиях, человек берёт на себя большой грех и ломает другую жизнь, даже если речь идёт о судьбе своей собственной дочери.

Вот наступило еще одно воскресенье. Семья Рокс собиралась в церковь прославить Бога. Глава семьи никогда не пропускал службу. Порядочный семьянин Вильям Рокс волновался за духовное состояние своей 14 летней дочери Марии, взбалмошный характер которой он старался изменить. На улице стоял жаркий день, были слышны разговоры торопившихся на базар людей; дети подшучивали во дворе; откуда-то доносился запах жареного. Дома стояли совсем рядом друг другом: двухэтажные с черепичной красивой красной крышей, этажные, маленькие с приусадебными участками. Высокие каменные заборы чередовались с коваными оградами и простым деревянным частоколом. На лавочках сидели соседи, провожая глазами прохожих, шахматисты громко обсуждали очередную партию. Бабули нашёптывали друг другу свежие события, кто-то просто сидел под утренним солнцем, отдыхая от забот. Где- то сосед запрягал кобылу в лес за сеном для домашней скотины. Автолюбители собрались возле одного из соседских домов и рассматривали купленный кем-то новый автомобиль. Пока одноклассники радовались обычному летнему дню, Мария выбирала себе подходящий наряд.

– Надеюсь, ты не собираешься идти в этом открытом наряде? Все платья были длинные, осталось одно розовое до колен. Его просто не успели отдать портнихе.

– Почему я должна одевать чёрную одежду? Только чтобы угодить тебе? Это действительно так необходимо? – Пытаясь руками удлинить любимую вещицу, спрашивала Мария.

– Придётся наказать тебя за твоё непослушание. Вильям взял ремень и ударил дочь по ладошкам.

– Не надо. Мария заплакала от боли, посмотрев на красные полосы на ладонях. Она спрятала свои руки за спину, уклоняясь от следующего удара, и побежала в комнату. На ходу девочка крикнула:

– Я пойду переоденусь.

Воспитываясь в жёстких христианских традициях, Мария искала место, чтобы сбежать от жизни, навязанной родителями. Всё лучше гневного взгляда отца недовольного всеми присутствующими в доме и брани матери, которой не нравилось, когда её отвлекали глупыми расспросами.

Только и слышно: «Замолчи, уйди, сделай то или это».

Родители были фанатами. Вера составляла главную часть их жизни, но больше всего, они боялись плохих слухов; на людях даже не скажешь, что в них что-то не так, просто идеальная семья. Если заходил человек в дом, ему сразу давали понять, что здесь чтят имя Бога; люди за порог – и всё по-старому. Отец читает свои новости, пролистывает свои бумаги, мать уходит на кухню выполнять очередную прихоть отца, а девочка – в свою комнату, дабы не раздражать обоих. После богослужения традиционный ужин, который стал строгим правилом этого дома. Понятия отца были поистине мудрыми, все остальные – неверными, не подлежащими никакому обсуждению. Посещение церкви было обязательным. Даже в жару приходилось носить тёмную закрытую одежду. Друзья подбирались отцом с детства. В возрасте четырнадцати лет обителью девочки стал маленький сарайчик. Поглаживая серенького кролика, вдали от деспотов родителей, девочка представляла себе замок с множеством слуг и лазейку в другой мир, где она больше не увидит отца и мать.

– Доброе утро, красавица. Прошлый раз я совсем тебя не заметил, – был голос священника.

– Я сидела на последнем ряду. Молилась Господу Богу, чтобы он смягчил сердце моего отца. В последнее время он всё время мной недоволен. Как вы думаете, сможет ли отец полюбить меня, если я буду всегда послушной?

Пётр хорошо знал отца Марии. Вильям рассказывал ему о своих проблемах в семье. Он приглашал его в свой дом и во время долгих прогулок в саду просил проводить беседы с его дочерью. За время общения с подростком, Пётр пытался найти точку соприкосновения между отцом и дочерью. За несколько месяцев общения с семьёй Рокс священник стал для них хорошим другом.

– Ты должна быть мягче к своему папе, он хочет тебе только добра.

Мария не любила людей одетых в тёмную рясу, но к отцу Петру относилась хорошо. Его улыбка во время службы подбадривала подростка, а органная музыка возбуждала чувствительность и придавала определенности её мечтам. Чтобы привить девочке смирение, отец Пётр попросил её помогать ему при божьем храме. Ей нравилось чувствовать себя полезной. Храм стал для неё местом, куда она могла всегда приходить. Отец Пётр был всегда добр к ней, разговаривал, интересовался её делами. Иногда девочка спрашивала себя, почему она не может иметь такого отца, как он.

– Мой отец никогда не будет ко мне так относиться. Мария наблюдала за своими родителями, стоящими возле храма. Они общались с друзьями и совсем не торопились домой. Неожиданно какая-то сила заставила девочку обернуться.

– Мария, это ты? – спросил Григорий. – Сколько времени прошло, ты стала еще красивее, чем раньше.

Мария была влюблена в парня с детства. Они встречались в церкви, иногда на обедах в доме родителей Григория, которые были прихожанами той же церкви. Год назад начались отношения и прервались по неизвестной для девушки причине. Молодому человеку скорее всего стала неинтересна дружба с тринадцатилетней девочкой. Сейчас этот красивый блондин с голубыми глазами и обворожительной улыбкой настоящий адвокат, больше не тот подросток, по которому страдали все девчонки в её классе.

– Мария, родители устраивают ужин после мессы, ты тоже будешь?

– Куда я денусь. Не смогу ослушаться, – был ответ.

– После ужина я еду в пригород, хочешь со мной? Будет весело. Если ты не против, я заеду за тобой.

– Вдали от дома и папиных нравоучений. Не могу, отец не простит, если я его ослушаюсь.

– У меня есть идея. Я приду к тебе вечером, а ты незаметно спустишься вниз. Соглашайся, – уговаривал Григорий Марию. Он не мог много сказать, находясь в нескольких шагах от Вильяма, который своим пронизывающим взглядом уже проделал дыры в его костюме.

– Буду ждать тебя около одиннадцати. Попытаюсь проскользнуть незамеченной. Мария понимала, что ей может достаться от отца, но её это не тревожило. Папа найдёт любую причину быть с ней грубым.

Церковь – это место, где даже после служения, во время простого ужина можно услышать голос Бога.

– Отец Пётр, служение сегодня было поучительным, – вымолвил Вильям. Он поражался способности священника открыть в стихах священного писания новые истины.

– Как всегда.– Вальдемар тоже посещал церковь, и христианские истины не были ему чужды, он относился с уважением к служению отца Петра, по натуре не был фанатичен, позволял себе рюмочку красного вина перед обедом и не зацикливался на библии, как Вильям.

– Должен заметить, ваша дочь очень помогает мне. Я видел, как красиво она играет, и могу сказать – у неё талант схватывать всё на лету. Священнику нравилась простая открытая душа девушки. Она всегда говорила о том, что происходит в её сердце.

– Непристойное это занятие для молодой леди Я не против, чтобы она пела дома или играла в церкви. Но отправлять её далеко от себя, значит подвергнуть её искушению.

– Почему? – возразил Вальдемар. Может в ней есть потенциал музыканта. Если в человеке есть божий дух, то и вдали от дома он сможет устоять перед искушением.

– Не будем искушать Бога своими словами и предадим этот разговор забвению, – предложил отец Григория.

Ужин оказался очень скучным. Мария не могла дождаться, когда последний гость покинет их дом. Она сидела тихонько, почти не говорила, отвечала короткими фразам и посматривала на улицу, завидуя пению птиц. Ей очень хотелось забыть сейчас о строгих правилах отца и выйти на улицу.

– Тебе нехорошо? – спросил Вильям.

– Можно я поднимусь к себе. У меня очень болит голова. Меня ничего не беспокоило, когда мы были в храме. Думаю, до завтра всё пройдёт.

– Наверняка ты слишком много съела за ужином. Надо следить за своей фигурой. Мать встала и потрогала губами лоб девочки. Её беспокойство показалось Марии странным.

– Оставь её в покое, – приказал отец матери. Можешь идти к себе. И не забудь помолиться. Вильям бросил недовольный взгляд, как будто обвиняя дочь во лжи.

Марии не нравилось обманывать, но это был единственный способ снова увидеть парня. Она закрыла двери в свою комнату на ключ и, выключив свет, ждала пока весь дом заснёт. Спускаясь тихонько по лестнице с фонариком в руках она на цыпочках вышла во двор, где её уже ожидали.

– Поехали, – сказал Григорий.

Он надел на Марию шлем и посадил её позади себя. Она оглянулась в сторону дома, где в комнате отца ещё горел свет. Пробежала мысль: вернуться назад. Никто не дал ей этой возможности. Григорий выехал из подворотни на главную улицу. Хорошо, что девочке удалось взять незаметно запасной ключ от дома, иначе пришлось бы ночевать на улице.

– Не волнуйся ты так. Твой папа ничего не заметит, – проговорил Григорий. Он остановился возле набережной, где наверняка никто не догадается искать девушку, если обман раскроется до их возвращения.

Вечер оказался удивительным для влюблённой парочки. Взявшись за руки, они наблюдали за кораблём, отплывающим от берега. Григорий наклонился к Марии. Его жаркий поцелуй был для девушки приятной неожиданностью. Ноги подкашивались от волнения. Голова закружилась от сладостных речей молодого парня.

– Помнишь, я подарил тебе розочку? Ты обворожила меня своим розовым платьем и красными балетками. Я ничего не забыл со дня нашей последней встречи.

– А потом уехал.– Мария отстранилась на некоторое время, давая понять парню, что она еще не совсем простила его.

– Мой отец отправил меня за границу. У меня не было времени тебе сообщить. Не злись на меня. От меня мало зависело тогда. Студент, которого финансирует отец. Положение незавидное. Может, со временем я буду ему благодарен. А пока это просто утопия. Влево пойдёшь – врагов наживёшь, вправо пойдёшь – отца разозлишь.

– Теперь, надеюсь, твой отец доволен. Слышала, ты получил диплом адвоката.– Мария сказала это совсем не в укор молодому парню, а чтобы показать ему, что на самом деле, несмотря на тяжёлые отношения с родителями возможно извлечь и положительные стороны.

– Ненавижу своего отца. Когда у меня будут дети, не буду заставлять их делать то, что им не по душе.

– Наверно, ему хотелось как лучше, – заметила девушка, чтобы не подпитывать недовольство Григория к отцу. Она знала, как важно для парня мнение родителей.

– Ты всё такая же добрая и немного доверчивая. Видишь в людях только хорошее. И это мне в тебе нравится, – продолжал Григорий, чтобы получить её прощение.

– Твой папа лучше, мой меня ни разу не спросил, кем я хочу стать. Держит меня при себе и никуда не отпускает.– Мария посмотрела на длину своего платья и снова вспомнила укоры и побои накануне службы. Разве может человек, который близок к Богу, заниматься рукоприкладством?

– А что ты делаешь в церкви? – спросил Григорий.

Несмотря на цвет и форму чёрного одеяния, которое скрывало все девичьи прелести, ему нравилось, что Мария осталась в душе прежней девушкой. Вильям был очень строг даже к выбору школьной одежды для своей дочери.

– Помогаю отцу Петру. Ты же знаешь моего папу. Он мечтает видеть меня монахиней. Я позволю ему распоряжаться моей жизнью только через мой труп. Посмотри, в кого он меня превратил, поднимая платье до колен, сказала девушка.

– Ты мне и такой нравишься. Платье можно обрезать, а душу и сердце изменить нельзя. Потерпи еще немного. Мне предложили хорошую работу за границей. Я приеду будущей весной. Мы сможем быть вместе и со временем поженимся. Как ты на это смотришь?

Мария улыбнулась. Она села на песок и оказалась к Григорию ближе дозволенного. Ей было хорошо известно, сколько молодых девушек попадают в сети коварной любви. Девушка была уверена, что этого с ней не произойдёт.

– Я тебе обещаю. Время пролетит быстро. Не успеешь соскучиться, как я уже вернусь.