Рюммери

– Это нелегко представить, – усмехнулась Рюмси. – Такого ведь не существует.

– Ты просто не видела, что оставляет после себя войско, покидая место стоянки, – буркнул Кир.

– Так вот, представь озеро испражнений, которое нам нужно перейти, ибо на другой стороне лучшая жизнь, – продолжил Брэкки. – Идя посередине, ты будешь брести по шею, но перейдешь его за день. Можно идти по колено, но придется идти неделю. Я вот считаю, что лучше перейти быстрее. По шею или по колено – все равно в испражнениях.

Глаза Брэкки лукаво сузились, под повязкой угадывалась улыбка. Рюмси улыбнулась в ответ – хорошо сказано.

– Складно говоришь, черт возьми, – сказал Кир. – Только не озеро испражнений. Называй вещи своими именами – озеро дерьма.

Ветер печально завывал у разрушенных стен и, судя по тому, как люди морщились и прятали лица, приятнее не стал.

За что Рюмси была благодарна Киру, так это за то, что он избавил ее от сего мерзкого зловония. Из-за удара в нос она перестала ощущать запахи.

И все же даже на языке чувствовался принесенный ветром вкус гари и пыли, пепла и чего-то отвратительно знакомого. Рюмси не знала, как долго еще сможет это выдержать. Из головы будто выдувало все чувства, кроме страха и отвращения.

Ребята медленно продвигались по вязкой грязи, в которую превратилась земля деревни. Иногда слышался чей-то крик, на который они старались не обращать внимания. Рюмси заметила, что каждый раз, когда раздавались вопли, Брэкки и даже Кир сжимали кулаки, иногда переглядываясь между собой. Но в основном единственными звуками оставались хлюпающие шаги ребят и жужжание насекомых.

Рюмси не знала, чем закончится их вылазка, но не сомневалась, что жуткие картины, свидетельницей которых она стала, будут сниться ей до конца жизни. Девочка бросила взгляд на Брэкки с Киром и по их виду поняла, что увиденные ужасы будут преследовать не только ее.

Единственное, о чем она сейчас мечтала, так это смыть с себя вонь, которая прилипла к телу вместе с потом. И плевать, что даже в такую жару вода в реке ледяная.

– Брэкки, черт бы тебя побрал! – вспыхнул Кир, резко останавливаясь, от чего Рюмси и Брэкки чуть не врезались в него. – О каком таком мече ты твердишь?!

– Чего?! – непонимающе уставился Брэкки.

– Он ничего не говорил. Мы молча шли, – отозвалась Рюмси. Хотя тоже слышала странное звучание в голове, будто кто-то расспрашивал о мече. Правда, звучавший голос походил совсем уж на детский.

А еще появились странные грибы. Рюмси впервые видела такие. Они разрослись везде. Жуткие на вид и размером с ладонь. Складывалось впечатление, что кто-то переворачивал здесь горящую свечу и капающий воск превращался в грибы всевозможных форм, большинство из которых напоминало застывших в разных позах уродливых и кривых человечков. Казалось, даже мухи старались держаться от них подальше. Рюмси заметила, что те грибы, которые находились в тени, горели гнетущим желто-зеленым светом.

Даже учитывая все приятные моменты, связанные преимущественно со старостой и матерью, жизнь Рюмси никто бы не назвал счастливой, особенно последние месяцы. И все-таки девочке было невыносимо больно видеть, что стало с деревней. Она даже думать не хотела, что среди этого ужаса погребены ее родные.

Обломков становилось все больше, и ребята вышли из грязи. Идя по камням, они замедлили шаг, опасаясь подвернуть, а то и сломать ноги, провалившись в одну из многочисленных щелей и дыр.

На удивление Рюмси, атмосферу нагнетал не Кир, а Брэкки.

– Вчера один парень тут споткнулся, и его что-то утащило.

– Какого черта ты именно сейчас решил это рассказать?! – рявкнул Кир. – Тем более, скорее всего, он просто провалился.

– Ага, в дыру, куда и кошка не пролезет. Говорю тебе, его что-то затянуло. Хоть я и далеко стоял, но как вспомню его крик, аж жуть берет. Тело мялось и ломалось, точно те куклы, с которыми мелочь играет.

– А ты, пожалуй, с такими куклами не играл, – фыркнул Кир.

Брэкки не удостоил его ответом.

Рюмси, вглядываясь в темноту между камнями руин, предпочла думать, что бедолага все же провалился.

– Тут повсюду веревочные лестницы. Почти под каждыми обломками, – ворчливо заметил Кир. – Зачем вам столько?

– Это Лунная Дорожка. Мы, – пояснила Рюмси, имея в виду жителей Счастливчиков, – не всех покойников закапываем в землю. Некоторых сжигают вместе с лестницами. Люди верят, что их души взберутся по ней на небеса, к самой луне, в Мир Мертвых.

– Я думал, в Счастливчиках не верят в богов и подобные вещи, – удивился Кир.

– Конечно, верят и даже почитают, просто нам запрещено поклонение, мольба и просьбы.

– Постой; черт бы вас побрал, не пойму, к чему такие отличия – одних закапываете, других сжигаете?

– Когда пришли первые поселенцы, они принесли свои традиции. Другие поселенцы – другие традиции.

– А еще у нас есть Мертвячий Путь, – радостно похвастался Брэкки.

– Угу, не сомневаюсь, – отрезал Кир, давая понять, что уже потерял всякий интерес к этой теме.

Они остановились.

– Сейчас разделимся, но далеко не расходимся, – проговорил Брэкки, обращаясь к Рюмси. – Старайся найти что-то ценное, но не бери ничего большого и… не лезь в щели.

– Почему большое нельзя? Я смогу донести, не смотри, что я девочка.

– Потому что отберут, – отозвался Кир, – или похуже, – он провел пальцем по шее. – Понимаешь? Старайся найти хоть что-то стоящее, но то, что легко спрятать.

Не успели ребята разойтись, как к ним подошел тощий человек и демонстративно показал заточенную кость, напоминавшую огромный зуб хищного чудовища. Взгляда хватило, чтоб понять, насколько она острая.

– Быстро. Все, что есть. Усекли? – прошипел незнакомец и нервно огляделся.

Его седые волосы развевались на ветру, и казалось, голова дымится от злобы. Но голос грабителя оставался холоден.

– Конечно. Конечно, – поспешно проговорил Кир. – Отдадим все, что имеем.

Брэкки молчал, будто лишившись дара речи.

Вдруг из-за развалин, так же неожиданно, появился гигант. Его единственный глаз – величиной с яблоко – находился посреди лба. Дигген.

На выбритой до блеска и покрытой шрамами голове красовался высокий пучок волос. Из носа и маленьких ушей торчали костяные серьги. На первый взгляд дигген казался громадным истуканом, вытесанным из камня неумелым мастером. Либо умелым – но куда-то спешившим. Рюмси впервые видела диггена так близко и, приглядевшись, удивилась, не найдя в его нечеловечности ничего отталкивающего. Наоборот, глаз гиганта завораживал. Казалось, внутри него умирает маленькое солнце.

Грабитель резко спрятал нож и собрался удалиться, но дигген, с невероятной для своей комплекции ловкостью, преградил ему путь.

Мужчина еле доставал одноглазому до груди. Дигген представлял собой жилистое существо, похожее на человека, с устрашающей и невероятно развитой мускулатурой.

– Я послухал и позырил – и понял… Ты девучку и мужчинок охрабить хошешь, – прогремел одноглазый. Голос звучал, как из бочки.

В глазах грабителя блеснул вызов, но быстро угас.

– Я тебя не понимаю. Что тебе надо?! Приползли к нам, так хоть язык выучите.

Одноглазый нахмурился. Казалось, все эмоции на его морде умножились многократно.

– Я ничаво не хочу. Я служу Корочу. А Короч хочет порядок.

От этого имени Рюмси неосознанно скривилась. Короч – человек, виновный в смерти старосты.

– Буду спрашшиват. Ты – отвечат. – Громила уставился на мужчину своим глазом. Под кожей диггена перекатывались сильные мускулы.

– Хорошо, – рявкнул грабитель, с его губ полетели брызги слюны. – Надеюсь, пойму твой лепет. Находишься среди людей – говори по-людски.

Хотя он старался вести себя нагло и смело, Рюмси почувствовала страх в его голосе: казалось, он боялся того, что должно произойти.

При всей напряженности ситуации Рюмси с интересом изучала диггена. Он носил хоть и грубо сшитые, но явно практичные штаны, из прекрасно выделанных шкур. На поясе висело несколько дорожных сумок, три кривых рога, разных по размеру, и странный топор, сделанный из челюсти какого-то животного. Бугрящийся мышцами торс ничего не прикрывало, если не считать густой растительности. На предплечьях одноглазого гиганта виднелись замысловатые наколотые рисунки: лицо с тремя глазами на правой; странный рисунок на левой – двуглазый ребенок, который держал отрубленную голову диггена.

– Повумесяцы снимал с мертвых людов? – прогремел гигант, глядя ему в глаза.

– Да, – ответил тот и поспешно добавил: – Но потом хоронил.

– Убивал людов?

Мужчина устремил взгляд в небо.

– Ну, убивал.

– Убивал, шоб засчитыться или охрабить?

Грабитель долго молчал, глядя на диггена. Его глаза стали мокрыми, рот начал дрожать. Он тяжело сцеживал каждую букву, будто молоко у старой козы. Безрезультатно. Пытаться лгать днем – глупая затея.

Мужчина схватился за живот, словно от боли. И вдруг резко выпрямился, замахнувшись на одноглазого – лезвие ножа мелькнуло возле шеи гиганта.

Но одноглазый увернулся. При этом умудрился схватить злоумышленника за руку. Послышался треск, и нож выпал из руки. Грабитель испустил не то стон, не то рыдание. А затем его рот исказился в беззвучном крике.

Дигген слегка склонил голову набок, будто удивляясь полной беспомощности своего соперника, и свободной рукой потянулся к его испуганному лицу.

Рюмси резко отвернулась, понимая, что сейчас произойдет. Тем не менее услышала мерзкий влажный звук. Открыв глаза, она увидела, как побелело лицо Брэкки. На грабителя она старалась не смотреть. Его тело все еще дергалась в луже крови, которая растекалась во все стороны, а голова превратилась в месиво.

Диггена уже не было рядом.

– Он… убил его… – прошептала Рюмси.

Кир кивнул, ничего не ответив.

Брэкки стоял весь бледный и опирался рукой о стену, боясь потерять равновесие.

– П-почему он нам не задавал вопросов? – спросила Рюмси первое, что пришло в голову.

– Они не трогают детей, – ответил Кир и добавил: – Пока не трогают.

Брэкки подошел к Рюмси. Сейчас он выглядел даже бледнее Кира.

– Не рассказывай маме о случившемся, – испуганным шепотом произнес он.

Рюмси кивнула: хорошо.

– И вообще, не нужно говорить, как тут… опасно, – добавил Брэкки.

Рюмси опять кивнула. Она не стала говорить, что его мать, скорее всего, сама прекрасно понимает, как тут.

4

– Не хочешь все послать к черту и завязать с этим? – спросил Кир у Брэкки.

Брэкки хмыкнул, легко пнул камень.

– Как будто лучше с отцом трупы закапывать.

– Здесь мертвецов не меньше. Вон сами мало не присоединились к ним. Как и вчера, как и позавчера…

– Так я ж о чем, – Брэкки нагнулся посмотреть, что под доской. – Тут хотя бы поинтереснее, не знаешь, когда можно найти что-то стоящее. По-своему приключение. – Подняв какую-то облезлую шкуру, мальчик скривился и выбросил находку.

Только Брэкки еще хотел что-то искать. У Рюмси после случившегося охоты поубавилось, и у Кира, как она поняла, тоже. Толстяк даже не смотрел себе под ноги, из-за чего пропустил небольшое зеркальце. Нога наступила – стекло треснуло.

– Ой-йо, что ж ты делаешь?! – проорал Брэкки.

– Не думаю, что много бы за него получил, – без особого расстройства выдавил Кир.

– Ну и что? Кинули бы в брехливую сумку. Не смотри в него, дурак ты несчастный, – Брэкки накрыл зеркальце тканью, которую снял с лица. – Это ж сколько беды ты на себя накликал! Осторожней надо быть.

– Ничего я не накликал, – огрызнулся Кир. – Потому что не верю во всякую ерунду.

Брэкки сплюнул в сторону зеркала, зачем-то вытер свой плевок и оторвался вперед.

– Кир, а ты почему здесь? Не похоже, что ты нуждаешься в еде, – поинтересовалась Рюмси.

– Ты права, хотя еда у меня не бесконечная, – он почему-то выделил последнее слово.

– А что же тебе нужно?

– Иногда мы выбираем не из того, что хотим получить, а из того, что боимся потерять.

Подбежал Брэкки.

– Вы ищете, или как? Вон что я нашел!

Он приоткрыл мешок. Внутри красовался серебряный подсвечник удивительно красивой работы.

Рюмси отбросила сомнения и тоже принялась искать. И почти сразу нашла. Диггена!

Он сидел, опираясь о стену. Его широкая грудь тяжело поднималась и опускалась. Казалось, вздохи, вырывающиеся из его рта, разносились по всей деревне. Взгляд Рюмси остановился на потеках запекшейся крови, покрывавших могучее тело гиганта. На мгновение она решила, что это предсмертные конвульсии и судороги. Дигген прикрывал рукой шею, между пальцами сочилась кровь. Гигант был весь мокрый от пота.

– Эй, ты чего? – опешил Брэкки.

Рюмси присела и, протянув бурдюк, смочила бедолаге губы. Это был другой дигген. И дело даже не в том, что голова у него была полностью лысой, а серьга висела лишь в носу. Зато соски пробиты кольцами. Рюмси поймала себя на том, что диггены разные, как и люди, а вовсе не одинаковые одноглазые монстры. И, как люди, они тоже чувствуют боль, а из ран у них сочится такая же кровь. А на широком и уставшем лице виден страх.

– Он еще жив, – сказала Рюмси очевидное.

– Ага, жив, хотя по мне – так лучше бы сдох, – ляпнул Брэкки.

– Отойдите. Пожалуйста, – раздался за их спинами мощный голос.

Рюмси вздрогнула и обернулась. Несмотря на утверждения Кира, она не сомневалась, что сегодня точно поседеет.

Сзади возвышался могучий силуэт. Дигген. Еще один.

Рюмси поднялась, и все равно ей пришлось глядеть на диггена с высоко поднятой головой, поскольку тот был вдвое выше ее.

– Что с тобой стало? Совсем размяк среди двуглазых, – обратился появившийся гигант к собрату.

– О, Гошо! Рожмяк я, видать, – признал тот, едва шевеля губами, и зашелся кашлем. – Буду погибать?

Пришедший дигген, которого назвали Гошо, нахмурился, провел руками по его телу:

– Только шея? Ножом?

– Угу. Не молчи. Буду погибать?

– Разумеется, как и все. Но не сегодня. Сколько их было?

– Еден, – и добавил: – Пред оком.

– Понятно. Со спины напали.

– Угу. Сжади.

Раненый дигген откашлялся вновь и затих.

Гошо достал какие-то листья и бросил себе в рот. Прожевав, выплюнул себе на руку густую зеленую жижу и залепил шею раненому. Рана стала выглядеть так, будто поросла мхом.

– Потерпи чутка, – прогремел гигант. – Будешь жить. Еще не раз выпьем крепкого гоха.

Рюмси выдохнула и улыбнулась.

– Эти твари живучие, как не знаю что, – без особой радости проговорил Брэкки.

Дигген оглянулся и смерил Брэкки пронизывающим взглядом:

– Ты должен как минимум проявлять уважение к… этим тварям, – он выделил последние слова.

– Почему это мне вас уважать?

Дигген словно не услышал вызов, звучавший в голосе Брэкки.

– Потому что мы могучий, хоть и не гордый народ. И по причине горя, которое пришло к нам, вынуждены выживать на чужбине, – его глаз словно сверлил Брэкки. Тот аж побледнел от такого. – Нас много. Мы сильны. И мы в отчаянии. И вам бы стоило быть благодарными, что мы ищем хоть какую-то работу у вас, а не нападаем на ваши селения, – дигген ухмыльнулся и выглядел так, будто протягивает обмазанное в дерьмеце яблоко, наблюдая за реакцией Брэкки. – Подумай об этом, люденок, прежде чем открывать рот. Ты ведь не чертенок с тысячей дополнительных шансов.

Он перевел взгляд на Кира и словно бы удивился, но, не сказав ничего, вернулся к собрату и начал обрабатывать раны на груди.

– Я не думала в таком ключе, – неожиданно для себя проговорила Рюмси. – Мы, люди, действительно должны ценить, что вы приходите с миром.

Гошо повернулся к Рюмси, изучающе смерив ее взглядом. Его глаз казался глубоким колодцем, на дне которого угасала звезда.

Многое можно разглядеть одним глазом. А иногда и двух недостаточно.

* * *

Рюмси уже смирилась с тем, какими сделались Счастливчики, но все еще не могла принять того, какими стали жители деревни. Видя вблизи мертвое тело, они не хватались за голову и не начинали паниковать, не сбегались к мертвым, не кричали “посмотрите", никто даже не обращал внимания на то, как двое головорезов убивали кого-то. Все стали безразличны к чужому горю. И это пугало больше всего. Сильнее Рюмси боялась лишь одного – стать такой же равнодушной.

– Тот дигген разговаривал не так, как они все, – проговорила Рюмси, стараясь отвлечься от своих мыслей.

– А по-моему, так же, – сказал Брэкки.

– В отличие от некоторых, ему знакомо слово “тысяча”, – хмыкнул Кир, но все же пояснил: – Это “двудесятый”. Говорят, среди двадцати диггенов попадается один, намного… умнее остальных.

Но больше он ничего не добавил. Никому не хотелось разговаривать.

Они шли молча.

– Вот тот бородач, – указал Кир на торговца. – У него выгоднее всего сдавать.

– Ага, куда уж выгоднее. Он мне за золотой обруч всего жменю пшеницы дал, – пожаловался Брэкки.

– У остальных ты бы получил еще меньше. Можешь не сомневаться. К тому же, – развел руками Кир, – он сейчас единственный торговец в деревне.

Кир остался стоять в стороне, вглядываясь в развалины, пояснив, что не нашел ни черта стоящего.

Брэкки и Рюмси подошли к торговцу.

Тот стоял в тени полуразрушенной стены. Вокруг царил такой погром, что Рюмси даже не могла понять, кто раньше жил в этом доме, до того, как он превратился в обломки.

Бородач носил длинную одежду, напоминавшую мешок с отверстиями для головы и рук, но мешок роскошный, цветной. А на голову торговец намотал какое-то тряпье, играющее, видимо, роль головного убора. В руках он держал нанизанные на нить небольшие округлые камешки, которые бережно перебирал пальцами. Неподалеку от него стояла повозка со всяким добром и три молчаливых головореза, остужающих любопытство.

– Да благословит вас Создатель, – приветливо прокричал бородач и уже тише продолжил: – Думаю, вы что-то хотите продать, молодые люди.

– Вот, – Брэкки скупо улыбнулся, неуверенно протягивая ему серебряный подсвечник.

– О! Это, без сомнения, одна из лучших вещей, когда-либо созданных человеком, – ласково проговорил торговец, рассматривая изделие.

Все же Рюмси уловила в его голосе скрытую насмешку, что ей, разумеется, не понравилось. Но она оставила свои мысли при себе, тем более, кроме этого человека, им не с кем больше торговать.

– Я могу получить за него вон тот мешочек с зерном? – спросил Брэкки, не скрывая радости.

– Как жаль, как жаль, – голос торговца вмиг сделался масляным. – К сожалению, я не могу исполнить вашу просьбу. Видит Создатель, в прежние времена вы могли бы легко получить за него мешочек зерна, и не один. Но сейчас… неспокойно и не до излишеств. Кому нужен подсвечник, когда есть нечего?

Брэкки мрачнел с каждым словом торговца.

– Но я не могу взять и отмахнуться от тебя, мальчик мой. Ведь понимаю, в какой ты нужде. Возьми, и да хранит вас Создатель.

За серебряный подсвечник Брэкки получил жменю высушенных фруктов и несколько полосок сушеного мяса.

– А у тебя что, девочка? – спросил торговец у Рюмси, задержав взгляд на ее лице. Он уже потерял к Брэкки всякий интерес.

Рюмси вытащила и протянула ему нож. Тот самый, который мог лишить ее жизни. Глаза маячащих за его спиной охранников сверкнули. Но в этом блеске мерцала не только осторожность.

Торговец одарил ее улыбкой.

– Хорошая вещь, – начал он. Одной рукой бородач ловко перебирал каменные шарики, в другой держал оружие. Рюмси опять уловила насмешку в голосе.

Один из охранников не сводил с ножа взгляда, хотя тот уже находился у торговца.

– А главное, полезная, – проговорила Рюмси. – Особенно в теперешние неспокойные времена.

– К сожалению… – горько вздохнул торговец. Его сладкий голос снова преисполнился сочувствием, а вот блеск в глазах говорил об обратном.

Рюмси поняла, куда клонит бородач, и решила, что нужно рискнуть.

– О, простите, но я не к вам обращаюсь, – усмехнулась Рюмси своей самой милой и фальшивой улыбкой, забрав нож, и бросила взгляд на охранника. – Так что, возьмете? Мешок зерна – и он ваш.

Охранник – чернявый красавец с густыми бровями – ухмыляясь, кошачьей походкой двинулся к Рюмси и взял у нее оружие. Взвесил, погладил рукоять, ловко перекинул из руки в руку. Провел пальцем по заточенной грани, а когда выступила кровь, обернулся к своим и громко рассмеялся.

– Дай девочке мешок. Вычтешь потом из моей доли, – проговорил головорез.

Торговец уставился на охранника прищуренными глазами, сдавив бусы так, что побелели пальцы. За густой бородой, несомненно, скрывались искривленные губы.

– Слезы Создателя, может, хоть поторгуешься? – прошипел бородач, покосившись на Рюмси.

– А зачем? – пожал плечами охранник, подмигнув девочке. – Я в этом не разбираюсь. А вот в оружии знаю толк, так что, как ты любишь говорить, сделка выгодная. И, возможно, этот самый нож даже спасет твою жизнь.

Торговец больше не стал противиться. Он неохотно протянул Рюмси мешок с зерном, добавив несколько слов на своем родном языке. Явно дегейских и явно обидных. Больше он не сказал ничего, хотя Рюмси продолжала чувствовать его недовольство и раздражение, причиной которых являлась сама. Ощущение было… восхитительным.

Рюмси ухватила мешок: он оказался приятно тяжелым.

Рядом появился Кир:

– Нам пора.

– Постойте, дети, – остановил их торговец. – Возможно, у вас есть серебро, точнее, эти… полумесяцы, – его голос стал тише. – Клянусь Создателем, я не стану спрашивать, как вы их получили.

Глаза Брэкки заинтересовано засияли.

– А Создатель не обидится? Он ведь все видит, – ехидно буркнул Кир.

Торговец вздохнул и снисходительно покачал головой, словно услышанное его горько разочаровало:

– Я ведь вам не враг, детки.

Кир лишь фыркнул.

– Идем уже отсюда – за нами следят, – толстяк украдкой огляделся по сторонам. – Черт побери, раздобыли, а теперь еще сберечь нужно. Рюмси, ты сможешь бежать со своим зерном?

Она неуверенно кивнула. Радость мигом улетучилась, и Рюмси осознала, насколько устала. И теперь пожалела, что мешок такой тяжелый.

Вдруг сзади нависла огромная тень. Рюмси сотрясла неприятная дрожь, она резко оглянулась, еле сдержав крик.

– Не пугайся. Я вас проведу, – прогремел тот самый умный дигген, обращаясь непосредственно к Рюмси. – Я забыл тебя поблагодарить, просто непривычно видеть чью-то заботу о нашем брате.

Рюмси нервно улыбнулась и выдохнула. Сейчас ее интересовало лишь одно: как эти горы мышц так неслышно двигаются.

Гигант протянул ей кривой рог.

– Выпейте немного, вы явно устали. Это взбодрит.

Рюмси приняла рог двумя руками, чтобы не расплескать, и, поднеся ко рту, вдохнула приятный будоражащий аромат. Отпив, она усмехнулась, но тут же поморщилась – напиток оказался невероятно горьким. А по цвету – темнее ночи.

Кир тоже отведал, причем с явным интересом. Брэкки отказался.

Назад возвращались через деревню. Напиток и правда взбодрил, добавив сил. Рюмси испытывала благодарность к одноглазому гиганту за защиту и больше всего за то, что им не пришлось возвращаться через гору. К огорчению Рюмси, дигген больше ничего не говорил, следуя за ними бесшумной тенью. А первой начать разговор она не решалась.

Как всегда, не молчалось Брэкки.

– Ну ты даешь, – восхищенно проговорил он. – Я и не подумал тот нож подобрать.

– Какая разница? – усмехнулась Рюмси. – Мы ведь в один дом несем… нажитое. Я рада быть полезной.

Брэкки взглянул на свою торбу и слегка смутился.

– У тебя прям талант торговаться, – заключил он с восхищением в голосе. – Как ты вообще догадалась продать нож тому головорезу?

– Однажды мы рыбачили со старостой… – начала Рюмси.

– Со Свинопасом, что ли? – переспросил Брэкки, будто она могла знать другого старосту.

Рюмси нехотя кивнула: она не любила, когда кто-то, кроме нее, его так называл.

– Так вот, мы рыбачили на хитроумные перья с крючком, – продолжила Рюмси. – Они, конечно, довольно симпатичные, но я не понимала, зачем рыба их хватает. Староста пояснил, что рыба принимает перья за упавших насекомых. Я тогда еще пошутила, мол, насекомых я бы тоже не хватала. И знаешь, что ответил староста?

– Что? – к удивлению Рюмси, вопрос задал Кир. В его глазах даже светилась некая заинтересованность.

– Он ответил, что тоже не находит насекомых привлекательными и больше любит запеченный лук. Но, охотясь на рыбу, он должен учитывать ее вкусы, а не свои.

– И оружие оценит тот, кто знает в нем толк. Умный человек ваш староста, – заключил Кир.

– Был, – горько проговорила Рюмси.

– А ты разве не о Короче?

– Нет, он не староста, – холодно сказала Рюмси. Она никогда не признает старостой этого человека.

– Жаль, – грустно проговорил Кир. – Всегда хотел научиться рыбачить на удочку. Подумал было, ты нас познакомишь.

Брэкки покосился на диггена и чуть слышно прошептал: