Дневник призывателя

– Тогда бы был большой резервуар, – покачала головой Кристал.

– Можно ли считать это русалкой? – Ларс повернул голову ко мне.

Остальные насторожились.

– Нет. Это явно не она. Хвоста нет, да и не похожа на мертвечину.

Тяжкий вздох.

– Не все из них мертвые, – насупилась Кайса. – Многие никогда не были людьми. Например, аметистовые гиганты, или голубые ангелы.

Признаю неправоту. Но думаю и она должна понять свою. Размер тех существ совсем не подходит для этой клетки. Первое слишком большое, а второе не больше ладони.

Вновь переглядываемся. Думаем.

– Не угадают? – Соха закусил губу, сдерживая смех.

– Не угадают, – подтвердил я, и мы расступились, встав по бокам клетки точно стражи, поклонившись, как зазывалы в цирке шапито.

Тишина стала звенящей и пронзительной. Дыхание оборвалось.

В клетке, в стеклянной ванне сидело сокровище, обняв себя за ноги. Невысокая, я бы даже сказал маленькая девушка, наверное, ниже Кайсы. Рост мы так и не измерили, но как писалось в дневниках, она должна быть не больше полутора метра в высоту. Чаще и того ниже. Нежные черты лица, пухлые губы, огромные глаза. Не знаю, какие слова могут передать всю ее красоту, чуждую этому миру. Она будто луна, обретшая человеческий облик, или ангел, спустившийся с небес.

Волосы же цвета свежей травы, шёлковые, струящиеся по обнаженной зеленой коже и рассыпающиеся по воде, в которой плавала одинокая лилия, чахлая и некрасивая.

Девушка открыла рот и мелодично замурлыкала на неизвестном мне языке, перешла на другой, но и его мы не знали. Почему же она до этого молчала? Подыгрывала нам? Не понимала, как реагировать на новые лица?

Что заставляло ее молчать? Нет ответов, нет возможности спросить.

В руках у нее изящная костяная флейта, от которой веет чем-то жутким. Неизвестность всегда пугала. Она касается ее губами и перед моим внутренним взором вырастают кристально-чистые пруды. В них плещется девушка, чьи волосы одновременно темнее ночи и светлее лунного серебра, она звонко смеется и манит к себе парня, что стоит на берегу, но они не могут коснуться друг друга, – тянут руки и тут же отстраняются. Единственное, что остается парню – передавать своей возлюбленной самые красивые цветы, что есть только в человеческом мире.

Но однажды он не вернулся и она загрустила. Ее печаль так растрогала звезды, что они забрали ее себе, обещая покой и усладу для ее сердца. Когда же парень пришел к возлюбленной, то девушка уже была на небе. Теперь им никогда не встретиться, но он до сих пор собирает цветы.

Я встряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Не может быть, – все уже сидели подле клетки. Мне ничего не оставалось, кроме как опуститься рядом.

– Это же Ашраи, – Кристал смотрела с любовью и трепетом. Впрочем, иного взгляда я и не ожидал. Даже в глазах Тоши плавает это томление и поволока. Облик Ашраи не способен оставить равнодушным даже самого черствого человека. Ею хочется владеть, как сокровищем, как украшением. Любоваться и радоваться. Наверное, поэтому Соха ее поймал. Невозможно справиться с искушением, когда видишь ее и слышишь эту чудесную мелодию. Хочется большего. Люди в принципе никогда не бывают удовлетворены. Они хотят все больше и больше до тех пор, пока их же желания их не погубят.

Жадного господина завалило золотом – он не смог выбраться и задохнулся.

– Да, она самая, – Ларс горд собой.

– Прекрасна. Одно не могу понять, как водяная фейри из Шотландии оказалась в нашей реке, – я протянул руку вперед, широко расставив пальцы. Ашраи склонила голову и повторила мой жест. Не касаясь, невесомо.– Не сама же она сюда перебралась.

– И правда, общих рек у нас нет, – растерялась Кристал. – Значит, кто-то ее сюда привез?

– Это самое логичное, – кивнул я.

– Но почему отпустил? – Тоша озвучил главное.

Кайса же лишь переводила взгляд с одного на другого. Похоже, про этих тварюшек она еще не читала.

– О них мало пишут, – поддержал ее Ларс. Не каждый охотник может похвастаться тем, что видел Ашраи.

Мой дед один из них. Хотя и его слова ничего нового не открыли. Он не стал ловить фейри, а потому и новых знаний не привнес. Хотя… Там есть и вырванные страницы. Вполне возможно, что они об этих водяных созданиях.

– Оно и понятно, учитывая их локальность. Все же живут они в основном в Шотландских озёрах и близлежащих морях, – Тоша сама беспечность. Лучше бы подумал о том, кто смог привезти такого ранимого и пугливого духа.

– Не только это, – нахмурилась Кристал. – Они очень робкие и застенчивые, да и обитают на самом дне глубоких озер и морей. Они испаряются на солнце, оставляя после себя только лужицу. И…

Во-от. Вот оно!

– На поверхность они поднимаются раз в сто лет, – добавил Ларс.

– Чтобы полюбоваться лунным светом, – улыбнулся Тошка. – Хотя есть мнение, что они используют его в пищу, – задумался. – Да. Питаясь одним светом раз в сто лет, не растолстеешь.

Кто-то тоже мог бы питаться пореже…

– Или они могут звать лишь раз в столетие. Они поют для луны, – а Кристал оказывается романтик. – Где-то я читала, что они зовут свою сестру, умоляя вернуться, но та их не слышит. Она не хочет вновь страдать от расставания с возлюбленным.

– А он от нее ушел? – Кайса подалась к названной сестре. – От такой красивой?

– Он искал для нее самые чудесные цветы, но однажды задержался, а она испугалась и поддалась горю. Теперь же он наверняка мертв.

– Почему?

– Он был человеком, – в голосе девушки сквозила печаль.

– Они и при жизни не могли быть вместе, – заметил я. – Они из разных миров. Даже поднимайся она на поверхность каждую ночь, солнце бы ее убило. Да и прикоснуться друг к другу они не могли.

Немой вопрос от Белки. Другие молчат. Не помнят? Продолжу.

– Кровь у Ашраи столь холодна, что даже легкое касание обжигает человека.

– Ну, не всех интересует исключительно плоть, – ехидно усмехнулась Кристал.

– Любить и не иметь возможности коснуться – сущее мучение, – поник Тоша. Ему ли это не знать? Он вечно любуется Верочкой издалека. Мечтает о ней, боится признаться.

Кристал ничего не ответила. Видимо сама она никогда не любила. Хотя холодное сердце не так уж и плохо, оно оставляет разум трезвым.

– Так что рассчитать график появления Ашраи очень сложно. Ну, только если это не является семейным делом, – улыбнулся я.

– Но их можно поймать сетями, – не согласился Ларс. – Если рыбачить в лунную ночь, то наверняка зацепишь одну. Они стайные и довольно распространённые.

– В Шотландии, – я смотрел на Ашраи, которая вновь начала играть на флейте.

Ни одного ответа.

Тот, кто отпустил её либо очень силен духом, либо мертв. Но ни то, ни другое ничего не объясняет. Ни один охотник не отпустит свою добычу, тем более полученную столь сложным путем, а при смерти ловца его трофей так бы и остался в коллекции.

Значит, была иная причина. Но какая?

– И что ты будешь с ней делать? – Кристал откинулась назад. – Потрогать нельзя, добавить в коллекцию, – кивнула на высвечиваемые таблички и чучела, – тоже. При смерти они становятся водой. Отпустить?

– Честно, не знаю. – Ларс вздохнул. – Я радовался, когда ее поймал, но сейчас понятия не имею, что с ней делать. И отпускать не хочется. Она так красива, а ее игра дает чувство эйфории, словно наяву видишь нечто дивное, историю, что оживает перед твоими глазами.

Значит, это было не только моим наваждением.

Молчим. Ашраи играет, вовлекая нас во все новые и новые сцены. Так недолго и потерять себя. Все же есть у водяных нечто общее – они завлекают к себе, а потом жертва тонет. Иногда сама, а порой ей помогают.

Встряхиваюсь, точно пес, и поднимаюсь. Пора уходить – всегда нужно знать чувство меры.

Тяну остальных и возвращаюсь в реальный мир, серый и обыденный.

После встреч с такими тварями осознаешь, почему многие впадали в депрессию, теряли смысл жизни и убивали себя. Они прельщались картинами другого мира и оставляли там душу и сердце. Глупцы.

Или это мое сердце слишком мохнато?

Оглядываюсь. Кристал такая же, как я, Ларс слишком далек от чувств, Тоша уже отдал себя всего другой, а Кайса еще ребенок.

Оно все и к лучшему. Не люблю самоубийц – они слишком часто ездят в поездах метро.

Стоит ли ждать?

Девушка с изуродованным лицом, мужчина с удавкой на шее, старик в лохмотьях, толстяк, который считает, что не стоит ждать тех, кто вовремя не вернулся домой, Верочка с раскуроченной грудью.

Это ты виноват! Ты!

Тебе никого не спасти.

Кроличья маска, пепел из глаз. Мороженщик.

Ты этого хотел?

– Тебе никого не спасти, – слышу я голос Ашраи и вздрагиваю.

– Саш, ты чего? – Тоша смотрит в недоумении. – Ты сегодня какой-то странный.

Они ничего не слышали?

– Ничего. Просто показалось, – повел плечами. – Интересно, на каком языке она говорила, – перевел я тему.

– На своем, – махнул рукой Соха.

– Фейревском? – Кайса. – Языке фей? Она же феечка, да?

– Сложно сказать. Крыльев нет, хвоста нет. Наверное, просто водяной дух, – я вспомнил перепонки. Хотя крылья… – А разве они не крылаты?

– И в самом деле, – ахнула Кристал. – У Ашраи полупрозрачные крылья, как у стрекозы. И если быть точнее, то их ровно две пары. У этой же нет ни одной.

– Кто-то обрезал? – Ларс.

– Вот тебе и новая загадка, – вздохнул Тоша. – Помучил и выкинул.

– Бедная, – расстроилась Кайса.

– Ладно с ними, с крыльями, – я вернулся к языку. – С одним языком понятно, а второй?

– Второй? – нахмурился Соха.

– Да. Я тоже слышала, – Кристи поддержала меня.

– Он более человеческий, – кивнул Антон. – Выучила? Но я что-то не припомню похожего.

– Ты знаешь русский и немного немецкий. Она же шотландка.

– Но звучание!

– А какие там были старые языки?

– Это, скорее всего кельтский, – потерла нос Кристал. – Я пыталась его учить.

– Что-то поняла? – Ларс прагматичен, когда дело касается коллекции.

– Нет. Была слишком заворожена. Нужно будет взять мои записи и еще раз сходить к ней. Может, удастся что-то разузнать.

Хотелось бы верить. Но… Верится с трудом. Не может все быть так просто.

Кто же обрезал ей крылья и отпустил в Яузу? Если бы не Ларс, она бы там и умерла. На рассвете.

А может ее специально подкинули для него? Нет, это точно бред. Но меня все же гложет червячок сомнений.

Мигает только что включенный свет. Слышу шепот. Никто не реагирует.

Но чувство, что за нами следят, не отпускает.

Глава 8. Почему ты не спас меня?

Кристал так и не стала разбирать вещи. Ей совершенно не хотелось этим заниматься, хотя пару мгновений назад она сгорала от энтузиазма. Да и все остальные начали чувствовать некую усталость, точно на плечи навалился тяжелый груз или некто огромный положил сверху руки, старательно надавливая.

Тролль, великан, огр…

Чушь.

Однако нечто было, обволакивая и толкая в сон.

– Мне кажется, словно я до сих пор слышу мелодию, – протянул Тоша, стараясь подавить зевок, и лег на пол. Интересно, Ларс вообще тут убирается? Я покосился на клок пыли. Не думаю. Тогда какова вероятность того, что мой дорогой соседушка вернется домой с парой новых друзей и жильцов? Тараканам наверняка понравится его комната, в которой всегда есть еда. Главное, чтобы они не перешли к нам.

Я, конечно, не жалуюсь, но все же… Не хочу.

– Наверное, опять играет, – повела плечом Кристал. – Я ее тоже слышу. Так грустно от этого, точно кто-то забирает всю мою радость, а я с восторгом и энтузиазмом отдаю еще, выжимая себя до капли. Еще, еще, пожалуйста, – томно выдохнула, чуть прикрыв глаза и медленно облизав губы. Вздрогнула и нахмурилась. Она явно не могла понять, что именно сделала, но кажется, что никто, кроме меня не обратил на это внимание. Да и мне, честно говоря, все равно как она говорит. Только напрягают фиолетовые всполохи в глазах.

– Нет, – Ларс отрицательно мотнул головой и с характерным звуком плюхнулся рядом с Тошей. Могли бы и на диван сесть, все же удобнее, чем на полу. И вообще… Пол – это лава! Вспомнил детскую забаву и повеселел. В детстве многое придумываешь и наслаждаешься всем, что есть вокруг тебя. Прыгаешь по мебели, строишь домики, представляешь себя кем-то другим. – Там хорошая звукоизоляция. Ничего не будет слышно, даже если я там буду что-то взрывать или играть на барабанах.

Представил. Соседи бы точно не оценили.

– Странно, – произнесла Кайса. Она обняла себя за плечи и сжалась, прижавшись спиной к Кристал. Хорошее кресло, большое, деду бы понравилось. Он бы смог спать с большим комфортом.

– Не то слово, – я завладел диваном. Ха-ха, теперь это мой единоличный корабль, на котором я покорю океан пыли! – Но мы мало что знаем про Ашраи. Вполне возможно…

– Они добрые и беззащитные, – Белка выпятила нижнюю губу. Она думает, что мы в игры играем? Жизнь не сказка, а охота на чудовищ – не прыганье по цветочной поляне под ручку с феей. Мы не в доброй истории, а в реальности, где многие твари воспринимают человека, как пищу. – С ними можно подружиться! И музыка у них красивая, дарящая ощущение счастья, а не забирающая его, – покосилась на Кристи.

Все розовое и приторно сладкое. Радуга, пони, дождь из леденцов и молочные реки с кисельными берегами.

Можно подружиться.

Подружиться.

Нет.

Какой же она еще ребенок. Вроде бы и не малышка уже, а ведет себя, как невинное дитя, весело смотрящее на все сквозь толстые линзы розовых очков. Похоже, она так и не выросла. Синдром избалованного ребенка, которого изолировали от всего плохого. Но… Я вижу в ней и другое. Понимание, если можно так сказать. Она точно знает, что мир – это не леденец на палочке, но ей хочется верить в лучшее, видеть хорошее в монстрах, искать им оправдание. Скорее всего, виною всему их внешний вид – те же Ашраи прекрасны. Их хочется любить, хотя я бы никогда не назвал это любовью. Это не любовь, это желание владеть.

Обнять так крепко, чтобы переломать кости.

Так многие охотники становятся коллекционерами и даже работорговцами. Страшно представить, что они делают с пойманными существами. Разбирают их на органы, создают чучела, дрессируют, как слуг и домашних питомцев. Многие сходят с ума в погоне за своими низменными желаниями.

Я знаю об этом, есть источники информации. И я знаю, что это правда. Вспомнил одно местечко и меня начало мутить. Заглянул я туда по ошибке, но всю увиденную мерзость точно не забуду. Существа там были экспонатами, рабами и пищей.

Видели когда-нибудь, как расчленяют живую русалку? Я да.

Так что это не любовь. Когда любишь, стараешься, чтобы любимый был счастлив, заботишься и оберегаешь, не лишая свободы и воли. Тут же эгоистичное желание, стремление сломать и подчинить. Если же не удастся получить самому, то это не должно принадлежать никому.

Я люблю тебя так сильно, что убью, если ты посмотришь в сторону другого человека. Я люблю тебя так сильно, что хочу вскрыть и посмотреть, из чего ты состоишь.

Такой любви не может быть.

А вот охотники и монстры существуют. Правда, вопрос, кто из них настоящее чудовище? Те, кто мучает или те, кто живет согласно своим инстинктам?

И еще, что не дает мне покоя – это мой дед. Я уверен, что он все это видел, но не могу понять, почему он строит из себя обычного человека или просто сказочника. Что пытается скрыть?

Если же интуиция меня подведет и он окажется лжецом – я прекращу заниматься всем этим. Хотя я и так отношусь к охотникам только косвенно. Я скорее призрак, участвующий в жизни других. Моя же меня никогда особо не интересовала. Так бывает, когда думаешь, что можешь все.

Так ли это?

Я внутренне усмехнулся.

– Нельзя, – отрезал Ларс. Он так думает или хочет отгородить сестру от опасности? Скорее всего, второе. Он все же ближе к коллекционерам, а они очень часто считают свои пытки милосердием и так называемым дружеским отношением к тварям. Смешно. Было бы, если бы не было так грустно.

Создания страдают зачастую за свое желание познать человека. Есть не только использующие нас, но и просто любопытные. Для них уже опасны мы.

Вспомнил Тени. Они мне помогают, защищая от тех, кто хочет пробраться в мой дом. Нет, нас нельзя назвать даже знакомыми, но все же в этом что-то есть. Как бы выразиться? Не все существа причиняют вред, но к ним нельзя относиться, как к приятелям. Всегда нужно помнить, что это может оказаться игрой с огнем, а потому необходимо знать, что он может обжечь и всегда быть наготове.

Кого я обманываю… Сам ведь веду себя как настоящий неопытный дурак. Мне интересно узнать, что я вижу. Прикоснуться и приручить. Однако второе имеет последствия. Прирученное существо – беззащитно. Оно умрет без человека. Как те же драконы, о которых говорил дед.

– Монстры всегда остаются монстрами, – поддержал Тоша.

И не поспоришь.

Но если мы серьезно продолжим заниматься этим делом, то чем мы отличаемся от них? Сражаясь с чудовищами, постепенно становишься одним из них, ведь только равный способен их поймать.

Так, стоп. Мы?!

Я завис, уставившись перед собой. Пытаясь понять собственные чувства.

– Они не…

– Чудовища, – вздохнула Кристал. Кайса обернулась к ней, широко распахнув глаза – такого от сестрицы она явно не ожидала – думала, что та всегда будет на ее стороне. Не судьба.

– Но Кристи!

– Чудовища, – с нажимом повторила девушка. – Так они устроены. Они не друзья и не враги, просто они отличны от людей. И многие виды живут за счет нас, многие способны причинить боль, многие считают нас развлечением. Понимаешь? Так что да, Саша прав. Мы слишком мало знаем об Ашраи. Вполне возможно, что не только человек враг для этого вида фейри, но и сами Ашраи опасны для нас.

– Они и так опасны, – Ларс потянулся, заскрипев суставами.

– Их кожа столь холодна, – поежился Тоша, – что единое касание обжигает, – понизил голос и закашлялся. Испортил всю драматичность момента.

– Вот и не надо их трогать! – Кайса явно не из тех, кто быстро отказывается от своего мнения – она упирается рогом и давит, пока не добьется желаемого. Но монстры – эта не та степь, в которой стоит идти на поводу у эмоций. Мы еще мало что знаем, да и вряд ли найдем ответы на все вопросы. Это в принципе нереально.

– Они могут прикоснуться и сами, – покачал я головой. Кайса явно об этом не думала. – Скорее всего, ловят молодых и неопытных. Вы когда-нибудь видели взрослую особь?

– Я и эту-то впервые, – проворчал Антон. – Да и вообще, может они не стареют?

– Охотники сделали именно такой вывод, ведь все упоминают о них, как о юных красавицах. Но что если…?

– Никто просто не видел сформировавшуюся особь, – продолжила мою мысль Кристал. И удивленно воззрилась на меня. – Многие существа выглядят по-разному на определенных этапах своей жизни. Например, бабочка. Как ее распознать в гусенице или коконе? Как понять, что из мохнатой куколки выпорхнет тутовый шелкопряд?

– Плюс многие монстры способны эволюционировать, мимикрировать, менять облики, подстраиваться, – важно кивнул Тоша, будто изображая профессора, выступающего перед полной аудиторией первокурсников, цитируя чьи-то труды.

Умничка, учит все, что читает в дневниках деда. Мне бы его целеустремлённость…

– Мы ничего не знаем об их природе. Все эти книги, – девушка кивнула на дневник, до сих пор лежащий открытым на диване, – лишь малая часть общего знания, но даже в них есть указания на правду. Вон та же Мара способна обернуться и призраком, и мерзкой старухой и красавицей. Она нестабильна.

– Красивое – не значит хорошее, – я перевернулся на спину и вытянул руки вверх, разведя пальцы. Гляжу в потолок, смотрю на тени. Время так быстро течет. Мне казалось, что у Ашраи мы не пробыли и получаса, но внутренние часы меня обманули. – Яркое и блестящее яблоко вполне может оказаться гнилым.

Гуляем по стенам, скучаем по другим мирам…

Тени хоть и не обладают внешними данными, защищали меня. А красивая дриада при встрече в лесу чуть не выцарапала мне глаза. Да и те существа, которых я видел в том месте, где расчленили русалку. Они бы убили каждого человека там. Правда, у них на это были причины.

Все молчат. Ждут, что я еще что-то изреку? Мило. Крайне мило.

Вздыхаю.

– Те же суккубы и инкубы, – загнул я один палец. – Они имеют привлекательную оболочку, источают феромоны, сводящие с ума, точно некто собрал в один флакон самые чудесные запахи, давая ощутить аромат райского сада. Они точно ангелы, но это далеко не так. Они хищники, медленно осушающие своих жертв. Пьют жизненные соки, молодость, душу, оставляя после себя пустую оболочку, некогда бывшую человеком, – я скосил взгляд. Кристал закусила губу. Что? Встречалась с ними? Прекрасны, но как же жестоки!

Я теоретик, но я знаю о чудовищах довольно многое. А еще лучше я читаю людей.

Мы пересеклись взглядами, и она вздрогнула, нервно сжав кулаки. Опять эта просьба в глазах. Вначале Кристал показалась мне уверенной и сильной, даже неприятной, но теперь это больше напоминает защитную маску. У нее явно много секретов, причиняющих ей боль. Это как язвы, гноящиеся раны, но не на коже, а на душе.

Тело возможно излечить, а вот душу гораздо сложнее, если вообще реально.

Понимающе кивнул. Мы еще не так хорошо знакомы, чтобы вскрывать бубоны друг друга. Да и вообще это делается искренне и спонтанно. Например, на кухне, когда другие разошлись спать, а вы встречаете рассвет, смотрите на дым завода, а на душе такая муть, что волей неволей ощущаешь эмоции другого, ведь они у вас сейчас одни. Или в поезде, со случайными людьми, когда некуда уйти, и точно знаешь, что никого из них больше не встретишь.

Хватаю за руку, хочу спасти. Сапфировые глаза, изуродованное лицо. Мертва!

– Собственно, что я хотел сказать. Многие красивые существа оказываются опасными. Они ставят человека ниже себя, а потому не станут считаться с его желаниями, как мы не считаемся с мнением тех же кур или свиней. Убиваем ради еды. И на счет Ашраи… Это живое существо, а каждое живое создание со временем видоизменяется. Долгоживущие эльфы не сразу рождаются взрослыми, аметистовые гиганты тоже сначала представляют собой крошечных мальков. Так что не известно, является ли та особь сформировавшейся или у нее есть и какие-то другие обличия.

–Детская форма точно должна быть, – подключился Тоша, выставив перед собой пятерню, точно отгоняя мух. – Если они именно живые, а не созданные.

– Сотворённые, – добавил Ларс, но тут же поморщился, взглянув на сестру. – Ладно. Бельчонок поняла, да?

– Да, братик, – грустно покивала она. Осталась при своем мнении, но не нашла аргументов, чтобы его подтвердить. – Красивое бывает опасно… – уныло и через силу. – А про Ашраи мы вообще ничего толком не знаем.

– Умочка, – облегченно растянул губы Соха. Рано он радуется.

Он теперь себя считает главой семейства? Не ожидал, что он может быть таким. Ларс Заботливый! Боже, как это абсурдно звучит.

Но я это вижу. Сощурился.

– Ты ведешь себя сегодня, как чеширский кот, – поморщился Тоша. – Куда ты дел нашего привычного Сашу? Сожрал?

– Просто все сумасшедшие, а иначе было бы скучно, – потянулся я всем телом.

«А вот последнее скорее относится к тебе. Если что-то съедобно, то ты обязательно попробуешь», – подумал, но не сказал. Зачем лишний раз расстраивать друга? Каждый раз, когда ему тоскливо, он вспоминает Верочку и ему становится еще хуже. Доморощенный эмоциональный мазохист – если плохо, то добей себя печальными мыслями и заунывной музыкой, чтобы тебе стало еще хуже.

– Я вполне нормальный, – нахмурился Тоша.

– Понятия нормальности не существует. То, что нормально для животного – дико для человека. То, что признается в одном обществе – в другом карается.

– Но люди часто ошибаются, – заметила Кристал. – Бывает, они признают то, что не должно никоим образом входить в нормали, систему морали и законности, и отрицают то, что должно быть признано. На то мы и люди, чтобы ошибаться. Хотя я никогда не ошибаюсь, – она демонстративно поправила волосы. – Просто я гений. Но не всем же быть такими, как я.

– Да ну тебя, ведьма, – скривился Тоша. – Тема ошибок для него явно больная. Да и кто бы ни хотел никогда не ошибаться? Всегда быть правым. Замечательно. А с другой стороны страшно. Есть ситуации, когда хочешь ошибиться.

– Скорее, ведьмачка. Все же я охотник, а не существо.

Охотник, да? А так ли это?

Вспомнил фиолетовые всполохи. Не все так просто в подлунном мире, мадмуазель. Возможно, что Тоша в чем-то, пусть и неосознанно, но прав.

***

Маленькая девочка берет в руки дневник на замочке, расписанный розами – крохотный ключик висит на ее шее. Она ненавидит его открывать, ведь в нем содержатся записи того, кого она боится до дрожи. Ей кажется, что он придет, стоит ей только вчитаться в эти строки. Надо бы выкинуть эту проклятую книжку, но она не может, ведь тогда она забудет о сестре, а этого нельзя допустить.