Где дали безбрежные… Роман

– Её величество с томным взглядом и царственной неторопливостью приблизилось к похолодевшим подданным.

Стаська вздрогнула, только сейчас заметив приплясывающую на морозе и глубоко засунувшую руки в карманы знакомую фигуру.

– Артём? Ты давно меня ждёшь?

– Так давно, что успел превратиться в охлаждённый продукт и готов верноподданно следовать к тебе на кухню отогреваться чаем.

Уже сидя в тепле и потягивая из чашки горячее вприкуску с бутербродом, Артём поведал, что ему позвонил Лёня Криницын, бывший одноклассник, долго укорял его и стыдил, а потом распорядился, чтобы послезавтра вечером он вместе со Стаськой был у Влада Никитина.

– Стась, послезавтра воскресенье, – он укоризненно посмотрел подруге в глаза.

– Не знаю, – притворно надула она губы, – почему в нашем классе все считали, что ты во всём слушаешься меня, что ты готов ради меня сделать любую глупость. А всё выходит наоборот: это я давала тебе списывать домашние задания, подсказывала на уроках литературы, выгораживала перед учителями, а теперь вот по первому твоему требованию готова отправиться в опасное и безрассудное путешествие, где я рискую быть зажаренной на костре людоедами и съеденной на ужин.

– Во-первых, не требование, а нижайшая просьба; во-вторых, далеко не первая; в-третьих, у этих людоедов наверняка есть что-нибудь повкуснее, чем худющая рыжая учительница, вскормленная шедеврами русской литературы и способная прожечь только одним взглядом, зелёным и ядовитым, насквозь.

– Да, рыцарь, умеешь ты сказать даме приятное.

– Талант! Его с куста не сорвёшь.

Глава 5

Только вместе со мной

В воскресенье у Сандры и Влада Никитиных собралась довольно большая компания: кроме Артёма и Стаськи, были ещё трое бывших одноклассников и участники прошлой экспедиции. Все были примерно одного возраста, только новые друзья Никитиных казались старше. Ореол загадочных путешественников прибавлял им возраста и веса в разговоре. Женская половина, как всегда, хлопотала на кухне, периодически засылая кого-нибудь в комнату с очередным блюдом. Мужчины покуривали на балконе, перебрасывались шутливыми репликами. «Всё как всегда. И зачем я сюда притащилась?» – думала Стаська. Она торопливо сочиняла благовидный предлог, чтобы пораньше уйти, когда всех пригласили к столу.

Гости зашумели, рассаживаясь и теснясь, двигая приборы. И вот поднялся со своего места Кирилл (так его представили), который вернулся вместе с Сандрой и Владом из этнографической экспедиции.

– Хоть я и не люблю застолий и шумных компаний, но сегодня мне приятно видеть друзей моих друзей. Говорят, если люди долго находятся друг с другом, у них происходит обмен энергетикой, и они становятся всё равно что побратимами, не кровными, а энергетическими. Взаимовлияние таких побратимов не вымысел, а очевидность. Когда мы снова отправимся в экспедицию, на этот раз в центральную и южную Якутию, изучать шаманское искусство, вернее то, что от него осталось… Кстати, – Кирилл поднял палец, предупреждая насмешливых скептиков, – я думаю, что осталось немало, просто оно растворилось в быте, обычаях, обрядах местного населения… – мне легче будет понимать моих друзей и мотивы их поступков: я видел ауру, которой они столько лет дышали, я обменялся энергетикой с их кругом.

После салатиков и вина начались несмолкаемые разговоры, которые главным образом касались прошлой экспедиции. Ребята привезли богатый материал, которого всем хватило бы на диссертацию, но молодым исследователям казалось мало, им нужны были подтверждения их выводам. Они чувствовали каким-то поисковым чутьём, что именно в секретах шаманов отыщут доказательства своим догадкам и предположениям.

Стаське уже не хотелось домой, глаза её горели зелёным колдовским огнём, когда она говорила Кириллу:

– Это теперь считаются предрассудками, темнотой и невежеством представления наших далёких предков. А они чувствовали глубокую связь человеческих помыслов и поступков с Космосом и вселенской энергетикой, только называли её по-другому: гневом, милостью или даром Богов. И не только в отдалённых районах Севера, где были вы, но и в Новгороде, при князе Владимире, волхвы знали, какой силой обладает вслух произнесённое слово. Поэтому так тщательно выбирались слова при составлении заклинаний, поэтому только имена добрых Богов, Богов-покровителей, произносили вслух, но не всуе и с глубоким уважением. Они знали не учёным знанием, а каким-то природным чутьём, что слово, произнесённое вслух, обладает сильным магнетическим свойством, притягивающей энергетикой. Имена Богов подземного мира, как правило, заменяли описательными названиями, чтобы не явились на зов.

– Всё так, – прервал её Кирилл, – только я не согласен, что «знали они не учёным знанием, а природным чутьём». Веками собирались и хранились наблюдения природных явлений, во все времена были мудрецы, которые исследовали таинственные знаки и накапливали драгоценные знания. Их, правда, называли чернокнижниками, алхимиками и колдунами, перед ними преклонялись, их боялись, изгоняли, а иногда сжигали. Но их мудрость притягивала, их таинственная власть над силами природы была очевидна, и ею пользовались. Авторитетные волхвы занимали высокое положение в своём племени.

Как-то незаметно вокруг Стаськи и Кирилла расположилась вся гостевая команда. Артём, наблюдая за участниками разговора, отметил про себя, что Кирилл, словно опалённый зелёным пламенем Стаськиных глаз, старался смотреть мимо её лица. Правда, это наблюдение было почти бессознательным, потому что разгорающееся обсуждение увлекло его, и он подкинул щепку в костёр:

– А шарлатаны?

– О, шарлатаны были всегда! – тут же вцепился в щепку Олег, как заскучавший без подпитки язычок пламени, до сих пор слушавший молча, пощипывая небольшую рыжеватую бородку и щуря глаза. – Популярность волхвов была выше княжеской власти. Князья советовались с волхвами, слушались их указаний, даже угождали им: часто от них зависело благополучие государства и самого князя. Но это в лихие годины, как мы говорим – в экстремальных ситуациях, а в мирное время шарлатана от настоящего волхва не так легко отличить, зато привилегии – те же. Шарлатаны – всегда властолюбцы.

– И любители звонкой монеты, – заёрничали слушатели.

Компания развеселилась, посыпались шуточки.

– У нас был случай, когда мы сбились с маршрута и забрели в лесную деревушку, – сквозь смех услышал Артём. Это Влад вклинился в разговор. – Когда я увидел частокол вокруг поселения и здоровенного медведя, вырезанного из дерева, у ворот, я подумал, что мы прошли временной коридор и очутились в прошлом. Да ещё так совпало, что чёрный ворон, покружив над нами, уселся на голову медведю. Меня даже озноб прошиб.

– Да, да, Влад, – откликнулась Марина из глубины дивана, живо вспомнив свои страхи, – я тоже почувствовала, будто провалилась во времени. Я ещё подумала тогда: какое счастье, что вы все рядом, в одиночку я умерла бы от этой жути, даже не проходя в ворота.

Сандра рассмеялась:

– Сказочники вы мои, ещё диссертации собрались писать – а чёрного ворона испугались.

– А не припомнишь ли ты, Сашенька, – съехидничал Влад, – кто тогда предложил не входить в деревню, а разбить лагерь в лесу и посмотреть, кто из ворот выйдет?

– Ну, ладно, – неохотно сдалась Сандра, – было жутковато, но маломальские меры предосторожности никогда не помешают.

– А мне страшно не было, – невозмутимый Пётр расправил плечи и улыбнулся. – Я даже обрадовался: наконец-то настоящий старинный пласт, а то собираешь по крупицам, складываешь их как мозаику, а общая картина не очень-то вырисовывается.

– Так вот, выслали мы в деревню добровольцев-разведчиков – за продуктами, – снова подхватил ниточку своей повести хозяин квартиры.

– А чего вы боялись-то? – с лёгкой иронией спросил Артём.

– Понимаешь, – кажется, Влад пытался объяснить больше себе, чем ответить на вопрос товарища, – это даже не страх, а скорее, осторожность. Когда приходишь к людям, живущим по заветам предков, всегда рискуешь повести себя не так, как у них принято, и обидеть их. Гостеприимство у них священно: голод и изгнание нам не грозили. Но вот недоверие… Они могли замкнуться, и мы не сумели бы разговорить их, расспросить об их древних корнях, особенностях веры. Но всё обошлось благополучно. Пожалуй, самый ценный материал мы собрали в этой деревне, в Ключах. Люди запомнились: что-то в них особенное, несуетливое.

– Уважение. Эти люди с детства приучены уважать человеческое достоинство – своё и чужое, – Кирилл опять поднял палец. Видимо, это был его любимый жест, родившийся из привычки настаивать в спорах на своём мнении или из нежелания оппонентов видеть главную мысль. – Бесчестный поступок – позор не только человеку, его совершившему, но всему его роду, это унижение человеческого достоинства.

– Ксанка, расскажи про имена, – попросила Сандра.

– Вообще-то это не отдельная история, – охотно откликнулась черноволосая девушка с короткой стрижкой, – а продолжение традиционных верований, распространённых у северных народов. Просто здесь они сохранились так цельно и глубоко, как ни в одной другой местности. У них в строжайшей тайне сохраняются имена, данные при рождении, чтобы враг не смог навредить, причинить зло.

– Ты имеешь в виду сглаз? Или порчу? – уточнил Артём.

– Видимо, да. Хотя, может, и ещё что. Например, наслать неудачу, бесплодие и что-то в этом роде. Только самые близкие родственники, друзья, побратимы знают настоящее имя, но они хранят тайну. Если имя узнает враг, человек становится мишенью, открытой для лёгкого попадания в цель. В древности так же обходились и со своим тотемом – животным, который, по их вере, дал начало роду, или природной силой, от которой зависела жизнь племени, здоровье детей или просто успешная охота, удача. Для них придумывают разные другие имена, типа Хранитель жизни или тепла – про огонь, Быстроногий Отец – олень, Хозяин Леса – про медведя.

– Кстати, о медведе, – напомнила Сандра.

– Да, деревянный медведь, которого мы увидели, – их тотем. Они до сих пор почитают его.

– А самих-то их как зовут? – не унимался Артём.

– У тебя «ВКонтакте» какой ник? Вот-вот. Только ты его сам выбрал, а их родители нарекли. Имён нам, конечно, не открыли по понятным причинам. Можно только догадываться: что-то вроде Кряж, Латка, Снегирь, Шорох, Смел… – это парни. А для девчат поэтичнее: Звончата, Капелька, Ольха, Зо́ря… Такие имена (ну, или подобные им) обычно давали в древности, из них сохранились очень немногие.

– Сказка какая-то, – Артёму и верилось вроде (с чего бы им врать-то?), и слишком уж диковато было (в наши-то дни!). – А как же паспорта? Что у них в паспорте-то написано? Шорох Кряжевич? Ольха Снегиреевна?

Звучало смешно. Но смехом не ограничились. Серьёзные учёные, как шалопаи-мальчишки, с хохотом начали составлять пары, придумывая их на ходу и соревнуясь, кто ловчее язык вывернет. Так что Ксанка еле пробилась со своим ответом:

– В паспорте – обычные имена. В большом мире они живут по паспортным именам, как и все мы, но наслать порчу на них, заколдовать никакой враг не сможет, так как не знает настоящего имени.

– А мы, стало быть, беззащитны?

– Да. Только не знаем об этом.

Стаське вспомнился её 10 «Б», и она рискнула предположить:

– Может быть, ники, которые стали такими популярными у подростков, тоже работают в роли оберега, заменяя настоящие имена? Хоть и неосознанно, инстинктивно, ребята заслоняют себя от зла?

Ксанка пожала плечами и выдала как само собой разумеющееся:

– Конечно. Оба явления имеют один корень. Даже если современные подростки ничего не знают об обычаях и языческих обрядах далёких предков, их кровь несёт в себе память древнего страха перед миром иным, тёмным, наделённым злой силой.

Артём открыл рот для скептического комментария и коварного вопроса, но Сандра погрозила ему пальцем:

– Любознательный мальчик. Хватит на сегодня. Вот из Якутии вернёмся, тогда и спросишь. Нас на утро профессор Калугин пригласил в свой институт. Сначала подведение итогов, потом будем разрабатывать план новой экспедиции. После всех обсуждений и дискуссий накопилось множество вопросов, надо определить направления поисков и наметить маршрут. И пора начинать тематическую подготовку. Словом, работы – не продохнуть. А летом нас здесь уже не будет.

На выход собирались шумно и весело, всей толпой, пихали друг друга, нахлобучивали шапки, выключали свет и рычали в темноте, изображая чудовищ. Сандра смеялась сначала, потом вздрогнула от особенно талантливо, вдохновенно исполненного рыка с подвыванием, и мимоходом обмолвилась:

– Будем в Якутии, непременно заглянем на озеро Лабынкыр. Ни одна экспедиция его стороной не обходит. Про него тако-ое рассказывают! Правда, ничего доказать не могут.

– А ты всё докажешь! – съязвил Артём.

– А то!

У подъезда распрощались и по двое – по трое разошлись в разные стороны. Стаська – понятное дело, с Артёмом, который всю дорогу дурачился и пытался затолкнуть ей за шиворот снег, заставляя уворачиваться, убегать и забрасывать его снежками в отместку. Казалось, не было выпускного бала и аттестата, не было университета, не было Анастасии Андреевны и даже 10«Б» – всё наваждение. И пусть коварные взрослые не пытаются втянуть их в свои игры. Вдруг она остановилась и запыхавшимся голосом неожиданно спросила:

– Стой, Артём! Сколько тебе лет?

Вопрос застал парня врасплох, и он с ходу выпалил, не задумываясь:

– Четырнадцать!

– Я так и знала! – захохотала Стаська.

– Ха-ха-ха! – передразнил её приятель и с торжеством добавил: – Всё равно ты на четыре месяца меня младше!

– Да я не об этом. Знаешь что? Я думаю, что провалы во времени – это чистая психология, это просто состояние души. Какой-то не очень добрый взрослый придумал взросление и каждому этапу взрослости гвоздями прибил его обязанности и образ мыслей. Люди согнулись и тащат на себе этот груз. А я вот закрою глаза, представлю любой свой возраст и перешагну время.

– Я тебе перешагну! Только вместе со мной – на раз, два, три. Марина Петровна ещё в первом классе посадила нас за одну парту – и всё, приклеила! Это больше, чем дружба, чем любовь, – это судьба.

– Точно! Так оно и было: в прошлой жизни и даже не в нашем мире…

– В параллельном?

– Возможно. Жила прекрасная фея…

– Нет, лучше – эльф. Мудрый и бессмертный. Он виртуозно владел саблями, сражался двумя руками и был непобедим. А подлый предатель…

– Да, колдун. Подкрался ночью и магической молнией рассёк его пополам. И душа его…

– Разделилась на две половинки! Стаська! Как же нам с тобой свезло!

– Это почему же?

– Да ведь мы могли никогда не встретиться! Представь: две половинки души мечутся в разных мирах, как слепые.

– Да ведь эти половинки в разных телах.

– Зато вместе. В одном мире, в одно время и даже рядом.

– Кстати о времени, душа моя, мы и забыли. Заигрались. Домой, домой, и в постельку. Завтра на работу.

Нагулявшись по морозному городу, расплескав скопившееся напряжение в дурачествах, Стаська провалилась в сонное царство, лишь коснувшись щекой подушки. Большая добрая рука накрыла её шалашиком, не допуская видений, тревог, печали, и она поплыла в туманной лодочке, блаженно и доверчиво, по бескрайнему озеру, гладкому и блестящему, как волшебное зеркало.

Глава 6

Ванечка

Ян, не обнаружив Стаськи, не очень волновался (куда она денется?), он присел на ступеньки и стал ждать. С тех пор, как он попал сюда, прошло одиннадцать лет. Он хорошо помнил маму и брата, свой дом и аллею, куда его водили гулять и где в деревянных песочницах возились неугомонные малыши. Он помнил, как ему хотелось побежать во весь дух по зелёной тропинке, но знал, что нельзя. Они родились в один день, близнецы – Иван и Артём. Иван был старше брата на семь минут. Ванечка и Тёма – звала их мама. Тёма был здоровым, весёлым ребёнком, у Ванечки обнаружили врождённый порок сердца. Слабенький и тихий мальчик не вынес бы тяжёлой операции на сердце, и врачи определили ему строгий режим, диету и множество ограничений. Близнецы любили друг друга без ревности. Ванечка часто любовался братом, его неуёмной энергией, подвижностью, его бесконечной добротой и отзывчивостью. Тёма восхищался рано открывшимися способностями брата, перечитавшего горы книг и часто поражавшего взрослых не по возрасту точными и мудрыми замечаниями. Школу Ванечка не посещал, а приходящих учителей заводил в тупик своими вопросами и рассуждениями. Когда Артём закончил шестой класс, Ванечка сдал экстерном экзамены за курс средней школы и получил аттестат. А потом заболел. Врачи выписывали какие-то лекарства, поддерживающие сердечную деятельность, и печально отводили взгляд. Мама украдкой плакала, предчувствуя неизбежное, но с Ванечкой была по-прежнему весёлой и ласковой. И вот однажды пришёл незнакомый доктор. Он о чём-то долго беседовал с мамой на кухне, потом пришёл к Ванечке.

– Ты вполне взрослый и умный мальчик и, я думаю, способен принимать самостоятельные решения. Есть только одна возможность сохранить тебе жизнь.

Маленькое измученное тело лежало неподвижно, только глаза серьёзно и взросло смотрели на доктора.

– Мир устроен просто и гениально. Он похож на человеческий организм. Каждый орган, сосуд, ткань отвечают за жизненно важные функции целого. И каждый наделён своей энергией. Если нарушается работа одного органа, в системе случаются сбои. Если возможно заменить этот орган, его заменяют – протезируют, в природе более жизнестойкий вид заменяет слабый. Но самый главный человеческий орган – мозг. Он уникален! Его невозможно протезировать. Он управляет всеми процессами жизнедеятельности, а сверх того, вырабатывает бесценный продукт – интеллектуальное вещество. Во всём живом мире только человеческий мозг способен выполнять эту функцию. В своей совокупности интеллектуальное вещество образует интеллект планеты, совокупность планетных интеллектов – интеллект галактики – и так далее, до интеллекта мироздания. Уснувший человеческий мозг утрачивает свои функции, и энергия его затухает. Для мирового интеллекта это болезненная потеря, влекущая за собой мировые катаклизмы, слабость, уязвимость. Как любая болезнь для человека. Вот почему я пришёл к тебе. Возможности твоего интеллекта потрясающи. Ты только в начале пути. Нельзя допустить катастрофы.

Мальчик лежал не шевелясь, вытянув тонкие руки поверх одеяла. Слушал ли он доктора или тот напрасно производил звуковые колебания? Негромко кашлянув, привлекая внимание ребёнка, доктор провёл ладонью по волосам, приглаживая седую шевелюру, и продолжил:

– Ты читал книги не только из школьной программы и, думаю, поймёшь меня. Жизнь не ограничена земной поверхностью, видимой глазом. Она многослойна. Вернее, многомирна, то есть состоит из множества параллельных, не видимых нам миров. Границы миров обусловлены энергетическими полями. Представь себе человеческий организм. Каждый орган имеет своё энергетическое пространство, но кровь движется по сосудам, свободно пересекая границы энергетических полей. Не потому, что сердце распорядилось (сердце – механизм, выполняющий свою работу), – мозг посылает импульсы… – доктор, вышагивающий для вдохновения по крошечному пространству детской, вдруг замолчал и остановился, недоумённо уставившись в отрешённое лицо ребёнка, взгляд которого приклеился к потолку.

Теперь ничто не нарушало безжизненную тишину комнаты, если не считать мухи, которая попала между рам, когда закрывали форточку, и яростно билась в стеклянные стены своей тюрьмы, борясь за жизнь и свободу. Мальчик, распластанный на кровати, не мигая смотрел в одну точку и никак не проявлял своего внимания, казалось, что он слушает не доктора, а разъярённое жужжание пленницы. Но когда он повернул голову и посмотрел на неожиданно притихшего незнакомого лекаря, тому стало ясно, что ребёнок не только с интересом внимал ему, но и отлично всё понял.

– Вы хотите сказать, что силой мысли можно раздвинуть энергетические поля?

– Скорее – сместить их так, чтобы стало возможно взаимопроникновение.

– Это опасно?

Мальчик не уточнил, какую опасность он имеет в виду, но доктор обрадовался возникшему диалогу, а то ему уж мерещилось, что он сотрясает воздух впустую и его речи не достигают ни слуха, ни разума больного.

– Технологий проникновения в иные миры пока не существует. Риск в познании неведомого – главный спутник учёного. Могу сказать одно: предыдущие опыты были успешны, за исключением двух случаев (мальчик кивнул, благодаря за честность, но выражение его лица не изменилось). В одном случае – болезнь человека сопровождалась сильными болями, приступы туманили мозг, и он потерял сознание. Мы упустили время и возможность его спасти.

– Он умер? – бесстрастный голос не выдавал ни страха, ни жалости. Так мог спросить учёный, следящий за ходом эксперимента, регистрирующий полученные результаты, чтобы вывести точную формулу успеха, без погрешностей.

– Да.

– А второй?

– Второй раздумал… На половине пути. Сказал, не хочет менять свою судьбу.

– Вы с мамой говорили об этом?

– Примерно. Это шанс спасти тебя. Во время перехода через энергетические поля миров нарушенный баланс клеток восстанавливается. Всё, что тормозило рабочее состояние органов, рассасывается. Исчезает причина болезни.

– Как мама… отнеслась к этому? Что сказала? – нет, этот ребёнок всё же не был бесчувственной машиной. Голос потеплел и дрогнул. Почудилось даже, что он скорее предпочтёт умереть здесь, чем будет жить здоровым вдали от неё, если это её огорчит.

– Сначала плакала. Мама очень любит тебя. Потом просила поговорить с тобой. Она умница и очень сильная духом. Сказала, что смерть – самый бесполезный и безнадёжный аргумент. Она хочет, чтобы ты жил.

– Я согласен.

Глава 7

Пришельцы

– Ян! – за зелёной изгородью стояла Стаська. Растрёпанные кудри, как язычки пламени, шевелил ветер, глаза сияли. – Ты прости, что так получилось…

Из-за её спины по-разбойничьи скалился Эрни. Догадаться, чем младший братишка развлекал девчонку и почему они припозднились, труда не составило.

– Ну что, сильно успела напугаться? – притворно посочувствовал Ян. – Эрни не упустил случая напугать «призраками»? Несмотря на мой запрет! – погрозил сорванцу, но воспитательного эффекта палец старшего брата не произвёл.

– Да нет, не очень, – Стаська, конечно, храбрилась изо всех сил, и парень это заметил, но обнаруживать своей наблюдательности не стал. – Только сначала… Ян… – почти шёпотом добавила она, словно доверяла тайну, необъяснимую и зловещую, – у меня царапины пропали.

– Какие царапины?

– Я об изгородь ободралась… Этот мелкий велел перелезть, да ещё подгонял.

– Озеро? – спросил Ян у Эрни. Тот кивнул. – Это не рукотворное, естественное озеро. Там бьют живые ключи, их целительная сила фантастическая.

– Вот. Даже следа не осталось, – Стаська всё никак не могла поверить, с детским удивлением рассматривая свои коленки.

Ян расхохотался. Зелёные глаза мигом вскинулись на него, и девушка обличительно, хоть и жалобно, пролепетала:

– Так смеётся Артём. Почему ты так похож на него?

С минуту Ян смотрел ей в глаза, как бы раздумывая, стоит ли… потом решил внести ясность:

– Он мой брат. Мы близнецы.

Признание было ошеломляющим. Осознать его было труднее, чем перемещение в иной мир. Услужливая память молниеносно перелистала годы и развернула картины прошедшего. Стаська накрепко запомнила каждую деталь, каждую мелочь того страшного дня, о котором поклялась никогда не напоминать Артёму. Хоронили Ванечку. Когда над могилкой вырос печальный холмик, Артём, побледневший и осунувшийся за последние дни, повернулся и пошёл к одиноким ёлкам на краю участка. Стаська не отставала ни на шаг. Она помнила, как Артём, нисколько её не стесняясь, плакал. Горько, в голос. А она молча гладила его по плечу и ничем не могла помочь. Потом, размазав кулаком слёзы, он тихо и твёрдо сказал: «Никогда об этом больше не говори». Она поняла тогда, что Ванечка останется его вечной, незаживающей раной.

– Ванечка?.. Врёшь! Он умер.

Ян опустил голову и как-то устало вздохнул. Откровения явно доставались ему с трудом, тем более что смысла в них он не видел. Пока.

– Чаю хочется. Пошли в дом, – не дожидаясь согласия девушки, он поднялся на крыльцо и по-хозяйски открыл дверь.

Стаська ещё не успела разобраться с новым хозяйством, поэтому чаепитие готовил Ян. Он быстро и уверенно доставал чашки и накрывал стол, а она, не мигая, наблюдала за ним, веря и не веря услышанному. Для вруна парень выглядел слишком уверенным, ведь поймать его на слове можно в два счёта. Но поверить признанию – чудовищно! «Он что, принимает меня за сумасшедшую? Которую потехи ради можно водить за нос?» Когда сели за стол, она только и смогла выдавить из себя:

– Рассказывай.