Игра в детектив. Выпуск 5

– Звонок в полиции поступил от Арчи в 17.40, – пояснял по ходу комиссар. – Как установила экспертиза, смерть Ронни наступила в промежуток времени 17.35 – 17.40. Причина смерти – сильный удар острым краем твердого предмета в правую височную область головы.

Они двигались по следам снегохода и периодически натыкались на капли крови.

– Выглядит так, что сильно поранен был Ронни, – задумчиво проговорил детектив. – Двигаясь на снегоходе, он терял кровь…

Трасса подвела их к месту, где на обочине замер врезавшийся в камень снегоход.

– Вот, посмотрите сами, колея снегохода уводит с дороги в сторону этого большого валуна, – пояснял комиссар. – На карте это место мы отметили точкой В.

Снег возле снегохода был порядочно истоптан, и об идентификации следов не могло быть и речи.

– Эксперты установили, что именно вследствие удара об этот камень снегоход получил вмятину в передней части, – добавлял по ходу осмотра комиссар.

Лесли и так все прекрасно видел. Передок снежной машины немного примят, что говорило о небольшой скорости его движения.

– Где лежал Ронни? – насторожившись спросил Лесли.

– Здесь, – комиссар указал вправо от снегохода, – видите на камне следы крови, тут он и ударился головой. Да вот, сами посмотрите.

Комиссар вытащил из портфеля папку, из которой извлек прозрачный пакет с фотографией. Лесли застыл, его взгляд, направленный на снимок, был погружен в себя.

Еще более озадаченным детектив вернулся на виллу. Гилда не стала дожидаться его и уехала в мотель. Дежурный полицейский офицер доложил им, что Патриция пробудилась.

– Я не стал ей ничего говорить, – продолжал он. – Подумал, что лучше это сделать вам, комиссар.

– Конечно, – согласился комиссар, обменявшись с Лесли понимающим взглядом.

– Она сейчас пьет кофе в гостиной и как будет готова, даст нам знать, – закончил полицейский.

Лесли не присутствовал при разговоре стража порядка с Патрицией. Он только услышал, как она зарыдала. Детектив встал и нервно прошелся по холлу. Ожидание было тягостным и томительным. Наконец дверь распахнулась, комиссар вышел в холл и, подойдя вплотную к Лесли, заговорил вполголоса, оглядываясь на закрытую дверь гостиной.

– Я сказал ей, что произошел несчастный случай с Ронни, разумеется, умолчав о том, что нам сообщил Арчи. Она была в сильнейшем шоке, рыдала, повторяя сквозь слезы, как она любила брата. Понимаю, какое это для нее потрясение – сначала муж, теперь брат… и все произошло в течение одной недели, – он удрученно покачал головой. – Я сказал ей, что вы находитесь здесь, на вилле, и она выразила желание, чтобы вы присутствовали при нашей беседе.

– Я ничего не могу понять, – с плачем говорила Патриция. Лесли сидел рядом с ней, сжимая ее ладонь. Она с трудом подбирала слова, слезы постоянно застилали ее глаза. – Милый, милый Ронни, у него была такая несчастная жизнь, он был вынужден скитаться, зарабатывая себе кусок хлеба…

И Патриция разрыдалась. Слезы облегчили бремя ее страданий. Вытерев глаза, она повернулась к комиссару.

– Сегодня в обед Арчи позвонил мне и сказал, что заедет к пяти часам. Последнее время он стал настойчив в ухаживаниях…

Патриция опустила глаза и вздохнула.

– Хотя какое это сейчас имеет значение… После гибели Джека он дал мне понять, что его отношения ко мне носят серьезный характер, и что он намерен выдержать траур и… узаконить их. После обеда я читаю, потом ложусь отдохнуть. В пять часов Ронни мне обычно приносил чай, мы не держим слуг… – ее слова опять прервались рыданиями. – И сегодня мой милый Ронни где-то перед пятью часами зашел ко мне в спальную и принес чай.

– Ронни знал об Арчи? – спросил комиссар.

– Да, – кивнула Патриция. – Они несколько раз встречались у нас на вилле. Я чувствовала, что брат в душе недолюбливает Арчи. Он не раз мне намекал, что я должна быть осмотрительнее в выборе… – Патриция запнулась, – … друзей.

– А вот этот пистолет, – комиссар осторожно извлек из портфеля небольшой серебристый пистолет, – он принадлежит вам?

– Да, – Патриция с недоумением посмотрела на комиссара. – Мне его подарил Ронни… позавчера… я хранила его в прикроватной тумбочке. Как он попал к вам?

– Это пока не важно, – мягко, но твердо ответил комиссар, – продолжайте рассказывать, что произошло сегодня в пять часов.

– Ронни знал, что приедет Арчи и опять меня предупредил, чтобы я не особенно сближалась с ним. Я выпила чай, который он мне принес, посмотрела на часы, до пяти оставалось еще минут семь. Я уже хотела вставать, как вдруг почувствовала непреодолимую слабость, еще подумала, ну вот лягу минут на пять… полежу… Легла и стала засыпать… и уснула. Больше ничего не помню.

– Так значит, когда Ронни принес вам чай, Арчи еще не приехал? – задал вопрос комиссар.

– Конечно, – ответила Патриция.

Уже стемнело, когда комиссар и детектив покинули виллу, оставив Патрицию под присмотром прибывших доктора и психолога.

– Я склоняюсь к тому, что в смерти Ронни действительно имеет место несчастный случай, – заметил комиссар, кутаясь в теплый шарф и поднимая воротник пальто.

– А вот я так не думаю, – ответил Лесли. – Не могли бы вы выполнить для меня одну просьбу?

– Говорите, если это в моих силах, я исполню, – флегматично ответил комиссар. Он уже знал о феноменальных способностях частного детектива из Лондона и поэтому не удивился, услышав его возражение.

– Проверьте, пожалуйста, домик Арчи в мотеле на наличие отпечатков пальцев.

– Чьи пальчики вы ожидаете там обнаружить? – комиссар с удивлением вскинул брови, посмотрев на Лесли.

– Конечно… – и детектив с легкой улыбкой прошептал имя комиссару.

Подсказка

Следующим утром, когда робкий зимний рассвет только-только заглядывал в окна, и солнечный луч, пробившийся между штор, защекотал вздернутый носик Гилды, Лесли уже выпил чашечку утреннего кофе и беспокойно посматривал на часы. У него была договоренность с комиссаром об утренней встрече, и ему не терпелось узнать результаты экспертизы.

Наконец раздался условный стук в дверь, Гилда поморщилась и, потянувшись на постели, повернулась на другой бок. Ступая на цыпочках, Лесли впустил комиссара в домик и провел его на кухню.

– Вы оказались правы, – начал комиссар, едва Лесли закрыл кухонную дверь. – Мы обнаружили в домике мотеля, занимаемого Арчи, пальчики Джека.

– Надеюсь, вы снимали их в отсутствие Арчи? – обеспокоенно спросил Лесли.

– Обижаете, детектив. Мы умеем проводить свою работу, но я все равно не могу допустить, чтобы Джек и Арчи что-то совместно замышляли. Ведь между ними не было ничего общего, а Патриция могла служить лишь яблоком раздора!

– Уважаемый комиссар, – снисходительно улыбнулся Лесли. – Я и не утверждаю, что их связывало нечто тайное или даже преступное. Вовсе нет, но ваше сообщение дополнило мою логическую цепочку последним недостающим звеном, и теперь я знаю, куда отправился Джек, покинув казино в 16.30. И знаю также, что произошло с ним далее…

– Он поехал на снегоходе на ту злополучную поляну и… – неуверенно начал комиссар.

– Подождите, вспомните, когда мы первыми обнаружили тело Джека, его часы Ролекс были на левой руке, а впоследствии, когда спасатели раскопали снежный завал, часы чудесным образом вернулись на свое привычное место – на правую руку. Добавлю к этому частички воска на внутренней поверхности часов Ролекс.

– Я понимаю, куда вы клоните, – комиссар в раздумье откинулся на спинку стула. – Вы намекаете на восковой макет тела Джека, который якобы мог быть подброшен туда…

– И я вам подскажу еще вот что… есть человек, который в состоянии был изготовить восковую копию мистера Джека в полный рост, причем изготовить на высоком профессиональном уровне. Я говорю о Ронни. Он занимался при художественной студии мадам Тюссо, если это имя вам что-нибудь говорит.

– Еще как говорит! – встрепенулся комиссар. – Но… подождите, у Ронни стопроцентное алиби: до 17.00 с ним пребывала официантка мотеля, а в 18.20 его разбудили полицейские – он продолжал спать в своем домике.

– На это я вот что скажу вам, комиссар. Когда мы спускались с горы Розари, то в 18.00 видели, как мимо мотеля проехала колонна спецтехники, и вой их сирен был отчетливо слышен даже нами, на склоне горы Розари, примерно в трех километрах от мотеля. Представьте, какова была слышимость там, в мотеле, который примыкает прямо к трассе.

– Вот оно что… – комиссар хитро сощурился, – а Ронни утверждал, что спал и ничего не слышал.

Комиссар резко поднялся, взял свой портфель и, порывшись среди бумаг, извлек карту местности.

– Смотрите, домик Ронни в мотеле находится прямо возле дороги! – он торжествующе ткнул пальцем в карту. – Ну, хорошо, я согласен с вами в том, что Ронни замышлял преступление. И я могу понять мотив его действий – желание в итоге присвоить деньги Джека, устранив сначала его самого, а затем и его жену – свою сестру Патрицию. Но… что вас насторожило там, в спальной Патриции, когда вы коснулись рукой решетки камина?

– Я вам напомню, решетка слева оказалась чистой, в то время как ее правая часть была сильно закопчена.

– Я это помню, – кивнул комиссар. – Я вам не сказал, мы провели эксперимент с камином в плане тяги воздуха. Открывали окно слева и дверь справа и даже включали вентилятор, чтобы создать направленное движение сгоравших газов из камина. Тем самым мы получили неопровержимое доказательство, что ни одна из решеток не может закоптиться до такой степени, в то время как другая будет оставаться совершенно чистой – они покрываются сажей равномерно! В связи с этим у меня только один вывод – левую решетку камина целенаправленно почистили…

– По-видимому, в этом была крайняя необходимость, – заметил Лесли, встретив непонимающий взгляд комиссара.

– Но зачем?

– Ну, хорошо, дам вам еще одну подсказку, – Лесли пребывал в прекрасном настроении. – Вспомните положение тела Ронни относительно снегохода.

– Я хорошо помню… он лежал справа от него.

– Даже при небольшой скорости движения, которая соответствует величине вмятины на снегоходе, при резком торможении от удара о камень, куда вас выбросит?

– Ну, конечно! – комиссар хлопнул себя по лбу. – Это же элементарно вытекает из законов физики… но, тогда что получается?! – комиссар тревожно взглянул на Лесли.

Детектив, казалось, не разделял его озабоченности, пребывая в безмятежном, самодовольном расположении духа.

– Знаете, что, – Лесли хитро подмигнул служителю итальянской полиции. – У меня тут появилась одна идея, как нам разоблачить преступника…

Подарок из прошлого

Действующие лица:

Берни Бин. Возглавляет семейную фирму, пижон и авантюрист.

Тина Бин. Сестра Берни, экономист в семейной фирме, вдумчивый философ.

Гаджин. Садовник, в молодости пострадавший за семейство Бин.

Патриция. Молодая богатая вдова, как лакомый персик окружена «голодными хищниками».

Старина КГБ. Адвокат, тонко балансирующий на грани закона, лелеющий свою помощницу Рози.

Ваши помощники:

Инспектор Робийяр. Честный служака, проваливающий одно дело за другим.

Лесли Бэст. Частный детектив и давний друг Патриции.

Берни Бин решительным шагом направился к комнате отца, мистера Роули. Берни, недавно разменявший четвертый десяток, производил впечатление неунывающего шутника и балагура, частично благодаря добродушной улыбке, редко покидающей его округлое лицо. Тем не менее, по характеру он отличался импульсивностью и жесткостью, иногда переходящей в жестокость. Уже пять лет, с тех пор как мистер Роули стал совсем плох, Берни возглавлял семейную фирму, в настоящее время переживающую самые трудные времена.

Негромко постучав, Берни вошел к отцу. Миновало пять лет, как мистер Роули овдовел. Его здоровье сильно пошатнулось, и он уже не покидал постели, да и возраст тому способствовал – восемьдесят пять лет. Сухопарый старец с редкими остатками седых волос, покрывающими лысый череп, воззрился на сына пронзительным взглядом.

– Берни, – слова давались ему с трудом, – я чувствую приближение вечности и хочу тебе открыть семейную тайну. Мы с твоей матерью, покойной Оливией, моей единственной настоящей любовью, не рассказывали вам с сестрой об одном неприятном событии, произошедшем тридцать лет назад. Тебе тогда был год, а Тина еще не родилась… мы с Оливией вели уединенный образ жизни в нашем родовом поместье, правда, Оливия иногда выходила, так сказать, в свет, а я совсем не покидал дома – уже тогда сказывалась болезнь ног. Твоим воспитанием занималась гувернантка Сандра, благо наша семейная фирма позволяла ее содержать. Я был главой ее, а Оливия – моим заместителем. Дела шли неплохо, и у нас даже был управляющий по делам фирмы, по имени Дэниэл. Ему было за шестьдесят. Я как сейчас вижу его благообразную седину, покрывающую хорошо сохранившуюся шевелюру на голове. Мы его наняли, когда Оливии подошел срок родить тебя, Берни, и она временно отошла от дел фирмы. Тогда же мы наняли и гувернантку Сандру. Я сам занимался их наймом, но как потом пожалел! Они проживали у нас, в поместье. Я, как ты знаешь, всегда отличался замкнутостью и предпочитал проводить свободное время, сидя с книгой в руках в лесу неподалеку от поместья. Тогда, тридцать лет назад, Оливия была еще молодой женщиной, ей исполнилось всего-то тридцать пять лет… молодая и очень красивая… я был просто без ума от нее… – на глазах мистера Роули заблестели слезинки. – И вот, двадцать пятого августа, ровно тридцать лет назад я как обычно сидел с книгой в лесочке неподалеку от поместья, как вдруг почувствовал смутное беспокойство и решил вернуться в дом… а там, – голос мистера Роули задрожал, – Дэниэл и Оливия занимались любовью… Это был страшный шок для меня, и я слег больным. Дэниэл искренне покаялся, а Оливия окружила меня еще большей любовью и заботой. Понятное дело, что Дэниэла мы рассчитали, но он попросил дать ему еще три недели, чтобы подыскать другую работу и съехать из поместья. Оливия чувствовала свою вину за случившееся, и пока я болел, она полностью взяла на себя заботу о фирме и поместье и, убедив меня, первого сентября наняла садовника, нашего Гаджина. Он тоже тогда был еще молодой человек, едва шагнувший за тридцатилетний рубеж, правда, зрение у него уже было слабым, и он постоянно носил очки. И теперь я перехожу к главному… Я помню тот день, седьмое сентября, теплое и солнечное утро. Дэниэл сообщил, что одиннадцатого сентября он покинет нас, и Оливия предложила в качестве жеста примирения выехать на охоту, мы и ранее втроем охотились. И вот тем утром я, Оливия и Дэниэл на лошадях выехали за территорию поместья. В доме осталась Сандра следить за тобой, а в саду работал Гаджин. Мы отъехали километров на десять, когда Дэниэл, сославшись на недомогание, повернул назад. Мы с Оливией продолжили охоту и возвратились к обеду. Я прошел в свой кабинет, где обнаружил открытым наш семейный сейф, шифр от которого был известен только мне. Там хранились фамильные драгоценности, перешедшие ко мне от моих предков. Сумма похищенного была внушительной. Я снова пережил сильный шок и был не в состоянии рассуждать или принимать решения, и Оливия опять пришла мне на помощь. Она обежала дом, но обнаружила только тебя, ревущего в кроватке. Гаджин продолжал работать в саду и сообщил моей жене, что Дэниэл вернулся с охоты и сказал ему, будто я отправляю его вместе с Сандрой в город (а это в двадцати километрах от поместья) по делам фирмы. Прошло минут двадцать-тридцать, и Гаджин увидел, как Дэниэл и Сандра покинули дом и прошли в сторону гаража. В руках у них были увесистые сумки. Вскоре они выехали на нашем основном, часто используемом автомобиле-джипе. Вот такой информацией огорошил мою бедную Оливию наш садовник. Я попытался позвонить в город, вызвать полицию, но сбежавшие обрезали телефонный кабель. И здесь Оливия не растерялась, отправив Гаджина в город на втором, часто ломающемся автомобиле, стареньком форде. Гаджину потребовалось минут тридцать, чтобы завести его. Он проехал половину пути, когда увидел на обочине наш джип и рядом с ним Дэниэла. Садовник остановился и подошел к нему. Тот стал повторять свою историю о том, что едет в город по делам фирмы, и тут Гаджина ударили сзади по голове. Скорее всего, Сандра пряталась в зарослях и напала на садовника, пока Дэниэл отвлекал его разговором. Гаджин упал, потеряв сознание. Мы с Оливией прождали до шести часов вечера. Никаких известий от Гаджина, ни его самого так и не дождались. Стало понятным, что дело не ладное. Оливия села на лошадь и поехала в город. По пути она и обнаружила Гаджина возле нашего форда в полубессознательном состоянии. Бензобак машины был пуст. По-видимому, у Дэниэла и Сандры на половине пути закончился бензин, но на их счастье им повстречался Гаджин. Позже полиция обнаружила брошенную ими машину. Дэниэл, Сандра и наши фамильные драгоценности навсегда исчезли…

– Но, папа, – прервал рассказ отца Берни. – Ты же говорил, что шифр от сейфа никто, кроме тебя, не знал?

– Вероятно, они сумели его подобрать, если пытались это сделать в течение недели, а то и двух, в мое отсутствие. После этого случая мы решили не нанимать больше ни управляющего, ни гувернантку, благо Оливия тогда была молода и энергична, способная все взвалить на свои плечи. Конечно, и я не оставался в стороне. Мы оплатили лечение Гаджина, оно затянулось на два года, и в итоге у него еще сильнее упало зрение. Он нигде бы не смог найти работу, и мы посчитали своим моральным долгом снова принять его садовником. С тех пор Гаджин стал очень набожным человеком, строго соблюдающим церковные обычаи.

Мистер Роули замолчал. Берни стоял возле его кровати, пытаясь переварить услышанную новость.

– Отец, я одного не пойму. Почему ты решил поведать мне эту историю именно сейчас, тридцать лет спустя, будучи уже в тяжелом состоянии? Почему наша мама ни мне, ни сестре ничего не рассказала, даже будучи уже неизлечимо больной?

Мистер Роули с трудом оторвал руку от постели и слабым движением указал на письменный стол.

– Не далее как вчера я получил это письмо… прочти, и тебе все будет ясно.

Еще более сбитый с толку Берни взял конверт. Адресом отправителя числился лондонский почтамт. Внутри лежал сложенный лист бумаги с напечатанным текстом:

«Уважаемый мистер Роули. Надеюсь, вы не забыли о краже фамильных драгоценностей из вашего сейфа? Тогда я вам сообщу кое-какие интересные новости. Сбежавший управляющий Дэниэл не был найден в виду того, что работал у вас под вымышленными именем и фамилией. На самом деле он является потомком известного английского рода, который к моменту появления на свет Дэниэла (будем его пока так называть) влачил бедное существование. В пятнадцать лет Дэниэл, прихватив из дома деньги, устроил разгульную вечеринку, пригласив на ночь актрису варьете, которая после этого забеременела и родила ему сына, названного Джеком. Даниэл тщательно скрывал этот факт, но тайно поддерживал актрису и своего сына. С тех пор его следы теряются, известно только, что он, хотя и сумел получить экономическое образование, всю жизнь промышлял мошенничеством и беспорядочно менял женщин. Похитив у вас, мистер Роули, семейные ценности, Дэниэл разделил их на три части. Первую передал своему сыну Джеку, который удачно вложил их в Южной Африке и разбогател. Вторую оставил своей сообщнице по краже, гувернантке Сандре. Третью спрятал в тайнике на территории вашего поместья. Им пришлось их оставить, так как они не смогли вывезти с поместья все сразу. Если вам удастся найти спрятанные сокровища, вы убедитесь, что они того стоят. Доброжелатель».

В конце записки стояла дата – позавчерашнее число. От полученной новости Берни в буквальном смысле слова лишился дара речи. Следует сказать, что он следил за светской хроникой и хорошо знал из прессы и телевидения о семейной жизни и недавней трагической гибели строительного магната, мистера Джека3.

– Если все сказанное в этом письме правда, то мы должны восстановить справедливость, – с трудом подбирая слова, заговорил мистер Роули. – Берни, свяжись с нашим адвокатом… мистером Карлом Георгом Бонапартом, ты же его хорошо знаешь?

– Да, папа, – Берни все еще пребывал под впечатлением от открытия их семейной тайны.

– Он был частым гостем у нас, – слабым голосом продолжал мистер Роули, – пока у нас были деньги.

– Да… последние полгода он не кажет к нам носа, – усмехнулся Берни. – Теперь, я полагаю, он заинтересуется этим делом.

Отец и сын так увлеклись разговором, что не обратили внимания на слегка приоткрывшуюся дверь, за которой мелькнуло лицо молодой женщины. Это была дочь мистера Роули, по имени Тина. На этот момент ей исполнилось двадцать семь лет. Она не отличалась красотой, но и не отталкивала своей внешностью – была стройна и в меру пользовалась косметикой. Работала, как и все члены их семьи, в семейной фирме ведущим экономистом, благо тому способствовали ее аналитический склад ума и полученное образование. Ее задумчивый взгляд неподвижно сосредоточился на беседующих в комнате отце и брате.

В обед следующего дня в гостиной поместья Бин, напротив Берни и Тины, по-королевски восседал пожилой джентльмен. Высокого роста, с гордо поднятой головой и слегка надменным выражением лица он внимательно слушал рассказ Берни. Джентльмена звали Карл Георг Бонапарт, и он был высокооплачиваемым лондонским адвокатом, благодаря острому как лезвие уму, мгновенной находчивости и великолепному артистизму. Нанять его стоило дорого, но если старина КГБ, как его называли, брался за дело, то, умело балансируя на грани закона, обычно заставлял прокуроров выбрасывать «белый флаг», а присяжных – голосовать так, как ему было нужно.

Сигара догорала в губах старины КГБ, а его проницательный взгляд попеременно останавливался на брате и сестре.

– Дело очень интересное, – начал адвокат, когда выслушал всю историю. – В него вовлечены большие деньги. Пожалуй, я возьмусь за него. Итак, что мы имеем… вспоминая дело о краже: один преступник нам известен – это Дэниэл. У него был сообщник…

– Но это тоже ясно, кто его сообщник – гувернантка! – прервал его Берни.

– Та-та-та, – вежливо поцокал языком старина КГБ. – Открою вам маленький секрет своей успешной адвокатской карьеры – я с благоговейным трепетом отношусь ко всем нюансам каждого дела. А теперь послушайте меня…

Лицо старины КГБ вмиг утратило высокомерное с оттенком иронии выражение, уступив место серьезному и вдумчивому.

– Насколько мне известно, мистер Джек не оставил завещания, что и не удивительно. Он не собирался умирать, женившись на очаровательной молодой особе, по имени Патриция. И, учитывая, что других претендентов на его капитал нет, все его богатство плавно переходит в руки его молодой вдовушки по истечении полугода. Сейчас на дворе март, а трагические события с мистером Джеком в итальянских Альпах имели место быть в феврале, откуда следует, что наша скорбящая вдова в августе вступит в полное обладание его капиталом. В ближайшие дни я все тщательно продумаю и разработаю план дальнейших действий с целью предъявления иска Патриции в связи с нанесением вашему семейству материального и морального ущерба противоправными действиями ее тестя Дэниэла. Разумеется, информацию этого письма я еще проверю, но не доверять ему пока не вижу оснований. С вашей стороны будет разумно никому не поверять ни слова о вскрывшихся фактах. Действовать буду я, и вас я буду направлять в нужное для успешного окончания дела русло. Я свяжусь с вами в ближайшие дни. А пока… ищите клад, – адвокат вежливо улыбнулся.

Спустя месяц после смерти мужа Джека и брата Ронни, Патриция, испытавшая сильный шок и пережившая длительную депрессию, начала постепенно возвращаться к повседневной жизни. Личные психологи настоятельно рекомендовали ей погрузиться с головой в какое-нибудь дело, например, – бизнес мужа или… разведение тропических растений. Патриция последовала их советам и возглавила строительную корпорацию бывшего мужа. Ей пришлось провести много времени, общаясь с консультантами по бизнесу и юристами. И она изменилась, куда делись ее прежние инфантильность и задумчивость? Нет, они не исчезли полностью, но появились такие новые качества, как решительность и целеустремленность. Она с легкостью постигала законы жесткого делового мира. И даже в редкие моменты, когда она могла с ногами провалиться в глубокое кресло своей любимой розовой комнаты, даже и тогда иной раз деловые комбинации мелкими морщинками отражались на ее молодом лице.

Был конец марта, когда в обед слуга передал ей визитную карточку от адвоката, старины КГБ. Патриция была удивлена, но согласилась принять его. Войдя в гостиную и слегка смахнув рукой невидимые пылинки с тщательно уложенных, щедро припорошенных сединой волос, адвокат вежливо поклонился и на несколько мгновений замер в позе, которая, несомненно, восхитила бы деятеля искусств и поклонника живописи.