Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть II

О.Н.Григорьева (р. 1957)

За – ранее, до – встречи, до – тебя,Я так люблю, что даже сохнут губы.Так – раненый, больницу невзлюбя,В мучениях, свое спасенье любит.Средь глупых сказок выбираю жизнь.Страдания предпочитаю раю.Увидь! Заговори! Остановись!Но кто ты? Даже имени не знаю…

И.М.Губерман (р. 1936)

Вот человек, он всем доволен,и вдруг берет его в тискипотребность в горечи и болии жажда грусти и тоски.

Поэтому он может страстно желать любви несмотря ни на что, даже если она предположительно будет не просто мучительной, но и губительной для него:

Георг Гейм 1911 (1887–1912) Германия (пер. А.П.Прокопьева)

Никого. Мечта лишь. Сон. При светеСчастья – нам дано прожить лишь миг.Гаснет все, круги темнеют эти,Где, как птица, ночь испустит крик.Рано, осень, к нам. Белесый посохПодняла зима, кружась вдали,Там, где прядей золотоволосыхПятна в зыбь молчащую леглиВидишь, тень, как парус, побежала.Приходи, мы ждать не будем зим.Поцелуев красные кинжалыСмертью медленной в сердца вонзим.

О.Ф.Берггольц (1910–1975)

О, пусть эти слезы и это удушье,пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.Страшней – всепрощенье. Страшней – равнодушье.Любовь не прощает. И все это – счастье.Я знаю теперь, что она убивает,не ждет состраданья, не делится властью.Покуда прекрасна, покуда живая.Покуда она не утеха, а – счастье.

Осознанное или неосознанное желание любви постепенно трансформируется в конкретное состояние ожидания, предвкушения:

В.Г.Бенедиктов (1807–1873)

И легкой струйкою в кровиТекло предвкусие любви.

Н.П.Огарев 1841 (1813–1877)

Кровь, как пламень, льется в теле.День несносен, ночь длинна —Я не знаю на постелиОсвежающего сна.Сердце просит все чего-то,И о чем-то я грущу,И во тьме ночной кого-тоТщетно, страстно я ищу!

П.П.Ершов 1838 (1815–1869)

Все кого-то ожидаю,Все о ком-то я грущу;Но не знаю, не сгадаю,Что такое я ищу. /…/Смех подружек мне досаден,Игры их не веселят,И нестатен, непригляденМне мой праздничный наряд.

Наиболее заметно это состояние проявляется по ночам, когда человек остается наедине со своими желаниями. Сновидения получаются преимущественно тематические, в т. ч. с эротическим содержанием:

А.Н.Майков 1857 (1821–1897)

Долго ночью вчера я заснуть не могла,Я вставала окно отворяла…Ночь немая меня и томила, и жгла,Ароматом цветов опьяняла.Только вдруг шелестнули кусты под окном,Распахнулась, шумя, занавеска —И влетел ко мне юноша, светел лицом,Точно весь был из лунного блеска.Разодвинулись стены темницы моей,Колоннады за ними открылись;В пирамидах из роз вереницы огнейВ алебастровых вазах светились…Чудный гость подходил все к постели моей;Говорил он мне с кроткой улыбкой:«Отчего предо мною в подушки скорейТы нырнула испуганной рыбкой!Оглянися – я бог, бог видений и грез,Тайный друг я застенчивой девы…И блаженство небес я впервые принесДля тебя, для моей королевы…»Говорил – и лицо он мое отрывалОт подушки тихонько руками,И щеки моей край горячо целовал,И искал моих уст он устами…Под дыханьем его обессилила я…На груди разомкнулися руки…И звучало в ушах: «Ты моя! Ты моя!» —Точно арфы далекие звуки…Протекали часы… Я открыла глаза…Мой покой уж был облит зарею…Я одна… Вся дрожу… распустилась косаЯ не знаю, что было со мною…

Впрочем, уснуть удается далеко не всем и не всегда, т. к. возбуждение явно преобладает над торможением:

Роберт Бернс (1759–1796) Шотландия (пер. С.Я.Маршака)

Моей душе покоя нет.Весь день я жду кого-то.Без сна встречаю я рассвет —И все из-за кого-то.

М.А.Кузмин (1875–1936)

Мне не спится: дух томится,Голова моя кружитсяИ постель моя пуста, —Где же руки, где же плечи,Где ж прерывистые речиИ любимые уста?..

А.А.Ахматова 1911 (1889–1966)

Жгу до зари на окошке свечуИ ни о чем не тоскую,Но не хочу, не хочу, не хочуЗнать, как целуют другую.

И.М.Губерман (р. 1936)

И не спит она ночами,и отчаян взгляд печальный,утолит ее печаликто-нибудь совсем случайный.

Последнее утверждение относительно абсолютно случайного выбора объекта любви, может быть, несколько преувеличено. Во всяком случае, сам готовый к любви человек обычно, напротив, полностью убежден в уникальности своего будущего возлюбленного и обязательности «встречной» любви:

М.И.Алигер 1939 (1915–1992)

Я узнала тебя из многих,нераздельны наши дороги,понимаешь, мой человек?Где б ни был, меня ты встретишь,все равно ты меня заметишьи полюбишь меня навек.

Что ж, «блажен, кто верует». У нас еще будет возможность вернуться к этому вопросу. Состояние предлюбовного возбуждения, как правило, непродолжительно. Если оно по каким-то причинам затягивается, то легко переходит в свою противоположность:

А.Г.Волков 1802 (1780 – не ранее 1826)

Укажите мне, несчастну,Где найти подругу страстну,Где найти ко счастью след?..Как волна к волне все льется,Все-то сердце, сердце бьется,Бьется все – но милой нет!Милой нет – и все немило,Нет любезной – все постыло!Что осталось? – слезы лить.Безотрадно сердце вянет,Слово-слово душу тянет,Ах! на свете тошно жить!

Это редкость. Обычно же объект любви не заставляет себя долго ждать, ибо свято место, как известно, пусто не бывает. Итак, обозначим четко этап развития нашего романа: конкретного объекта любви еще нет, но уже ясно, что он вот-вот появится. Как и почему это происходит – предмет следующего раздела.

4.2. Начало

Мы остановились на том, что обычно еще до появления реального объекта любви обреченный влюбиться человек постепенно приходит в состояние, которое можно определить как «готовность номер один». Представление о том, каким должны быть Человек любимый и сама будущая любовь, в общих чертах, сформировано:

Булат Окуджава 1959 (1924–1997)

Мне нужно на кого-нибудь молиться.Подумайте, простому муравьювдруг захотелось в ноженьки валиться,поверить в очарованность свою!И муравья тогда покой покинул,все показалось будничным ему,и муравей создал себе богинюпо образу и духу своему.

Это и есть тот самый идеал, о любви к которому мы говорили в разделе 3.1. (Часть 1 стр. 220). Переход от идеальной любви к реальной может происходить легко и естественно, иногда даже несколько буднично:

Я.В.Смеляков 1938 (1913–1972)

Давным-давно, еще до появленья,я знал тебя, любил тебя и ждал.Я выдумал тебя, мое стремленье,моя печаль, мой верный идеал.И ты пришла, заслышав ожиданье,узнав, что я заранее влюблен,как детские идут воспоминаньяиз глубины покинутых времен.

Чаще переходу предшествует период нарастания напряжения, накопления энергии. «Буря! Скоро грянет буря!» – сказал бы классик:

К.М.Симонов 1946 (1915–1979)

Предчувствие любви страшнееСамой любви. Любовь – как бой,Глаз на глаз ты сошелся с нею.Ждать нечего, она с тобой.Предчувствие любви – как шторм,Уже чуть-чуть влажнеют руки,Но тишина еще, и звукиРояля слышны из-за штор.А на барометре к чертямВсе вниз летит, летит давленьеИ в страхе светопреставленьяУж поздно жаться к берегам.Нет хуже. Это как окоп,Ты, сидя, ждешь свистка в атаку,А там, за полверсты, там знакаТот тоже ждет, чтоб пулю в лоб.

Эта внутренняя готовность, энергетическая насыщенность и объясняет тот казалось бы неожиданный «взрыв» эмоций при появлении реального объекта любви:

А.С.Пушкин 1823–1831 (1799–1837)

Другой!.. Нет, никому на светеНе отдала бы сердце я!То в высшем суждено совете…То воля неба: я твоя;Вся жизнь моя была залогомСвиданья верного с тобой;Я знаю, ты мне послан богом,До гроба ты хранитель мой…Ты в сновиденьях мне являлся,Незримый, ты мне был уж мил,Твой чудный взгляд меня томил,В душе твой голос раздавалсяДавно… нет, это был не сон!Ты чуть вошел, я вмиг узнала,Вся обомлела, запылалаИ в мыслях молвила: вот он!

А.А.Блок 1913 (1880–1921)

Есть времена, есть дни, когдаВорвется в сердце ветер снежный,И не спасет ни голос нежный,Ни безмятежный час труда…Испуганной и дикой птицейЛетишь ты, но заря – в крови…Тоскою, страстью, огневицейИдет безумие любви…Пол-сердца туча грозовая,Под ней – все глушь, все немота,И эта – прежняя, простая —Уже другая, уж не та…Темно, и весело, и душно,И, задыхаясь, не дыша,Уже во всем другой послушнаДоселе гордая душа!

И.Л.Сельвинский 1951 (1899–1968)

Никуда души своей не денем.Трудно с ней, а все-таки душа.Я тебя узнал по сновиденьям,Снами никогда не дорожа,Я тебя предчувствовал, предвидел,Нехотя угадывал вдали,И когда глаза твои как выстрел,Мне зрачки впервые обожгли,И когда вокруг необычайноСплетня заметалась как в бреду,Я все это принял, как встречают                     Долгожданную беду.

Е.К.Стюарт (1906–1984)

Еще ничто не предвещалоИсчезновенья тишины,Еще предчувствие началаНе проникало даже в сны,Еще прикидывались вещиСовсем такими, как вчера,Но было все иным и вещимИ говорило мне: пора!Пора!              А я взглянуть бояласьВ лицо твое             и стать иной…Но молния уже металасьВ притихшей туче грозовой!Все ярче, все нетерпеливейСверкала, силы не тая,И, наконец-то, грянул ливень!..Так началась любовь моя.

Первые ощущения в этом новом качестве нередко пугают Человека любящего своей необычностью, особенно если он робок, застенчив или малоопытен в этой области жизни:

Г.С.Лахман 1950 (1895–1969) Поэзия эмиграции

Ты пришел… Без ключа, без отмычкиОтворил в мое сердце дверь.Растерялась я с непривычки,Тихо жду: что случится теперь?А на двери были засовы,Было замкнуто сердце ключом…Но сейчас я верить готова,Что тебе замки нипочем!

Более опытным и (или) решительным людям сразу становится ясно, что «процесс пошел», ибо даже самые первые ощущения любви не сравнимы ни с чем и легко распознаются:

А.А.Ахматова (1889–1966)

Первый признак – странное веселье,Словно ты пила хмельное зелье,А второй – печаль, печаль такая,Что нельзя вдохнуть, изнемогая.

М.И.Цветаева 1924 (1892–1941)

Точно гору несла в подоле —Всего тела боль!Я любовь узнаю по болиВсего тела вдоль.Точно поле во мне разъялиДля любой грозы.Я любовь узнаю по далиВсех и вся вблизи.Точно нору во мне прорылиДо основ, где смоль.Я любовь узнаю по жиле,Всего тела вдольСтонущей. Сквозняком как гривойОвеваясь гунн:Я любовь узнаю по срывуСамых верных струнГорловых, – горловых ущелийРжавь, живая соль.Я любовь узнаю по щели,Нет – по трелиВсего тела вдоль.

В авиации есть понятие критической «точки возврата». Это последняя точка маршрута, с которой еще можно вернуться на родной аэродром. Примерно такая же точка есть и в любви. Ясно, что мы сейчас обсуждаем тот вариант, когда человек, достигший этой точки, уверенно продолжает двигаться вперед:

Н.К.Доризо 1953 (1923–2011)

Еще могу расстаться с вами,Еще могу не видеть вас,Уход с прощальными словамиЕще держу я про запас.Держу            возможность жить иначе —Тот ключ                 от запертых дверей,А дом пожаром весь охвачен,Пора бежать,                          да поскорей!Уже его дыханьем грознымМое лицо обожжено.Пора бежать,                           пока не поздно…А я швыряю ключ в окно.

Впереди пожар любви и океан страстей, который по колено Человеку любящему, готовому кинуться в него, очертя голову:

А.И.Полежаев 1833 (1804–1838)

В душе горит огонь любви,Я жажду наслажденья, —О милый мой, лови, ловиМинуту заблужденья!Явись ко мне, – явись, как дух,Нежданный, беспощадный,Пока томится, ноет духВ надежде безотрадной,Пока играет на челеРумянец прихотливый,И вижу я в туманной мглеЗвезду любви счастливой!Я жду тебя – я вся твоя,Покрой меня лобзаньем,И полно жить, – и тихо яСольюсь с твоим дыханьем!В душе горит огонь любви,Я жажду наслажденья, —О милый мой, лови, ловиМинуту заблужденья!

Н.Н.Оболенский (1905–1993)

Насыть меня счастьем любви молодой,Сожги меня лаской безумно огняною,Блаженством и нежностью светло-медвяноюИз уст твоих алых, истомных – напой.Возьми, покори, навсегда завладей,Замучь поцелуями злыми, бессчетными,Палящими, долгими и мимолетными;Будь вихрем моим, закрути и завей.Ты – песня моя на заре, серебристая,От дерева радости ветка душистая,Весенняя, гибкая, ближе склонись!Костры разгораются дымные, жаркие,Смотри: в этих высях созвездия яркиеГреха и блаженства над нами зажглись!

Все это, конечно, не означает, что «взрывное», лавинообразное нарастание эмоций совершенно обязательно. Нет, вполне возможны варианты, в том числе и такой, при котором признаки любви проявляются постепенно, исподволь. Самые первые из них вначале кажутся вполне безобидными и вообще скорее относятся к области подсознательного. Это, например, оговорки или обмолвки, которые есть классический (по З.Фрейду) случай явлений такого рода. Взгляните на два поразительно близких в этом отношении фрагмента:

А.С.Пушкин 1928 (1799–1837)

Пустое вы сердечным тыОна, обмолвясь, заменилаИ все счастливые мечтыВ душе влюбленной возбудила.Пред ней задумчиво стою,Свести очей с нее нет силы;И говорю ей: как вы милы!И мыслю: как тебя люблю!

А.А.Ахматова 1909 (1889–1966)

И как будто по ошибкеЯ сказала: «ты…»Озарила тень улыбкиМилые черты.От подобных оговорокВсякий вспыхнет взор…Я люблю тебя как сорокЛасковых сестер.

Дальше – больше. «Симптомы» нарождающейся любви становятся все более определенными, многочисленными и бесспорными:

Джордж Гордон Байрон (1788–1824) Англия (пер. Т.Г.Гнедич)

Она не улыбалась, но подчасТак ласково глаза ее блестели, /…/Очаровать одним сияньем глазВсе женщины умеют и умели.Но страсти беспокойное движеньеНельзя ни подавить, ни даже скрыть,Как в темном небе бури приближенье.Напрасно вы стараетесь хитрить,Подделывать улыбки, выраженья,Неискренние речи говорить:Насмешка, холод, гнев или презренье —Все это маски только на мгновенье.Украдкой разгорающийся взор,Запретного румянца трепетанье,Рукопожатья ласковый укор,Смятенье встреч, томленье ожиданья,Невинной страсти тайный разговор —Прелюдия любви и обладанья.

Человек любимый в это время обычно не вызывает никаких ощущений кроме полного восторга. Самые отъявленные льстецы кажутся искренними людьми на фоне той ни с чем не сообразной лести, которой окружает человека его самолюбие. Однако последнее выглядит как почти чистая правда, если сравнить его с отношением Человека любящего к Человеку любимому. Объект любви представляется ее субъекту идеалом, совершенством, венцом творения:

Луиш де Камоэнс (1524–1580) Португалия (пер. В.В.Левика)

В вас и земля и небо влюблены,А разлюбить – напрасны все попытки,Когда природой вы в таком избыткеВсем, что к любви зовет, наделены.

Питер Корнелисон Хофт (1581–1647) Нидерланды

(пер. В.И.Орлова)

Природа, сколько ж сил, сноровки и чутьяПотребовалось, чтоб такое обаянье,Такую красоту вложить в одно созданье,Чтоб родилась на свет любимая моя!

П.А.Вяземский 1828 (1792–1878)

Все в ней так молодо, так живо,Так не похоже на других,Так поэтически игриво,Как Пушкина веселый стих.

А.С.Пушкин 1830 (1799–1837)

Исполнились мои желания. ТворецТебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,Чистейшей прелести чистейший образец.

Н.М.Языков 1825 (1803–1846)

Она меня очаровала,Я в ней нашел все красоты,Все совершенства идеалаМоей возвышенной мечты.

М.Ю.Лермонтов 1838 (1814–1841)

Она поет, – и звуки таютКак поцелуи на устах,Глядит, – и небеса играютВ ее божественных глазах;Идет ли – все ее движенья,Иль молвит слово – все чертыТак полны чувства, выраженья,Так полны дивной простоты.

Л.Л.Аронзон 1969 (1939–1970) Советский андеграунд

Я цезарь сам. Но вы такая знать,что я – в толпе, глазеющей учтиво:вон ваша грудь! вон ноги ей под стать!и если лик таков, так что же пах за диво!

В.Н.Скобелкин (1924–2003)

Когда лицо твое печально,Ты молчалива и грустна,То хорошо необычайно —Виденье сказочного сна.Но лишь счастливою улыбкойГлаза внезапно заблестят,Лишь заиграешь бровью гибкой,Прелестней сразу – во сто крат.

Человек любимый с восторгом воспринимается Человеком любящим всеми его органами чувств, за исключением вкуса, до которого дело еще не дошло. Четыре других в порядке возрастания значимости обычно располагаются так: обоняние, осязание, слух, зрение. Последнее, безусловно, является главным:

Лопе де Вега (1562–1635) Испания

(пер. Т.Щепкиной-Куперник)

Пять струн – пять чувств. Во-первых, зренье.То – прима: надо увидатьПредмет любви, чтобы отдатьЕму навеки поклоненье.

Вильям Шекспир (1564–1616) Англия

(пер. А.И.Курошевой)

Слепая, через слух бы я любилаТвой мир незримый, внутренний, живой;Глухую внешность бы твоя пленила,Все чувства мне затронув красотой.А если б слух мне изменил и зренье,Любовь питало бы прикосновенье.Пусть прикоснуться я бы не могла,Утратив зренье, слух и осязанье,Не меньше бы любовь моя была,Когда б осталось только обонянье.Ведь аромат дыханья твоегоНесет любовь впивающим его.

Объект любви настолько безупречен, что просто не поддается описанию. Именно к этому случаю можно отнести формулу: «Ни в сказке сказать, ни пером описать». А ведь затрудняется это сделать поэт – мастер слова вообще и метафоры в частности:

Леонардо Джустиниан (ок.1388–1446) Италия

(пер. Е.М.Солоновича)

Когда б на ветках языки росли,И дерево, как люди, говорило,И перья прорастали из земли,А в синем море пенились чернила, —Поведать и они бы не могли,Как ты прекрасна: слов бы не хватило.

Диего Утрадо де Мендоса (1503–1575) Испания

(пер. Н.Ю.Ванханен)

Осанка ли, посадка головы,Которым равных я не подберу,Как все, что сверхъестественно, – увы! —Не поддаются кисти и перу!

Шарль Пьер Бодлер (1821–1867) Франция (пер. И.А.Лихачева)

Когда в ней равно все пленяет,Сравненья отступают прочь,Она, как утро, озаряет,И утешительна, как ночь.И слишком стройно сочеталисьВ ней все телесные черты,Чтоб мог беспомощный анализРазъять созвучья красоты.

С.Я.Надсон (1862–1887)

Чужд непорочных ангелов недуг любви земной,В садах без острых терниев нет розы ни одной,И гасит солнце к вечеру огонь своих лучей, —Нет, к ним не приравняю я красавицы моей!..

Человек любимый не сравним ни с чем и ни с кем. Все остальное и все остальные по сравнению с ним – бледные тени и больше ничего:

А.С.Пушкин 1832 (1799–1837)

В ней все гармония, все диво,Все выше мира и страстей;Она покоится стыдливоВ красе торжественной своей;Она кругом себя взирает:Ей нет соперниц, нет подруг;Красавиц наших бледный кругВ ее сиянье исчезает.

Особенно интересная ситуация складывается в случае обоюдной любви. Два обычных во всех отношениях человека как бы рассматривают друг друга в микроскоп и кажутся друг другу очень большими и красивыми:

Л.Н.Мартынов 1949 (1905–1980)

О, счастье быть любимою,Когда, наморщив лоб,Гигант меня, незримую,Кладет под микроскоп!Так мил гигант мечтающий!Кажусь ему сейчасЯ чудно вырастающейВ мильоны тысяч раз.И я уже владычица,И мне не страшен враг…О, счастье увеличитьсяНа миг хотя бы так!

Естественно, что объект любви уже в это время поглощает львиную долю внимания Человека любящего:

Н.М.Языков 1826 (1803–1846)

Ланит и персей жар и негаИ томный блеск твоих очей…О, друг! Ты Альфа и ОмегаЛюбви возвышенной моей —Ты вся полна очарованья!Я твой! Мои живые сны,Мои кипучие желаньяВсе на тебя устремлены.

Впрочем, внимание вниманию рознь. Для одних восторженное отношение к Человеку любимому не исключает стремления «изучать» его, причем, самостоятельно, tete-a-tete, без посредников и «доброжелателей»:

Р.Ф.Казакова (1932–2008)

Друзья, молчите! От похвали от хулы его избавьтеи без внимания оставьте,что говорил и где бывал.Не лезьте со своим огнем,за свет ненужный мзду взимая.Сама все знаю я о нем.Узнаю все о нем сама я.

«Узнавать? А зачем? Вдруг там внутри, под блистающей оберткой, вовсе и нет ничего сверхъестественного?» – думают другие, особенно умудренные прежним опытом. Они предпочитают сосредоточиться на собственных ощущениях и насладиться ими:

В.А.Павлова (р. 1963)

Инкогнито, как Купидон Психее,инкогнито, как Эльзе Лоэнгрин…Но этих легендарных дур умнее,начитанней, я знаю: шанс – один,я имени выпытывать не стану,я даже глаз не стану поднимать,когда в гостинице с названьем странным —«Любовь» – ты будешь мною обладать.

Как бы то ни было, любовь с самого начала становится доминантой всей психической жизни Человека любящего. Прошлое если не исчезает вовсе, то становится бледным, мелким, совершенно не важным:

Н.К.Доризо 1966 (1923–2011)

Все, что было,Не верю, что было,Все, что было,Взяла и забыла.Все, что было,Затем лишь и было,Чтоб тебя яСильнее любила.

Появление нового неожиданно возникшего и очень мощного очага возбуждения вносит более или менее сильные помехи во все области высшей нервной деятельности. Связи смещаются и перепутываются, стереотипы деформируются и разрушаются, человек «теряет голову», становится «неадекватен сам себе»:

Иоганн Вольфганг Гете (1749–1832) Германия

(пер. Б.Л.Пастернака)

В догадках угрюмыхБрожу, чуть жива,Сумятица в думах,В огне голова.Что сталось со мною?Я словно в чаду.Минуты покояСебе не найду.

Генрих Гейне (1797–1856) Германия (пер. Н.А.Добролюбова)

Друг любезный! Ты влюбился, —Горе новое пришло…В голове твоей туманно,А на сердце так светло…

Е.А.Баратынский 1824 (1800–1844)

Теперь, полна в душе своейЖеланья смутного заботой,Ты освежительной дремотойУж не сомкнешь своих очей;Слетят на ложе сновиденья,Тебе безвестные досель,И долго жаркая постельТебе не даст успокоенья.

К.М.Фофанов 1887 (1862–1911)

Молчал я, полн любви и муки,В моей душе, как облака,Роились сны, теснились звукиИ пела смутная тоска.

Б.В.Заходер (1918–2000)

С тех пор, как мне открылась эта тайна,Я поселился в очень странном мире,Где все необходимое – случайноИ дважды два не может быть четыре.Здесь весит только то, что невесомо,И постоянно лишь непостоянство,У времени здесь явно не все дома,И, видимо, сошло с ума пространство:Ведь близко только то, что так далеко,А близкое – увы! – недостижимо.Все, что снаружи, – скрыла подоплека,И все, что входит в нас, проходит мимо…

Расул Гамзатов (1923–2003) Дагестан (пер. Р.И.Рождественского)

Вдруг застываю в страхе и смущенье,Смеюсь некстати,Понапрасну злюсь.Прощаю всехИ сам прошу прощенья,То взрослым, то ребенком становлюсь,Как будто чью-то тайну открываю,Смотрю —И удивлен, и потрясен.Все помнюИ о многом забываю.О многом, а быть может, обо всем …

Интересно, как же сам «пострадавший» оценивает свое состояние? Конечно, он в полной мере ощущает его необычность. Человек спокойно жил, никого не трогал, был сам себе хозяином, и вдруг, в мановение ока непроизвольно оказался «в другом измерении»:

Франческо Петрарка (1304–1374) Италия (пер. Е.М.Солоновича)

Я не был к нападению готов,Не знал, что пробил час моей неволи,Что покорюсь Амуру – высшей воле,Еще один среди его рабов.Не верилось тогда, что он таков —И сердце стойкость даже в малой долеУтратит с первым ощущеньем боли.Удел самонадеянных суров!

Тут надо заметить, что содержащийся в приведенном фрагменте негативный элемент в оценке своего нового статуса – это скорее исключение, чем правило. Обычно при всей неоднозначности и противоречивости душевного состояния Человека влюбленного на этом этапе практически всегда однозначно преобладает отношение к любви как к источнику света, тепла и радости:

Вальтер фон дер Фогельвейде (1170–1230)

Поэзия миннезингеров (пер. В.В.Левика)

Славлю тот день, когда встретился с нею,Околдовавшей и дух мой и тело.В мыслях ее неустанно лелею,Ею захвачен мой разум всецело.

Пейре Видаль (1180–1206) Поэзия трубадуров (пер. В.А.Дынник)

Любовь со мной на радости щедра,Любовь дарит бесценными дарами.В мечтах любви тепло мне вечерами,Любви отвагой полон я с утра.Пришла любовь – и мир как будто нов,Любви всю жизнь я посвятить готов.Любовь приносит юный пыл сердцам, —Через любовь я побратим юнцам. /…/Рад красоты внимать всевластный зов,Рад не снимать с себя любви оков,Рад предаваться сладостным мечтам,Рад следовать за вами по пятам.

Григол Орбелиани 1832 (1804–1883) Грузия

(пер. Н.А.Заболоцкого)

И Купидон, сей маленький стрелок,Принес стрелу, исполненную яда.И ранен я, и я у милых ног,И я в плену, и плен – моя – отрада!

Н.С.Гумилев 1917 (1886–1921)

Я вырван был из жизни тесной,Из жизни скудной и простойТвоей мучительной, чудесной,Неотвратимой красотой.

Те изменения, которые в нем произошли, Человек влюбленный обычно рассматривает как положительные, как свидетельство поступательного развития своей личности, как пробуждение скрытых доселе резервов и возможностей: