Ведьмино колечко

– Ладно, проверим. Пойдемте кольцо опознавать.

Пошли. Кольцо опознала, посмотрела фотографию убитого. Не признала.

– А как его убили?

– Чем-то тяжелым по голове.

– За кольцо?!

– Ну, вряд ли. Сколько оно стоит?

– Не знаю. Если как лом, то немного. Но вещь старинная…

– А для чего у него емкость с крышечкой? Для яда? Вы что смеетесь?

– Моя родственница, когда это кольцо разглядывала, то же самое сказала.

Вечером Света показала адреса, по которым есть смысл сходить и познакомиться с местом работы лично. Пошла я в первую очередь туда, где ей показалось особенно привлекательно. Через две минуты разговора почувствовала смущение работодателя, очень приятного интеллигентного мужчины. Поскольку это был первый визит, я от него многого и не ждала:

– Вижу, я вас разочаровала. Так скажите об этом, что вы мучаетесь.

– Видите ли… по телефону у вас совсем другой стиль общения…

– Вот оно что! Открою секрет: с вами разговаривала моя родственница. У нее большой опыт секретарской работы.

– А где она работает?

– Работала секретарем большого военачальника. Сейчас ищет работу.

– Так может…

– Не знаю. У нее должен быть другой уровень притязаний. Владеет компьютером, быстро печатает, знает два иностранных языка…

– О-о! У меня для нее есть достойное место.

– Если мы договоримся, то она придет к вам попозже. Пока болеет, из дома не выходит.

Так Света с первого визита получила работу. А я пока ничего не нашла.

С ее работодателем мы столкнулись спустя неделю на концерте в «Октябрьском». Он представил нам свою жену, молодую, яркую и надменную, и делового партнера, невидного такого мужика более чем среднего возраста. Как он глядел на Свету! Как дядя Паша. Опять я позавидовала…

В следующий после визита в милицию вечер ко мне пришла Инка. Была она вся зареванная:

– Зачем, Наташа? Зачем ты заложила Мишу?

– К-какого? – я даже не сразу сообразила, о ком речь. – Риелтора твоего? Да сдался он мне…

– Имей хоть смелость сознаться! Мне в милиции все сказали!

– Да что сказали, господи?

– Что ты приходила и сказала, что Миша был у вас…

– Не помню, но, кажется, я о нем не говорила… но даже если и говорила, что такого? Он у нас был, и не раз. Комнату Северских тишком сторговывал, паскудник.

– Это его работа!

– Да не мучайтесь, девки, это я в милицию его визитку отнесла с отпечатками пальцев.

На пороге стояла Любовь Михайловна.

– Любовь Михайловна, зачем?

– Но ведь ясно же, что он убийца, – убежденно сказала она.

– «Улицы разбитых фонарей» – ее любимый сериал, – сказала я.

– Его арестова-а-ли! – завыла Инка.

– Значит, я была права! – с торжеством сказала соседка. – Значит, его отпечатки нашли в квартире убитого!

– Его арестовали, меня таскают, – продолжала выть Инка.

– Ин, но ведь это ты ему тайник показала?

Инка замолчала. Потом сказала:

– И что такого? Это же были не твои деньги!

– А Светины можно украсть?

– У Миши были сложные обстоятельства. Что ему, в петлю лезть?

– Да, за него в петлю полезла Света. А Миша твой еще и подельника своего убил.

– Он… ну, Виталька… он подлый! Он деньги забрал, а сам сказал, что их там не было. А я потом в гастрономе у дяди Паши спросила. Он сказал, что не знает, что пропало. Но ведь Света твоя вешалась!

– Инна, не было там денег. Мы уже купили на них жильё для Светы. Уходи, и никогда больше не приходи!

Последствия отравления краской сказывались до сих пор. Света говорила, что на работе чувствует себя гораздо лучше, но дома её тошнило, болела голова. В конце концов, я повела ее к врачу. В кабинете гинеколога после осмотра она грохнулась в обморок. Помогая ее поднять на кушетку, я бормотала:

– Я же говорила, будет мальчик и девочка…

– Вы что, рожать собираетесь? – удивилась врачиха.

– Она двадцать лет лечилась от бесплодия. Это знак судьбы!

– Наташа…

– Ты же говорила, что веришь! Ставьте на учет!

Благодаря Светиной беременности работу нашла и я. Она стала сокрушаться, что на работе долгосрочные проекты, и своим скорым уходом она босса подведет. А говорить мужику об ее интересном положении как-то неудобно.

– А давай я поговорю!

Утром, провожая ее на работу, я увидела вылезающую из машины жену Светиного босса:

– Слушай, вот кто всё расскажет!

Вывернулась из рук пытающейся остановить меня родственницы, шепчущей, что жена босса очень недоброжелательна, я подошла к надменной красотке.

– Здравствуйте, Нина Евгеньевна. Вы меня помните? Как-то нас представляли на концерте. У меня к вам короткий, но щекотливый разговор.

Под моим напором она не устояла. Предложила присесть в ближайшем кафе. М-да, цены здесь…

– Кофе!

Надеялась управиться до того, как заказ принесут. Но чашки плюхнули перед нами моментально. Обозлившись на непредусмотренные траты, я без сантиментов изложила проблему.

– Видите ли, там какие-то долгосрочные проекты, и на Светлану возлагаются серьезные обязанности. Так что придется сказать вашему мужу, что нужно готовить смену. Если этого требуют интересы дела, пусть переводит на какое-то другое, не столь ответственное место. Возможно, и с потерей зарплаты. Мне ваш муж не показался монстром, способным оставить совсем без куска хлеба беременную женщину…

– Ладно, давай на «ты», чего там! – простецки сказала она. И засыпала вопросами: есть ли у Светы муж и все такое. А потом подытожила. – Знаешь, я своему плешь проела, что у него с ней что-то есть. И очень хотела, чтобы он ее уволил. Представляешь, какой бы я гадиной выглядела, если бы он меня послушал? Не волнуйся, проведу я с ним беседу как надо! А давай еще по кофейку!

– Нет, – отказалась я. – Это заведение не для безработных.

– Я угощаю, и не спорь! Ты же меня от подлости уберегла. И работу я тебе поблизости найду. Вот, – поискала в телефоне. – Андрюша, хороший мужик, подружки моей муж, можешь его даже закадрить, мне не жалко. Давай данные: где работала, что делать можешь.

***

Голова болела невыносимо, все тело ломило. Не чаяла, как добраться до дома. Сдала копии накладных в бухгалтерию и направилась к выходу.

– Наташа, зайди, разговор у меня к тебе!

– Если ничего срочного, давай в другой раз. Плохо я себя чувствую. Кажется, грипп…

– Грипп? В сентябре? Что-то рано. Ладно, не буду тебя грузить. Конечно, лечись. Если надолго, предупреди.

Дома померила температуру. 38,9. То-то меня колбасит. Вызвала врача на дом. Из кухни выглянула Маруся, новая жена дяди Паши:

– Наташа, ты заболела? Может, лекарства нужны или за продуктами сбегать?

– Ничего не надо, Маруся. Чайник только налей, пожалуйста. И когда врач придет, дверь открой, ладно?

Я укрылась двумя одеялами и задремала. Проснулась от шума в коридоре и вскрика Маруси: «Наташа!» С трудом добралась до двери, которая распахнулась, лишь я протянула к ней руку. Ну и дела! Димка. Лет шесть не виделись.

– Ну, и какого..?

– Наташа, я им говорю, что ты болеешь, не слушают! Говорю, что у тебя H1N1 – не понимают! Ой, не подходи, я без маски!

Артистка Маруся демонстративно выдернула шарф из моего плаща и картинно закрыла лицо. У меня защекотало в носу, я машинально прикрыла лицо, но потом отдернула руку и от души чихнула прямо в лицо обнимающего меня Димки:

– Ой, прости, не хотела!

– Ты что! – заорал он, отскакивая от меня.

– Ох, милок, царствие тебе небесное, если не привит, – заголосила сквозь шарф Маруся. – Женщины от этого штамма, в основном, выживают. А вот среди мужиков очень высокий уровень смертности. Это я тебе как дипломированный фельдшер говорю! Беги на прививку, пока ноги не похолодели!

Маруся с фельдшером и рядом не стояла. То есть стояла, конечно, она санитаркой в поликлинике работает. Терминов медицинских набралась, и, если надо кому мозги запудрить, делает это виртуозно. И как она поняла, что Димка мне неприятен? Да понятно как, его наглость кого угодно из себя выведет.

– Наташа, – обратился он ко мне из коридора, больше не пытаясь приблизиться. – Мы можем поговорить?

– Да пошел ты… на прививку!

Маруся, приговаривая: «Линяй, милок, пока жив» выпихнула гостя за порог. Но оказалось, что в темном коридоре стоит еще один мужчина.

– А ты что следом за дружком не летишь? – схватила она его за рукав.

– Я не с ним. Мне нужен адрес Светланы Анатольевны.

– Какая Светлана Анатольевна?

– Боева.

– О господи! Я ее как-то по отчеству… Оставьте ваши координаты, я при случае сообщу, что вы ее разыскиваете.

– А не легче ли просто дать мне ее адрес?

– Вовсе не легче. Мало ли кто ее разыскивает…

Пришел дядя Паша:

– Девки, телевизор включайте!

Какие-то ужастики: самолеты врезаются в небоскребы, люди бегут.

– Да ну вас, дядя Паша, с вашими американскими фильмами ужасов!

– Ты что, не поняла? Это на самом деле сейчас в Америке творится! Это исламские террористы!

– А! – и отвернулась к стене.

– Ты что, Наташ, тебе людей не жалко?

– Жалко, конечно. Но они сербов так же бомбили. Может, до них дойдет, что людей убивать нехорошо.

Звонок. Маруся впустила доктора.

Через неделю я оказалась в больнице. Еще через две – с большим трудом выписалась. Дали еще два дня на восстановление – и больничный закрыли. Пришла я в себя не вполне. Но на работу выходить сегодня.

Ткнулась в кабинет к Андрею. Заперто.

– Тебе чего, Наташа? – спросила секретарша Надя.

– Да чего-то он мне хотел сказать тогда, – говорю. – Ну, перед больничным.

– Завтра спросишь, как уходить будешь. Он сегодня рано что-то. И в последнее время вообще на работе не задерживается… как-то увял. Может, тоже грипп начинается?

Пошла к себе. Просмотрела поручения: за товаром никто не приедет. Ну и хорошо, а то на улицу выходить…

В первый день, вернее, ночь работы клиенты как-то не беспокоили. Было всего два звонка уже под утро – и все. Так что я продремала почти всю ночь и чувствовала себя даже лучше, чем когда на смену заступала. В восемь зашла в приемную к Наде:

– Пришел? Один?

Андрей мне с усилием улыбнулся:

– Выздоровела? Выглядишь нормально. Какие проблемы?

– Никаких. Ты-то сам, часом, не заболел? Не могу вернуть тебе твои комплименты.

– А я тебе не говорил? Да, ты же болела. Дверь прикрой.

И выяснила я следующее. Андрей фирмочку свою продал. То есть по бумаге еще нет, но решение принято. Будущие владельцы уже все негласно обшарили, и документы на продажу подготовлены. И досиживает он здесь последние дни.

– Андрей, стоит ли расстраиваться? У нас последний год все под гору катилось. Продажи падали, ты уже двоих менеджеров сократил. Если бы не игрушки наших головастиков, мы бы в трубу вылетели.

– Перепрофилировались бы. К тому шло. Ладно, что об этом толковать! Взял я кредит, а меня взяли за горло. В общем, Наташа, никто еще у нас об этом не знает. Может, предполагают или догадываются. Но тебе я говорю заранее. И советую: ищи работу. Даже если они приладятся к рынку, сама понимаешь, придет другая команда. А публика это специфическая.

– Спасибо за доверие, Андрюша. Сам-то куда?

– Есть интересное предложение от представительства одной западной фирмы. Буду работать в сфере защиты авторских прав. Ну, там лицензионные программы и все такое… Конечно, не собственник, а наемный работник. Но с приличным окладом.

– Твоя-то как все это переживет?

– А я ей еще не говорил. Ты извини, но там специфика работы другая. А ты гуманитарий. Иначе я бы тебя с собой взял.

– Да ладно, не парься. Ты мне ничего не должен. Была бы шея – хомут найдется.

Да, задача. Трех лет не проработала – и на вышвыр. Зашла в гастроном и решила: будет у меня пир во время чумы. Продуктов набрала, не скупясь, даже бутылку вина взяла. А на кухне оживленная Любовь Михайловна вдруг обратилась ко мне:

– Наташа, Людочка звонила. Они завтра приезжают.

М-да. Как-то у меня всегда в комплекте встреча с родственниками и личные неприятности. Но есть один плюс: соседка месяца четыре со мной не разговаривала, а по такому поводу сменила гнев на милость.

– Вдвоем или втроем?

– Все трое. Но Жорик, наверное, в больнице будет, – видимо, я изменилась в лице, потому что она поспешно добавила. – Там все, кажется, в порядке, просто вызвали обследоваться. Три года ведь прошло.

– Ну, ладно. В Светиной комнате размещу.

– Зачем в Светиной? В твоей места больше. А ты в Светину.

Да-а, командиров нам не надо, командиром буду я! Пошла переселяться. Там и пыль пора протереть, и вещи туда кое-какие перетащить, чтобы гостей не беспокоить.

Дядя Паша крикнул из коридора:

– Наташа! Тебя!

Звонил Стас.

– Нет, мой дорогой. Сегодня – пожалуйста, только сваливать придется на рассвете. Утром родственники приезжают. Не знаю, но не меньше чем на 10 дней.

– Зачем тебе этот задохлый женатик? – спросила Маруся.

– А кто в моем возрасте не женат? Только алкоголики и импотенты.

Проводя уборку, наткнулась на записку: «Боев П.А.» и далее телефоны.

– Слушайте, а когда это ко мне Боев заходил?

– Какой Боев?

– Ну, Светин муж.

– Аллигатор, что ли? – удивился дядя Паша. – Не видел!

– Да нет, первый муж, который законный. Они же не разведены.

– Не видел. Я и не знаю его. Марусь, ты видела?

– Я и Свету вашу не видела, – поджала губы ревнивая Маруся. Но ко мне у нее ревности не было, поэтому решила помочь разобраться. – А почему ты спрашиваешь?

– Да вот, у меня на столе записка лежит с его телефонами.

– А! Не мудрено, что ты забыла. Вспомни, в тот день, когда ты заболела…

– Ну?

– Когда мы ждали врача, вломились два мужика. Один – твой бывший, второй спрашивал Светин адрес. Ты сказала, чтобы он свой адрес оставил…

– А, так это не Петя был, а его порученец! Теперь вспомнила. Ну, ладно! Будет Света звонить, я вот тут эту записку повешу. Если меня не будет, передайте ей, ладно?

Рано утром приехали гости. Павел Алексеевич сразу стал названивать в клинику, Людмила закрылась в ванной, а Жорик стал лазить по полкам:

– Вы психолог, да?

– Нет, продавец. И не зови меня на «вы», я сестра тебе, хоть и старше на шестнадцать лет.

– А почему у вас… у тебя все книги по психологии?

– Просто интересуюсь.

Я стала кормить мужиков. Потом к нам присоединилась Людмила и спросила:

– Наташа, а правда, что Света родила на старости лет, или она все-таки усыновила?

– Нет, действительно родила.

– В 44 года?

– Да уж почти в 45.

– И ребенок нормальный?

– Двойня. Очень хорошие дети. Да вот, я их летом снимала.

У меня их фотография стояла: Иван Григорьевич держит малышей на руках, Света рядом.

– Слушай, а дети-то Петькины!

– Ну да. Не в мать. Такая красота – и не передалась. Жалко.

– А это ее новый муж?

– Да. Только с Петром она не разведена.

– Как же он детей отпустил?

– А он и не знает о них… наверное.

Людмила поглядела на меня с укоризной:

– Наташа, разве это правильно?

– Видишь ли, мама… над этой этической задачей я раздумывала, когда он ее выгнал. И позже, когда она эту беременность вынашивала. Ты представляешь, каково ей было? Они всего полгода до серебряной свадьбы не дожили. А потом как-то я ее выгуливала после рабочего дня в Александровском саду, и мы с ним столкнулись. Вообще-то я её в Эрмитаж в тот вечер водила, чтобы дети в утробе эстетически развивались. А её там почти сразу затошнило от голландских натюрмортов с битой птицей и мясными тушами. Считай, пропали деньги за билеты. До сих пор жалко! Ну, и пришлось по аллее прогуляться. И тут Петя нарисовался. Поздоровались как малознакомые. Потом у него вырвалось: «Как ты растолстела!» Она, конечно, не только растолстела, у нее лицо отекло. Отошли мы, а я думаю, как бы ей плохо не стало. Гляжу, а она смеется: «И я себя несчастной считала! Да это он несчастный» И всё. Освободилась она от него.

– А ее нынешний, он кто?

– Нас познакомили как-то на концерте, это Света еще только приехала. Он влюбился с первого взгляда. Как в Питер приезжает, так в Светину фирму, надо и не надо. Даже когда узнал, что она беременна, не слинял и первый раз сделал предложение. А когда она родила, он прилетел и всё приданное детям купил. Мы, конечно, на это деньги отложили, но все равно… я обрадовалась и говорю Свете: «Надо брать!» Она держалась три месяца, но потом все-таки с ним уехала.

– Где они?

– Сейчас в Англии. А сначала жили в самой восточной части нашей необъятной страны.

– А кто он? Видно, человек небедный?

– Рядом с нами – просто Ротшильд. Я как-то назвала его олигархом, так дядя Паша стал звать аллигатором. За глаза, конечно. У них была компания по продаже родины в особо крупных размерах. А когда родина наконец-то стала на них наезжать, Иван Григорьевич спешно вывез семью за границу. И капиталы, какие успел. И здесь кое-что сыну от первого брака перебросил. Но всё-таки родина пощипала его изрядно. А компаньоны, которые пожадничали, вообще присели в тех же местах, и надолго.

– Как ты цинично об этом говоришь!

– А что? Можно подумать, родина от этого что-то выиграла! Компания сменила акционеров, да и все. Я эти движения капиталов наблюдала неоднократно. Вот и сейчас владельца фирмочки, в которой я тружусь, какие-то крутые сожрали.

– А на тебе это как-то отразится?

– Наверняка. Владельцы придут со своей командой. Может, и производство перепрофилируют. Я себе новое место подыскиваю.

– Может, обойдется?

Я не стала мать расстраивать:

– Может, и обойдется. Но запасной аэродром не помешает.

Через несколько часов общения я с ужасом обнаружила, что у Людмилы обострение. Конечно, ведь осень! Прошлый раз они тоже осенью приезжали, но тогда нас всех отвлекала болезнь Жорки. Теперь же при относительно спокойной обстановке она имела возможность показать себя в полном блеске.

Улучив момент, я с укором сказала Павлу Алексеевичу:

– Что же вы ее дома не оставили!

– А как бы я ее не взял? Да и на глазах у меня все-таки!

Мысленно я с ним не согласилась. И со страхом ждала бури, наблюдая лихорадочный блеск глаз, экзальтированные жесты и бурную речь. Муж и сын испуганно кидались исполнять любое её распоряжение и при первом удобном случае норовили смыться. Так и мы с папой когда-то…

Назавтра в фирму пришла новая команда. Еще неделю они за нами наблюдали. Один в моё дежурство приперся часов около двух ночи, когда мне позвонил Верхоянск. А мог бы спящей застать. То-то была бы ему пожива! А тут деловая колбаса кивнула ему по-свойски и продолжила деловые переговоры. Сверстав заявку и пообещав, что бухгалтерия сегодня вышлет счет, я положили трубку и уже хотела подколоть инспектирующего, но тут телефон опять разразился трелью. Мирный. Там дядечка с таким приятным голосом. Кажется, у него кто-то в Питере, вот он и стремится покупать компьютеры здесь, хотя удобнее (и дешевле!) было бы во Владике. Я его окучивала долго, но в результате заявка получилась внушительной. Надеялась, что этот с бритой головой ушел, но не тут-то было. Завелась, хотела сказать какую-нибудь гадость, но тут опять телефон. Новгородский Петрович на загрузку просится. Я посмотрела накладную: да тут всего ничего, два компа и всякая мелочевка:

– Давайте с парадного!

Рысью долетела до кладовки, сложила все на тележку и покатила к выходу. Стас закрыл двери, ведущие в офис, и помог перетащить тележку через порог. По законам гостеприимства не могла не предложить клиентам чая. Клиенты не отказались. Шофера еще и консервным супчиком из термоса угостила.

– А почему вы ночью грузитесь? – спросил бритый, которому тоже чай был предложен, но он отказался.

– А удобно, – ответил Петрович. – Вечером попозже выезжаем, грузимся – и ранним утром дома. Ни пробок, ни подстав.

На девять утра был назначен всеобщий сходняк, поэтому я никуда не спешила. Забрела к головастикам и тихонько спросила Сашу:

– Ты мне бяку послал?

– А конечно. Как сообщение откроешь, так он тебя и съест.

– А источник не найдут?

– Обижаешь!

Я сдала накладные и заявки и поплелась в дежурку. Но за компьютером уже сидел какой-то юноша из новых и проверял почту. Ну, флаг тебе в руки! Открой приложение, умник! Он открыл. Я развернулась и пошла в сборочную, куда заносили стулья.

А объявлено нам было следующее: немедленному сокращению подлежат сотрудники, называемые ночными директорами. До конца месяца нам предлагается подать заявление по собственному желанию. В случае непротивления нам выплачивается пособие в размере двухмесячного оклада. Хотите по закону – будет вам по закону. Прочих увольняют через месяц на тех же условиях. С охранной фирмой договор расторгается тоже со следующего месяца. Главбух назначается немедленно, прочие бухгалтера работают впредь до особого распоряжения.

– А сборщики? – спросил кто-то.

– Технические работники продолжают трудиться, – сказал тот самый бритый, что за мной шпионил.

– Я технический работник? – шепнул мне на ухо Саша. – Меня знаешь, в какой банк приглашают?

– А чего не идешь? – шепнула ему я.

– А кто сказал, что не иду?

Я написала записку, могут ли меня рассчитать сегодняшним днем, и перекинула бухгалтерам. Бледная как смерть Люся кивнула мне.

Все отправились на выход. Большая толпа сразу вломилась в приемную с вопросами. Я остановилась в коридоре. Подошла расстроенная Зоя. Я ей симпатизировала: она никогда не ссорилась и работать умела.

– Ты что, Зоя? С твоим опытом тебя в любой фирме примут с радостью. Это не то, что я с филологическим образованием и стажем в три года!

– А кредит? Мы квартиру два года назад купили.

Вокруг толпился народ, поэтому я сказала:

– Выйдем покурим.

За нами увязалась злюка Капочка:

– Наташа, у тебя есть место на примете? Так нечестно, скажи мне! Нас со следующей недели рассчитывают, а ее только через месяц! Прояви корпоративную солидарность!

– Ты бы лучше шла к начальнику застолбить место того, кто раньше уйдет. Объяви о своем бедственном положении, пока еще никто не догадался вперед тебя поплакаться!

Когда я вернулась в дежурку собирать свои вещи, там у монитора сидел наш главный головастик Александр Иванович и возмущался:

– Что за детский сад! Какой идиот открыл приложение? Вас же предупреждали!

– Это вот она работала здесь последней, – кивнул на меня бритый.

– Александр Иванович, в восемь всё было нормально, – возмутилась я.

Он пощелкал по клавишам и сказал:

– Почта открыта в 8:22.

– Дитё я малое, в нерабочее время на компе играться? Вот этот юноша после меня за него сел.

– Это мой сотрудник? Здорово! Я вас что-то не спросил, мне доплачивать за таких не будут?

– Вы мало получаете? – вспыхнул бритый.

– До сих пор меня все устраивало. Но если за такими подчищать, то мало.

– Я никого не держу!

Александр Иванович встал и сказал:

– Давай дальше, работничек. А я пошел заявление писать.

Я было испугалась, что подвела Александра Ивановича. Но потом увидела, какими взглядами они обменялись с Сашей, и поняла, что они нарочно спровоцировали конфликт, чтобы уволиться сразу. Действительно, когда я пробралась к Наде с заявлением, у нее на столе их было уже немало.

– Наташа, тогда в пятницу за расчетом…

– Нет, меня бухгалтерия уже рассчитала, только приказ нужен. У меня последнее дежурство уже отработано.

– Тогда жди. Кофе налить? Ой, у меня же кончился!

– Я тебе занесу свою банку, когда уходить буду.

– Спасибо. Да, ты мне не напомнишь телефоны газеты? Надо рекламу дать.

– Вот визитка. Там работает Юля, помнишь её? А со следующего месяца она в декрет уходит, и я ее заменю.

– Ой, как здорово! А зарплата?

– Не прогадала.

Вошел бритый. Надя сунула ему приказ, он подмахнул его, потом любезно сказал:

– Вы толковый работник, Наташа, и я не сомневаюсь, что вы найдете работу.

– Конечно-конечно, – ответила я и отряхнула прах со своих не очень стройных ног.

Еще при выходе меня и обшмонали, как в тюряге. И чего найти хотели? Свою клиентскую базу я неделю назад на диск записала и домой унесла. А из компьютера не только все удалила, но еще Саша на него какого-то вируса наслал. А у Зои все её связи в блокноте были записаны. Я свою клиентуру конкурентам продала. А что, имею право! Они нас не по закону вышвыривают, так должна и я чем-то поживиться. Конкуренты меня даже на работу пригласили. А я им предложила Зою с её клиентурой, потому что договорилась с одной газеткой, в которой некоторое время внештатно сотрудничала, пописывая статейки на различные темы: то как учреждения культуры компьютерную технику закупают, то о работе риелторов (наболело!), то о приезжих на улицах северной столицы. Работа временная, конечно, но три года – это как раз столько числят две последних записи в трудовой книжке.