Легенды Октады

– Не смыло же его за борт! Ко мне!! – уже во всю силу своих легких, рявкнул капитан. На палубе зажгли несколько факелов и, их дрожащие на ветру огни стали быстро приближаться. Двое матросов очень скоро оказались рядом с нами.

– Свети сюда! – капитан ткнул рукой в чернеющее на досках пятно. Свет факела высветил аккуратной формы лужицу буровато-красной жидкости, стекающей за борт. – Святая дева Мария! – перекрестился один из матросов. "Это кровь, " – понял я. Брэмэн макнул в нее палец и поднес к факелу.

– Прости меня, старина Колби, – тихо произнес он. – Кровь совсем свежая, но около получаса мы плывем неизвестно куда. Мы сбились с курса… – он перехватил штурвал и , что есть силы резко вывернул его влево, не понятно каким-то образом ориентируясь в темноте.

– Сударь, – обратился он ко мне: – Вы не должны обижаться, но я вас заключу под арест. Временно, конечно, до выяснения всех обстоятельств.

   Мне оставалось только подчиниться, так как на месте капитана я поступил бы точно так же, в силу того, что на судне было только двое посторонних членов команды: я и спасенный накануне фригийский рыбак, но последний был в полубессознательном состоянии, а я "шлялся" недалеко от места происшествия. Он еще поступил со мной деликатно и мягко. Я зашел в свою каюту и услышал, как за мной дверь замкнули на засов. "Ситуация, – подумал я, нащупав в темноте свой узел, извлек из него сухую рубашку, в которую тут же переоделся. Затем сел на кровать, стал разглядывать в темноте маленькое сферической формы окно, выходившее на корму, в него можно было просунуть лишь две сложенных вместе руки. По всему кораблю сновали взад-вперед матросы с факелами, их отсветы были видны через дверную щель. "Опять что-то не так", – понял я, когда свет приблизился. Вновь заскрипел засов, дверь распахнулась. Снаружи стоял Брэмэн, он морщил своей лоб:

– Выходите, сударь, я снимаю с вас подозрения. Наш рыбачок, будь он не ладен, исчез, а его охрана перерезана как свиньи в загоне.

  "Значит, я не ошибся, – понял я: "Он появился только для того, чтобы убедиться, что на корабле нахожусь я, после чего он сменил его курс. Зачем?"

– Капитан, на много ли мы отошли от первоначального курса?

   Тот нажал плечами, освобождая мне дверь, я, с удовольствием, вышел из своего душного помещения.

– Мы уже на правильном курсе, а так… мили на четыре-пять. А что?

   Я промолчал, он подал мне куртку:

– Оденьтесь, под утро стало прохладней, и появился легкий туман.

   И в это самое время на всем ходу корабль налетел своим приземистым днищем на коралловый риф, который неожиданно вырос на пути, исходя из самой глубины. Известковый остров не выдержал силы удара и надломился поперек, но не раскололся полностью, а покачавшись, остался на месте, только мелкое крошево под своей силой тяжести, замутив воду вокруг, стало медленно опускаться на дно. И "Апостол" пробитый в днище, остановился, как пришпиленный булавкой мотылек. От сильного удара треснула тяжелая грот-мачта, а раздутые ветром паруса рывком в сторону, вырвали ее с места. И деревянная конструкция, разрывая крепкие пеньковые веревки и, тараня все на своем пути, рухнула на палубу, снеся капитанский мостик вместе со штурвалом. Выбитые из рук факела запалили парусину как солому, огонь быстро стал пожирать материал, но его быстро залили забортной водой.

– Быстро в трюм! – во всю мощь своих легких крикнул Брэмэн. Матросы, оставшиеся в живых, к их чести, не запаниковали, а стали действовать слаженно и довольно расторопно, как умелая сплоченная команда. Я быстро пролез в свою искореженную каюту и нашел свой саквояж.

– Кэп, воды в трюме не много. Самое главное она не прибывает, – быстро отчеканил кто-то в темноте. Матросы быстро обрубили, оставшиеся целыми веревки и столкнули мачту в воду. Раненных начали перевязывать, погибших тут же оттащили на нос и прикрыли остатками парусины. Начинало светать, черный мрак ночи превратился в сероватую пелену рассвета.

– Смотрите! – закричал, чудом оставшийся в живых Дастин Бок, показывая рукой куда-то вперед. Впереди корабля, шумно вспенивая воду на расстоянии нескольких десятков метров, из морской пучины показались неровные очертания каменистой площадки, которая все выше и выше поднималась из воды, источая тучи брызг. Потоки воды стекали широкими рукавами с нее вниз и закручивались в маленькие водовороты. Морские глыбы по краям площадки торчали точно зубцы крепостной стены.

– Санта Мария!! – Брэмэн перекрестился и приложил два пальца к губам. Ошеломленные увиденным катаклизмом, люди замерли, как загипнотизированные. Остовом внезапно появившегося острова был гигантский буроватый от водорослей коралловый стержень. Площадка замерла на уровне корабельной палубы, по размерам и форме напоминая "Апостол". Первым очнулся капитан и, чувствуя неестественность происходящего, крикнул:

– Что встали как бараны на заклание! К оружию!

   Но матросы, зачарованные невиданные зрелищем, стояли без движения. И тут на площадке, выросшей их морских недр острова, появился человек. Он возник в его центре, как будто по крупицам материализуясь из воздуха, тумана и брызг соленой воды. В предрассветной мгле его не было четко видно, только фигура, очерчиваемая ниспадающими полами плаща. Было заметно по движению его головы, что он присматривается к людям, столпившимся на палубе. И я это понял сразу, он взглядом высматривает меня, это не составляло особого труда, так как в своей белоснежной рубашке я хорошо выделялся среди прочих, даже в сумерках. Найдя меня, он удовлетворенно потер руки.

   "Я рад нашей встрече", – услышал я: "Давайте обойдемся без лишних формальностей. Я знаю – кто вы, зачем плывете и кто вас послал. Вы наверняка, догадываетесь, кто я." "Чего вы хотите? – так же мысленно спросил я его.

   "Прекрасно. До чего же вы талантливый, молодой человек. А ваш Учитель… так обучить человека. Ну, да ладно. Предлагаю договориться сразу. Вы не вмешиваетесь ни в какие дела, главное не мешаете мне, оседаете в любом из королевств и с вашими-то способностями. А если хотите – могу даже помочь… разбогатеть. Солидное положение, выгодный брак, наконец, даже искренняя любовь? Хотите? Нужно только сохранять полный нейтралитет – это ведь не сложно?"

   "А он не все знает, – удивился я. "Чего я не знаю?" – встревожился он и я почувствовал, как его жадные черные щупальца сознания пытаются вползти в меня, изучить всю подноготную, но я, как положено, представил себе абсолютно замкнутую комнату, без окон и дверей, уносящуюся в бесконечность своими монотонно однообразными серыми стенами. Он осекся. "А если я скажу – нет?" "Тогда вы просто никуда не доплывете. Погибнут все люди, которые окружают вас сейчас. Разве не жалко? Хотя говорят, что бесстрашные люди могут не жалеть даже себя, что им другие?"

   Откуда-то с неба, каркая и тяжело хлопая крыльями, ему на плечо опустился крупный черный ворон. Я повернулся к Брэмэну, тот стоял неподвижно, застыв в совершенно нелепой позе. "Он использует парадокс времени, – догадался я: "Раз прилетел ворон, значит недалеко и берег".

   "Вы слишком долго думаете", – начал меня торопить он. Я услышал непонятный скрежет и выглянул за борт. Десятки тысяч маленьких отростков розовых кораллов, цепляясь друг за друга, облепили борта судна и настойчиво ползли к палубе со всех сторон. Весь корпус корабля покрылся ими точно панцирем. Я поднял с палубы заряженный арбалет и выстрелил в незнакомца. Стрела просто растворилась в его фигуре, не причинив ни малейшего вреда последнему, тот откинул голову назад и зашелся в беззвучном смехе: "Так это ваш ответ?". Тогда я показал ему фигуру, сложенную из трех пальцев и начал расталкивать Брэмэна. "Глупо!" – усмехнулся он. В это время страшный треск деревянных бортов корабля наполнил все окружающее пространство, оглушив. Обшивка лопнула под чудовищным давлением внезапно образовавшихся известковых кораллов, которые решили сомкнуться, образовав еще один риф, но на их пути оказался "Апостол". Тонны воды хлынули в трюм, ломая переборки и кроша все препятствия на своем пути. Выдавленное снизу днище, подпрыгнуло вверх и расколовшись пополам, разнесло в щепки верхнюю палубу. Оставшиеся боковые мачты и изящный форштевень срезало точно ножом. "Апостол" под действием чудовищной силы сложился в гармошку и моментально затонул. На его месте сначала образовался небольшой водоворот, который затянул в свою страшную пасть уцелевших матросов и обломки корабля, а затем выкинул на морскую поверхность лишь деревянные обломки, сомкнувшись. Постояв на площадке, точно на пьедестале, над местом гибели корабля, незнакомец так же медленно, как и появился, растворился в воздухе, а коралловый остов погрузился в воду, чтобы больше никогда не появиться на этом месте. И тут взошло Солнце, туман моментально развеялся и четко стал виден покатый каменистый берег, покрытый скудной растительностью и, вгрызшимися в камень корнями, прибрежных сосен; до него было не более двухсот метров. В наступившей тишине отчетливо слышался шум прибоя. Чуть левее, может быть, на расстоянии двух миль, возвышались сказочно белоснежные купола и минаретов и мечетей Дабу-Де – столицы Золотой Порты. У его набережной мелькали паруса небольших рыбацких лодочек, рыбаки собирались в море, начинался обычный день. Черный ворон, дав круг над всплывшими обломками корабля, набирая высоту устремился к берегу, картаво каркая на лету.

  ***

   Свист, хохот и гомон большой толпы привлекли моё внимание сразу. Протиснувшись между лотками с торговцами и всевозможной экзотической снедью, начиная от причудливых морских обитателей до крупных зеленых оливков и оранжевой хурмы, я очутился среди большого скопления народа. Разноцветные тюрбаны и белые чалмы покрывали головы людей, охваченных азартом. Брызгая слюной и размахивая руками, они пытались перекричать друг друга. Их длиннополая, открытая книзу как женские платья, одежда, преимущественно белых и светлых тонов была покрыта пылью. Пыль оседала сверху, от их непрерывного притопывания и неестественных танцевальных па. Толпа не просто стояла, а образовала круг вокруг высоких стен вольера, где, как я понял, происходили основные события. Дикий рёв и рычание исходили оттуда, раздавались глухие удары и в клубах пыли мелькали едва различимые тела. Я постарался приблизиться, активно работая локтями и расталкивая любопытных, в ответ выслушивая много нелестных отзывов о себе. Мой вид и одежда не вызывали любопытства, ибо портовый город привык к иностранцам. Наконец, мне удалось подобраться к стенке вольера, к которой меня тут же прижали остальные зрители. Шли собачьи бои. На арене вольера, сцепившись в мертвой хватке, катались по земле два крупных волкодава. Вся их шерсть была покрыта слюной вперемежку с кровью, бой уже подходил к концу, так как собаки уже выдохлись. Их разноцветная шерсть клочками валялась повсюду. И животные, сцепив, друг на друге свои мощные челюсти, уже с трудом переставляли лапы. Громкое улюлюканье и "тычки" палками уже не могли их раззадорить и, почувствовав это, ведущий бой, окатил их ведром воды, и хозяева без особого труда растащили в сторону измученных животных. А люди требовали новые зрелища и кидали к ногам верзилы-ведущего свои медные монеты за животное и кровавое времяпровождение. Я уже собирался уходить и развернулся, чтобы вновь протиснуться сквозь толпу, когда почувствовал, что у окружающих меня людей от предвкушения чего-то необычного захватило дух, толпа замерла, а затем мощно рванула к вольеру, пытаясь отбить для себя более удобные места для наблюдения. Я повернул обратно. В вольер завели крупную собаку дымчато-серого окраса. Пес стоял на своих мощных лапах, вытянув вперед квадратную тяжелую голову с массивными челюстями. Весь верх головы: уши и глаза были спрятаны под металлическим шлемом, на котором развевалось перо неизвестной птицы. Холка и низ шеи были защищены кожаным поводком с выступающими наружу остроконечными шипами. При его поступи на широкой груди колыхалась отметина в виде белой птицы. Пес мне понравился с первого взгляда и непросто своим боевым видом или экстерьером, а каким-то осмысленным поведением. "Дабы сохранить свою жизнь – передай часть ее другому существу", – вспомнились слова Учителя: "Над этим стоит подумать. Что же будет дальше?" Пес встряхнулся – волнами на его теле заходили толстые кожаные складки, я пытался увидеть его глаза, но мне это не удалось. Ведущий что-то громко прокричал и толпа моментально затихла. С другого конца вольера открылась дверца и внутрь несколько помощников втащили пять клеток на небольших колесиках. Внутри передвижных тюрем находилось по три крупных свирепых степных волка. Увидев людей, они, молча оскалились, обнажив свои огромные клыки, их шерсть поднималась дыбом. Эх, дай им только волю! Помощники ловко открыли их дверцы и моментально исчезли за стенами вольера.

– Что это за собака? – спросил я рядом стоящего толстяка в цветастом тюрбане. Он недовольно посмотрел на меня, приложил палец ко рту, но затем все-таки ответил:

   "Это лучший пес "девонширской" гвардии – Айсан, он носит титул "ведущего отряда". По уму и отваге ему нет равных. На службе он что-то там натворил и, поэтому его продали на бои".

   Видимо волки были из одной стаи, ибо быстро выскочив из клеток, они, не обнюхивали друг друга, не выказывая положения своей стаи, быстро сбились в кучу и определились, кто есть кто. Я перевел взгляд на собаку. Пес стоял, молча, внимательно изучая противника, лишь легкое подрагивание его хвоста и мышцы на левой задней ноге выдавали его волнение. Волки люто ненавидели людей, всех людей от мала до велика. На то у них были свои веские волчьи причины, но еще больше они ненавидели собак, считая их первородными предателями своего племени, которые не заслуживали прощения ни при каких обстоятельствах. И тут перед собой они увидели его, который должен был умереть, искупив своей смертью их позор. Альтернативы не было. Но в иерархической лестнице волков действуют свои законы, которые нельзя переиначивать, перетрактовывать и не исполнять, ибо за любую погрешность ослушника ждет неминуемое наказание – смерть. Поэтому волки, скалясь, двинулись вперед, ожидая сигнала своего вожака, потому что для них он был царь и бог, а главное неусыпный надзиратель за исполнением воли закона природы. Пес прекрасно понимал, что со стаей он справиться не сможет ни при каких обстоятельствах. Ему нужно было поставить одну точку над "i" – это был его единственный шанс. "Ну, давай!" – стал мысленно подбадривать я собаку. И в какой-то момент вожак стаи выдал себя, совершенно незаметным для людского глаза жестом. То ли он горделиво поднял хвост, то ли вытянул морду, я не знаю, но именно распознав непонятные для нас знаки, пес стремительно рванулся к нему. Метнувшемуся навстречу телохранителю вожака пес распорол брюхо, острыми шипами поводка, потом сдавил горло волчьего начальника своими челюстями, а уже за тем, завалил его на бок и рванул голову в сторону. Все услышали хруст ломаемых шейных позвонков. Пес еще секунду постоял над поверженным соперником, и пошел на свое исходное место. Остальные волки даже не посмели оскалиться на него, ибо он доказал свою правоту с помощью силы. Вот такой закон. И тут от восторга взревела толпа, я не стал дожидаться продолжения и потихонечку выскользнул из нее: "С этим псом мы обязательно должны встретиться".

   Я быстро прошел по извилистым улочкам города, сдавленных с обеих сторон невысокими глинобитными стенами мазанок, прошел мимо двух или трех караван-сараев и очутился на пристани. Полосатый парус лодки рыбака Хакима я узнал сразу. Этот парус я бы узнал из тысячи, потому что своего спасителя забыть невозможно. Если бы не осколок боковой мачты, за который я привязал себя, то давно бы уже покоился на песчаном дне моря.

  Ноги одеревенели, несмотря на довольно сносную температуру воды, а плавать то я не умел, потому, удерживаясь за деревянный брус, греб к берегу, сколько было сил, стараясь при этом не лишиться своего саквояжа. Сколько я не кричал , мои призывы о помощи слышали только парящие над водой чайки и то, они сначала пикировали на меня, стараясь больше удовлетворить свое любопытство, а затем, потеряв ко мне всякий интерес, улетали в сторону в поисках мелкой рыбешки. Берег был совсем близко. Просто так было обидно тонуть. Несколько раз подо мной проплывала какая-то крупная рыбина, ее тень трех или четырех метров в длину была четко видна в прозрачной воде. Стало жутко. "Не хватало, чтобы меня просто сожрали", – с досадой и страхом подумал я, но ноги прижал к себе насколько смог. И в это время я увидел парусник. Это была небольших размеров лодка, которой умело, управлял один человек. Ее красно-белый в полоску парус запомнился мне на всю жизнь. Я поднял над водой свободную руку и что есть силы стал ей размахивать.

   Рыбака звали Хаким. Он не только вытащил меня из воды, но и привел в свой дом, где я проспал часов пятнадцать. Он ни о чем меня не спрашивал и только улыбался, похлопывая по спине, приговаривал: "На все воля всевышнего!" Я быстро восстановил силы и сегодня, когда он ушел к лодке, постарался самостоятельно обойти город, но никаких новостей, к сожалению, узнать не удалось. Мне предстояло обязательно выяснить – в каком из восьми королевств хранятся части жезла.

   Хаким встретил меня у лодки, улыбаясь.

– Я вижу с тобой все хорошо, чужестранец.

   Он осмотрел меня критическим взглядом с ног до головы и цокнул, видимо выражая свое удовлетворение.

– Словами не выразить той благодарности, которую я хотел бы тебе высказать, – начал я, отстегивая кошелек от пояса. Хаким остановил меня жестом.

– Не надо денег, любой бы поступил на моем месте так же – не гневи всевышнего! Мы – люди должны помогать друг другу.

– Я не хотел тебя обидеть, – сконфузился я: – Это от всей души.

   Хаким внимательно посмотрел на меня, потом взял кошелек, развязал его тугую тесьму и вытащил три золотые монеты, остальное быстро вернул мне.

– Не искушай меня! Я и так теперь богач!

   Он засмеялся

– Куда ты теперь?

– Я думаю – в королевство Густава.

   Хаким хлопнул себя ладонью по лбу и засмеялся:

– Тогда я дам тебе полезный совет. Сегодня туда отправляется богатый караван. Если ты поспешишь – то найдешь себе в нем место. Караван баши – зовут его Мутрак.

  На прощание мы с ним обнялись, и простой рыбак Хаким долго смотрел мне вслед, наверное, удивляясь необыкновенному поведению и чудачеству богатого чужестранца.

   Караван баши Мутрак за три золотые монеты согласился довезти меня до Густавграда, для приличия поторговавшись. Караван отправился на рассвете следующего дня. Около ста верблюдов везли на продажу тюки с изысканной материей, восточными сладостями и искусно сделанными дабу-дейскими клинками, которые пользовались большим спросом, кроме этого с караваном была отправлена дипломатическая почта. Такие большие караваны ходили редко. Они обычно собирались в течение двух-трех месяцев, так что мне повезло. Помимо многочисленной обслуги караван сопровождали наемные охранники, их было около тридцати. На перевалах появились шайки разбойников, и такая мера предосторожности не считалась излишней. Они ехали верхом, разделившись на два отряда; первый в виде авангарда следовал впереди на расстоянии арбалетного выстрела, а второй замыкал караван, подгоняя отстающих. С караваном ехали и простые пассажиры, такие как я, набралось их человек с десять, так было безопасней. Высокие и лохматые дромадеры шли с постоянной скоростью, не отвлекаясь на еду и водопой, вытянувшись длинной чередой, за что так высоко и ценились. Весь наш путь должен был проходить по границе трех королевств, в мало обитаемых и практически труднодоступных районах, но значительный выигрыш во времени при движении по этому маршруту, и вообще-то, удобная дорога, известная не одну сотню лет, заставляли караван баши, несмотря на некоторый риск, выбирать именно её.

   Моими попутчиками оказалось целое семейство, состоящее из папы, мамы и трёх погодков: восьми, девяти и десяти лет отроду, которые занимали двух дромадеров и ехали в Густавград, чтобы открыть там свою лавку по продаже тканей, а если повезет, то и остаться, потому, как торговля за рубежом сулила не хилые барыши. Дети постоянно галдели, сидя в специально привязанных к животным корзинам. Два других пассажира везли письма от султана в королевскую канцелярию Густава, оба они были примерно одного возраста, лет тридцати. Кривые сабли, торчащие у них на боку и большой круглый медный жетон, висящий у них на шее с изображением гепарда, свидетельствовал об их принадлежности к касте военных письмоносцев. Слева от меня на белом верблюде раскачивался из стороны в сторону толстый как бочка и молчаливый как рыба лекарь Касим, так, во всяком случае, к нему обращался наш караван баши. Девятым пассажиром, а вернее пассажиркой была миловидная молодая женщина, супруга посла Бельсим в Дабу-Де, она ехала к своим престарелым и больным родителям по их настоятельной просьбе. Для мужчин востока путешествие женщины в одиночку с незнакомыми людьми было не только не понятным фактом, но и оскорбительным, однако заплатив за неё приличную сумму денег, её муж сразу же прекратил негодование и даже вызвал взаимопонимание и симпатию со стороны караван баши.

   Сначала караван пересёк пустынную равнину, где Солнце припекало так, что создавалось впечатление нахождения, в лучшем случае, на раскаленной сковороде. Красноватого цвета пересушенный песок осыпался под ногами дромадеров. Растительности, за исключением сероватого цвета колючих кустарников, не было вообще. Изредка на невысоких барханах путники могли разглядеть вставших в угрожающую позу, клешнями вперед и задравших свой хвост со смертоносным жалом, скорпионов, или же, греющихся на солнце вертких и стремительных ящерок-агав. Но вскоре пустыня осталась позади, впереди показались горные отроги и все с облегчением почувствовали на себе нежное дуновение прохладного ветерка, расплавленный воздух остался позади.

   -У реки сделаем привал, – заверил всех караван баши. Дети защебетали от радости, у остальных так же настроение улучшилось, и все в предвкушении остановки, стали высматривать впереди себя – не появится ли долгожданная река, уже, больно хотелось размяться и вытянуть немного затекшие за время дороги ноги. Через два часа показались желто-мутные воды реки Каюн, как ее называли погонщики; в королевстве Густава и во Фрилин, где она протекала так же, она носила название Голда. Суглинок по берегам этой неширокой, но весьма растянувшейся на три королевства реки и глинисто-илистое дно придавали ей такой мутный и грязный вид желтоватого цвета. Течение реки нельзя было назвать стремительным, но свои воды она довольно быстро несла к морю, начинаясь где-то в горах несколькими источниками. Вот именно там, некогда были обнаружены золотые россыпи, вывернутые на поверхность различного размера самородками. В самом широком месте река не превышала двадцати- двадцати пяти метров шириной, а глубина доходила лишь до двух – двух с половиной метров. Берега реки заросли высокой осокой, чуть в стороне, окаймляя её, шли заросли дикой алычи и тамариска. Мы продолжали путь вдоль реки и форсировав ее вброд, у известного одному караван баши Мутраку места, остановились. Верблюдов сначала отвели на водопой, а затем разместили по периметру большого круга, внутри которого расположились люди. Быстро разгорелись костры, на которых погонщики стали варить нехитрую снедь, а когда пища была готова, появился вернувшийся авангард. Командир боевого охранения, пожилой мужчина с седой бородой и перевязанным черной полоской материи левым глазом наискось лица, со следами двух сабельных шрамов на лбу, сам сильно смахивал на разбойника. Он молодцевато спрыгнул со своего иноходца и подошел к караван баши Мутраку, тот восседал на походном ковре и пил маленькими глоточками зеленый чай из пиалы.

   Я закрыл глаза и начал медитировать, отключившись от всего лишнего. Все четче и четче стали доноситься слова разговаривающих между собой людей.

   -…впереди мы вспугнули небольшой отряд местных разбойников, – это говорил начальник охраны хрипловатых голосом: – Они не предоставляют для каравана никакой угрозы, но чуть в стороне я увидел следы коней, их я насчитал больше ста.

– Что ты этим хочешь сказать, уважаемый Асраил? Здесь же проходит караванная тропа, следов должно быть много, – это уже говорил караван баши.

– Нет, следы свежие. Недавно проехал большой отряд всадников и всевышний подсказывает мне, что нас ждет опасность – засада!

– Что ты такое говоришь?! – возмутился караван баши: – Отродясь в этих местах разбойники никогда не собирались в такие большие отряды. Может быть, прогнали косяк аргамаков или что-нибудь еще, – уже, более тише, добавил Мутрак.

– Нет, не тешьте себя надеждой, уважаемый! Кони подкованные – это боевые кони. Если вы хотите следовать дальше – ступайте, аллах мне свидетель! Но своих людей дальше я не поведу.

  Я почувствовал как караван баши, налившись гневом, вскочил с места, опрокинув аккуратный чайник прямо на ковер.