Легенды Октады

  -Ничего не говори! Я все знаю, потому что я тоже тебя люблю и мне очень хорошо с тобой! И я хочу быть только с тобой до конца своих дней.

  Я неуклюже чмокнул ее в щеку, ощутив на губах непередаваемый аромат ее кожи.

  На балкон выскочила счастливо улыбающаяся принцесса Магеллан, а за ней неуклюже показался мастино, он начал встряхиваться, испуская тысячи разноцветных брызг. Мы засмеялись, закрывая ладонями лица.

  -А мы уже сегодня купались, – радостно сообщила девушка: – И пришли за вами, потому что все уже собрались за столом!

  -Отлично, мы идем! – согласился я и взял под руку Урсулу.

  -Завтракать! – закричала весело принцесса и как маленькая девочка запрыгала на одной ноге. Мы направились к лестнице, ведущей с балкона в сад, благоухающий белыми орхидеями. Там уже стоял длинный стол с бесконечным разнообразием блюд.

  -Ну, как вода? – спросил я мастино. Пес, услышав мой голос, поднял голову и потерся о мою ногу своим боком. "Стоп! Что-то не так, он же мне не ответил," – вдруг меня осенило.

  -Дорогая, у тебя случайно нет с собой булавки? – обратился я к Урсуле.

  -Что-нибудь случилось? – спросила она, извлекая из пушистой оборки платья небольшую булавку с жемчужной головкой.

  -Нет, все в порядке, – я взял у нее булавку и резко вонзил ее себе в левую руку. Сильная боль обожгла все внутри…

– Какой-же вы дурак, граф!! – раздалось впереди. Я открыл глаза и увидел перед собой советника императора. Он, как всегда, был закутан в свой любимый коричневый плащ. От досады он махнул рукой и уселся в снег.

  -Разве же вам было плохо? Ведь все это могло продлиться вечно. Никаких смертей, никаких страданий, болезней!!

  -Иллюзия, – вырвалось у меня.

  -Конечно, иллюзия, – согласился он: – Но какого качества. Оцените?! И самое главное при этом – бессмертие. Вечное путешествие в снах. Только то, что вы хотите видеть. Никаких отрицательных эмоций. С вами все ваши близкие, сбываются все ваши мечты.

  -Это, естественно, если вы захотите. Или другой вариант: мы все ваши рабы, а вы – наш господин, а если что не так, то и во сне можно умереть. Разве я не прав?

  -Ну, зачем вы так? С вами мы договорились бы честно.

  -Но расписаться за это надо было бы своей кровью.

  Советник поднялся из снега и отряхнул полы своего плаща.

  -Вы всегда такой колючий? Мне почему-то хочется с вами все-таки договориться.

  -Чувствуете во мне силу? – я прижал к груди рукоять жезла. Советник императора вновь зашелся в беззвучном смехе, откидывая голову назад.

  -Простите. граф, не хотел вас обидеть. Вы, просто, мне симпатичны. Вы же должны понимать, что я не дам вам бросить жезл в Фискальскую трещину. Хотя она вот, в десяти шагах за мной, – он указал рукой куда-то позади себя. – И потом! Представьте себе, что я могу сделать с вашими близкими, если мои люди ворвутся в Ангерийский монастырь. Кстати, это случится с минуты на минуту. Правда, после этих слов, я чувствую себя настоящим подлецом. Но поймите, если я убью вас, – жезл должна будет мне передать, что говорится, из рук в руки принцесса. Я же просто замучаю ребенка, – он осклабился в мерзкой улыбке: – Или вы надеетесь победить меня в честной схватке?!

  Я скинул с себя плащ и собрал его в ком, зашвырнул как можно дальше в сторону от себя. Перехватил в правую руку палаш, а в левой зажал стилет:

– Прежде мне хотелось бы взглянуть вам в глаза.

  -Вы думаете – это все решит? – вновь усмехнулся он: – Не каждый смертный может выдержать мой взгляд, граф. Но для вас… чего только не сделаешь.

  Он откинул свой огромный, закрывающий все лицо капюшон на спину и посмотрел на меня. Уродливое зеленоватого цвета лицо, испещренное множеством морщин и пупырышков. Огромные немигающие, как у осьминога глаза желтоватого цвета уставились на меня. Голова его была абсолютно лысой, без единого волоска. Неестественно большие и заостренные кверху уши, были единственным предметом, выступающим над головой. Оцепенение начало охватывать все мое тело, но, сделав усилие, я отогнал его прочь.

  -Как, граф, довольны?! – абсолютно ледяным голосом спросил он: – И чтобы быть с вами абсолютно откровенным я скажу – кто я.

  -Я знаю, – опередил его я: "Это демон темноты и черных иллюзий Когул." Он также скинул свой длиннополый плащ и обнажил искривленное в двух местах лезвие своего меча. На нем была одета, свитая из тончайших стальных колец, прочная кольчуга с металлическими пластинами на груди, на которых старинным готическим шрифтом были выведены несколько витиеватых слов. "Человеку нельзя дать счастье, ибо такова его натура. Он его за таковое не сочтет, а будет страдать лишь от того, что сам его не добился," – вспомнил я мудрые речи Учителя. "Столько людей сложило свою голову, чтобы быть свободными, скольких товарищей пришлось нам потерять,"-неожиданно с пафосом подумал я. Мы скрестили мечи. Звон металла эхом разнесся над вечными горными ледниками, отдаляясь все дальше и дальше от места поединка. В свое время я считался одним из лучших бойцов всех восьми королевств, за эти года мне удалось еще более усовершенствовать приемы ведения боя холодным оружием, но мастерство демона было гораздо выше. Уже дважды или трижды ему удалось рассечь мне левое плечо и попасть по спине. Мой камзол стал быстро пропитываться кровью. Два моих обычно смертельных выпада он ловко отразил, а третий удар скользнул по его кольчуге, выбив искры. При этом я начинал уставать – перемещаться по снегу было очень тяжело. Мой противник напротив – прибавил в темпе, и мне уже с трудом приходилось отбивать его удары.

  -Ну, как? Не передумали?! – с непонятным присвистом спросил он и обрушил очередной удар по лезвию моего меча. Металл жалобно звякнул и лопнул поперек. Обломанное лезвие отлетело и исчезло в снегу. С досады я швырнул в него бесполезной рукоятью меча, демон отбил его мастерским ударом и, в мерзкой улыбке, показал мне свои кривые зубы. Я сложил из пальцев всем небезызвестную конфигурацию и показал ее противнику.

  -Как ребенок, – пожурил меня тот и сделал два шага по направлению ко мне, выставив вперед меч. "Теперь пора!" – понял я и сорвал с шеи рукоять жезла. В глазах демона появилось какое-то напряжение, он даже сощурил свои "безвекие" глаза.

– Да, подавись ты! – крикнул я и бросил рукоять ему под ноги. Демон чисто автоматически нагнулся и подхватил в руки часть металлического посоха. Собрав остатки сил, я бросился на него и вонзил свой стилет ему в голову. Ярко красный свет от множества лучей, исходящих от него, на мгновение ослепил меня. Затем лучи медленно стали угасать, пока не исчезли совсем.

  -Все-таки обманул, – с сожалением произнес он, крепко сжимая в руке рукоять жезла.

  -Ты уж извини, – передразнил его я: – Жезл-то самому в руки брать нельзя – все свои силы теряешь. Забыл что-ли?

  Демон рухнул навзничь, разбрызгивая по снегу свою черную, как тушь, кровь. "Век живи – век учись, а дураком…" – мне захотелось сказать еще какую-нибудь гадость. Разжав его руку я взял рукоять жезла обратно, она по-прежнему, отсвечивала неестественным матовым светом и предательски заманивал в свои сети.

  Под его кольчугой, в специальной сумочке я обнаружил восьмигранный апикс. Тяжело ступая, я подобрался к краю трещины. Ее ледяные стены находились на расстоянии нескольких метров друг от друга. Они уходили отвесно вниз и их переливание на солнце, резко переходило в абсолютную темноту и безмолвие. На мгновенье я задержал дыхание, в обеих руках у меня были составные части волшебного жезла, соединив которые я мог бы стать властелином мира. "Да, ну, господь с ними," – и я без промедления швырнул их в зияющую бездну. Они жалобно звякнули друг об друга и исчезли. Как я не прислушивался, удара от их падения не услышал – не зря поговаривали, что дно Фискальской трещины лежит глубоко в сердце самой Земли.

  Я подобрал меч демона и отправился в обратный путь. "Так, он что-то говорил про осаду монастыря. Надо торопиться," – я вступил в узкие ходы пещеры. Вновь в нос ударил кислый запах сырой медвежьей шерсти. Остатки чудодейственной заживляющей жидкости я вылил себе на изрубленное левое плечо. Жидкость забурлила как в прошлый раз, поднялась над одеждой густой розовой пеной, и я почувствовал физически, как сходятся края зияющих ран. Боль отпустила. Ныла только кровоточащая рана на спине. Туда бы я не смог вылить исцеляющую жидкость даже при очень сильном желании, поэтому к ней я приложил просто носовой платок и придавил его поверх камзола широким сыромятным ремнем. К моей огромной радости, пещерного медведя на месте не было. Он выбрался из пещеры, растревоженный мной и отправился то ли на мои поиски, то ли в поисках пропитания представленного в этих местах проворными и мускулистыми турами и более редко встречающимися, но неповоротливыми шерстистыми быками. То, что он создание демона я не знал. Выйдя из пещеры и, миновав ее каменные коридоры, я пожалел, что забыл захватить свой теплый плащ, оставленный на месте схватки. Пронизывающий ветер бил прямо в лицо. Соскочив на склон, я поскользнулся и проехал на раненной спине несколько десятков метров вниз. Спина запылала, так как будто ее только что мелко порубили острым топориком и посыпали крупной солью, которую тут же начали растирать. Я заскрипел зубами и посмотрел вверх. По всей примятой полосе в снегу тянулась кровавая дорожка. Я стал забирать влево, чтобы срезать расстояние до монастыря. Вьюга нисколько за это время не ослабела. "Что за погода, хотя она – мое преимущество. Можно будет незаметно подойти к стенам монастыря," – подумал я. Где-то, примерно через час, позади меня раздался громкий вой. Я оглянулся, но сквозь летящий белый снег никого не увидел. На спине, в месте раны уже образовалась ледяная корка. "Останавливаться нельзя, – приказал я сам себе: – Можно запросто окоченеть".

  Трех волков я заметил сам, они четко вышли мне наперерез, и, заняв удобные позиции, стали меня нахально поджидать.

  -Всем кушать хочется, – произнес я вслух и стал подниматься вверх, чтобы получить хоть какое-то преимущество. Звери были очень голодны и только это чувство толкнуло их, не дожидаясь команды вожака, напасть первыми. Они были загонщиками, я это понял. Взмахнув мечом, кистевым ударом я снес пол головы первому из них, рискнувшему прыгнуть на меня сразу. Этих действий с моей стороны для них оказалось достаточно. Поджав хвосты, они, как призраки, быстро растворились в темноте.

  Вскоре мне удалось разглядеть тусклые огни в окнах монастыря, который стоял далеко внизу. Сквозь вьюгу я различил его черные очертания. Справа от него, там, где имелась условно обозначенная дорога, я увидел десятка два шатров, освещаемых изнутри пламенем костров. "В такую погоду они, конечно, не решатся на штурм, – понял я. – А дубовые ворота без тарана высадить не удалось. Вот и ждут у моря погоды. В каждом шатре не меньше пяти человек – будем считать сотня. Не мало." Холод пробирал до костей, приходилось постоянно растирать руки в лосиных перчатках, чтобы пальцы совсем не задеревенели. Еще через час я оказался на склоне, у подножия которого был разбит лагерь штурмующих. На голове у меня были сплошные сосульки, которые позвякивали в такт моим шагам. За это время волки дважды появлялись совсем рядом, теперь уже выжидая подходящего момента, но, не решаясь, напасть наобум. Я очень осторожно прошел по склону, мечом проверяя лежащий на нем пласт снега. В один момент мне даже показалось, что он зашевелился и медленно двинулся вниз. Я замер, затаив дыхание. Обошлось. "Господи! Помоги мне!" – прошептал я, обращая свой взгляд к пунцово-синим тучам на небе и, прыгнул, распластавшись всем телом на самую середину крутого склона. Весь тяжелый пласт снега загудел в ответ на мою дерзкую выходку, но прекрасно зная эти места, я сделал все верно. От места моего падения в обе стороны пошли трещины, и ледяная корка надломилась, и с глухим гулом сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее смещаться вниз, прихватывая с собой новые центнеры, а может быть и тонны снега. Над склоном поднялась густая снежная пыль, скрывшая под собой все пространство. Изо всей силы я вонзил меч выше излома и ухватился за него обеими руками, зажмурил глаза и плотно стиснул зубы. Все равно дышать было невозможно, нос сразу же был забит холодной снежной крошкой. Я чихнул и попытался прикрыть лицо рукой – это было моей ошибкой. Меч от лишней нагрузки завибрировал и просто не удержался в ледяной корке. С ужасом я понял, что покатился вниз, нагоняя растущий в высоту вал снега.

  Смертельно опасная для этих мест снежная лавина, набрав в высоту несколько метров, скатившись с километровой высоты, в мгновение ока снесла в пропасть весь лагерь штурмующих. Воины императора только в последние секунды услышали громовой гул и, почувствовали, как под их ногами задрожала земля. Некоторые успели выскочить из шатров и расширенными от ужаса глазами увидеть стремительно приближающуюся ледяную волну. Часть снега ушла влево, но потеряв скорость и мощь, просто остановилась на каменных стенах монастыря, завалив дубовые ворота. Горы эхом откликнулись на мощный гул лавины и зазвучали ему в тон камертоном, но затем все стихло. И только белый снег все падал сверху вниз и кружился в резких порывах ветра.

  "Кажется я живой," – промелькнуло у меня в голове. Сколько я находился в абсолютной темноте и без сознания трудно сказать. Тела не чувствовал. Даже создалось впечатление, что осталось существовать только мое сознание, да и то, в каком-то обособленном виде. Разомкнув веки, я понял, что погребен под толщей снега. За счет моего теплого дыхания перед лицом вытопился небольшой купол. Я попробовал повернуть головой – ура! получилось. Тогда нужно пошевелить руками и ногами. Правая рука появилась довольно быстро, левая вынырнула из забытья тоже, хотя и с задержкой. "Уже, хорошо," – обрадовался я и вытянул перед собой правую руку. И о чудо! Сверху показался кусочек ярко голубого неба, ограниченный снежной рамкой. Я заработал с удвоенной энергией, разбрасывая снег в стороны и, вскоре, собрав все силы, повернулся на бок и сделал рывок. В глазах начало двоиться, замелькали темно-красные пятна, появилась резь, видимо от обилия искристого белого снега. Тем не менее, мне удалось выбраться наверх. Как беспомощный щенок я барахтался в снегу, пытаясь ползти вперед, но сил уже не было: "Это ничего, надо только отдохнуть, а там…" Я уронил голову и повернул ее на бок, чтобы не задохнуться во второй раз. И тут я услышал хруст, сначала далеко от себя, потом все ближе и ближе. Кто-то огромными прыжками приближался ко мне со стороны. Приподняв голову, я прищурился, но и тогда я увидел только силуэт зверя. "Волки, – понял я: Ну вот. Только этого мне не хватало сейчас." Даже думать было тяжело, но представив как после всего пережитого меня растерзают какие-то волки! Негнущимися пальцами я вытащил из-за пояса пистолет. "Совсем белые," -разглядел я с досадой руку, перчатки, видимо, растерял во время падения. Курок никак не хотел взводиться. Тогда я поднес кисть ко рту и остатками теплого дыхания попытался ее согреть. В пальцах неприятно забегали мурашки. Я взвел курок и вытянул руку, пристроив ствол оружия на глыбе льда. Мушка пистолета расплывалась, но все же я приблизительно установил ее планку на фигуре приближающегося хищника. Я закрыл левый глаз и сдавил курок, ожидая приближения зверя. И в самый последний момент перед выстрелом, я разглядел на груди волка хорошо знакомую "белую птицу", которая колыхалась в такт движения своего хозяина. Горячие как кипяток слезы, потекли по щекам, обжигая кожу.

– Айсан, – тихо прошептал я.