Мемуары Создателя. Книга 1. Ошибки

В этих грустных раздумьях его и застал Эвелин. Присев на ступеньки рядом со стариком, он молча наблюдал за его работой.

– Я и не заметил, как ты вошел, сынок, – очнувшись от дум, радостно воскликнул старик. – Как я рад твоему приходу. Вот только поздно…, -грустно добавил он.

– Поздно для чего, Херон? – Спокойно спросил юноша, чертя прутиком значки на песке дорожки.

– Наша девочка ушла в Храм, через неделю она станет жрицей, – горестно произнес старик.

– На все воля Создателя! – Ответил Эвелин, глядя в глаза старому воину. Но Херон не увидел в них горечи потери, а лишь хитрый огонек и задорную улыбку на лице гостя. Эвелин приподнял брови и вопросительно взглянул на хозяина дома. Херон улыбнулся, обхватил руками плечи юноши и с надеждой воскликнул:

– Ты что-то знаешь? Что? Расскажи мне, друг!

– Не пришло еще время, – ответил Эвелин и похлопал старика по колену. Затем встал и собрался уходить.

– Ты только пришел, останься. Поговори со мной! – Попросил Херон.

Эвелин вновь присел на скамью, улыбнулся и сказал

– Я бы рад, но у меня много дел, мой друг. К тому же тебя сейчас тревожит только одна мысль об Адель. А это и моя забота. Я должен уйти, но скоро я вернусь с добрыми вестями.

Старик проводил его взглядом, полным надежд.

*****

Эта неделя выдалась для Адель тяжелой. По сути, она должна была перестать быть собой и стать Марной. Научиться тому, что умела она, вспомнить ее жизни. Жрицы погружали девушку в транс, высвобождая сознание Марны, все более подавляя Адель. Но что-то в ней сильно сопротивлялось усилиям жрецов, выталкивало их из ее сознания. После сеансов с Адель жрецы перешептывались, с тревогой глядя на девушку и уходили, оставляя ее в келье одну, наедине с мыслями и чувствами. Она прошла все испытания жрецов с честью, ответила на все их сокровенные вопросы. Но не было в ней почтительности к святыне и жрец, погружаясь в ее сознание, видел образы, ему неведомые, пугающие, заставляющие трепетать. Те же чувства они испытывали, пытаясь проникнуть в тайну Хрустального Черепа, – их Святыне и воплощению милости Абсолюта. Жрецы осознавали, что девушка несет в себе нечто большее, чем сущность жрицы Марны и это нечто было не под силу им осознать. Собравшись на консилиум по данному вопросу, жрецы не знали, что делать с девушкой. Одни предлагали принять ее, как есть и пусть продолжает свое служение. Многие помнили Марну и не считали ее простой жрицей. В последнем воплощении она достигла огромных знаний и умений, так что пребывание «за гранью», как называли жрецы период от смерти носителя до нового воплощения, могло сказаться на ней и изменить ее сознание, подняв на высшую ступень. Она могла, по их мнению, научить остальных «пути просветления».

Другие же, напротив, боясь неведомого в ее подсознании и ссылаясь на высокомерие с ее стороны, требовали отказать Адель в жреческом звании и отправить на иную работу.

Завязался спор. Та и другая стороны аргументировали свои требования, приводили факты из истории. Но сошлись они лишь в одном: закон перевоплощения не должен быть нарушен! Марна сама пришла в Храм и ей надо дать шанс. В конце концов, было решено оставить Адель в Храме и пусть сам Создатель решит ее участь. Сказано – сделано. После консилиума, группа из жрецов и жриц пришли в келью Адель и огласив ей решение Совета, проводили в священную комнату Черепа. Там хранилась реликвия струнцимян. Оставив девушку со святыней наедине, жрецы удалились. Единственным источником света в этой комнате был сам Кристалл в форме Черепа. Его необъяснимое свечение приводило народ в трепет, а его удивительные возможности, во многом еще не познанные жителями этого мира, сделали артефакт предметом поклонения. Остаться с ним наедине решались лишь опытные жрецы, так как все знали, после ночи с Черепом ты не будешь прежним, если вообще останешься жить. «Суд Черепа» – был самым последним судом справедливости, ибо считался судом Божьим. Все это знала и Адель-Марна. Оставшись с Черепом наедине, девушка впала в отчаянье. Она знала – с ней что-то не так. Хотя память и вернулась к ней, но то, давящее, пугающее нечто, проявившееся в ее сознании после посвящения, не ушло, а лишь замерло в тени Марны. Марна- великая жрица, прорицательница и целительница, мудрая и могущественная, не могла полностью изгнать тайную гостью и пребывала в раздумьях. Она сама на месте Жреческого Совета, поступила бы с Адель так же, но близость «Божьего Суда» вызывал трепет и в ней. Но делать что-либо было уже поздно. Оставалось ждать решения Черепа. Адель уселась на циновку напротив святыни и взглянула в пустые глазницы. Мягкое свечение наполнило комнату. Оно становилось все интенсивнее. Вдруг яркие лучи зеленоватого пламени вырвались из глазниц Черепа и пронзили Адель. Ее словно ударила молния. Она вскрикнула и потеряла сознание.

Адель оглянулась и не смогла понять: что же произошло? Она и еще две женщины находились в помещении кельи. Помещение было сделано из зеленого хрусталя и освещалось мягким светом. Пол, стены и потолок были гладкими и светящимися. С ужасом Адель догадалась – она внутри Черепа. Поборов страх, девушка стала прислушиваться к двум спорящим между собой женщинам напротив нее. Одна из них: красивая, вызывающе красивая блондинка с царскими манерами, была явно раздражена и резко отвечала другой, тоже красивой женщине лет сорока с умным взглядом и благородной внешностью.

– Темная Владычица, ты должна покинуть это тело, ибо нет тебе места в этом мире! – Твердила женщина, которую Адель приняла за Марну, ибо именно так ее и представляла.

Гордая красавица рассмеялась и вызывающе крикнула:

– Ты это мне твердишь уже сотый раз. Не тебе, тварное создание, указывать мне. Не тебе решать, что мне должно делать, а что нет! И спору конец!

Она была в ярости от сложившейся ситуации. Кристалл ограничивал способности Та*ё. Отрезал ее от всех связей и поставил на один уровень со смертными, а те норовят еще и указывать. Да она готова была порвать эту жрицу на части, но слово, данное Антару, удерживало ее.

Адель видела, как блондинка ощупывает стенки кристалла и бормочет про себя

– Чтоб тебя Тени сожрали! Где ты бродишь, Антар? Что ты себе позволяешь? Угомони свой Кристалл!

Девушка была напугана, и ей оставалось лишь наблюдать. Ни Марна, ни Та*ё не унимались, не обращая внимание на Адель. Вскоре девушке надоела эта перепалка и бесцельное времяпровождение. Она искала выход из ситуации, а не большей проблемы. Адель уже поняла, что вторая женщина, и есть ее темная гостья, но к своему удивлению не испытывала к ней ни страха, ни презрения, как Марна. В конце концов, девушка осознала, что Череп хочет от нее: она должна была занять сторону одной из них. Осознав это, Адель встала в центре комнаты и, желая обратить на себя внимание, прокашлялась, а затем произнесла.

– Уважаемые сущности, считаю ваш спор бесцельным и неуместным. Каждая из вас желает заполучить мое тело для своих целей. Я думаю, Череп хочет услышать мое решение. Но я, как существо слабое, не могу принять столь сложного решение, не обдумав последствий. И потому, предлагаю вам высказать свои аргументы в пользу вашего пребывания в моем теле по очереди. Марна и Та*ё, прекратив спор, уставились на Адель. Их глаза и лица выражали удивление. Первой пришла в себя Та*ё

– Умница девочка, так держать! – Подбодрила она девушку. Затем, сев на пол, предоставила слово жрице.

– Дитя мое, о каком выборе может идти речь! Это создание Тьмы. Выбрав ее, ты будешь одержима и погибнешь в лучах Абсолюта, – произнесла Марна.

– Позвольте! Я не прошу вас говорить против друг друга. Скажите за себя. Что я получу, выбрав Вас? – Прервала Марну Адель.

Жрица запнулась на полуслове от неожиданности и дерзости девчонки и, заикаясь, произнесла

– Я уже давно меняю носителей и многое познала из тайн Бытия. Тебе я дам знание и уважение людей. Что большего можно желать! – Гордо произнесла она и тяжело дыша от возмущения, прислонилась к стене.

– Теперь твоя очередь, незнакомка, – произнесла Адель, обращаясь к Та*ё.

– Если, конечно, Вам, Марна больше нечего добавить, -добавила девушка, вопросительно глядя на жрицу.

Та отрицательно покачала головой и воздев руки к потолку, стала молиться. Адель вновь посмотрела на Та*ё. Та, не вставая с пола, улыбнулась девушке и спокойно начала говорить:

– Милая девочка, я не хочу подавлять тебя и запугивать, обещать великие знания и власть. Такие как я, не говорят, а делают. И коли я здесь, то и все здесь. Нет, это не мой подход. Не это тревожит твою душу, не к этому рвется твой разум. Я дам тебе то, чего ты жаждешь. – Та*ё пристально взглянула в глаза Адель, и в мозгу девушки всплыл образ столь знакомый и одновременно чужой, манящий и пугающий. Ее сердце забилось и чувство, тлевшее в сердце уже многие годы, захлестнуло ее.

– Эвелин, – шептали губы, и страсть заполняла разум.

– Опомнись, дитя мое! Желания плоти – прах. Нет выше жажды познания бога, – закричала Марна.

Но видения уносили Адель в сладкие объятия возлюбленного. Вдруг все прекратилось, осталось лишь улыбающееся лицо Та*ё.

– И плюс – все, что обещает тебе она, но со знаком качества, а не жреческая полуправда, – довольным тоном добавила Владычица. – Я все сказала! Выбирай, – и она сделала жест руками, означающий « все в твоей власти». Марна бросала на Та*ё и Адель горящие взгляды. Та*ё спокойно сидела на полу, а Адель погрузилась в раздумья. Она понимала, что выбрав Марну, окажется отрезанной от мирской жизни и ее годы превратятся в бесконечную попытку познать Вечность. Там за стенами Храма окажется отец и, главное, Эвелин. Только сейчас она поняла как действительно он ей дорог, как хочет она его любви. Она поняла, почему он так раздражал ее раньше. Такой правильный, добрый, бесстрастный. Он относился к ней как к дочери, а сам – не намного старше ее! А она так хотела быть с ним ближе! И теперь ей преподносят его на блюдечке. А если это только обман Тьмы? – Испугано подумала девушка и Марна права. Но в глубине ее сердца уже был готов ответ: она готова рискнуть и продать душу Тьме за любимого! И только она так подумала, как зеленое зарево осветило комнату, и резкая боль пронзила тело. Сознание вновь покинуло девушку.

*****

На этот раз Адель, придя в себя, обнаружила, что находиться на мягкой кровати и ее руку лижет чей-то горячий, шершавый язык. Голова болела, все тело ныло, в глазах – зеленоватый туман. Обладатель языка стал поскуливать и нервно лаять, словно кого-то звал. Адель попыталась привстать. Сев на постель, девушка всеми силами старалась удержать равновесие и сознание. Ее словно вывернуло наизнанку. Приглядевшись, сквозь туман в глазах, она разглядела черного пса, трущегося о ее колени и радостно вилявшего хвостом. От его лая звенели оконные стекла.

– Иду, иду, Арк. Перестань шуметь! – Услышала она чей-то знакомый голос. Через мгновение дверь отворилась и на пороге девушка увидела… нет, это не Эвелин! Или он… Этот мужчина так похож на ее друга и другой. « Эвелин лучше?» – спросило что-то ее. «Этот лучше!» – Ответило что-то. Да, здесь было на что полюбоваться! Эвелин казался милым мальчиком, а это – зрелый мужчина лет тридцати. Те же черты, но, как будто это Эвелин в будущем. Повзрослевший, возмужавший, прекрасный. Эти мысли пронеслись вихрем в голове Адель, пока незнакомец подходил к ней. Остановившись у кровати, мужчина приветливо улыбнулся Адель и, положив руку на голову пса, произнес

– Рад приветствовать тебя в моем мире. Я Антар. Ты еще очень слаба, но позже, я расскажу тебе все и объясню все. Отвечу на все твои вопросы. Ты здесь задержишься… надолго, – загадочно добавил он и поцеловал ее в лоб.

Обняв ладонями ее лицо, Антар нежно посмотрел в глаза девушки и снова улыбнулся. Эта улыбка таила в себе столько тайн, вопросов и ответов. Улыбка за цену Вселенной!

*****

В назначенный жрецами срок, Херон вернулся в Храм узнать о судьбе дочери. Приветливый молодой жрец проводил старика к настоятелю, оставив в покоях главы ордена. Усевшись в удобное кресло у окна, Херон стал ждать. Время в ожидании тянется долго и лучший способ его скоротать – занять себя чем-то. Так и поступил гость Храма. Немного посидев и отдохнув с дороги, Херон стал с интересом осматривать помещение, в которое попал. Это была овальная комната на вершине пирамидального Храма. Две боковые стены были сплошными окнами из светло зеленого стекла. Третья – играла роль двери на оптических элементах. Четвертая стена была покрыта барельефами из истории Святыни. В середине комнаты располагался овальный стол, вокруг которого находились четыре скамьи в виде обрезанных дуг. У окон, специально для гостей, помещались кресла. А у стены с барельефом примостился столик в виде полумесяца, рожками вовнутрь. Старик заметил, что по мере увеличения интенсивности солнечного света, окна кабинета затемняются, и в помещении сохраняется приятное для зрения освещение. Пол комнаты покрывал светло зеленый мрамор, из которого был выстроен и весь Храм.

Пока Херон осматривал кабинет главы Храма, в дверях появился и он сам. Трудно было сказать, сколько ему лет. Голый череп, седая борода и совершенно гладкое лицо, голубые сияющие глаза и большие губы, прямой нос на овальном лице. На высоком, худощавом теле белая рубаха до пят с длинными, широкими рукавами. Сандалии из грубой кожи. А в завершении всего ансамбля – пояс на бедрах. Именно пояс был наиболее примечательным во всей его одежде: он был сделан из бледно зеленого хрусталя с золотыми вкраплениями. Глядя на него, создавалась иллюзия, что каждое звено было сделано отдельно, хотя весь пояс был цельным. Жрец подошел к Херону и приветствовал его поднятием правой руки, ладонью к гостю. Херон ответил тем же жестом. Жрец усадил гостя в кресло, вежливо осведомился о его здоровье, домашних делах, предложил освежающие напитки. Так, поболтав с полчаса, жрец, наконец перешел к делу, ради которого Херон и явился в Храм.

– Дорогой Херон! Большой честью для нашего Храма был Ваш визит к нам. Мы знаем о Вашем доблестном прошлом и благочестивой жизни. Вы один воспитали чудесную дочь. Дали ей прекрасное образование и наполнили сердце добродетелью.

В течении недели мои товарищи испытывали Адель, дабы узнать истинные намерения ее сущности. Великая и мудрая сущность обрела жизнь в теле твоей дочери! Имя этой жрицы на устах благочестивых. Много добра сделала она в своих жизнях, многое познала.

Но было и нечто, что встревожило умы моих братьев и сестер, что заставило принять их решение о вручении судьбы твоей дочери в руки Абсолюта.

Мы поместили ее в комнату Святыни на одну ночь. Когда наши братья пришли за ней на следующее утро, то их удивлению не было конца: комната оказалась пуста. Мы не редко вверяли Святыне судьбы людей для принятия справедливого решения, но всегда по утру либо находили их просветленными и счастливыми, либо их тела с освобожденной Черепом сущностью. Но не было еще в нашей истории случая исчезновения носителя.

Поэтому я сам хотел поговорить с Вами, достойный старец. Я не принес Вам ни радостной, ни печальной вести, ибо сам пребываю в раздумье о случившемся.

Единственное, что нам всем остается: возложить свои надежды на волю Абсолюта и ждать знака.

Жрец замолчал и вежливым поклоном головы дал знать, что аудиенция окончена.

Херону ни чего не оставалось, как попрощаться со жрецом и, «не солоно хлебавши», вернуться домой.

Всю дорогу он провел словно в забытьи, не понимая, что означают слова жреца, что, собственно, произошло с его дочерь.

– Где Адель? – Был единственно мучавший его вопрос, стучавший в висках.

Войдя в калитку, он увидел, что на ступенях террасы его поджидает гость. Эвелин жевал яблоко и, удобно устроившись на горячем дереве ступеней, подставив лицо полуденному весеннему солнышку, блаженно созерцал голубое небо и легкие облачка, парящих в вышине птиц и порхающих над светами бабочек. Заметив старика, он поднял в приветствии руку и радостно улыбнулся. Старик ответил на приветствие, но улыбка вышла у него кривая, глаза блестели, но… от слез. Он тяжело опустился на ступени рядом с юношей и, опустив седую голову на руки, заплакал. Выждав, когда пройдут первые приступы рыданий, Эвелин положил руку на плечо Херона, встряхнул его, и, когда тот поднял голову, сказал, глядя в его глаза

– Херон, ты всегда относился ко мне как к сыну и не в моих правилах лгать близким. Я вижу боль в твоем сердце, невольным виновником которой считаю себя.

Удивление услышанным заявлением высушило слезы Херона и он с огромным вниманием стал слушать Эвелина.

– Я знаю, что рассказали тебе в Храме. Адель пропала. Не так ли? – Продолжил Эвелин.

Старик лишь кивнул в знак подтверждения слов юноши.

– Так знай же, Херон. Она жива и, надеюсь, счастлива. Но, увы, ты никогда больше ее не увидишь. Она там, откуда не возвращаются. Там, где ее ждут величие, любовь, но куда смертному нет пути. Одно лишь могу тебе обещать – по мере возможности, я постараюсь приносить тебе вести о твоей дочери, но не более. А сейчас я должен идти. Прощай. – Эвелин поднялся со ступеней террасы и направился к выходу из сада.

Словно оглушенный, сидел Херон и пустым взором провожал гостя. В голове вертелись тысячи вопросов, но, возможно когда-нибудь, он и получит на них ответы.

*****

Адель пролежала в постели почти месяц. Жар, ломота в теле, сильное сердцебиение, слабость, головная боль и тошнота – симптомы неведомой болезни, которая не давала ей узнать о том, где она и что с ней произошло. За девушкой постоянно приглядывала служанка – милая, добрая, отзывчивая женщина. Но узнать что-либо от нее Адель не удавалось. Мари, так звали служанку, либо ничего не знала, либо что-то скрывала от больной по приказанию хозяина дома. За это время Адель удалось лишь узнать, что зовут его Антар, его собаку Арк, что сюда ее привезли без сознания, а нашел ее хозяин в лесу. Иногда к ней приходил врач: он сматривал ее, давал какие-то отвары и уходил, что-то бормоча себе под нос. Сам хозяин навещал больную редко, и это казалось Адель очень обидным. Ее тянуло к этому человеку и его столь холодное к ней отношение вызывало в девушке приступы истерии. Ей казалось, что она ему противна и потому он не общается с ней. Эти мысли так мучили бедняжку, что часть ее болезненного состояния была из-за них. Но к концу месяца, когда милая комнатка, отведенная ей Антаром, стала казаться девушке ужасно мрачной камерой в самой страшной тюрьме мира, врач объявил, что Адель уже может начинать вставать и совершать прогулки по саду, но непременно в чьем-нибудь сопровождении. Это известие до того обрадовало девушку, что она даже расцеловала милого доктора. Это ужасно смутило бедолагу.

– Что вы, что вы, не стоит! Вам еще нельзя так волноваться, – пробормотал он и быстро покинул пациентку.

Мари тоже была рада этой новости. Сразу после завтрака она помогла Адель одеться. Это было не ее платье, а подарок хозяина. Мари сказала, что хозяин велел выбросить ее жреческое одеяние и предоставил милой гостье широкий выбор нарядов, висевших в шкафу. Адель выбрала голубое с серебряным отливом платье без рукавов и округлым вырезом, кокетливо открывающим ее прекрасную грудь. Струясь по телу, материя эффектно подчеркивала красоту девушки, обтекая ее стройную фигуру. Серебряная змейка вокруг бедер и башмачки из белой кожи с серебряными застежками, дополняли картину. Мари расчесала юной гостье замка волосы и, заплетя их в косу, закрепила на макушке золотую гирлянду серебряными булавками, на конце которых были головки змей с изумрудными глазками.

Покрутившись у зеркала, Адель оценила как свой внешний вид так и вкус хозяина замка по высшему балу. Довольная своим отражением, девушка отправилась на свою первую прогулку в сопровождении Мари. По просьбе Адель, служанка познакомила ее с замком, но многие двери она не имела право открывать без разрешения хозяина. Обойдя замок, они вышли в сад. Он располагался террасами вокруг крутого склона горы, на вершине которой возвышался замок. Тенистые аллеи парка, цветущие клумбы, оранжереи с невиданными растениями и маленький зоопарк в глубине сада, казались девушке раем. Незаметно они вышли к нижнему уровню террас, и перед взором гостьи открылась великолепная панорама:

необозримая гладь моря заполняла пространство от края до края. У подножия горы бессильно разбивались волны и, отступая, шипя и пенясь, готовились к новому штурму твердыни. Острые, мокрые камни блестели на солнце, галька шуршала в потоках морской пены. Ветер доносил крики чаек, свежесть морских брызг и соленый запах вод. От замка вилась дорожка вдоль берега, затем она круто сворачивала и исчезала в лесу, где, по словам служанки, во время прогулки с собакой и нашел ее Антар. Девушка горела желанием погулять у моря, пройтись в тени дубов. Но Мари, строго посмотрев на часы, которые она носила в нагрудном кармане клетчатого передника, сказала, что прогулка на сегодня закончена и пора обедать. Не смотря на возражения Адель, служанка ответила:

– Доктор сказал, что вы еще слабы и должны все делать по режиму: а сейчас у Вас —обед и отдых.

Делать было нечего, и Адель повиновалась. Вспоминая слова Антара, сказанные им при их первой встречи, она здесь должна задержаться надолго, а значит – все увидит. «Интересно все же, где это „здесь“?» – Подумала Адель.

– А когда я смогу встретиться с хозяином замка и поблагодарить его за аказанный прием? – Вслух произнесла она.

– Это мне неизвестно. Хозяин часто бывает в отъезде и когда он вернется, знает только он сам.

Печально вздохнув, Адель отправилась в замок вслед за Мари, важно вышагивающей впереди, словно утка, ведущая выводок.

Обед и все время до ужина, Адель провела в размышлениях о том, что же с ней случилось. Последними ее воспоминаниями был разговор с Марной и Та*ё в комнате Черепа. Дальше была вспышка, боль, ее словно вывернуло наизнанку, обжарило, обварило кипятком, заморозило до мозга костей и бросило оттаивать в неведомо где. Она понимала, что к этому причастен Череп и сделанный ею выбор. Но куда Череп ее перебросил, кто эти люди? Где она сейчас: это место не ее мир! Прислушавшись к себе, Адель не смогла найти признаков влияния ни Марны, ни Та*ё. Она чувствовала себя прежней Адель до посвящения: полной жизни, чувств, любопытства. Она готова была, словно бабочка порхать по новому миру. Первое знакомство с ним породило в девушке чувство близости и безмерной любви к новому. Ей казалось, что она готова полюбить здесь каждый камушек, травинку. Они восхищали ее и манили, были чисты и невинны, как и она сама. Одна лишь мысль навевала девушке тоску, мысль о хозяине замка. Он казался ей похожим на несбыточную мечту, что проплывает как облако по небосводу и недостать его. Вот протяни руку, нырни в его мягкость, утони в его улыбке и зеленых глазах, ан нет, – ускользает лучиком света, пылинкой меж пальцев. И лишь улыбка в его глазах еще витает в воздухе.

Девушка вышла на балкон. Отсюда открывался великолепный вид на закат. Золото Светила, огненными реками заливало горизонт моря. Его волны, как огненный поток, омывали подножие замка и, казалось, сам замок плывет в жидком огненном потоке. Вечерний ветерок играет золотом волос, ласкает теплым дыханием кожу. Адель прикрыла глаза и, облокотившись о перила, подставила ласкам ветра свое лицо, и лукавый призрачны сорванец, осыпал ее щеки, шею, руки и грудь бесчисленными поцелуями. Вдруг из приятного забытья ее вывел чей-то пристальный взгляд. Она резко обернулась, и холодок пробежал по ее спине, дыхание участилось, щеки порозовели, и она стыдливо опустила глаза. Ей показалось, что обладатель этого взгляда, срывая с нее тонкую материю платья, сам, подобно ветру, ласкает ее тело.

Переведя дыхание, она облизнула пересохшие от волнения губы и поприветствовала Антара. Да, именно он был тем неожиданным гостем, чей взгляд вызвал в девушке такой поток чувств. Он стоял, облокотившись на косяк балконной двери, скрестив руки на груди, и тихо наблюдал за своей гостьей, так неожиданно ворвавшейся в его одинокую жизнь.

– Извини, если я напугал тебя, – произнес он, – но я стучал. Мне не ответили, а Мари сказала, что ты у себя в комнате. Вот я и вошел, не хотел тревожить тебя. – Немного сбивчиво продолжил он объяснения. – Вообще то, я хотел пригласить тебя поужинать со мной, если, конечно, ты не против.

В нем было что-то детское, неподдельное и чистое. Хотелось доверять ему и быть рядом с ним.

Адель улыбнулась и взяв его за руку, произнесла, глядя смело в его глаза:

– С Вами, хоть на край света. Но только обещайте, что после ужина мы пойдем гулять, и Вы мне все расскажите.

– О чем расскажу? – Чуть смутившись, ответил Антар.

– Как же! – Удивилась она. – Ну, хотя бы о том, как я попала сюда. Где это «здесь»? О себе. Кстати, Вы мне очень напоминаете одного старого друга. И еще ответите на множество моих вопросов, которые я еще не придумала! – Снова улыбнувшись, произнесла она.