Лэйла-стероид

– Вот уж нет, – возмущенно сказал “светлый плащ”. – Это типичный вандализм, выбрасывать тело на улицу.

Болт резко обернулся, занеся руку для удара. Еще не успев как следует замахнуться, он ощутил сильнейший толчок в затылок. У Болта была по-настоящепу бычья шея, но от этой оплеухи, он инстинктивно закрыв глаза ткнулся лицом в лобовое стекло.

– Довези хотя бы до кладбища, – прошелестело над ухом.

За волосы крепко взяли и потянули. Болт вскрикнул. Перед его лицом возник маленький кулачок, затянутый в черную лаковую перчатку. Между средним и безымянным пальцами торчало тонкое длинное лезвие, только что вышедшее из сердца, свалившегося на пол Лужи. Девчонка сильно взмахнула головой. Очки слетели с ее лица и разлетелись на куски, ударившись о приборную доску.

– Ну что, красавец, составишь мне компанию, – оскалив зубы прошипела она, склонив голову. – В конце-концов, на что мы еще годны, кроме траханья?

В бардачке лежал пистолет. С тем же успехом он мог лежать и на северном полюсе. Ни на какое сопротивление просто не хватит времени.

Болт это отлично понял, когда разглядел молочно-белые, без малейших признаков зрачка или радужной оболочки глаза “светлого плаща”.

Когда лезвие приблизилось к его лицу, единственное, что Болт успел сделать, это закричать…

From

“Capella”

to

Harpia:

"Крысолов играет на дудочке."

Гарпия повертела в пальцах мобильник, который внезапно ожил несколько секунд назад, выдавая только что прочитанное сообщение.

– Эй, парень, – устало проговорила она, – не подвезешь меня? Тут близко… А – а -а, ты уже умер… Блин, вечно я тороплюсь, – Гарпия вздохнула, – Теперь придется на своих двоих шлепать.

Она выскользнула из машины, и утонула в темноте. Как только она пропала, сквозь дверцу «джипа» просочилась первая теплая и густая капля, через мгновение тяжело упавшая на грязный осенний лист.

* * *

– Притормози, родная, – скомандовал Степа Разин, вырастая перед блондинкой, шествующей по полутемному и безлюдному холлу. – Кажется твой вечер закончен.

Рот девушки слегка приоткрылся и по мере того, как понимание происходящего проникало все глубже и глубже в ее сознание, огромные кукольные глаза цвета морской волны наливались страхом и грядущими слезами.

Разин с недовольством ощутил прилив ненужного сочувствия и, чтобы хоть как-то отвлечься, коснулся лацкана пиджака, включая микрофон.

– Порядок, она не вернется, – проговорил он.

Скалин поморщился, когда ожил наушник. То, что выглядело как обычное hands-free, позаимствовали из богатого арсенала ФСБ. Качество связи было запредельным, поэтому казалось, что кто-то шепчет тебе прямо в ухо. Ощущение не всегда приятное.

– А вот этот парень просто неотразим в роли прислуги, – тихо проговорила Леночка, глядя на снующего по залу официанта, сменившего Разина. – Профи, сразу видно.

Скалин встретился с ним глазами и провел по лбу пальцами, словно смахивая несуществующий пот. Официант опустил голову и что-то проговорил с извиняющимся видом компании, у которой только что собирался принять заказ. После этого он неспешно направился к столику Кожухова.

– Страная штука, судьба, – без эмоций сказал Скалин, бросая салфетку на столик. – Иногда она идет к вам с цветами, а иногда…

– С передачей, – вздохнул Смирнов.

– Не понимаю я вас, мужиков, – покачала головой Леночка. – Можете пристрелить без раздумий, а можете и вот так вот лить слезы над очередной горемычной судьбой.

Она обвела притихших коллег пристальным взглядом.

– Там сидит тип, который воровал секреты и продавал их. Даже не беря во внимание патриотизм, для меня он ничем не отличатся от обычного вора. А где должен сидеть вор, нам объясняли с детства и если вы забыли, то пора вспомнить.

Володя показал большой палец. Скалин хмыкнул и тут же улыбнулся, но уже совершенно естественной улыбкой.

– Понеслась, – сказал он.

Проститутка заплакала. Косметика, как и полагается, была дорогой. Слезы ничего не размыли и грязноватых потеков на щеках не появилось.

Появились они на Степиных мыслях и были пока еще не очень заметны.

Пока еще.

Черт побери! Если бы забыть, что она проститутка… Вот сейчас я ее выведу, сдам ребятам… А может по-другому… Заткнись, заткнись, Степа.

Если бы она продолжала молча плакать, то Разин обязательно бы довел ее до выхода, где уже наверняка дежурят коллеги, перекрывшие все лазейки из ресторана. Однако блондинка развернулась и встала лицом к Степе. Миниатюрные ладошки легли ему на плечи, а в нос хлынул легкий дурманящий аромат.

– Офицер, – тихим и печальным, как звон колокольчика голосом произнесла она, – отпустите меня, пожалуйста.

Может быть когда-нибудь женщины и потеряют эту потрясающую способность отдавать себя под власть мужчин в нужный момент. Может быть. Но пока обычный мужик просто не может не ответить на мольбу прижавшегося к нему беззащитного существа, доверчиво глядящего снизу-вверх своими увлажненными глазками.

А Степа был обычным. Вполне. Плюс ко всему он был еще и солдатом. А посему уже твердо решив отпустить девушку на все четыре стороны, бедный Разин продолжал молча смотреть куда-то поверх ее головы, чувствуя себя полным болваном.

Дьявольщина, ведь я же профессионал… проклятье… отвернись… пожалуйста.

– Отпустите меня, – продолжала лепетать блондинка, глотая слезы. Детские интонации в ее голосе звучали все сильнее. – У меня ведь и муж есть. Он швед, его зовут Алле Пак. Мы не так давно познакомились и… если он узнает… Я уже давно не работаю, просто сегодня…

Степа твердо знал, что офицер, как она назвала его, должен вот прямо сейчас приказать ей умолкнуть, сказать, что ему нет никакого дела до ее мужа с дурацким именем. Как раз в этот момент щека девушки легла к нему на грудь, и лейтенант Разин промолчал с ужасом понимая, что он сейчас натворит.

Официант склонился к уху Кожухова и еле слышно прошептал:

– Я думаю, вам уже пора попросить счет.

Краб даже не поднял головы. Он смотрел только на человека, как раз в этот момент садившегося напротив. Спокойствие обреченности вымело все остальные чувства, оставив лишь пустое болото под названием “зрительный аппарат”. Скалин, видел такой тягучий взгляд не в первый раз. Он напоминал ему белый флаг, судорожно мотающийся в трясущихся руках очередного проигравшего.

Краб понимающе усмехнулся, также безучастно взглянув на Смирнова и Нилину, расположившихся справа и слева. Посетители ресторана не заметили ничего подозрительного. Для них все было просто и понятно. Знакомые люди решили посидеть за одним столиком.

– Вот, значит, как это происходит, – проведя пятерней по жестким пепельным волосам проговорил Кожухов. – А я то уж заждался… Каждый день ждал… вас.

– С днем рождения, – сказал Скалин, – сколько вам сегодня стукнуло?

Кожухов приподнял брови.

– Опоздали на месяц, товарищ… лейтенант? Капитан?

– К черту подробности… Просто я подумал о дне рождения, когда увидел подарок, что вы себе купили… тот, который тут с вами пил…

Кожухов неопределенно пожал плечами. Расчет Скалина не оправдался. Либо это была действительно посторонняя девчонка, либо…

– На “подарок” она не похожа, – Кожухов глотнул минералки, – правда она позволила себя снять, но о деньгах речи не было.

– Пусть так, – кивнул Скалин. – Мы проверим. Для нее же лучше, если она с тобой не связана.

– Я уже дано не работаю, – шептала блондинка, время от времени смачивая языком пересыхающие губы, – мне стало жаль этого мужика. Он был такой потерянный, дерганый.

– Проваливай, – выдавил Степа, прокручивая в голове объяснение с начальством. – иди к своему Алле Паку… к черту.

Она по инерции продолжала что-то говорить, но постепенно до нее дошел смысл сказанного. Блондинка неуверенно улыбнулась.

– А меня… – неуверенно выговорила она, – а меня выпустят?

– Если выйдешь одна, то выпустят, если со мной, то нет.

В эту минуту Степа перестал сомневаться. Мягкие губы прикоснулись к его лицу. Блондинка уже быстро шагала к двери, а Разин ожесточенно стирал невидимую помаду со щеки, прислушиваясь к впервые возникшему внутри ощущению полного наплевательства на все спецслужбы на свете.

– Вроде не мальчик, – тихо пробормотал он, глядя на закрывшуюся дверь и нервным движением взлохмачивая волосы. – Да и для седины в бороду рановато… Может она ведьма?

В зале появился музыкант, одетый в причудливые шаровары, расшитый серебром черный жилет и греческую феску. Кто-то в углу громко захлопал, после чего зашумел весь ресторан, дошедший до того состояния, когда их устраивало уже все что угодно.

Пальцы Кожухова, потные и горячие, внезапно схватили Скалина за запястье. Он удивленно взглянул на ожившего Краба.

– Послушай, майор, – просительно заговорил тот, награждая Скалина званием по собственному усмотрению. – Давай еще немного посидим. Я заказал музыку для девчонки. Разреши послушать, а то когда еще доведется.

“Грек” провел смычком по струнам. Плач скрипки, неожиданно талантливый, метнувшийся в жующие лица, буквально пригвоздил Скалина к месту. Будь этот ресторанный скрипач хоть на йоту менее хорошим музыкантом, Кожухов не получил бы этой беспрецедентной отсрочки.

Леночка и Смирнов переглянулись. Официант, ошеломленно хмыкнул. Уловив всеобщий настрой, он исчез и через минуту вернулся с бутылкой шампанского. Поставив перед Кожуховым бокал, официант налил ему искристый напиток.

– За счет заведения, – сказал он.

Степа сидел в темном углу и предавался мрачным раздумьям. Вместе с девушкой исчезло и то волшебство, которым она была буквально пропитана.

Исчезло, но не совсем. Иначе почему я сижу здесь, а не бегу за ней или не связываюсь с ребятами, с просьбой задержать такую-то и такую-то. Хотя какую? Я ведь даже имени ее не узнал. Телефона. О! Зашибись. Мужа знаю… Да придумала она его. Это точно. Алле Пак. Идиотизм. Как я мог ее… Спокойно. Ничего страшного.

Разин знал то, чего не знал ни Скалин ни его коллеги-сталкеры. Снаружи дежурили две лучших группы захвата, присланных лично генералом Сомовым. Все подъездные пути к «Амфоре» были под наблюдением. Вился нешуточный капкан, причем такого размера, что ловили явно большого зверя. Скромный Краб на эту роль ну никак не годился.

Степа ни с того ни с сего вдруг увидел себя гуляющим вокруг высоченного забора, за которым (он знал это совершенно точно) стояла упущенная девушка. Он слышал ее смех и слышал ее голос, с самыми различными интонациями произносивший одно и то же.

"Алле Пак. Моего мужа зовут Алле Пак". Голос ее звучал все громче и громче, пока не стал просто оглушительным. Калейдоскоп из мыслей внезапно начал приобретать какие-то пугающие очертания.

Музыкант шел между столиков, словно стараясь всех одарить своим искусством, затерянным в этой “Амфоре” по прихоти всемогущей судьбы. Внезапно Скалин ощутил дрожь в коленях. По лицу словно забарабанили ледяные струйки толщиной с иглу. Он воровато взглянул в лица Леночки и Вовки, но ничего там не заметил, кроме вежливо-равнодушного одобрения талантливого музыканта.

Скрипка звала и отталкивала, рыдала и хохотала во все горло, скатываясь по сияющей радуге в грязь на унылой дороге.

А где-то далеко «майор» Скалин пил шампанское в компании своих друзей и шпиона, нервно крутящего наполовину опустошенный бокал в трепещущих пальцах.

"Не может быть, – думал Скалин, отводя глаза. – Просто не может быть. Нервы разыгрались".

Мелодия заканчивалась, скрипач подошел к их столику, склоняясь перед своим заказчиком и специально для будущего арестованного плавно выводя последнюю, невиданную по своей красоте ноту.

Скрипка смолкла. Музыкант грациозно нагнул голову и неспешно удалился.

Зал взорвался аплодисментами.

Кожухов схватил бокал и осушил его одним глотком.

Степа пытался избавиться от голоса, гремящего в глубине сознания.

“Может быть, он проходит у нас по какому-то делу. Или просто слишком чудаковатое имя. Не могу отделаться от ощущения, что…”

Разин выпрямился. Со свистом легкие втянули воздух и отказались его выпускать. На степином лице внезапно проступила широкая ухмылка, удивительно напоминающая сардоническую улыбку больного столбняком, виденную некогда в учебнике для медвуза.

– Алле Пак, значит, – едва сдерживая истеричный смех, проговорил Степа. – А если, твою мать… справа-налево… этот идиотизм…прочтем…

Все это время, непрерывно шарящие по одежде пальцы наконец-то нашли то, что было нужно.

Разин рванул к себе лацкан и заорал в отчаянно загудевший микрофон:

– Скалин! “Капелла”! В ресторане “Капелла”!

Звериный вой вырвался из горла Кожухова, скрюченными пальцами обхватившего собственную шею. Правая рука раздавила бокал, как бумажный стаканчик. Под замирающий грохот аплодисментов из-под пальцев уже мертвого Краба веером разлетелись бледно-розовые капли, попавшие на лица застывших сталкеров. В предсмертной судороге дородное тело Кожухова взвилось в воздух и на некоторое время застыло подобием кошмарной скульптуры.

Зал стих.

Кожухов рухнул на пол. Под дружный возглас публики лазерный свет на мгновение оживил лицо Краба, в ту же секунду исчезнувшее в тумане.

6

Из бесед на заседании клуба "КИВИ"

Все эти истории об очередных предсказаниях о конце света… Армагеддон усматривают в огромных метеоритах, грозящих врезаться в наш водянистый шарик, в глобальном потеплении, в нашествии инопланетян. В каждой более-менее круглой дате видят совершенно точное предзнаменование начала конца. Армагеддон, это битва добра со злом. Последняя битва. И она уже идет. В каждом из нас ангел борется с бесом и все эти маленькие локальные войны объединяются в одну большую, которая и закончится когда-нибудь… Наверняка закончится… Скал

Всех посетителей “Амфоры”, которым “посчастливилось” в тот вечер оказаться свидетелями неудачного задержания Кожухова, согнали в небольшой банкетный зал. После того, как место происшествия очистилось, Скалин начисто забыл о существовании множества свидетелей, которые явно не могли знать больше, чем он сам.

Болван, позволивший провести себя как школьника.

Скалин на время заглушил эту нелестную для себя мысль, в чем несказанно помогла Леночка.

– Отравили, – категорично заявила Нилина, после поверхностного осмотра тела. – Я почти уверена, но все-таки береженого, как говорится…

Она вытащила из сумочки небольшой пластиковый пакет и быстро сорвала прозрачную оболочку с матово-белой бумажной полоски.

– Экспресс-анализ, – проворчала она, вновь склоняясь над телом. – Подарок большого папы.

Смоченная в шампанском, брызгами лежащем на кулаке Кожухова, полоска почти мгновенно окрасилась в ядовито-зеленый цвет.

– Так и есть, – констатировала Леночка. – Яд, как это ни банально, был в бокале. Минеральный. В лабораторных условиях выясним побольше.

– Бокалы стояли на столе, – задумчиво произнес Скалин. – Но класть яд в один из их не было смысла, поскольку проглотить отраву мог любой.

– Шампанское тоже было в порядке, – подал голос Смирнов.

– Это уж точно. Иначе тут было бы четыре трупа.

Сталкеры немного помолчали, переваривая эту мысль.

– Леночка, а не могли его отравить раньше?

Она демонстративно-медленно помахала потемневшей бумажной полоской.

– Специально для смирновых повторяю: яд был в бокале.

Скалин обвел тяжелым взглядом свою группу. Потирающая замок сумочки Нилина, мрачнеющий на глазах Смирнов, растерянный официант и подоспевший пару минут назад Степа смотрели каждый в свою сторону, однако все они ждали завершающего аккорда. Ведущий сталкер доигрывал свою партию, мысленно загоняя отравителя в угол. Вычислять преступника по горячим следам Скалин умел как никто другой.

– Музыкант, – вердикт последовал через минуту. – Больше некому. Все остальные, даже если не принимать во внимание то, что я вам всем доверяю, никто из вас не мог этого сделать физически, поскольку сидел у меня перед глазами.

Он скрипнул зубами.

Как и Кожухов, впрочем. Ай да сталкер… Так облажаться!

Скалин секунду помолчал, мысленно перебирая ворох собственных наблюдений.

– Музыкант, – с сомнением протянул Смирнов. – Верно, он подходил к столику, но я не заметил, чтобы он…

– Точно, – согласился Скалин, нервно выщелкивая сигарету из пачки. – Думаю и Леночка ничего не заметила, – прикуривать Скалин не спешил, глядя на утвердительно кивнувшую Нилину. – Да и я сам ничего не видел. Тем не менее единственный кандидат на роль отравителя – скрипач.

– Если так, – покачал головой официант, – то брать его надо немедленно. С таким наглым профи шутки плохи.

– Сейчас и займемся. В зависимости от степени наглости он или все еще здесь и раз до сих пор не ушел, то и не собирается, или уже скрылся, так что несколько минут роли не играют. Поэтому, – Скалин пристально посмотрел на притихшего Разина. – Не кажется ли тебе, Степа, что сейчас самое время коротенько кое-что объяснить?

* * *

После разговора с Разиным Гарпия вышла из “Амфоры” без излишней поспешности, но и не ползком. Бросив взгляд на стоянку, где был припаркован взятый напрокат темно-вишневый “Форд”, она поняла, что в ближайшее время придется позаботиться о новой машине. Возле шлагбаума прогуливался хмурый тип лет 35, словно сошедший с карикатуры на плохо маскирующихся кагэбэшников, времен холодной войны. Взглянув на его лицо, ярко освещенное неоновой вывеской ресторана, Гарпия поняла, что с этим парнем фокус, проделанный со Степой, не пройдет.

“Амфора” находилась на улице, заканчивающейся тупиком. Гарпия, роясь в сумочке, взглянула в направлении единственного перекрестка и четко рассмотрела плавные силуэты двух автомобилей, перегородивших дорогу.

Уходить можно было только пешком. Вытащив платок, Гарпия защелкнула сумочку и направилась в сторону туалета, стоявшего в двух шагах от выхода из ресторана.

– Интересно, зачем здесь туалет? – задумчиво бормотнула Гарпия. – Для тех, кто не успел пописать в ресторане?

Она увидела, что хмурый тип вытащил из кармана рацию и что-то сказал в микрофон, резко и отрывисто. Как и положено человеку, похожему на карикатуру, он во время этого короткого сеанса связи успел несколько раз взглянуть в ее сторону.

Гарпия тихо засмеялась, кидая монетку полусонной старушке, сидевшей в стеклянной клетке рядом с рулоном туалетной бумаги и зашла в кабинку возле дальней стены. Опустив крышку она присела на унитаз и достала мобильник.

Она не знала, кому звонить. Она не знала даже на кого работает. Приходил приказ, она выполняла очередное задание и возвращалась домой, зная, что на ее счет в одном из цюрихских банков перечислена сумма, достаточная для безбедной жизни в течение года.

Это было все.

Почти.

Еще Гарпия знала, что в случае, если не можешь просто вернуться домой, помогать тебе не будет никто.

– Поможет… никто, – закрыв глаза проговорила она.

Голова вспыхнула как комок ваты, попавший в печку. Гарпия увидела нестерпимо яркий свет, отразившийся от лакированной поверхности лодки, качающейся вверх и вниз на железных стержнях. Только через мгновение она вдруг поняла, что качаются не качели, а сам мир летит вниз, все глубже и глубже, издавая странный звук, похожий на гудение высоковольтой линии.

Тихо пискнула последняя нажатая кнопка. Гарпия открыла глаза и вместе с ощущением холодного пота на лбу вернулась способность соображать.

Трубка издавала протяжные гудки. Когда где-то и кто-то ответил на звонок, Гарпия поняла, что во время своего короткого приступа слабости набрала чей-то номер.

– Мне никто не нужен, – слабым голосом сказала она.

Экран телефона погас. Стилизованый тигр, установленный в качестве обоев, подмигнул Гарпии левым глазом. Она прислонилась лбом к стене кабинки, окончательно приходя в себя.

Тигр подмигнул правым глазом.

Эти приступы повторяются довольно часто. Кажется, все-таки стоит обратиться к врачу.

Впрочем, это не обязательно.

Гарпия поднялась на ноги и проверила, закрыта ли дверь.

В ресторане Кожухов поднес к губам свой последний бокал.

* * *

– В общем, я дал ее приметы, и предупредил Давыдова. Он сказал, что все будет нормально.

Когда Степа закончил свой рассказ, очень долго его аудитория не говорила ни слова. Каждый, в меру своей осведомленности и впечатлительности осмысливал услышанное.

Первым голос подал «майор». Скалин всегда предпочитал начинать новый этап операции сам и именно с первой реплики.

– Значит, “Капелла”… Если только это не способ выдать себя за нее. Уж слишком ясно она дала понять…

Скалин осекся, взглянув на тело Кожухова.

– А я так вообще всегда думал, – высказался Смирнов, – что “Капелла” – нечто вроде хохмы для простодушных. Ну там типа плоской земли или Тартарии.

– Я и сейчас так думаю, – отрезала Нилина. – Все эти разговоры насчет “Капеллы” напоминают мне пыльные истории о Фантомасе.

Скалин принял решение не раньше, чем выслушал всех, кто желал высказаться, соединил их мнение со своим и жестом приказал сохранять тишину.

– Степа, свяжись с Давыдовым и предупреди еще раз, чтобы были предельно осторожны.

После этого он обернулся к официанту.

– Где здесь гримерная или что там еще… у этого скрипача? Откуда он тут вообще взялся.

– Они часто приглашают к себе всяких необычных исполнителей в качестве изюминки вечера.

– Да уж куда необычнее…

– Гримерка наверху, в конце коридора.

– Проводишь. Леночка, оставайся здесь, проследи, чтобы тело немедленно отправили в лабораторию. Степа, догонишь.

"Майор" сунул руку за пазуху, привычным жестом касаясь теплого металла в кобуре. Со стороны банкетного зала донесся неясный шум, в котором явственно различалось недовольство масс. Нилина призывно взмахнула рукой показавшемуся на входе врачу.

– А может поаплодировать, покричать “бис”, – задумчиво произнес Смирнов, глядя на потолок, – он и сам спустится?

– Вряд ли, – усмехнулся официант, отступая на шаг и пропуская двух санитаров с носилками.

– Вряд ли, – согласился Скалин. – Тогда пошли.

В этот момент Степа опустил рацию.

– Давыдов говорит, что они засекли их.

– Их?

– Шофер такси и моя старая знакомая.

Скалин пожал плечами.

– Если этот мужик действительно таксист, то им крупно повезло.

* * *

Гарпия проворно скинула плащ и вывернула его наизнанку. Теперь из светло-желтого он превратился в темно-серый. Блондинистый паричок полетел в унитаз. Вслед за ним в крутящуюся водную струю полетели каблуки туфель, свинченные несколькими сильными движениями. Гарпия водрузила на бачок зеркальце с откидной подставкой. По кабинке разлился приятный запах. Вскоре вся косметика перешла с лица на платок, щедро смоченный тоником. Маскарад довершили несуразные слегка затемненные сверху очки в толстой оправе.

– Мотя с рыбного привозу, – буркнула Гарпия, показывая язык своему отражению и одновременно закручивая волосы в тугой узел на затылке. – Хотя в принципе это то, что надо. Теперь я и сама себя не узнаю. Она могла, конечно, с помощью стандартной техники изменить внешность совершенно кардинально. Физически. Лицевые мускулы были достаточно тренированы для такой работы. Но это требовало времени и предельной концентрации, поэтому немного помявшись и еще раз взглянув в зеркало, Гарпия решила, что и так сойдет. Собрав вещи, она направилась к выходу. Около дремлющей бабушки, Гарпия затормозила и нерешительно взглянула на огромное зеркало и ряды умывальников.

В любом случае руки помыть стоило.

Теплая вода приятно успокаивала. Гарпия качнула головой и решительно сняв очки, вытащила из сумочки контейнер для контактных линз. Сделанные по специальному заказу, они были покрыты матово-белым зеркальным составом. Гарпия быстро вставила линзы, закрыла глаза и посмотрела вверх, как советовал врач. Для того, чтобы линзы лучше “сели” на роговицу.

– Мотя в боевой раскраске, – еле слышно прошептала она, подняв веки и глядя на ставшие совершенно белыми глаза. – Однако, пора двигать.

Тип с подозрительным лицом равнодушно посмотрел на появившееся из туалета пугало, застегнутое на все пуговицы, с зализанными назад волосами. Очки грозно сверкали в неоновом свете, немым языком предупреждая все мужское население земного шара, что они сидят на носу женщины, уже родившейся старой девой.

Решительным и размашистым шагом, высоко вздернув нос и плотно прижимая к боку сумочку, Гарпия зашагала к перекрестку.

Давыдов шагал вдоль шлагбаума, поглядывая на двери ресторана. Его задача была проста – никого не выпускать. С тех пор, как он и его ребята перекрыли центральный вход, только лишь та шикарная блондинка привлекла к себе внимание.

Гарпия уже четко различала две “бэмки”, припаркованные у противоположных сторон улицы таким образом, что проехать между ними было невозможно. “Старая дева” еще выше задрала нос и ступила на тротуар, кинув независимо-дерзкий взгляд на двух ленивых самцов, пускавших ароматный дым дорогих сигарет в окна машины.