Любить волка. Быть волком. История одной любви

В своей победе я не сомневалась. Но и поздравления не радовали, я их избегала за широкими плечами Пети. С чем поздравляли? С тем, что мы оправдали преступника? С моей разгромной и победной работой? Это не радовало. Восемь месяцев беспрерывной работы над, нет, не защитой клиента, а над разносом дела. И никакие уверения, что так надо, так лучше для всех никак не доставляли радости. На душе было паскудно, а на сердце тяжёлым камнем тлел огонь собственной вины и боли.

Ночью опять был сон, я на нашей поляне, опять сама. Я металась, звала и искала его. Но он опять не пришёл. Я снова проснулась среди носи в поту и слезах. И Снова сползала с постели чтобы укрыться в душе, поплакать и привести себя в порядок. Но в этот раз я не сделала и шага. Мою ногу схватил Сеня и дёрнул на себя.

– А-а-а-а. Ты что творишь?

Я упала к нему на грудь. Своим криком, уверена, разбудила и Костю. Но не страх меня сейчас обуревал. А возмущение и досада. Он что, решил, если Сергея нет в моей жизни, то его место займёт он сам?

– Сразу скажу, я был против с самого начала. Но не мог не дать клятву совету стай. Поэтому включи мозги, Волкова. Я ничего не буду говорить, только спрашивать. А вот какие выводы ты сделаешь из моих вопросов и собственных ответов…

– Сенечка, ты о чём вообще?

– Сеня не надо. – Вклинился Костя. – Так лучше для всех.

– Что лучше, мальчики? О чём вы?

– Кому лучше? Она изводит себя. Её волчица истощена. Она сама на гране. Из сильного вожака она может стать ущербной самкой. Потому что с самого начала сомневалась, а теперь не может понять в чем дело и убивает свою волчицу. Или ты не ведёшь того же, что я вижу каждую ночь?

– Да, о чем вы?

– Волкова. Что ты знаешь о парах? О истинных парах, когда и волк, и человек едины в своей любви и это взаимно?

– Сеня, вот только не надо…

– Надо, Волкова. Ты уже достала своим скулежом. Отвечай, что ты знаешь о парах и как они сочетаются.

Я и рассказала, о метках на ауре, о зове, о снах, о связи и смешении кровью. Но говорила я то и так, как воспринимала сама. Поэтому во многом скептически. На что Сеня не выдержал и даже залепил мне подзатыльник. Смачный такой, я аж согнулась от его «нежного касания». После чего он встал и потянул меня на кухню. Там мы втроём за заваренным кофе, готовя и уминая бутерброды стали слушать Сеню.

– Я расскажу тебе почему я ушёл из своей стаи. Может так ты поймёшь, о чем я пытаюсь тебе сказать.

У волка не может быть много самок. Он выбирает один раз и на всегда, как и самка. Это человек может изменить себе предав своё сердце, а волк никогда. Мой отец вожак и я с младшей сестрой и старшим братом от его второго брака. Первый был по выбору человека.

Он полюбил, возможно взаимно. У них появились дети. Три дочки и долгожданный сын. Ему было семь, когда наша стая столкнулась с семейкой Фонберина. Тогда, идя по следу стаи Фонберина, он забрал наших самок, среди них была и жена моего отца, отец потерял сына. Он кинулся защищать маму и сестёр и умер.

Быстро, один меткий удар и ребёнок, ещё совсем щенок, умер на месте. Но не это было бедой. Первая жена моего отца, она была истинной Фонберину. Им стоило встретиться взглядом и все стало ясно. Она не смогла вовремя кинуться на защиту собственных детей, смотря в глаза тому, кто был её судьбой. Но все решилось в ту секунду, когда на глазах матери, тот, кто был её истинным, убил её сына.

Эта заминка стоила жизни её ребёнку. Тогда она кинулась на Фонберина и впилась в шею. Он скинул её и в драке тоже поранил её. Они обменялись кровью. И круг замкнулся. Она человек ненавидела. Она волк любила. Они чувствовали друг друга. Во снах встречались в волчьем обличии. А проснувшись она рыдала. Пыталась убить себя, но отец не давал. Он всё понимал, она не властна над своим сердцем и душой, а они принадлежат другому. В стае допускается развод, если оборотень встретил свою истинную.

Их развели, и отец убедил не убивать себя. Он воспользовался их связью, выследил Фонберина. Объединился с твоим дедом и ещё тремя стаями и выследил их. И его, теперь уже бывшая жена помогла свершиться мести. Она не смогла причинить вред своей паре и не смогла дальше жить без него и с осознанием, что её заминка привела к смерти собственного сына.

Она кинулась в бой и погибла, когда отбивали наших самок. Отец похоронил её как свою самку, как свою жену. Там он встретил и свою пару. Моя мама была заложницей стаи Фонберина три года. Дикая, изнеможённая и не верящая никому. Она смогла открыться только отцу. Не приняла детей, всё боялась, что с ними будут поступать, как у Фонберина.

Нас воспитывала стая. Отец был предан стаи, жене и ему было не до нас. Или может он не мог пережить потери старшего сына. Ни три дочери от первого брака, ни я ни моя младшая сестра не видели в вожаке отца.

Да и в матери не было матери. У них были они и стая. Всё. Только мой старший брат, ему, наверное, повезло, он имеет волю вожака, и отец готовит его к этой участи. Но и с ним он не отец, а скорее воспитатель преемника.

Так вот, Волкова, когда оборотень встречает свою пару, истинную пару, он не видит других женщин. Любая другая может стать только другом, сестрой, дочерью или быть матерью…

Но женщина одна и навсегда.

Человек может влюбляться в кого угодно, увлекаться и даже жить деля кров и постель с кем угодно. Но если Волк выбирает, то не важно кого, это больше чем просто чувство. Это связь душ в каждой из жизней, которую душа проживает. И это навсегда и не изменится ни со смертью одного из пары, ни с жизнью уже сформированной семьёй.

Он дал время обдумать всё. А потом продолжил как ни в чём не бывало. Из голоса и с лица пропала боль. Даже больше, в глазах появилась злость и раздражение.

– Твоё поведение с Сергеем Князевым – глупое. Вы пара. Чтобы ты не увидела, чтобы не пытались сделать другие… В его сердце и душе есть только ты. И как бы ты себя не убеждала, в твоём живёт только он. И ваша разлука, она делает вас слабее. Его волк воспринимает это как отказ от него, словно измену. А твоя волчица… Ты сильная, очень. Ты подавляешь свою волчицу и этой разлукой, и подавлением ты её убиваешь. Ты становишься слабее и делаешь его уязвимым. И если ты решила окончательно от него отказаться, то учти, ни ты, ни он не смогут в волчьей ипостаси никого другого принять.

– Значит я ещё и виновата? Это он трётся с этой Олечкой, отсиживается с ней на хуторе и вообще…

– Волкова! – Сеня рыкнул, нет, страшно не было. Я чувствовала, я вожак и он не смеет претендовать на большее, не сможет. Но так он впечатляюще рыкнул мою фамилию… – Ты вообще слышишь меня? Ему плевать кто об него трётся. Просто безразлично. Его буря это ты. Ты сводишь его сума и от тебя его эмоции от крайности до крайности плещут. А остальные словно фон. И ты ему совсем не помогаешь успокоиться. Да ему и человеком и волком плевать если вокруг все мисс вселенные с претендентками голыми канкан исполнять будут. Он видит, чувствует только тебя и никого больше. Как и ты, кстати. Иначе бы хотя бы заглядывалась на меня или Костю, или любого другого оборотня. Или ты считаешь нас не привлекательными?

– Э-э-э…

– Вот именно, Волкова. Да тебе плевать. Ты не просто не смотришь на нас как на мужчин, ты не заметишь даже если мы тут голышом ходить будем. У тебя есть мужчина. И он уже плотно обосновался и в твоей душе, и в сердце и даже в голове. Только ты никак этой самой голове подзатыльника не дашь, чтобы не мучала не тебя не мужика. Мне прямо жаль Серого.

Я сидела красной от стыда и недовольно пыхтела. Потому что вот сейчас, после такой постановки вопроса я заметила, что ребята сидят в одних только боксёрках. А у Кости вообще на самом любопытном месте ещё и картинка пошленькая. И сидят не стесняются и видно не впервой они так, а я и не видела. Ни этих мускулистых и поджатых тел, ни полуголых видов. М-да…

– Вижу, услышала и осознала.

– Тогда почему он не приходит, почему его нет даже во снах. Волка-то я никогда не гнала.

Я говорила из чистого упрямства и с детской обидой, уже чувствуя, что это не все что мне предстоит выслушать.

– А вот это правильный вопрос Волкова. Сколько бы ты его не гнала, он приходил каждый раз, как только мог, не мог лично прийти днём, и вы резвились ночью. Ты гнала человека и к тебе приходил волк. От сюда и вопрос, почему твоя пара не приходит к тебе… Ему же не меньше твоего больно и душевно и физически от разлуки

Мне поплохело. Если он не приходит, значит что-то случилось. И если он не приходит даже во снах, значит случилось что-то серьёзное. Это серьёзное длится уже два месяца. И об этом знают все кроме меня. Я посмотрела на ребят за столом. Злость и страх били в висках. И одно слово, наполненное всем этим, слово не просьба – приказ, лишь оно прозвучало от меня.

– Рассказывайте.

Они схватились за головы и скуля упали на пол корчась от боли. Я кинулась к ним в страхе уже за них. Свою волю, исходящую с приказом сама смела и развеяла не замечая.

– Волкова, – опять рыча, но уже от боли, заговорил Сеня – ты же убить можешь.

– Ленка, я с детства знал, что ты мужиков недолюбливаешь. – До этого молчавший Костя говорил вроде в шутку, но взгляд его говорил иначе. Он осуждал.

– Волкова, я же сказал, мы связаны клятвой совету. Но будь умнее.

– Он жив?

– Да.

– Это связано с Фонбериным?

– Да и не только.

– И с делами против стражей?

– Да.

– Я смогу с ним связаться.

– Нет.

– Князев, Николай Фёдорович, связан клятвой совету?

– Не могу ответить. Но могу сказать, что ты вожак и совет не может с тебя брать такие клятвы.

– Я могу повлиять на ситуацию.

– Да, но только в худшую сторону. Пока. Но я обещаю, попросить тебя задать мне вопрос, когда ситуация изменится, и ты не навредишь.

Когда пришёл Петя мы были собраны и готовы к делам. Я была собрана и сосредоточена. Все видели изменения, но не знали причины. А я, в моей душе был покой. Я беспокоилась о своём волке, но теперь я была в нем уверена и это помогло обрести равновесие. Я с новыми силами принялась за дело.

Мы уже точно знали кто из стражей наживался на страданиях стай. Мы знали этих нелюдей, по сути сообщников семьи Фонбериных. И иск о наказании мы готовили соответствующий. Мы хотели судить этих стражей не просто как сообщников Фонберина, а как со организаторов всех преступлений.

Мы отследили все поступления и приумножения продажных стражей. Рассчитали все прибыли от незаконных дел и описали все приумноженное имущество за счёт разорения стай у самих стражей и их близкого круга. Это были баснословные суммы. Сами Фонберины не имели столько от собственных дел, как эти стражи.

Семь оборотней, семь предателей. Джон Вильмус, Закир Сай-Шахбан, Ивета Озолс, Иван Кирпичёв, Луис Крэц, Федор Копань, Азалия Первакова. Именно эти семь стражей стали преемниками своих родителей и как мы выяснили именно от них и научились наживаться таким вот путём. Именно благодаря этим стражам Фонберин, и его стая была неуловима, сами Фонберины всегда избегали наказания и беспрепятственно пересекали границы стран нападая на стаи не только в России и Европе, но даже на других материках.

И началось все ещё с деда Фонберина, чей внук сейчас под моей защитой в суде людей. Именно он вышел на предков Азалии Перваковой, занимавших не последнее место среди стражей в Румынии. И Именно они в итоге нашли единомышленников среди отступников из разных стран и продвигаясь в карьере наживались с помощью Фонбериных.

Решение суда по делу Фонберина не принесло никаких сюрпризов. Он не был оправдан полностью, но был осуждён условно. Он был жертвой с детства и вынужденным наблюдателем, а порой соучастником. Но этого бедняжку уже на выходе из суда ждали стражи. И не сложно догадаться, что трое из семерых присутствовали лично.

Но вполне ожидаемо, что мы это предположили и подготовились к такому развитию событий. Из зала суда Фонберин вышел со мной и моими сопровождающими. Но вот из здания суда я вышла с сопровождающими сама. А Фонберин был выведен через запасной ход и сопровождён приставами и охраной Князева в гостиницу.

Из страха мести от жертв, я ходатайствовала об инкогнито перед судом в день оглашения приговора и мне одобрили ходатайство. Поэтому просто и со вкусом мы разыграли карту не нарушая ни законов страны, ни стай.

Часть 17. Если хочешь узнать меня на века –

Отойди, и подальше меня держись!

Там на небе налил, кто-то молока,

И назвал эту странную штуку жизнь!

Так давай же сыграем!

Ты все свои ставки умножь на три.

И давай мы сыграем в игру,

Которая внутри!

Если хочешь узнать меня – сделай шаг,

Я тебя проведу по ночной душе.

Мы с тобой узнаем: есть ли душа,

Или что-нибудь вместо её уже…

Так давай же сыграем, с тобою сыграем –

Без правил, на будь всё или не будь!

И давай мы сыграем с тобою

В моё табу!

Мы допрыгаем вместе до той стены,

Где уже все закончилось семь морей;

Где осталось два слова: беги, вперёд!

Где осталось два слова: беги, быстрей!

Так давай же сыграем, с тобой разыграем,

Какой-нибудь редкий сложный дар

А потом мы сыграем с тобою

В мои города!

(автор и исполнитель Михаил Бублик)

На выходе из здания суда нас ждали стражи. Нет, не так. Нас сторожили, нас конвоировали, нас хотели застать в врасплох. Но в эту игру можно и нужно играть каждой стороне. Была бы я сама, без поддержки своей стаи и мудрого совета, без помощи и поддержки самого Князева и его стаи с советом, без пятёрки стражей знавшей на перед как поступят их коллеги, я бы уже проиграла.

Потеряла бы главный козырь, передав в руки продажным стражам Фонберина, и скорее всего была бы ими обвинена в его побеге. Так уже было и не раз. Но я была не сама, за моей спиной были те, кому не все равно. Поэтому сейчас Фонберин под надёжной охраной, а продажные стражи с носом. Главное самой не пострадать в этой игре.

– Волкова Елена Марковна, вы обязаны передать Фонберина стражам. Где он?

В этот момент к нам, как по сценарию, ладно, вру, совсем не как, а по сценарию, подбежали журналисты. Те самые, которые досаждали в своё время Князевым. Под давлением Владимира Григорьевича редакторы написали ряд подготовительных статей. В них Вячеслав Фонберин был жертвой своих родных, жестоких и психически не здоровых людей.

И Князев, став жертвой обстоятельств и заложником своего горя в семье соприкоснувшись с этой семейкой. Но именно он, прошедший долгий путь от жертвы до мстителя, замаравшего руки самосудом над жестоким маньяком, стал тем самым спасителем для Фонберина. По мнению журналистов, именно этот путь через все сомнительные прелести нашей правоохранительной и судебной системы подтолкнули Князева помочь такой же жертве.

Николай Фёдорович оплатил мои услуги как защитника Вячеслава Фонберина и собирался оплатить его лечение. И теперь меня окружили акулы пера с жаждой грязных подробностей. История была продумана и запущена давно. Реализовывалась поэтапно давая шаг за шагом новые подробности разным изданием и этим подогревая интерес.

А ещё у нас нашлись весьма интересные молодые ребята, они открыли свои боги и подогревали мелкими, но известными только им, подробностями. Они и дали информацию о закрытом слушанье и попытке перехватить адвоката в день оглашения приговора. Поэтому сейчас нас ждала толпа и стоило услышать моё имя, они были уже здесь.

– А вы родственники пострадавших? – Заговорил один из наших блогеров обращаясь к стражам. – Вам уже известен приговор?

Стражей передёрнуло. Их план о тихом мирном обвинении во всем меня и мою стаю, о передачи им Фонберина и его побеге, все нарушено. Да ещё и их лица теперь будут, если не во всех СМИ, то во многих. Теперь личное присутствие и здесь не опровергнуть.

Круг замкнулся, и мы переходим к активным действиям. Теперь наша задача уже не тянуть время заискивая денежными компенсациями для стай. Теперь наша задача суд стай над соучастниками Фонберина. А дальше над самим Фонбериным и семёркой продавшихся стражей. Не просто продавшихся, а своё гнилое нутро передавшие по наследству новым поколениям.

– Уважаемые работники пера, несущие правду, я адвокат Вячеслава Вольфовича Фонберина, я утверждала ранее и повторю сейчас, наша защита этого человека строилась на правде. А правда в том, что он ещё ребёнком был заключён в ужас. Его дед, отец и два старших брата лично занимались его воспитанием. Но уже было доказано, что эти психически не здоровые люди, социопаты.

Люди убивавшие, похищавшие и насиловавшие, получавшие от этого наслаждение. В этой среде рос и воспитывался этот человек. Переживший смерть собственной матери от рук отца. Он воспринимал это как норму поведения, не видел иного примера. Это привело к ужасным последствиям, в которых виноват не только он, но и каждый из нас.

Это мы не уберегли ребёнка и получили то, что есть. К счастью, его внутренняя сила противилась такому поведению. И не смотря на жестокие наказания со стороны отца и братьев, оставившие на его теле и душе не один шрам, не сломали его окончательно. Как было доказано на суде, в жестоких, кровавых, со смертельным исходом, инцидентах, лично Вячеслав Вольфович не участвовал. Даже порой был несильным свидетелем действий своего отца и братьев.

Поэтому мы считаем приговор суда о принудительном лечении с постановкой на учёт и условном сроке справедливым. Этот человек жертва и его надо спасти, а не наказывать за то, чему он стал свидетелем и невольным участником. Во избежание самосуда, мы просили суд тайно сопроводить на лечение Вячеслава Вольфовича прямо из здания суда и госпитализировать моего клиента инкогнито. А теперь простите, у меня есть и другие дела.

Я уходила к машине, там меня уже ждал Сеня и Коля, Петя шёл по пятам за мной. А журналисты кинулись с расспросами к стражам, оставшимся за моей спиной. Я чувствовала взгляд полный ненависти и даже отвращения, не один взгляд в мою спину. Но в том-то и дело, что я, что мы, оказались впереди.

Ещё пару месяцев ушло на завершение всех дел по искам о компенсации от стай к стражам. Все это время меня осаждали стражи с требованием отдать им Фонберина. Та продажная семёрка больше не появлялась лично, хотя в официальных требованиях почти всегда была резолюция одного из них. Но я игнорировала все требования. Ответ всегда был один:

«Фонберин Вячеслав Вольфович находится под защитой стаи Волковой, согласно традиции клятвы побеждённому до суда стай. Его жизни и здоровью ничего не угрожает. В выдачи его стражам отказано по праву победителя согласно древним законам стай.

С уважением вожак стаи Волкова Елена Макаровна»

Два месяца противостояния и вот все дела завершены. Стаям назначены компенсации за ущерб. Среди стражей прошли громкие увольнения и отстранения. Но семёрку предателей это не задело. А через неделю были назначены открытые слушания по делу стаи Фонберина. Все, кого на суде нашей стаи мы описали пострадавшими и свидетелями уже расселились в Москве под присмотром стаи Князева.

Многих приняли в его стаю, кто был принят в стаи наших союзников. Одиночек не осталось. Те, кто был принят в мою стаю тоже прибыли. Всех их было не узнать. Живые глаза, общительные и игривые дети. Чистые, ухоженные, сытые. Они ещё боялись и жались в кучку, но уже не вздрагивали от громких звуков и не сгибались под прямым взглядом.

Сложнее было доставить наших пленников. Нам пришлось везти связанных людей сначала до железнодорожного вокзала, а потом в выкупленном вагоне, перевозить их в Москву. И все это делать так, чтобы не попасться на глаза любопытных обывателей. И что ещё сложнее, доставить их до Москвы и в суд стай не потеряв их.

Мы до последнего боялись, что продажные стражи что-то предпримут. Поэтому бронь на вагоны были оплачены на месяц в каждом рейсе до Москвы. А так же аренда автобусов без водителей во второй половине того же месяца. Автобусы мы использовали с умом. В них мы провели благотворительные экскурсии. Просто в последний день собрали детей из ближайших детдомов и отправили их в Москву все оплатив. А так же в день отправки наших пленников была бронь на чартерный рейс до Москвы.

Аренда и бронь были на кого-то из стаи, каждый раз нового, но это не мешало им отследить все. Расчёт был верен. Первые две недели арендованные вагоны навещали заботливые стражи в ближайшем от нас городе. Дальше просто встречали их уже на подъезде к Москве. Все автобусы перехватывали и осматривали в дороге подальше от населённых пунктов. А чартерный рейс просто взяли под контроль до подтверждения. Поэтому отказ от чартера был сюрпризом дня них и ещё каким.

Мы поступили просто. Арендовали вагон, загрузили наш живой груз, а дальше подцепляли вагон к разным составам. Постоянные смены состава увеличили время езды. Но благодаря связям и Владимира Петровича, никто кроме сопровождающих не знал в составе какого поезда в данный момент едет в Москву прицепной вагон.

Да и вагон был не пассажирским, а почтовым, поэтому аренда была оформлена не через железнодорожную службу, а почтовую. Надо ли говорить, что появление среди ночи связанных людей в здании суда стай, где утром должен был состояться суд, был сюрпризом для всех, кроме доверенных лиц. Ну а для соблюдения всех законов стай, в сопровождающих были стражи, та самая пятёрка стражей, которым мы верили.

Фонберина на первом заседании не было. Я отказалась его приводить до суда непосредственно над ним. Все так же ссылаясь на своё право. И вот, суд стай. В этот раз у обвиняемых нет защитников, нет адвокатов. Их вина не нуждается в подтверждении. Весь суд только для того, чтобы определить наказание, вина уже доказана. Совет нашей объединённой стаи был в полном составе, мы с Князевым сидели рядом, в первых рядах, совет разместился вокруг и там же наши новые члены стаи.

Наши союзники тоже были рядом с нами, как и их новые члены стаи. Остальные подходили, здоровались со всеми и знакомились со мною, рассаживались на свободные места. Вообще зал суда здесь напоминал совмещённые арену и театр. На возвышенности за массивным столом сидели сами судьи. Судьями могли стать только избранные самой луной. Что это значит я не поняла.

Знаю только, что судьи – это отшельники нашего мира. Вне зависимости от пола, судить они могут только до брака. И при рождении они меченые луной. В прямом смысле, при рождении будущего судьи, на теле младенца появляется родинка в виде полумесяца. И она обычно на видном месте: лоб, ладошка, щека, шея. Стоит судье пойти против законов стаи и метка выгорает доставляя боль и оставляя ожог носителю. А если судья встречает свою пару, то метка блекнет и после обряда совсем пропадает. Это означает, что луна отпустила своего судью и наградила за верную службу.

Хотя я принимаю всю эту волшебную процессию за обычную непредвзятость. Просто пока нет семьи ты отвечаешь за всех оборотней и не важно какая стая перед тобой. А когда за твоими плечами родные и близкие, ты предвзят и уязвим. Ещё, меня уверяли все, кого я спрашивала о судьях стай, что они чувствуют правду и ложь. Всего судей было семеро и один мальчонка секретарь. Как мне сказали, что он будущий судья.

Метка у него есть, но в состав судей стай он войдёт только когда один из судей уйдёт. На каждом материке есть свои судьи и их всегда семеро. И новый рождается только когда до ухода одного из них остаётся пятнадцать лет. Это происходит всегда все зависимости от обстоятельств. Сами судьи были разного возраста. Один был совсем юным мужчиной, ему на вид едва ли двадцать исполнилось. А один был седым и морщинистым, он был стар, очень стар.

Перед столом судей была круглая площадка не больше тридцати метров в диаметре. На ней в окружении стражников, прямо на полу сидели по-прежнему связанные и с кляпами во рту оборотни, те самые которых мы привезли. Дальше были десять рядов сидениями по кругу площадки. Мы сидели ровно напротив судей.

За этими рядами были новые, но они уже постепенно поднимались выше и выше. Каждый новый ряд был на пол головы выше предыдущего и тоже окружал площадку по всему периметру площадки. На самых верхних рядах сидели стражники. Зал был огромный, некоторые ряды просто уже не просматривались. Находился он в подземном этаже одного офисного здания, принадлежащего стаям нашего материка.

Он возвышался над Москвой, и никто кроме посвящённых не знал о наличии под самим зданием вот такого зала суда стай. Как и не догадывался о самих стаях и оборотнях, как совсем недавно об этом не знала и я.

Часть 17.1. Суд стай

… Так давай же сыграем, с тобою сыграем –

Без правил, на будь всё или не будь! …

Первый день заседания суда стай.

О начале судебного заседания объявил секретарь, мальчишка лет тринадцати – пятнадцати с не по годам умным и серьёзным взглядом. С лунной меткой на правом виске. Он встал из-за края стола где сидели судьи и ломающимся подростковым голосом заговорил на весь зал. Не кричал, нет. Говорил спокойно и размерено, но голос разносился по всему залу.