Приди за мной

Ярина подошла к кровати, села, освободила его руки и уткнулась лицом в сухую и грубую мужскую ладонь. Так они и замерли, не решаясь двинуться или что-то сказать.

Когда оцепенение спало и звон тишины распался под выверенными словами, выяснилось, что и Ярина уже давно со страхом ждала этого момента. Это было так не похоже на неё. «Где она, и где тихое и безропотное ожидание?» – думал Игорь, слушая рассудительные слова Яры о скудной жизни молодых людей в их деревне, об их безалаберности, о том, что «Да, этого надо было ждать, но не сейчас. Алька ещё слишком маленькая для таких решений». Потом поток здравого смысла снова иссяк. На Игоря снова полились эмоции в чистом виде. Ни то, ни другое не лезло ни в какие рамки и не вписывалось в обычное поведение Яры. Игорь снова сдержался и промолчал. Переждал и эту бурю.

– Ладно, пойду я, – сказал он, уловив затишье.

Яра поднялась и, не отпуская его руки, прошла за ним на кухню. Там она снова бессильно опустилась на лавку. Бунар с Варенькой до этого момента сидели в соседней комнате, застигнутые врасплох семейной сценой. Услышав, как Игорь собирается, они вышли из своего убежища и замерли в проёме двери.

– Пойду я, – повторил Игорь для них.

Все трое уставились на него. Фраза прозвучала так буднично, что могла означать что угодно. Яра бессильно встрепенулась, заломила руки. Но не нашлась, что сказать, и снова опустилась на лавку. Она казалась настолько растерянной, такой беспомощной и слабой, что Игорь подошёл к ней и прижал её сидящую к себе.

– Ты же вернёшь её? – спросила Ярина.

– Не знаю. Силком не потащу.

– Она же глупая. Ты же не пойдёшь с ней?

– Найду, а там решим, – ответил Игорь. – Зачем спрашиваешь, знаешь же свою дочь.

– А я? – спросила Яра. Она уцепилась в его руку и заглянула в глаза мужу. Как же к лицу ей была эта слабость. Игорь засмотрелся на неё, такую родную и забытую. Вытер слезинку, замершую среди ресниц.

– Пойду я, как бы чего не случилось, пока сидим тут.

– Да, – очень покорно ответила Яра, и руки её безвольно опустились.

Варенька обошла стол, села за спиной Ярины и обняла её.

– Ты же вернёшься? – спросила Ярина.

Игорь молча провёл рукой по её волосам, благодарно тронул за плечо Варю, и ушёл, оставив дверь открытой. Уже отойдя от дома, он услышал, как там в голос заплакала жена. Сердце больно сжалось, но, пройдя несколько вёрст, он почувствовал непонятное и сладкое облегчение. Словно цепь порвал.

Дочку он нашёл там, где и ожидал – на их любимом взгорке перед лощиной с берёзовой рощей. Место было голое, но вид с него открывался замечательный. С одной стороны сквозь прибрежный лес виднелся ручей. С другой – таяла вдали череда холмов, уводящая на запад. Это была самая дальняя точка, до которой они когда-либо доходили с дочерью вдвоём.

Алька сидела у прошлогоднего стожка и беззаботно грызла соломинку. Забытый и разворошённый стог был плоским и бесформенным. Он и годился-то теперь только для того, чтобы в нём отдыхали сбежавшие из дому девочки.

– Эх, и ремня я сейчас кому-то всыплю, – крикнул Игорь, приближаясь к дочке.

Увидев отца, девочка сделала вид, что он застиг её врасплох. Даже вроде как потянулась за вещами. Однако радость и облегчение на её лице были видны так ясно, что сомнений не оставалось – дочка ждала его и переживала, что он не придёт.

– Ты меня как нашёл? – спросила Алька и нахмурила лоб.

– А вот сейчас ремень достану и расскажу, – пригрозил Игорь.

– Ты не выпорешь, – ответила девочка. Так же, как и он, она видела в нём радость.

– Надо бы, – сказал Игорь и улыбнулся, усаживаясь рядом. – Мать там с ума сходит. Хоть бы предупредила.

– Ей скажешь, так потом не уйдёшь.

– Думаешь, лучше будет, когда вернёмся?

– Я не пойду назад, – заупрямилась девочка.

– Ну да? А куда же ты пойдёшь? – спросил он. Напряжение последних часов отпустило. На душе стало спокойно.

– В город схожу, – ответила дочь беспечно. – Посмотрю, как там, а потом видно будет.

– Ничего у тебя не получится, – сказал отец.

– Почему?

– Далеко это, а ты трусиха, – улыбнулся Игорь. – Это же ночью по лесу идти надо. И не один день.

– Ну и что?

– И то, – сказал он и развалился в сене. – Одна ты в лесу пропадёшь. А я с тобой не пойду. Я домой пойду.

Игорь сладко зевнул. Он скосил глаза в сторону дочери. Алька выглядела растерянной. Потом поняв, что отец за ней подглядывает, напустила на лицо невозмутимый вид.

– Нет, ты домой не пойдёшь, – сказала Алька. Она встала на колени и нависла над ним. Вгляделась в лицо отца, пытаясь найти подтверждение своим словам.

– Почему же это? – спросил Игорь и закрыл глаза.

– Ты давно уже из дома сбежать норовишь, – повторила девочка фразу, которую слышала от матери неоднократно.

– Да это я не всерьёз, – сказал Игорь и снова зевнул. – Вот заночую здесь и домой.

– Ну, и иди, – ответила Алька и почему-то тоже зевнула. – Утром проснёшься, а меня уже нет. Дождусь, когда ты уснёшь, и уйду, – пригрозила она. – Найду Акудницу…

– Подслушивала?

– Меньше болтать надо, – ответила девочка и показала язык.

– Акудница – ведьма, она тебя съест, – пригрозил отец.

– Я невкусная, – сказала дочка. – Так вот, найду Акудницу, спрошу у ней дорогу, и в Город.

– И что же ты там делать будешь? Что кушать будешь по дороге? Где жить в Городе? – спрашивал Игорь. Он открыл глаза и сел.

– Не пропаду как-нибудь, – ответила Алька, но в этот раз неуверенно. – Огонь разводить я умею. Летом в лесу не пропадёшь, – сомнения в её голосе прибавилось. – Ну, а если пропаду, то ты виноват будешь.

– Это в чём же я виноват?

– Что дочь в лесу бросил, – ответила девочка. Голос её задрожал.

– Тебя из дому никто не гнал, – ответил Игорь. – Бросать я тебя не буду. Будем здесь сидеть и ждать, пока ты не передумаешь.

– Я сбегу ночью.

– Ночью бы я на твоём месте не ходил. В это время года волки ох и злые.

– Ну и пускай.

– Нормальные, умные трусихи ночью в лес не ходят, – низким голосом прогудел отец.

Он обхватил дочку и перекувыркнул её, вороша сено. Алька засмеялась и принялась отбиваться от отца.

В ночь они спустились к ручью и разложили там костёр. Долго сидели, болтали ни о чём и смотрели на звёзды. Наговорившись, перепачкавшись в жареной картошке, вернулись на вершину холма. Устроили себе в стогу по персональному гнезду и ещё долго переговаривались. Потом Алька затихла, а Игорь лежал и смотрел на звёзды. Летать очень хотелось, а вот объясняться с женой не очень. Ему было хорошо. Лучше, чем дома. Игорю почему-то казалось, что он больше, сильнее, значительнее. Он задремал с мыслями о том, что утром даст дочери себя уговорить и они вместе пойдут в Город.

Утро началось с головной боли. Тяжёлый запах подопрелого сена за ночь набился в грудь и в виски. Игорь выбрался из своей норы и спустился к ручью. Вчерашний костерок дымился в тумане едва заметной тонкой струйкой. Может быть, тело разгулялось, а, может быть, влажный и прохладный воздух освежил, но в голове слегка прояснилось. Игорь разделся по пояс и с наслаждением умылся. Боль почти совсем отступила. Он веткой раскидал к воде остатки углей и пошёл наверх, к стожку.

Альки видно не было. Он обошёл стог по кругу, прощупал его руками, но дочери и в самом деле не было. Игорь усмехнулся и сел ждать.

Солнце уже поднялось и туман от ручья развеялся, когда он окончательно убедил себя в том, что дочка не прячется. Мысль о том, что она сбежала, зудела давно и всерьёз беспокоила. Дороги дальше не было, и местность была для девочки незнакомой. Приняв мысль о побеге как рабочую версию, Игорь отругал себя за то, что прождал так долго. Он собрал в мешок вынутые вещи, осмотрел стог ещё раз, словно надеялся кого-то найти. «Ну, Алька, – подумал он про себя и усмехнулся, – ну, мамонька родная. Уж если что решила…». Дочка выбора не оставила, нужно было искать дом Акудницы.

– Алька и ведьма —

Звериная тропа, по которой шла девочка, распалась на две. Алька остановилась, не зная, куда идти дальше. Та тропинка, которая уходила вдоль берега, терялась в высоком камыше. Вторая же заканчивалась на берегу ручья вытоптанным пятачком, а затем продолжалась на противоположном берегу. К большому огорчению нашей героини, эта, то есть вторая тропка, выглядела убедительнее первой.

За развилкой речка, которую в их деревне почему-то все называли ручьём, тоже делилась на два рукава. Достаточно широких и, кажется, глубоких. Алька села в траву и чуть не расплакалась. Она что-то упустила, или Бунар умолчал? По берегу какого из двух ручьёв надо было идти дальше? Девочка с сомнением посмотрела назад, вспомнила стаю волков, которую сначала приняла за собак, и решила, что идти навстречу отцу точно не стоит. Это решение далось непросто. Она не любила воду и плавать не умела. Алька была на грани паники. Хотелось лечь и уснуть прямо здесь.

Девочка подошла к берегу, присела и тронула рукой студёный поток. «Или утону, или заболею», – подумала она и представила себе рыдающего отца. Его было жалко. Она поднялась и стянула с ноги кожаную обёртку. Холодная и мокрая земля обожгла ногу. Стало ещё страшнее. Аля шмыгнула носом, размазала слёзы по лицу и сняла обувь с другой ноги.

Движение за движением, и на берегу потихоньку выросла кучка из её вещей. Девочка разделась догола и завязала весь свой скарб в тугой узел юбки. Рядом с берегом в траве сочно квакнула лягушка. «Всё не одна», – подумала девочка. «На людях и смерть красна», – добавилась к первой вторая мысль. Алька бросила в воду камень, надеясь понять глубину ручья, но камень пропал в тёмной воде. «Мог бы и выйти, рассказать, как там, – подумала девочка. – Ну, ничего. Главное начать, а там плакать да кончать».

Она набрала в грудь как можно больше воздуха и ступила в студёную воду. Берег был крутой. Нога ушла под воду сразу. Не найдя опоры, Аля соскользнула вниз и ушла в воду по пояс. Дно оказалось песчаным и плотным. Девочка несколько раз судорожно глотнула воздух, подцепила с берега вещи и быстро засеменила, погружаясь в ледяной ручей. Когда вода подошла до подбородка, она вытянулась на цыпочках ног. В её голове жаром вспыхнул страх. Ноги проваливались в песчаное дно, она жадно глотала воздух каждый раз, как только её губы оказывались на поверхности. Забивая страх, она твердила про себя: «Я пройду, я пройду, уже половина – я пройду». Аля визжала бы эти слова во всё горло, если бы не боялась захлебнуться. Её руки вцепились в свёрток с одеждой и тянулись вверх так, словно могли вытянуть всё тело. Мысли в мозгу перепутались, и застучала какая-то глупая считалка, по ритму совпадающая с крупной дрожью. В какой-то момент девочка провалилась и ушла под воду с головой. Руки тут же выпустили одежду и заметались в поисках опоры. На её счастье, под руку попалась какая-то скользкая коряга. Аля зацепилась за неё и, почувствовав упругую твёрдость, рванулась вперёд. Под ногами снова появилось дно. Откашлявшись, девочка поймала уплывающий свёрток с одеждой и выбросила его на берег. Потом, цепляясь за спасительный корень, выбралась и сама. Оцепенение, охватившее её в воде, отступило, и по коже стал разливаться жар. Алька принялась бешено растирать тело руками, сгоняя с него остатки воды и одеревенелость. Её трясло. Девочка натянула на себя мокрую одежду и побежала в сторону леса, выгоняя на бегу остатки страха и стылости.

Ночь застала её в дороге. С тропы она сбилась уже давно. Шла наобум, рискуя подвернуть в темноте ноги. Она потеряла счёт времени, когда впереди появился далёкий свет какого-то села. Аля свернула к нему, оставив ручей за спиной.

Ночные огни во все времена славились своей притягательностью и лукавством. Эти милые и лживые создания всегда обманывали путников, суля быструю встречу. Вот и в этот раз дорога до них оказалась дольше, чем ожидалось. Девочка лезла через какой-то бурьян, упала на кочке и больно уколола руку. Сокращая расстояния, она перелезала через ограды и шла по пашням напрямик.

Хуторок оказался совсем маленьким и очень уж «лысым». На просторной поляне не было видно ни деревьев, ни высоких строений. К тому часу, когда наша героиня преодолела последний огород и вышла на дорожку, свет во всех избах уже потух. Светилась только одна, крайняя. Алька к ней и пошла. Пройдя через незапертую калитку ограды, она поднялась на крыльцо и заглянула в окно. В мутном стекле виделись тёмные и захламлённые сени. Алька не решилась тронуть дверь. Она перешла к окну, встала ногами на колоду и постучала. Получилось слишком тихо. Девочка подняла кусок коры и постучала им посильнее. Свет в окне качнулся, мелькнул силуэт женской фигуры. Скрипнула входная дверь.

– Ну, что ты там? Открыто же, – раздался от крыльца мелодичный женский голос.

Алька спрыгнула на землю и поспешила к двери.

– Добрый вечер, – скороговоркой выпалила она, забежав на верхнюю ступеньку.

– Ну наконец-то, добралась, – сказала хозяйка. Её голос прозвучал из темноты сеней с таким облегчением, словно она уже давно ждала гостью. – Заходи, заходи, краса моя.

Фигура в сенях сместилась, и девочка, прижимаясь к косяку, скользнула через порог. Она попыталась рассмотреть хозяйку, до боли таращила глаза, но ничего не увидела.

– Иди, иди, в доме наглядишься, – засмеялась женщина. Она слегка подтолкнула девочку, закрывая за ней дверь. – Да ты мокрая. А ну, дай-ка руку, – попросила она. Алька протянула ладонь, и та тут же оказалась в горячих руках хозяйки. – Ледышка совсем.

Женщина засуетилась, распахнула дверь. Стало светло. В лицо девочке пахнуло жилым домом, кисловатым ароматом плохо выделанной кожи и тушёной капусты. Затолкав гостью в избу, хозяйка стащила с Альки мокрую курточку и жестом приказала разуться. Подвинула к ногам пару зимних чуней.

– Григорий, – громко позвала она, – слезай. Не для тебя топили. Внизу стелись, – там, куда она крикнула, послышалось движение и сопение. – Ох и жадный до тепла, – пожаловалась женщина Альке. – Дай волю и летом на печке спать будет.

Хозяйка отвела Альку от порога в закуток, ловко раздела её и завернула в огромный пёстрый платок. Ткань была необычная, словно мохнатая, пахла теплом. Всё это было проделано так быстро и сноровисто, что девочка даже не успела начать стесняться. Её тут же выпроводили из закутка и усадили за стол. Из-за печи на свет вышел взлохмаченный и босой паренёк. Чернявый и плоский, он казался чуть старше Альки, одет был только снизу, смотрел хмуро. Густые сросшиеся брови волнами пересекали его лицо и забирали на себя всё внимание. Другие, тоже крупные и широкие, черты лица казались менее заметными на фоне этих бровей.

– Чего случилось, мам? – пробасил паренёк.

– А то ты не знаешь? Просыпайся, гостья у нас, – распевно ответила мать, перенося лучину из дальнего угла комнаты к столу. – Сейчас накормим и отогревать будем. Или сначала отогреть? – спросила она сама себя. – Вон, все волосы мокрые, – женщина осмотрела лицо Альки со всех сторон и прощупала её косу. – В реку-то зачем лазила? Она и летом ледяная – не сунуться, а сейчас чай не лето. До мостков не дошла? – поинтересовалась хозяйка. Не дожидаясь ответа, она повернулась к стоящему посреди избы парню. – Сынок, глянь у нас там вода тёплая осталась? – потом снова повернулась к Альке и улыбнулась. – Ну, разглядела, краса моя?

– Ага, – смутилась девочка. – А вы не знаете, Гайя где-то рядом живёт? – спросила девочка.

– Зачем тебе к Гайе? – улыбнулась женщина.

– Меня у неё папа искать будет.

– Зачем?

– Ну, так. Говорят, что она ведьма, – тихо ответила Аля, растерявшись от такого количества внимания.

– Серьёзный повод, – улыбнулась хозяйка и тихо засмеялась. – Значит, твой папа обычно тебя у ведьм ищет? Забавно вы живёте. Вот так гостья у меня. Ну, что уставился? – окрикнула она заспанного сына. – Слышал? Мать твоя ведьма. Будешь спать на ходу – в колоду превращу. Давай, шевелись, – скомандовала сыну Гайя. – Ну и гостью мне на ночь Бог дал, – приговаривала она.

Алька сидела, бросая украдкой взгляды то на хозяйку, то на её сына. Если хорошенько присмотреться, то в женщине можно было найти что-то ведьмовское. Густые чёрные волосы были перехвачены широкой цветастой лентой с длинными махровыми концами. Она была одета в длинное домашнее платье без пояса, тёмно-зелёное снизу и почти белое сверху. Очень необычное платье. Да и лицо было очень резким, ярким и слегка надменным. Нос прямой и слегка изогнутый. Да, определённо, что-то ведьмовское в ней было. Вот только голос был мягким и чересчур мелодичным.

– Да не бойся ты меня, – женщина улыбнулась и потрепала волосы на голове девочки. – Не бойся, я добрая ведьма. Сейчас умоешься, накормлю и на печку. А уж утром, тогда и съем, – подмигнула она. – Я холодное не люблю.

Буквально так она и поступила. То есть в первой части своих обещаний.

Алька проснулась, когда за окном уже светило солнце. До неё не сразу дошло, где она и что происходит. От печи к телу шло тепло, но поверху сквозило. Выглянув в комнату, Алька увидела хозяйку в заботах. Поёжилась от вида распахнутой двери и посильнее укуталась в одеяло. Гайя прошла рядом с печью и неслышно тронула занавеску. Заботливая осторожность хозяйки тут же отдалась тоской по матери. Выбрав на жёсткой поверхности печи удобную позу, девочка затаилась. Стала ждать, когда дом проснётся весь и окончательно.

– Это в каких же краях девочек так долго спать учат? – услышала Аля из-за шторки певучий голос. – Раз проснулась, не валяйся. Вставай, красавица, поможешь мне ко столу собрать.

Алька протёрла глаза, наскоро оправилась и слезла с печи.

– Давай прихорашивайся, да завтракать будем, – напевала Гайя. – Я мальчишек во двор выгнала, чтобы поспать тебе дали.

Гостья привела себя в порядок и привычно включилась в жизнь дома, ловко и вовремя помогая. Гайя постоянно что-то рассказывала, смеялась и ничего не спрашивала.

Когда завтрак был готов, мать позвала ребятишек. Те ввалились в дом, беззастенчиво разглядывая девочку. Самый взрослый – тот, которого Гайя согнала с печи, был сильно похож на мать. Он и сейчас смотрел хмуро, старался казаться старше своих лет, говорил веско и редко. Второй – лет семи, не больше, был обычным и ничем не приметным пацаном. Алька не отличила бы его от сотни ровесников – линялые волосы, стриженные «под горшок», жадные до озорства глаза и одежда с братнего плеча. Третий же был совсем маленький – годика три. Звали малыша Ванёк. Жутко рыжий, от носа до макушки, он веселил уже одним своим видом. Хозяина здесь, кажется, не было.

После завтрака старшие братья снова ушли во двор. Женщина и девочка разобрали со стола и уселись за чаем. Гайя усадила младшего сына к себе на колени, а Алька пристроилась с угла стола рядом с ними. Перебирая огненные волосы сынишки и поглядывая через его голову на свою гостью, хозяйка начала расспрос.

– Ну, рассказывай, красота моя.

– Что рассказывать? – смутилась девочка.

– Надолго ты ко мне? Или так, мимоходом?

– Холодно у вас, – сказала Аля, намеренно пропуская вопрос и собираясь с мыслями. Она поёжилась, обхватила себя руками и деланно похлопала ладонями по плечам.

– Это Ванёк у нас виновник, – улыбнулась Акудница и потеребила волосы сына. – На днях горку запросил ледяную. Что хочет со мной делает. Второй день из-за него избу топим, – она взяла лицо мальчика в ладони, подняла на себя и аппетитно поцеловала его в переносицу. Потом обняла, прижала сына к себе и посмотрела на девочку. – Что, тяжело?

– Что тяжело? – не поняла Аля и почему-то совсем некстати покраснела.

– На вопрос мой отвечать тяжело? Когда вопрос себе самой не отвеченный, – Гайя подмигнула девочке. – Это, краса моя, самая важная наука. Когда не знаешь, как правильно, не ответы искать надо, а правильный вопрос себе задать. Уж тогда и ответ выкатится. Давай вместе попробуем. Так куда ты идёшь? Ведь не ко мне же, к ведьме?

– Я в Город иду, – сказала Алька и тут же успокоилась. От сказанных слов и под серьёзным взглядом хозяйки она вдруг почувствовала себя взрослой и значимой. – Только зашла попросить, чтобы вы мне короткую дорогу показали.

– Ну ладно, давай так попробуем, – с сомнением покачала головой Акудница. – А почему решила, что я знаю?

– Люди говорят, – ответила Аля и по-матерински поджала губы.

– Люди наговорят, больше слушай, – ответила ведунья. – Так отца ждать будем или сами справимся?

– Он волноваться будет, – ответила девочка упавшим голосом.

– А-а, так ты о нём заботишься? – с улыбкой спросила Гайя, но потом задумалась. – Аля, Аленька.

Девочка вздрогнула и насторожилась.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – её глаза округлились, руки соскользнули со стола и вцепились в седушку лавки. Она замерла.

– На то я и ведьма, – очень спокойно произнесла Гайя, разбирая рыжие кудри сына и не замечая испуга гостьи. Она ласково потянула за непослушный вихор и, когда мальчик повернул к ней лицо, снова чмокнула его в носик. – Мы же можем с тобой разговаривать как два взрослых человека? – спросила хозяйка и посмотрела на девочку.

– Можем.

– Ну, тогда слушай, Аля, Гайю, – улыбнулась женщина. – В Город тебе надо. И надо одной, без отца. Я даже отговаривать не стану, – она протянула руку и ласково ткнула Альку пальцем в лоб. – Вот сюда надо тебе новых людей, новых событий населить, – она улыбнулась. – Да побольше поселить, чтобы целый мир создать. Голову твою светлую заставить работать. Чтобы с искрами, с переживаниями. Но немножко ты не вовремя. – Акудница серьёзно и напряжённо всмотрелась в глаза нашей героини. Алька зацепилась за сложный рисунок зелёных глаз ведьмы, и голова у неё закружилась. – Не надо бы тебе в Город прямо сейчас ходить. Рано. Придёт пора – я тебе подскажу, – она снова принялась расчёсывать рыжую голову сына. – Ты меня услышала, красавица моя? Поживи у меня с годочек, если домой не хочешь. Мы твоё детство тут проводим. У меня много детишек. Через недельку пойдём в большой дом, тебе понравится. И секретов у нас с тобой много. И все разные. Мне кажется, что нам будет интересно.

– Нет, я папку подожду и пойду. А лучше, прямо сейчас, – еле слышно буркнула Аля. Она начала вставать, но ноги не слушались.

– Нет, нет. Точно не прямо сейчас, – забеспокоилась Акудница и ухватила гостью за запястье. – А ты знаешь, что до Города далеко? Очень далеко.

– Сколько? – с замершим сердцем спросила девочка и снова села. Когда родители рассказывали про Город, ей всегда казалось, что он где-то рядом, за соседним лесом. От мыслей, что ей надо будет снова вернуться в лес, нашей героине стало нехорошо. «Вот бы отец пришёл. А вдруг не придёт?» – думалось ей.

– Если пешком, то за пару месяцев можешь не добраться, – ответила ведунья. Она соскользнула по руке и взяла Альку за пальчики. Потом сказала, приглядываясь к девочке. – Ты не больно-то переживай. Уж раз сильно хочется, то и сможется. Дорога верная, хоть и не ко времени, – она замолчала и некоторое время разглядывала свою гостью. – Телом ты подошла. В душе ребёнок ещё… А ты всё-таки не убегай. Поживи у меня немножко. Я подберу окошечко в твоём времени, когда надо идти.

– Мне сейчас идти надо, – совсем тихо сказала Алька. Она вдруг поняла, что если сейчас же не уйдёт, и если отец за ней не придёт, то она может и не решиться вовсе.

– Ну-ну-ну. А зачем тогда к ведьме заходила? Не бойся, я не буду тебя держать, – успокоила её ведунья. – Давай мы с тобой так поступим: сегодня в ночь я до нашего деда дойду – до бати моего, а ты за мальчишками присмотришь.

– Нужен им мой присмотр, – буркнула Алька и почему-то опять покраснела. Поняв, что прямо сейчас идти ей не надо, она успокоилась. Мысли, как у неё это часто случалось, снова разбежались в разные стороны. Какие к дому, какие к отступившим страхам.

– Без тебя они здесь, не знаю, чего устроить могут. При тебе, небось, постесняются, – сказала Гайя. Она притворилась сердитой и потрепала малыша за чуб. Аля, пребывая в задумчивости, уловила последнюю фразу, нашла её разумной и согласительно пожала плечами. Акудница увидела это и кивнула. – Вот и спасибо. А там мы с моим батей вернёмся, заночуем, ты на него посмотришь, он к тебе приворчится, да и решим, когда в дорогу надо. Идёт? – наблюдая, как взгляд девочки испуганно бегает по сторонам, ведунья взяла её за подбородок и подняла лицо вверх. Наставив на себя взгляд гостьи, она подмигнула ей по-свойски. – Батя у меня – всем батям батя. Если согласится тебя проводить – мигом до Города долетите.

– Если я здесь останусь, то меня искать будут, – призналась девочка с надеждой в голосе.

– Ой, тебя и так искать будут, – отмахнулась хозяйка, словно и не заметив потайной надежды.

– Я не это хотела сказать. Если папа меня догонит, – начала Аля, но хозяйка прервала её.

– Нельзя догнать того, кто сзади идёт. Не думай об этом и отца не жди. Здесь вы не встретитесь. Без него не передумаешь?