Видящая

Когда они оказались в укромном месте, представляющем собой небольшую площадку, окруженную со всех сторон аккуратно подстриженной порослью, а источником тусклого света служил небольшой фонарь, висевший над каменной аркой, через которую они сюда и попали, он нарушил тишину первым.

– Ты какого черта здесь делаешь? – произнес мужчина тихим, вкрадчивым и холодным, как сталь, голосом.

Катарина смотрела на него расширенными от растерянности глазами и пыталась что-то вымолвить. Он был ужасно зол из-за того, что она его застала при таких обстоятельствах. Но потеря контроля над собой и вообще над чем бы то ни было – не в его правилах, поэтому он пытался держать себя в руках, хотя было заметно, как его огромные кисти поочередно сжимались и разжимались.

– Здравствуй, Дамиан, – неуверенно начала девушка.

Он все так же молчал и вопросительно смотрел на нее.

– Мне больше не к кому было обратиться, я никому не верю, – девушка прервала свою жалкую речь и шумно глотнула, собираясь с духом. – Мне нужна твоя помощь! Мне кажется, мои дни сочтены.

Катарина опустила голову, чтобы собраться с силами и продолжить. Взгляд Дамиана смягчился, и он по-отечески приподнял двумя пальцами ее подбородок.

– Не говори глупостей. Это не так. Давай я отвезу тебя домой.

– Нет! – резко возразила девушка. – Отец не должен знать, что я была здесь! Он мне этого не простит.

– Хорошо. Тогда расскажи, что происходит. Что заставило тебя прийти сюда?

– Дамиан, мне никто не верит! Мне становится все хуже! Я становлюсь похожей на мертвеца! Врачи не сходятся во мнениях, лечат от всего на свете, а становится только хуже, – ее верхняя губа дрожала, и Катарина боялась, что вот-вот разрыдается.

– Но чего ты от меня хочешь?

– Разыщи ее! Молю тебя! Уговори отца вернуть мою сестру! – Катарина буквально перешла на визг. Такой эмоциональности и отчаянности он никогда в ней не видел. Девушка была на грани истерики, и то, что копилось долгими неделями, могло выплеснуться в любую секунду.

Дамиан молчал, давая ей время для того, чтобы она подавила волну отчаяния, и снова смогла ясно видеть весь абсурд сложившейся ситуации, всю немыслимость своей просьбы и сам факт ее присутствия в этом месте, в котором никогда бы не появилась девушка, мало-мальски себя уважающая. Он склонен был верить тому, что она только что сказала, в необходимость ее просьбы: Катарина всегда была благоразумна, и на такой рискованный шаг, как явиться сюда, просто так бы не пошла. Но ее теперешнее состояние вызывало некоторые сомнения. Решив, что ничего от этого не потеряет, он ответил:

– Хорошо, я поговорю с ним. Но обещай больше никогда так не делать.

Немного успокоившись, Катарина смиренно кивнула. Такие выходки противоречили ее спокойной, миролюбивой натуре.

– И еще кое-что, – Катарина сунула руку за пазуху и извлекла на лунный свет кулон на цепочке. – Передай это ей, если меня не станет.

Увидев его выражение лица, не понимающего всей сути происходящего, она просто твердо повторила:

– Передай.

– Но почему нельзя было все это сказать в Верхосте?

– Нельзя. Там даже у стен есть уши! Я больше не могу там находиться.

– Катарина! – он встряхнул девушку за плечи – Почему ты говоришь загадками?

– Дамиан, мне больше не к кому было обратиться, – повторила она. – Сделай это для меня, и как можно скорее.

Катарина внимательно смотрела на него.

– Обещай мне все рассказать, как только я это все улажу.

– Обещаю, но я пока сама не до конца разобралась, – тихо произнесла она. В горле опять запершило. Медленно набрав в грудь воздуха и успокоившись, она продолжила. – Мне пора. Никто не должен знать, что я была здесь. Не волнуйся, я вернусь в комнату, а с рассветом покину это место.

Дамиан спокойно кивнул и без дальнейших расспросов, поддерживая, молча повел ее в сторону замка. Препятствовать он ей не стал, с него и так хватит этих загадок, тем более он дал обещание, которое намеревался выполнить.

Внезапно все закружилось перед глазами, будто ее посадили в какой-то быстрый, доводящий до тошноты, аттракцион. Выйдя из оцепенения, она поняла, что сейчас находится все так же в комнате сестры, сидящей на полу. Свеча практически догорела, и маленький огарок уже давал совсем немного света.

Мелинда просидела еще несколько минут без движений, в оцепенении смотря в одну точку перед собой. Надежды на то, что это были просто беспочвенные галлюцинации, не оставалось. Но как она могла все это увидеть? Она осознанно пришла сюда, к этому зеркалу, оно будто вводило ее в транс. В горле пересохло, а в глазах будто был песок, и они безбожно слезились.

Мел знала, что самое время убираться отсюда. По пути к своей комнате она встретила только пару человек из персонала, которые старательно прятали глаза при ее появлении. Оказавшись у дверей в свои розовые покои, она обнаружила поднос.

– Фрэнк, какой же ты оказывается, душка! – сказала себе под нос Мел, забирая все с собой в комнату.

В комнате было тихо, а маленький комок лежал на том же месте в той же позе. Через несколько минут она наспех очистила содержимое емкостей на подносе, а после того, как приняла душ и расчесала мокрые волосы, уселась за стол и положила таинственный лист бумаги перед собой. То, что это предназначалось для нее, она, конечно, же догадывалась, и теперь, когда некоторые ответы на ее вопросы были перед ней, она не решалась вскрыть письмо, так тщательно спрятанное Катариной.

Глава 10 Письмо

Собравшись с духом, она взяла лист, немного отдававший желтизной, и распрямила. Красивый мелкий почерк заполнил весь лист, сверху донизу.

Дорогая моя Мелинда!

Если ты читаешь это письмо, то, скорее всего, меня уже нет на этом свете. И если это так, то мне очень жаль. Жаль, что я знаю многое о тебе, а ты обо мне ничего. Жаль, что нам так и не представился шанс провести хотя бы немного времени вместе, для меня оно было бы бесценно. Но, видимо, у Бога свои планы на этот счет, и смею признаться, в последнее время моя вера в него пошатнулась.

Я пишу письмо и мне так жутко, что рука отказывается слушаться, сотрясаясь от очередного приступа дрожи. Это место становится все мрачнее, и я будто ухожу вместе с ним на темное непроглядное дно.

Я тяжело больна, и с каждым днем жизнь угасает во мне. Я знаю, что, если бы ты была рядом, все было бы по-другому. Ты мне часто снишься, и мне не хочется просыпаться. В моих снах мы всегда были вместе, вокруг нас был мир, полный света и тепла. В последнее же время вокруг меня зима и холод, и я зову тебя, зову и падаю в пропасть, так и не дождавшись.

Максимилиан мне рассказывает про тебя, и я каждый раз жду с нетерпением его появления, чтобы слушать. Наш отец, как ты уже успела заметить, серьезен и суров, но знай: он очень нас любит, просто немного запутался, а я превратилась в затворницу.

Нашему отцу сказали, что у меня начали случаться частые приступы паники. Но я уверена, что это не мое больное воображение, будто кто-то намеренно у меня отбирает жизнь, каплю за каплей. Отец мне не верит, и я не знаю, к кому еще могу обратиться. Я стала ужасно подозрительной и дерганной, что, наверное, придает мне вид умалишенной. И самое ужасное, что в минуты затмения я сама начинаю верить, что все это придумала сама.

Мне очень бы хотелось походить характером на тебя, и может, если бы это было так, я была бы здесь, с тобой. Мне хватило бы сил все преодолеть и дождаться твоего возвращения.

Я столько раз хотела уехать отсюда, но, как бы ни стыдно было мне в этом признаться, у меня не хватило духу это сделать.

Столько сожалений и сомнений, я столько всего не успела сделать! Иногда мне кажется, что моя голова не выдержит, разлетится на части. И что самое страшное, мне так жалко себя! Жалко, что я такая слабая и никчемная. Мне жалко себя за то, что тебя нет рядом. И мне жаль, что все это я изливаю на бумагу.

У меня есть еще кое-что, о чем мне необходимо тебе поведать, и только ты будешь в состоянии меня понять, и не осудить. Все это началось некоторое время назад. Мне страшно прикасаться к людям и смотреть им в глаза. Я начинаю видеть такие вещи, от которых начинаю задыхаться. Я становлюсь невольным посетителем фильма ужасов, в котором показывают, на какие подлости и ужасы способна человеческая сущность. Я хочу убежать со своего зрительского кресла, но не могу, будто прирастая к месту, и жду, пока это не закончится. Эти видения приходят все чаще при встрече с людьми, и они в ужасе бегут без оглядки от меня, как от прокаженной. Человеку всегда вселяет ужас встреча лицом к лицу со своими темными глубинами души.

Я знаю, это неизбежно произойдет и с тобой, потому что мы принадлежим этому месту, Верхост ждет нового хозяина – тебя – чтобы написать новую главу своей истории. Может, здесь ты все же найдешь источник, откуда будешь черпать силы, и дашь ему то, чего он хочет – сильную, справедливую, никем не склоняемую волю. Это место выбрало тебя, я это точно знаю.

То, что я пишу это письмо, означает, что я, устав сражаться, сдаюсь, молча принимая поражение перед невидимым врагом. И Верхост уже мне не помошник.

Моя милая сестра, всегда доверяй своему внутреннему голосу и не позволяй другим людям подорвать веру в себя. Это единственное, что всегда будет с тобой и не даст сорваться вниз к человеческой серости и пороку.

Безгранично любящая тебя Катарина.

Закончив читать письмо, она вернулась к началу и перечитала его еще раз, потом еще и еще. Чувства захлестнули девушку с головой. Она почти всю жизнь думала, что никому до нее нет дела, но, как оказалось, на этом свете был человек, который ждал ее и нуждался в ней. Но она не успела.

Что-то произошло, что-то страшное. Было чувство, что Катарина недоговаривала какие-то вещи, и, скорее всего, из-за боязни, что письмо мог найти кто-то другой, а может, ее душа была настолько чиста и не способна к злобе и мести, и поэтому она не смогла открыть всей правды. Только прозрачно предупреждала.

Мел повалилась на кровать и со злостью ударила кулаком по коленке. Какая-то неведомая доселе печаль и холодная обреченность сковали ее сердце.

Ее сестра умирала в муках, душевных и физических, и не было человека, который мог бы ей помочь, точнее, он был, но находился далеко – поправила себя Мелинда. Это письмо было пропитано любовью, страхом и непониманием, что с ней происходит.

По щеке Мелинды покатилась одинокая слеза, окропившая светло-розовую ткань покрывала. Затем девушка резко подскочила и швырнула подушку в дверь, а вторую начала молотить, что есть мочи. Она и не осознавала до этого, за такой короткий промежуток времени, который она здесь провела, поняла, что никогда по-настоящему не была одинока, и как в ее сердце поселилась искренняя всепоглощающая любовь к сестре, которую теперь она сможет увидеть только в своих снах. Отчаяние, рвавшееся наружу, и злоба на себя, на отца, который отослал ее отсюда, с новой силой завладели девушкой.

Мел остановилась, задыхаясь от чрезмерных усилий над подушкой, пытаясь восстановить дыхание, руки безвольно болтались. С пола за ней внимательно наблюдали два голубых глаза.

– Ну что ты уставился? – грубо произнесла Мелинда. Она села на кровать и свесила ноги. Щенок, воспользовавшись моментом, не спеша подошел к девушке и повис на ее ступнях, вертя головой и пытаясь укусить за лодыжку. Мел нагнулась и погладила зверька, а он продолжил кусать, принимаясь за ее правую руку. Мел невольно улыбнулась, дыхание ее восстановилось, теперь настало время хорошо все обдумать и принять решение, в каком направлении двигаться дальше.

На улице опять лил дождь, тьма временами расступалась перед секундными вспышками молний, а ураганный ветер завывал, как раненый зверь, пытаясь своими невидимыми когтистыми лапами открыть окно и ворваться свежим порывом в это удушающее старое строение. Складывалось такое впечатление, что это место всегда было окутано сумраком, тяжелыми тучами и обдувалось всеми ветрами, и только изредка она видела солнце.

Мел лежала на кровати, прислушиваясь к бушующей за окном стихии, уносимая мыслями в загадочный мир Верхоста, к письму сестры, которое таило в себе много не поддающихся логике нормального человека вещей.

Письмо было пропитано таким количеством боли и одиночества, что у Мелинды сжималось сердце. И все, что она видела в ее комнате, в зеркале – все это указывала на то, что Катарина чего-то сильно боялась. Это девушка и собиралась выяснить. Единственный, кому она решила выказать хоть малейшее доверие, был Дамиан. Что же это был за бордель, в котором она его нашла? Он выглядел настолько порочным и опасным, что напрашивался другой вопрос: как она могла ему довериться? Может, это значит, что и ей, Мелинде, тоже стоит пересмотреть свое отношение к нему.

Вот и еще одна загадка – Максимилиан. У Мелинды сложилось впечатление, что между ним и сестрой складывались очень близкие доверительные отношения. Почему именно Дамиану она отдала ключ? Почему именно к нему отправилась в это жуткое место? Объяснение было одно: она боялась, что кто-нибудь здесь что-то увидит или услышит, значит, и ей самой надо стать еще более осмотрительной.

И что Катарина пыталась сказать тем, что у нее появились видения? Может, все-таки из-за прогрессирующей болезни ее сознание все же помутнело? Нет! Ведь если так судить, то и она была недалека от того, чтобы тронутся умом.

«…всегда доверяй своему внутреннему голосу и не позволяй другим людям подорвать веру в себя. Это единственное, что всегда будет с тобой».

Мелинда вспомнила эти строки и поняла, что ее сестру сломили.

– Я разберусь со всем этим, обещаю, – тихо прошептала Мел, поглаживая маленький комочек шерсти, разместившийся возле нее, согревая своим теплом. Голова болела в том месте, где была шишка, и чувствовала она себя так, будто под поезд попала. Нужно было хорошенько отдохнуть. Она осторожно дотянулась до тумбочки и взяла подаренный ей плеер. Она знала, что это дорогой подарок, раньше о таком она только могла мечтать. Мел, не разбирая названия папок с загруженной фонотекой, включила первое, что попалось на глаза. В ее голову ворвались мелодичные звуки гитары, начиналась композиция Something To Remind You группы Staind. Девушка закрыла глаза, отдаваясь красивой мелодии и проникновенному голосу.

Что-то холодное легло ей на руку. Девушка поспешно подскочила, наушники выпали, а зверек с любопытством выглядывал из-за ее руки на незваного посетителя. Это был Эрик. Он виновато смотрел на нее, заламывая руки.

– Тебя стучаться не учили? – недовольным голосом, который, еще немного, и перешел бы на крик, сказала она.

– Я стучался, очень громко, но мне никто не открыл, и я сам вошел. У тебя было не заперто. Извини, что напугал.

– Ладно, ничего. Но больше так не делай, – Мел откинула назад волосы, и села, окончательно проснувшись. За окном было тихо, лишь одинокие капли отскакивали от окна, нарушая гробовую тишину.

– Ой! – мальчик отскочил от кровати, уставившись на что-то на одеяле.

Мелинда совсем забыла про щенка, который копошился среди скомканных одеял.

– Знакомься, это мой новый друг, его зовут… – Мел задумалась, но в голову ничего не приходило. – Граф. Его зовут Граф.

– Разве так называют собак?

– Я называю.

– Мне никогда не разрешали завести собаку! – возмущенно и, как ей показалось, с некоторой завистью, произнес Эрик. Он подошел ближе, чтобы хорошенько разглядеть пса.

– Да мне, в общем, тоже, – пожала плечами девушка. Эрик с удивлением и даже каким-то благоговением воззрился на нее. – Теперь это будет нашей большой тайной. Договорились?

– Договорились, – шепотом повторил Эрик. На его лице читалось столько эмоций: страх быть раскрытыми, неверие в происходящее, полный восторг от этого сговора. Мел не смогла скрыть улыбку.

– Можешь с ним поиграть, если хочешь.

– Правда, можно?

– Конечно, теперь ты мне будешь помогать. Ведь нам нужно будет с ним, или с ней, гулять и кормить. И делать это все надо, как можно незаметнее.

Эрик, на все сказанное Мелиндой, кивал головой, соглашаясь с ней. Он приблизился к графу и осторожно потрепал его реденькую, торчащую во все стороны шерстку. Щенок, сразу отреагировав на прикосновения, стал покусывать руку мальчика, от чего тот начал вскрикивать и посмеиваться. Мел шикнула на него, давая понять мальчику, чтобы тот вел себя тише, а посмотрев на часы, висевшие на стене, она присвистнула. Было уже три часа ночи, и это время она считала поздноватым для визитов.

– Эрик, зачем ты ко мне все-таки пожаловал? – спросила девушка, проницательно глядя на Эрика. Эрик в ответ пожал плечами, опустив глаза. Мелинда пожалела о своем вопросе, ответ был очевиден: наверное, Верхост – это удел никому не нужных и одиноких людей.

– Можно мне остаться здесь? – он по-прежнему не смотрел на нее, его вниманием целиком и полностью овладел зверек, которому так хотелось поиграть.

Мелинда молчала, растерявшись. С одной стороны, ей хотелось побыть одной; были вещи, о которых еще нужно было поразмыслить, но, если ее мозг не будет отдыхать от бредовых идей и догадок, лезущих ей постоянно в голову, она долго так не протянет. Да и она должна была себе признаться, что компания ее сводного брата ей нравилась, и она не чувствовала себя с ним здесь такой одинокой.

– Хорошо. И помни о нашем уговоре. У меня, кстати, есть для тебя сладости. – Мел встала и, взяв свою кофту, которую одевала не далее, как этим вечером, вручила ему конфеты. – Много, смотри, не ешь.

Пока мальчик разворачивал гостинцы и наблюдал за щенком, который отправился к чаше с молоком, Мел отлучилась в ванную, а выйдя, застала Эрика, возлежащего на ее кровати, а зверек, улегшись у него на груди, тихо посапывал. Мелинда легла рядом и уставилась в потолок.

– Мы завтра все в оперу идем, – как бы между прочим сообщил мальчик.

– Я за вас всех безумно рада! – ответила девушка.

– Ма сказала, что и ты с нами идешь.

– Неужели? – с сомнением спросила Мел.

– Да. За ужином отец с мамой об этом говорили. А еще мистер Дамиан, он справлялся о твоем здоровье. И дядя Максимилиан.

– Я так популярна стала в высоких кругах! – шутливым тоном воскликнула Мелинда. Эрик в ответ засмеялся, и Граф сонно поднял голову, не понимая, зачем его побеспокоили.

Глава 11 В библиотеке

Что-то мокрое и холодное уперлось ей в руку. Открыв глаза, она увидела щенка, который носом толкал ее руку.

– Отойди, сейчас же еще рано! Что тебе от меня надо? – сонно проговорила Мел. Но тут она поняла, что нужды природы требуют, чтобы их утолили. Судя по тому, что солнце было еще невысоко, было утро, а это значит, что, если она пойдет с ним на прогулку сейчас, будет шанс все незаметно провернуть. Эрика рядом не было. Этот шустрый мальчишка, наверное, удрал поутру к себе, чтобы ему не влетело от этой ведьмы, которую он называл матерью.

Девушка решила спуститься по лестнице и пойти по тому маршруту, как в ту ночь, после ужина, когда она оказалась на кладбище. Она никогда не думала, что в скором времени станет частым посетителем таких мест.

Оказавшись на той же лестнице, она подумала о том, что, казалось, целую вечность назад, она стояла здесь с Дамианом, и он вручал ей ключ, чтобы выполнить волю ее умершей сестры. Отсюда открывался живописный вид на лес и поля. На небо снова набегали тяжелые тучи, угрожавшие пролиться бесконечными потоками. Казалось, что другой погоды здесь просто не бывает. Посильнее укутавшись в куртку, она начала медленно спускаться по лестнице.

Спустившись, она попала все в тот же лесок и выпустила Зверя на траву. Девушка не знала, как долго сможет незаметно выводить своего питомца на прогулки, но в будущем нужно будет что-то придумать. Щенок обрадовался такому повороту событий. Утолив все свои потребности, он будто прирос к девушке, везде следуя за ней. Они вместе бродили среди заброшенных склепов, уходя вглубь леса. Когда большая капля упала на нос Мелинде, она подхватила своего питомца и быстрым шагом пошла к лестнице. Пора было возвращаться.

В комнате она увидела на полу свежую порцию молока в миске. Мел улыбнулась: Эрик сдержал слово и взялся помочь им. Граф побежал к миске и с аппетитом приложился к молоку.

Чуть позже, отправившись на кухню, она молча поела в компании прислуги, под их энергичное щебетание, многие из них ей даже подмигивали и улыбались украдкой. Отправляясь обратно к себе, она прихватила небольшой пакет сырого мяса, перед этим обдав его кипятком. Вопросов по-прежнему никто не задавал.

Уже у себя в комнате, посмотрев на Зверя, она решила, что его нужно искупать, коль он стал спать с ней, не хватало блох, или еще какую-нибудь заразу подхватить.

Послушный щенок стоял как вкопанный, пока она его намыливала своим шампунем, пахнущий какими-то травами.

– Теперь ты будешь отменно пахнуть, благоухать, друг мой!

В ответ зверек начал вертеть головой в разные стороны, разбрызгивая пену, на что Мелинда громко засмеялась. закончив с ванной, она закутала его в свое полотенце и, тщательно вытерев, кинула мокрое полотенце в корзину.

Пушистый комок начал энергично носиться по комнате, не забывая подбегать к новоявленной хозяйке, а потом уносился прочь. Девушка получала истинное удовольствие: следя за ним, она отказывалась думать о том, что с ним будет дальше. Но одно она знала точно – одного она его не бросит.

Мелинда вдруг подумала о том, что после того странного прощания Кайла больше не объявлялась, и никакой весточки от нее тоже не было. Нахмурившись, она решила при первом удобном случае спросить у кого-нибудь здесь, как ей связаться с бабкой.

В дверь тихо постучали. Поставив Графа на кровать и пригрозив ему пальцем, она пошла открывать. Это оказался Фрэнк. Выйдя в коридор и прикрывая за собой дверь, она приветливо с ним поздоровалась и поблагодарила за вчерашний ужин, оставленный возле ее двери. Он учтиво кивнул и перешел к делу:

– Сегодня вся ваша семья отправляется в оперный театр. Госпожа Анна позаботилась о том, чтобы вас привели в подобающий вид, для этого вам нужно будет спуститься в главный холл к шести.

– Как мило с ее стороны позаботиться обо мне, – с сарказмом и без намека на энтузиазм, ответила девушка. – Еще какие-нибудь распоряжения будут?

– Нет, мисс.

– Хорошо, Фрэнк, я человек подневольный, как скажут, так и сделаю. До встречи! – и она ему заговорщически подмигнула, но он, как всегда, остался безучастным. – Фрэнк! Постой!

– Да, мисс? – он вопросительно посмотрел на нее.

– А здесь есть книжный шкаф или библиотека небольшая?

– Да, конечно, мисс, здесь имеется чудесная библиотека.

– Ты не мог бы меня проводить туда? Я здесь скоро умру со скуки!

– Конечно, мисс, как скажете. – все так же бесстрастно отвечал старик. Мел посмотрела на свою мокрую майку – результат купания своего маленького друга. Она попросила:

– Подожди, пожалуйста, секундочку, я что-нибудь накину на себя, – и в замешательстве продолжила: – Просто ванную принимала!

Он ничего не ответил, просто отвел глаза, как бы давая понять, что время пошло. Быстро забежав и накинув первую попавшуюся олимпийку, она вышла из комнаты, закрыв ее на ключ, оставив щенка смотреть ей вслед.

Они молча спускались вниз, вокруг них, как всегда, господствовала мертвая тишина, только ветер за окнами разыгрался не на шутку, заставляя ветви деревьев нещадно бить по красивым витражным стеклам.

– Фрэнк, расскажи мне об этом месте. Верхост, кажется, так оно называется?

Слуга резко замедлил шаг и посмотрел на нее.

– Да, мисс, действительно так, но его так никто уже не называет, по меньшей мере одно столетие. Это название ему дал его самый первый хозяин. А сейчас это место зовется Холтэн -холл.

– И как давно ты здесь работаешь?

– Сколько себя помню.

Мелинде показалось, что она увидела на его губах намек на улыбку, и тут, неожиданно для девушки, всегда молчаливый и говорящий исключительно по делу, Фрэнк продолжил:

– В этом месте побывали с визитом в разные времена очень известные и влиятельные люди. Когда-то в Холтэн-холл, хотя, скорее, нет, тогда он еще был Верхостом, прибыла сама королева со своей многочисленной свитой на званый ужин. Приехав, и обходя строение, она наткнулась на очень ценную статуэтку, которая ей безумно понравилась. Пришлось ей ее подарить. И далее слугам негласно было дано поручение припрятать все ценные безделушки. Оказавшись в библиотеке, она начала восхищаться обоями, и все с облегчением вздохнули, ведь их не сдерешь со стены и не вручишь этой особе голубых кровей.

Мелинда прыснула, да и Фрэнк нашел свою историю забавной и тоже почти беззвучно рассмеялся. Девушка подумала, кем же были ее предки, если сама королева была вхожа в это поместье.