Маг Многоцветья

Лишь один сиятельный аранский лорд Мардаган действительно разглядел в Бирданге ценного союзника – так, во всяком случае, считал сам барон, очень обрадованный неожиданным заданием, которое счел проявлением высочайшего доверия.

На самом деле Бирданг был лишь мелкой сошкой в обширной сети подчиненных Мардагана (не такой, конечно, обширной, какую удалось создать Лайонеллу Хантору, но и она поистине впечатляла; если бы кто-нибудь кроме Мардагана способен был бы ее оценить). Барон оказался тем человеком, который был ближе всего к намеченной цели, имел в своем распоряжении достаточного размера военный отряд и связи на рандаирской границе. Потому Мардаган связался именно с ним, чтобы барон успел добраться до ведьмы Билланорского леса раньше, чем люди Лайонелла.

Барон успел. Барон поймал ее и привез пленницу в Эльбир. Вот только дальше возникли неожиданные проблемы. Книги у девушки не было; слуги Бирданга проверили все ее вещи, вместе и по отдельности, но ничего не нашли, говорить же девушка отказывалась наотрез. Бирданг был в замешательстве: он бросил рандаирскую ведьму в темницу и, вообще-то говоря, ожидал, что и без того испуганная деревенская девчонка все ему откроет. Девчонка оказалась упряма; прибегать же к настоящим пыткам барон пока не решался: даже ему было известно, сколь сложны бывают связи меж магом и его Книгой; навредив хозяйке, Книгу можно было не увидеть никогда, ведь вряд ли такая женщина сможет выдержать истязания и остаться в своем уме.

Потому барон поместил ее в особую тюрьму Эльбира – древнюю темницу, высеченную в скале глубоко под замком. Скала эта была из той породы, что поглощает магию – самой природой созданная защита от непомерного человеческого могущества. Для мага просто находиться в таком месте довольно мучительно – это будто лишиться вдруг зрения, или слуха, или возможности осязать. Говорят, чем сильнее маг, тем тяжелее для него терять магическую часть своего мироздания. Говорят, рандаирская девчонка весьма сильна.

Ничего, думал барон. Главное, она поймана. А теперь, если пленница и не заговорит – от господина Мардагана приедет посланник, эксперт в таких делах и могущественный маг. Сами все найдут и сами все узнают. А то и разрешат девчонку пытать – тут им и подсобить можно…

Так размышлял почтенный барон Бирданг, когда его покой внезапно нарушил, гремя оружием, бледный караульный со стены.

– М-мой лорд, н-на нас напали!

– Что? Кто напал? Сколько их? – Бирданг вскочил с места, уставившись на перепуганного парнишку-солдата.

– О-один, мой лорд, – едва слышно прошептал юноша.

– Что-о-о??

– Один! Это маг Райярр Кайнен, мой лорд!

– Райярр Кайнен! – Бирданг помнил это имя, еще с войны. И теперь барона предупреждали, что, возможно, придется иметь с ним дело. – Явился-таки! – прошептал Бирданг, опустив ладони на стол.

– Мы пытались в него стрелять, но это не помогает! Охранные заклинания не работают! Что нам делать, господин?

– Так. Впустит…

Снаружи раздался оглушительный грохот, потом – изумленные крики.

Бирданг мгновенно подбежал к окну, чтобы узреть, что огромные ворота его замка, пережившие не одно поколение баронов и не один десяток штурмов, превратились в груду щепок и обугленных дров.

– Так…

По двору спокойно шагал человек в коричневом плаще, без малейших усилий сметая мощнейшие охранные заклинания, равно как и стражников, набравшихся смелости возникнуть у него на пути. Впрочем, таковых становилось все меньше. И стреляли ему в спину все реже – и правильно, потому что нет смысла переводить стрелы на врага, черным пламенем сжигающего их еще в полете.

– Похоже, вы его здорово разозлили, мой лорд, – пролепетал юнец-караульный из-за баронской спины.

Бирданг смерил нахального мальчишку свирепым взглядом и прошипел:

– Вот и иди вперед и скажи ему, чтоб перестал все рушить, я уже иду! Пусть его пропустят в левый зал!

Юнец побледнел еще больше, но приказа не ослушался, в чем Бирданг убедился, выглянув по пути из окна: мальчишка действительно встретил Райярра внизу и поговорил с ним. Удивительно, но грозный черный маг несчастного паренька не то что не испепелил, но даже выслушал. Интересно, получается, верны эти странные слухи, будто убийца из "Шестерки" стал пацифистом?

Бирданг усмехнулся. И отправился вниз.

Райярр изучил барона внимательным взглядом своих будто светящихся странных глаз. А потом без предисловий сказал:

– Отпусти девушку.

И добавил, чуть подумав:

– Пока никто не пострадал.

Они стояли у высоких окон в левом зале, и на лица их падали отсветы ревущего во дворе огня. Там занялся пожар; суетились люди, таскали воду, песок и свитки соответствующих заклинаний. Суматохи было много, но Бирданг знал, что пожар пустяковый и скоро с ним справятся. Этот пожар серьезного вреда не принесет, но вот что насчет мага?

Бирданг заложил руки за спину.

– Иначе вы продолжите разрушать мой замок, господин Кайнен?

– Вроде того, – подтвердил Райярр.

Бирданг вздохнул.

– Не лучший способ завязывать деловые отношения, вам так не кажется? Я много слышал о вас, господин Кайнен, вы выдающийся маг, но вы ведь только один… И долго ли еще вы сможете сжигать даже обычные стрелы, не говоря уж о заклинаниях? Мне кажется…

– Бирданг, – прервал его Райярр Кайнен, – ты же маг, не так ли. Посмотри в окно.

Бирданг повиновался. И ахнул, вдруг ощутив дрожь в кончиках пальцев.

До самого неба вздымалась стена черного пламени, охватившая весь замок кольцом. Это пламя было чернее самой черной ночной тьмы. И в то же время – кошмарно яркое, ярче нормального огня. "Это невозможно, – пробормотал барон сам себе. – Невозможно… Кто может быть способен на такое? Что за чудовище…"

– Это пламя пока безвредно, – лениво сказал Райярр. – Пока. Но знаешь, если ты не уберешь того арбалетчика, что сейчас целится в меня, не вернешь мне девушку, которую вы нагло похитили, и не дашь нам мирно уйти… Я не оставлю здесь даже пепла, Бирданг.

Бирданг обернулся к магу, и вот здесь ему стало по-настоящему страшно. Бирданг в жизни повидал немало. Ему приходилось угрожать людям. Пытать людей. Бросать их в тюрьмы. Казнить различными способами, да и просто убивать. Бирданг умел испугать человека. Умел добиваться своего. Умел защитить себя, в конце концов. Он знал, что такое демонстрация силы, и знал, как этому противостоять.

Но только не теперь. Теперь он дрожал, как мокрый перепуганный щенок, неспособный отвести от мага взгляд.

Райярр улыбался. Широкой улыбкой, от которой веяло угрозой и безумием. И как-то сразу становилось ясно, что все его слова – не пустой звук. Что этому человеку ничего не стоит действительно отдать на растерзание своему черному пламени все вокруг.

"Кто… Какой дурак мог счесть его пацифистом?" – Бирданг судорожно сглотнул: – "Да он же псих!"

Он все здесь сожжет и посмеется на пепелище. Уничтожит без остатка всех, кто рискнул вызвать его ярость. Игра закончена, с Райярром нельзя было вести игру.

– Она… в лабиринте, в моей подземной темнице. Пожалуйста, убери свой огонь, господин…

Райярру приходилось слышать о подземельях Эльбира. Во времена Завоеваний, когда магия еще бушевала повсюду, а князья, короли и самозванцы сражались за власть, маги бились с магами в жестоких сражениях, в ходе которых плавились камни, деревья горели неугасимым пламенем, а небо озарялось невиданными цветами. Неизбежно возникали и такие вещи, как эта тюрьма, способные удержать сильнейших магов. Райярр хорошо знал, что средство против одаренного мага, по сути, только одно – другой маг. Или несколько. Или много магов, и, если не смерть – то вот такая тюрьма, как Эльбир, использующая материалы, от природы сопротивляющиеся всякой магии.

Эльбир возвели на скале с такими свойствами. И, упорным трудом неизвестных строителей, некогда вгрызавшихся в тело камня своими заступами и резаками (потому что в толще этой породы и заклинания-то не действовали), под замком глубоко вниз уходил, ветвясь, лабиринт узких ходов. На верхних ярусах были камеры, где некогда держали преступников попроще. Но в самом низу, в толще скалы, находилась тюрьма для магов. Для бессильных и оглушенных магов, лишенных своего мира.

Райярр отлично понимал это чувство. Шрамы на запястьях, в конце концов, никогда не позволили бы ему забыть… если бы он мог забыть. Если бы не было и шрамов иных, глубоких… Райярр понимал, и тем сильнее была его ярость. Гнев на Бирданга и его господ.

Райярр Кайнен сделал в жизни очень, очень много достойных наказания вещей. Он во многом был повинен. Пусть так. Но Байлар – нет. Байлар никому не причинила зла. Так почему она должна быть жертвой в этих грязных играх грязных людей??

"Потому, Райярр Кайнен, что ей не посчастливилось встретить тебя. Она спасла твою жизнь, а ты – сломал ее".

Пусть так. Все равно, настоящая проблема – вот в этих, жаждущих власти. И может действительно стоило бы их просто сжечь… Всех, одного за другим, и пасть однажды в этом безнадежном бою. Если бы только это имело смысл. Хоть малейший смысл…

Тяжелая, окованная железом дверь отворилась с неправдоподобно протяжным скрипом – будто недовольным стоном. И из темного проема повеяло влажным запахом подземелий.

– Вот, господин Райярр. Вы можете спуститься лично и забрать девушку. Старик Банг проводит вас, – барон похлопал по плечу сухопарого маленького старичка, растерянно хлопающего подслеповатыми глазками. – Он – единственный, кто помнит наизусть всю схему лабиринта. Он ходит туда наощупь. Вот незадача, понимаете… Немагических факелов в замке нет. Кончились все. Обычно мы храним запас, но тут вся эта суматоха с девушкой, к ней спускались много раз… В общем, факелов нет.

Райярр посмотрел на него в упор. И вокруг зрачков колдуна на мгновение вспыхнуло рубиновое пламя красной магии.

– Ты не врешь, – пробормотал он.

– Старик Банг может проводить вас и без света, – уважительным тоном сказал Бирданг.

Райярр поглядел на темноту коридора.

– Нет, – решительно сказал он. – Я пойду один.

Он шагнул к попятившемуся старичку и, приложив ладонь к его лбу, весь озарился красным сиянием. "Он взял у Банга его знания о лабиринте", – понял Бирданг. Теперь маг стал вторым человеком, способным ориентироваться в темницах Эльбира. Если, конечно, он сможет с такой же четкостью воспроизвести в воображении схему лабиринта.

Райярр чуть помедлил перед зияющей чернотой проема. Потом с корнем вырвал из креплений на стене один из магических светильников и шагнул за дверь.

– Скоро вернусь, – бросил он через плечо, и двинулся вперед.

Бирданг и его люди наблюдали за ним, пока робкое пламя светильника не скрылось из виду.

– Все-таки пошел, – прошептал барон. – Так значит, она ошиблась? Значит, это неправда, и зря уничтожили все факела? Она говорила, что Райярр Кайнен отчаянно боится темноты, и ни за что не сунется в темницы. Она говорила… Ах, конечно, чепуха, разве может огненный боевой маг бояться темноты?

Банг только непонимающе моргал в ответ на слова барона.

Райярр спускался в подземелье, ощущая, как внешний мир понемногу отступает прочь. Сначала исчезли наружные запахи и звуки, потом стали тускнеть и утончаться потоки магии перед его внутренним взором, и оставались пока лишь блеклые однообразные цвета – сплошной камень вокруг.

Слабый огонь светильника мерцал в его руках, и по стенам дрожали длинные тени, покачиваясь в такт его шагам. Райярр шел быстро, словно боялся передумать. Пока мягкий свет в его руках, что становился все тусклее, еще теплится. Пока он не погас…

Еще поворот – и неизбежное случилось. И темнота тут же окутала Райярра, набросилась на него со всех сторон, будто только этого и ждала. Маг отбросил прочь бесполезный светильник и двинулся дальше, прикасаясь рукой к чуть влажной стене, прислушиваясь к звуку собственных шагов, стараясь не обращать внимания на страх, волнами накатывающий на него откуда-то сзади.

Райярр шел, а темнота смыкалась вокруг него, непроницаемая и девственно-черная.

Хотелось бежать отсюда прочь, неважно куда. Хотелось застыть на месте и не двигаться. Хотелось кричать до боли в горле, пока голос не сорвется на хрип.

Не бойся ничего, здесь нечего бояться. Просто иди вперед.

Тяжелая, вязкая темнота. Райярру казалось, что стены сжимаются все теснее, а тьма вытесняет воздух, и здесь становится совершенно нечем дышать.

Страшно. Страшно.

И темнота, обступающая со всех сторон. И ее кровь на твоих пальцах. Липкая, теплая, пахнущая железом. И ее кровь…

Ноги подгибаются. Тысяча Падших, просто иди. Просто. Иди!

Тьма, наступающая сразу отовсюду. Мир, исчезающий во тьме, что пожирает время, выпивает без остатка самое жизнь и воздух, воздух…

Райярр задыхался. В конце концов, не в силах сделать ни шагу дальше, он прижался мокрой спиной к холодной стене и сполз на пол. И паника захлестнула его с головой.

"Проклятье, проклятье, проклятье…"

Может быть, он еще пытался хотя бы ползти. Отвоевать с боем у темноты лишний клочок тут же растворяющегося пространства. Лишний клочок собственного ускользающего рассудка, пока тьма разрывала его изнутри.

Я умру прямо здесь и сейчас…

"Нет, если я останусь здесь, то умру".

Я не могу больше двигаться…

"А если я умру, то Байлар…"

То Байлар…

Байлар.

Перед глазами чья-то кровь стекала тонкими струйками и мешалась с темнотой. Чья-то… Её. Её, незнакомой и родной девушки, уже забытой, потому что…

Темнота поглотила и ее.

Темнота причиняет боль.

Когда так страшно, когда так больно, остается только сдаться и умереть.

"Нет. Нет. Нет. Если я умру здесь…"

Байлар.

Ярр застонал и, стиснув зубы, попытался встать. Ноги и руки, словно чужие, ватные, повиновались далеко не сразу.

"Нет, я приду к ней. Я должен".

Сердце будто билось о грудную клетку, в устрашающе быстром, сбивчивом ритме, словно желая сломать ребра. Воздуха по-прежнему не хватало. К горлу подкатывала тошнота. Райярр сделал первый неуверенный шаг. Потом – еще. Темнота вокруг него пульсировала.

"Я иду к тебе, Байлар".

Спотыкаясь и падая, и снова поднимаясь, в кровь расшибив ладони и колени, Райярр Кайнен в полной темноте брел по подземельям замка Эльбир.

Райярр не знал, как долго он шел к ее темнице. Для него этот путь длился вечность – черную вечность непроглядной боли и всепоглощающего страха. Но потом вдруг все закончилось – коридор уперся в высеченную в скале глубокую нишу в два человеческих роста, отгороженную от прохода решеткой с небрежно навешенным хиленьким замком. Оно и не удивительно: пусть пленник и сумел бы выбраться из темницы – большой ли шанс у него был бы найти верный путь в темном лабиринте? Эльбирское подземелье было действительно надежной тюрьмой.

Ниша освещалась желтым светом маленькой масляной лампы. Слабый свет не доставал до углов. А в этом свете посреди ниши на каком-то топчане у стены сидела Байлар.

Байлар думала. Ни на одно мгновение своего пребывания здесь она по-настоящему не поддалась отчаянью – просто не позволяла себе. Когда ее тащили сюда, она злилась. Когда думала, что станут пытать, чтобы отнять Сегвию, – она боялась. Когда оставили в покое – стала размышлять о том, как бы отсюда выбраться.

Если иметь в виду побег – ясно, что никак. Однако не будут же они вечно держать ее здесь. Нет, Байлар не собиралась сдаваться. Засунуть ее в эту дыру – это одно. Сломить – совсем другое.

И все же, долгие дни в темнице не могли не оставить на девушке своего отпечатка. Здесь царила какая-то непривычная, неестественная тишина: абсолютное отсутствие магии угнетало – тем больше, чем дольше остаешься без нее. Ни единой магической искры вокруг… и ни единого звука – тоже. Нет, иногда Байлар что-то слышала – или ей только казалось, что слышала, в конце концов, даже крысы разве станут обитать в таком месте? Может быть, это был далекий отзвук капли в каком-нибудь из боковых проходов лабиринта.

Поле зрения ограничивалось узким кругом лампового света: черно-серые стены, гладкий пол, чуть ржавая решетка. Густая темнота за пределами круга. Тысячи тонн камня над головой, а над ними – громоздкий замок, зеленая трава, спешащие куда-то, озабоченные своими делами люди и шумная жизнь.

Здесь же – лишь молчание и тьма. И сами мысли понемногу, незаметно для самой Байлар, становились иными – неспешными, тягучими, теряющимися во тьме.

Когда в этом ее новом мире вдруг появился тихий звук шагов, сознание Байлар уловило его практически сразу, а вот поверить в его реальность еще долго не могло. Когда отрицать очевидное было уже нельзя, Байлар вспомнила, что раз в три дня ей приносят запас воды и еды. Однако раньше это делал старый Банг, а его походка звучала совершенно по-другому.

Возможно, за нею пришли новые люди, жаждущие овладеть Сегвией. Возможно, они придумали что-то еще.

Но новый мир Байлар предполагал сонное равнодушие по отношению ко всему, что могло бы с ней приключиться.

Шаги затихли у решетки. Байлар подняла голову. И чуть не ахнула от изумления.

– Райярр??

Девушка вскочила на ноги, мгновенно позабыв всю свою флегматичность. Но почему?..

– Райярр? Откуда ты здесь?

Он открыл замок – не сразу, потому что руки все еще дрожали, слава Вышним, Байлар, кажется, ничего не заметила, – и отшвырнул его прочь. Распахнул дверь. И с минуту молча вглядывался в лицо Байлар, и выражения его глаз было не понять. Горечь? Радость? Тревога? Или что-то вовсе иное, недоступное, неизвестное, слишком сложное и слишком больное?

– Идем, Байлар, – произнес он наконец. И, развернувшись, направился к лабиринту.

Байлар все еще не понимала, действительно ли видит его наяву. Этот маг… С чего бы это ему здесь быть, с чего являться сюда, спускаться сюда, чтобы протянуть ей руку? Байлар была сбита с толку, но, тем не менее, ни на миг не допустила, что Райярр теперь заодно с теми, кто ее похитил.

Райярр тем временем попытался отодрать от стены масляную лампу и потерпел сокрушительную неудачу. Пробормотал несколько тихих проклятий себе под нос.

"Значит, опять придется так".

Он колебался всего лишь миг перед тем, как вернуться в темноту – такой ничтожный, почти незаметный миг…

Байлар шла за магом, в темном подземелье, за звуком его шагов и тихим шорохом его одежды, и ее растерянность медленно сменялась неожиданным счастьем. И дело было не только в том, что наконец она шла к солнечному свету, будто возвращаясь к жизни из темного склепа, а еще и в том, что каким-то чудом здесь был Райярр. Он пришел за нею, убийца ее родителей, боевой маг, которого по всем моральным законам Байлар следовало скорее ненавидеть, но уж никак не любить. Но он был здесь – в такой опасной близости – можно было бы протянуть руку и ухватить ткань его плаща, и ощутить его запах. Он был здесь, реальный и деятельный, и вел Байлар к свободе.

Байлар устыдилась собственной бесчестной радости. Заставила ее замолчать. Напомнила себе о пропасти, той самой пропасти между нею и этим магом, бездне, что чернее даже этой темноты вокруг.

– Откуда ты знаешь, как идти, Райярр?

– Считал память одного старика.

Байлар показалось, что голос мага прозвучал как-то странно.

– А зачем… зачем ты сюда сам спустился? Не думаешь, что они только того и ждали, и запрут тут нас обоих?

– Не запрут, – сквозь зубы ответил Райярр, который в этот момент изо всех сил пытался не потерять сознание. – У входа достаточно магии, чтобы я разнес им ползамка.

– О!

Некоторое время они шли молча. Байлар прислушивалась к хриплому дыханию Райярра.

– С тобою все в порядке?

– Да.

Ей оставалось лишь покорно следовать за ним. Только девушка всей кожей ощущала, что вовсе ничего не в порядке. Байлар не понимала, в чем дело, но ее переполняло беспокойство.

…И еще, Райярр спотыкался.

Он, чьи движения всегда были по-кошачьему ловкие, стоило ему хоть немного оправиться от ран.

– Райярр, постой…

Набравшись наглости, она решительно дернула его за подвернувшийся под руку край плаща.

– Хааа…

– Что с тобою? Ты ранен? Скажи мне? Я не смогу помочь, пока не знаю, что…

– Все… хорошо… идем… – прошептал маг, тяжело дыша. Сделал еще шаг – и ухватился за стену, чтобы не упасть. Байлар почувствовала его движение, метнулась к нему. Наугад протянув руку и коснувшись его груди, девушка ощутила, как бешено бьется Яррово сердце под ее пальцами.

– Райярр? Райярр! Ярр! Ярр, ты меня слышишь? Ну же, очнись! Что с тобой? Что?

И ни капли магии вокруг! Ни единой капли чертовой зеленой магии, когда она так нужна!

Райярр наконец, кажется, пришел в себя.

– Я… все хорошо… Байлар, я цел… пройдет… скоро.

Мага била дрожь, и девушка осторожно обняла его за плечи, поддерживая и согревая.

– Ярр…

– Прости…

Они постояли так некоторое время – вдвоем в оглушающей темноте.

– Прости меня, Байлар. Прости, что так… Нам надо идти.

– Знаю, – ответила девушка. Но прежде, чем он успел ускользнуть от нее, поймала его ладонь. И сказала немного смущенно, но твердо:

– Только я не отпущу твою руку. Извини, Райярр, но… я боюсь темноты.

Неподалеку от входа Райярр остановился и зажег магический огонь. В белом свете крошечного шарика, плавающего над его ладонью, он увидел темные глаза Байлар, обрамленные длинными тенями от ресниц.

– Ненадолго, – тихо сказал маг. – Нельзя, чтобы они заметили, что со мною что-то не так. Наша безопасность зависит от того, насколько они меня боятся.

Байлар кивнула и внимательно оглядела мага. В этом освещении он выглядел форменным мертвецом, без кровинки в лице, с черными провалами глаз, но мертвецом спокойным и вполне адекватным. Похоже, что́ бы там с ним ни произошло, Райярр с этим справился. Рассмотрев его руки, девушка отобрала у Ярра фляжку с водой и, смочив свой платок, аккуратно стерла с них кровь и грязь. Поймав тоненькую ниточку зеленой магии, залечила раны на его ладонях. Поднапрягшись, нашла еще один поток – и, легонько коснувшись Яррова плеча, с зеленой вспышкой отдала эту магию ему. Глаза мага удивленно расширились.

– Спасибо, – пробормотал он.

– Так ты выглядишь лучше. Хм… Только кровь со щеки убери, – девушка быстро отвернулась. Сама она не осмелилась это сделать. Касаться его таким образом…

– Спасибо, – озадаченно повторил Ярр.

– Пойдем?

– Да. Я первый.

Несколько минут прошло в молчании.

– Райярр?

– Да?

– Тебе пришлось сражаться, чтобы попасть сюда?

Райярр расслышал в этом другой вопрос. И, грустно улыбнувшись, пока Байлар все равно не видит его лица, ответил именно на тот, незаданный.

– Думаю, я пока никого не убил.

"Хотя кто знает, что было бы, окажись эти люди чуть смелее или чуть упрямее. Вряд ли… вряд ли я бы тогда остановился, надо это признать".

– Постараюсь не демонстрировать тебе мою преотвратительную магию.

Байлар фыркнула.

– Но, если уж придется – пожалуйста, потерпи.

– Постараюсь, – в тон ему ответила девушка. – Хотя вас, боевых магов, бывает нелегко выносить.

– Должен заметить, что вас, зеленых, иногда тоже.

– Мы хотя бы не приносим окружающим столько вреда.

– Да ну разве? – Райярр хмыкнул. – А мне показалось, что от вас тоже бывает проблем немерено.

Впереди показался дверной проем.

– Райярр?

– Ну?

– Спасибо, – тихо промолвила Байлар.

Все, что было дальше, Байлар помнила отрывками, наползающими друг на друга и перемешивающимися.

Был момент, когда они с Райярром вышли из подземелий, и этот миг, когда оранжевый луч вечернего солнца упал на ее лицо, Байлар запомнила до конца своих дней. Было круглое лицо барона Бирданга, в которое хотелось плюнуть, и еще какие-то люди, но Байлар даже не злилась на них более, потому что теперь все казалось каким-то далеким и незначительным – теперь, когда над нею снова было небо, нежное небо над головою. Было ощущение победы. Беспокойство за Сегвию. Был Райярр рядом – и этот человек, которому больше всего на свете хотелось просто упасть на нагретые за день на солнце камни мощеного двора и остаться там на целую вечность, постоянно держал все под контролем, он что-то говорил – и люди все исполняли, и под взглядом его сверкающих глаз они тряслись от страха. Байлар даже почувствовала по этому поводу некоторое злорадное удовлетворение. И искреннее уважение к Ярру, ни на мгновение не показавшему собственной слабости.

А потом пришло странное чувство, не знакомое ей прежде. Ярр, маг с янтарными глазами, защищал ее. Пожалуй, он стал первым человеком в жизни Байлар, который бы ее защищал. Конечно, когда-то у нее были родители, что заботились о ней. А когда их не стало – дедушка, научивший Байлар всему. Только это было так давно… С тех пор Байлар привыкла к мысли, что она одна, и рядом может быть только Сегвия. Привыкла к тому, что опереться не на кого – да и не нужно опираться, ведь она стала сильной. Да, сильной, упрямой и вполне самодостаточной, и обросла толстой кожей, этаким панцирем вокруг души. Со своей мерой цинизма, со своей толикой жесткости – хотя бы ради того, чтобы оказаться способной отбивать удары, что наносила жизнь. И вдруг появился Ярр. И встал на ее защиту, не спрашивая, нужно ли это Байлар. Стал за нее принимать удары. Как будто считал, что в ней есть еще что-то ранимое, такое, что следовало бы охранить.