Маг Многоцветья

– Я…

– Необходимо, это значит… Кому? – Инис постоянно двоилась в его глазах, что ужасно мешало думать.

– Лайонелл Хантор.

– Тысяча Падших! Лайонелл! Проклятье! Они же теперь найдут ее…

Райярр скрипнул зубами и, гневно что-то простонав, вдруг сам на себя обрушил черно-сине-зеленое заклинание. Инис вздрогнула, будто ударили ее. Зато в голове у Ярра прояснилось.

– Инис, я беру твою лошадь, – отрывисто сказал маг, и тут же призвал животное, даже не пытаясь скрыть вполне визуализированную магию. Посмотрел на сестру, будто что-то еще хотел сказать, но передумал, и, вскочив на лошадь, пустил ее галопом, только плащ и взметнулся за спиной.

Инис с минуту смотрела ему вслед. Потом отвернулась, вернувшись к лютне. Лицо альбиноски было спокойным; и только где-то глубоко-глубоко внутри дрожало странное горькое чувство.

Когда она приоткрыла дверцу, из печи в лицо пахнуло жаром. Байлар ухватила форму и поочередно вытащила из печи два круглых больших хлеба. Дом тотчас наполнил дразнящий запах. Сегвия в облике какого-то пушного зверька возбужденно замельтешила вокруг, привставая на задние лапки и быстро дергая маленьким белым носиком. Сегвии не нужно было ни есть, ни пить; жизнь в ней поддерживали магия, свободным потоком вливающаяся в книгу через ее связь с Байлар, и ее собственное волшебство. Тем не менее, Сег всегда интересовалась всеми этими вещами, доступными живым. Воздухом под твоими крыльями; холодом снега и жаром огня; звездным небом летними ночами и запахом только что вынутого из печи хлеба. Сегвии нравилось быть живой.

Байлар невольно улыбнулась, вспомнив, как забавно удивлялся Ярр, наблюдая это. Ярр…

Нет. Его зовут иначе. Вот так, даже имя его иное.

Все было лишь ложью, а даже если и нет – бывают вещи, через которые переступить нельзя.

И дело не в том, что ты все еще живешь в той войне. Нет. Война закончилась восемь лет назад. И не в том, что страдаешь от боли потери. Нет. Для этого ты слишком черствый человек. Или просто уже научилась жить с тем днем, в котором живешь.

Только между тобою и тем, назвавшимся Ярром, ‒ пропасть размером в целый мир. Не перешагнуть. Не навести мосты. Не исцелить. По ту сторону – человек с янтарными глазами. И, может быть, было бы легче считать его лжецом. Подлецом. Безжалостным убийцей. Врагом. Да. Может быть, было бы легче обмануть себя.

Может быть.

– Байлар, там люди, – вдруг прошептала Сегвия, в мгновение ока трансформируясь, и уже взлетая со стола, взмахнув белыми крылами. – Много, много людей! Опасно!

– Ясно! – Байлар оставила хлеб в покое и потянулась за своим ножом. – Что будем делать?

Сегвия прислушалась к происходящему. В ее восприятии, нисколько не похожем сейчас на человеческое, в паутине связанных с нею силовых магических линий, все настороженно вибрировало.

– Бежать, – произнесла она. – Их очень много, Байлар.

– И они идут за нами, – кивнула девушка и, не теряя ни секунды, сунула нож за голенище сапога, схватила с полки небольшой мешочек и выбежала из дома.

– Уходим, Сег!

Взмахнув крыльями, сквозь которые просвечивали солнечные лучи, Сегвия поспешила за хозяйкой, один раз оглянувшись на маленький домик.

Когда-нибудь они пожалеют. Позже. Да, им станет немного жаль этого дома в лесу, который они любили, уютного и обжитого. И будет не хватать этих сосен, налаженного быта, и более всего – знакомых с детства пациентов. Но в глубине души Байлар всегда знала, что такое могло произойти. Маленький мешочек на полке не зря дожидался там своего часа.

Но это – потом. Когда удастся спастись. Если… если удастся.

"Чушь!" – решила волшебная книга и устремилась за Байлар – в чащу Великого Леса.

Райярр гнал лошадь во весь опор. Широкие рандаирские дороги извивались перед ним песочно-желтыми лентами, в панике убегая из-под копыт несчастного скакуна. Города и деревни проносились мимо в одном калейдоскопе размытых цветов и обрывочных звуков, но Райярр их вовсе не различал. Маг понукал лошадь, маг спешил, как мог, маг слышал только свист ветра в ушах, и плащ хлопал за его спиной, как сердитый коричневый парус.

Байлар бежала через лес, продираясь сквозь сухие ветки, колючие заросли и жгучую боль в груди. Мир вокруг пульсировал в такт биению сердца; ветви цеплялись за одежду и царапали лицо. Сжав зубы, Байлар неслась вперед. Она знала, что ни за что не сдастся и ни за что не позволит себе остановиться. Она спиной чувствовала погоню – взмокшей от пота спиной. Деревья мелькали вокруг в невообразимом хороводе. И чертова юбка постоянно путалась в ногах.

Цветные лоскуты окружающего мира совсем потеряли для Райярра свое значение, они мельтешили где-то там, по краям, едва улавливаемые взором. Ему же оставалось только мучительно ускользающее время. Только желание успеть. Только беспокойство. Время от времени он осторожно прикасался к шее коня, со вспышкой зеленой магии вливая в него жизненные силы, и заодно стараясь исправить тот вред, что вынужден был причинить. О собственном состоянии маг не думал. Он хотел одного – успеть. "Байлар!"

"Там. Там они не смогут меня поймать". Лес укроет. Лес защитит. Лес сливался перед ее глазами в единое зеленое пятно, упирающееся в небо. Дыхание разрывало легкие; разрывало Байлар; разрывало Вселенную. Она уже давно не могла ни о чем думать, не могла ничего решать. Она могла лишь бежать – перепрыгивать через корни, огибать завалы, больше не заботясь об одежде и не обращая внимания на израненные ноги и кровь на щеках. Просто бежать. Лес – поможет.

"Ни за что не позволю… Ни за что не позволю Байлар… Но!" Успею. Должен успеть. Успею.

"Ни за что… Никогда… не остановлюсь… Лес… В лес…"

"Байлар!"

И вдруг – коряга. И свинцовые от усталости ноги ее не осилят…

Как будто лес – предал. Пролетев несколько метров, Байлар со всего маху шлепнулась оземь. Сначала ничего не ощущала, кроме боли и обиды. Потом разглядела ржавые хвоинки перед самым носом. И чудом выжившего при ее падении рыжего муравья. И заплакала – больше от ярости и все еще кипевшего в крови адреналина, чем от боли или усталости.

Потому что ясно было, что на этом ее путь закончен.

… Райярр спрыгнул с коня у самого крыльца ее дома. Рывком распахнул дверь – без особой надежды: он уже прекрасно видел, что земля вокруг истоптана множеством всадников. Даже маленький, некогда такой аккуратный огород Байлар.

В доме было пусто, очень тихо и довольно темно. Пахло свежевыпеченным хлебом – уютно и по-домашнему, и круглая булка белела в углу, закатившись под стол. Над перевернутой вверх дном мебелью и разбросанными склянками медленно фланировали пылинки.

Несколько мгновений маг молча смотрел на покинутую комнату. А потом со всей силы ударил кулаком в дверной косяк.

Заходило солнце, прячась за верхушки сосен, и оттуда бросало на мир алые отблески. Воздух стал розоватым, волосы Ярра – совсем красными, а глаза его – темными, почти вишневого цвета. И нож в его руке отражал пламя заката – будто лезвие было уже в крови.

На закате маг вышел на крыльцо до боли знакомого дома. На пару мгновений застыл, размышляя. И затем, выбрав подходящий участок земли, стал сосредоточенно вычерчивать ножом сложную схему заклятия.

Магия бывает разная. Но и управлять ею, как известно, можно по-разному. Самая естественная, почти не требующая от чародея усилий, "интуитивная магия" даже не видна глазу обычного человека. Другая требует расчетов и вспомогательных средств. Маги плетут заклинание, используя волю и разум, улавливая потоки магии, пропуская их через себя и трансформируя. Иногда они могут помогать себе жестами, иногда укреплять свое плетение словами. Такие чары обычно видны даже не-магу, если их не скрыть, и имеют особую подпись, имя творящего мага, – говорят, это возникает от того, что заклинатель своей душой и волей вмешивается в устройство мира и изменяет его. Маги некоторых видов способны заключать свое волшебство в свитки – и большую часть таких свитков могут использовать даже не обладающие магическим даром люди – так работает почти вся техника, так живет цивилизация. Маги могут усиливать и самих себя, облегчая себе жизнь с помощью различных артефактов. В некотором роде, к ним можно отнести даже магические книги. Но есть ряд заклятий, которые требуют от чародея визуализации – и тогда часть заклинания творящий будет рисовать, сплетая воедино материальное и нематериальное, видимое и невидимое, реальное… и то, что есть лишь в его воображении.

…Как Райярр, который для своих чар использовал саму землю. Иногда он шептал слова давно мертвого языка – этот язык жил теперь лишь в устах магов, да частично – в своих отдаленных потомках, современных языках. Ярр проводил точные линии, осторожно и уверенно, и с лезвия ножа то и дело сыпались красные магические искры. Некоторые из них, оседая в оставшиеся после ножа бороздки, так и продолжали гореть.

И когда последняя линия была нарисована, а узор завершен, Ярр распрямился в полный рост, а схема вокруг него вспыхнула ярким красным светом.

Сделав глубокий вздох, маг резко произнес длинную фразу на лиринарском языке, все еще сжимая в ладони рукоять ножа, но закончил уже на обычном, аранском:

– Айнаятте Райярр Кайнен, вызываю Лайонелла Хантора.

Красный свет заклинания на миг вспыхнул ярче, чем закат, а затем совсем погас. Но перед Ярром возникла призрачная фигура черноволосого мужчины в дорогом, отделанном золотом камзоле, идеально подогнанном под его не менее идеальную фигуру.

– Райярр, какой сюрприз. Мне кажется, уже прошло немало времени с тех пор, как…

– Где девушка? – перебил его Ярр. – Куда ты забрал Байлар?

Усмешка Хантора стала, казалось, еще добродушнее – и еще чернее стали его угольные непроницаемые глаза.

– Ее у меня нет.

– Ты лжешь. Тебе Инис передала украденную информацию.

– Но девушки у меня нет. Спроси свою вероломную сестрицу, может быть, она кому-то еще продала твой ценный опыт.

Райярр скрипнул зубами.

– Хватит, Лайонелл. Я прекрасно знаю, что ты вынудил Инис сделать это. Я даже догадываюсь, чем именно ты ее запугал. Отпусти Байлар. Лайонелл, начать с того, что ее книга – не Книга Ааши, которая тебе, очевидно, нужна. Отпусти Байлар…

– Или? – Лайонелл склонил голову, с ленивым любопытством разглядывая Райярра. – Будешь угрожать мне, Кайнен? Чем же? Вернешься в Аран и станешь чинить мне неприятности?

Райярр ответил ему спокойным взглядом.

– Я бы мог, – сказал он ровно.

– Ты – лишь один жалкий маг. Тебе ведь однажды указали твое место, разве ты забыл его?

Райярр только улыбнулся, и в этой улыбке было больше угрозы, чем могли бы нести любые слова.

– И мы оба знаем, кто из нас одержал бы победу в открытом бою, – сказал Хантор.

Райярр прищурился.

– То есть, как я и подозревал, Инис обставила тебя. И заставила уничтожить мой Черный Свиток. Что же, Лайонелл, ты так хочешь померяться силами? И посмотреть, что один жалкий маг сможет успеть до встречи с тобою?

С минуту мужчины молча смотрели друг на друга.

– Как интересно, – наконец промолвил Лайонелл Хантор. – Если бы ты проявлял такое же рвение десять лет назад на поле боя! Правда, оно ничего не изменит. Потому что девушки у меня нет.

Вишневые глаза Райярра вдруг озарились рубиновым светом – на какую-то долю мгновения.

– Так. Ты говоришь правду, – с некоторым удивлением в голосе признал он.

– А почему бы и нет? – Лайонелл приподнял брови. – Не каждый день внезапно выходит на связь старый товарищ. Да еще вызывая таким, хм, – он поморщился, – невежливо мощным заклятьем.

– Но если Байлар не у тебя… – Райярр нахмурился, быстро раздумывая. – Я видел следы и знаю, что ей не удалось уйти.

– Но ведь следы не говорили тебе, что именно мои люди ее схватили, не так ли?

– …Либо кто-то еще узнал о ней, что маловероятно. либо… Учитывая, что ты сейчас разговариваешь со мною, даже решив, что я тебе угрожаю… Лайонелл, неужели кто-то сумел шпионить за самим великим тобою? И обвести тебя вокруг пальца? Ого!

– Я всегда любил в тебе твою скорость мысли, Райярр.

– Так кто же? Тебе, конечно, уже известно, кто?

– Ты его знаешь. Мардаган. Ожидаемо, верно?

– Твой оппонент в борьбе за власть в Совете. Да, я его помню. Неприятный тип.

– Конечно, сам он себя подобными делами утруждать не станет. Кто-то из его марионеток.

– Лайонелл. Кто?

Непрозрачные, будто поглощающие свет глаза Хантора вперились в собеседника, цепко, сильно; так мускулистый доберман смыкает челюсти на пульсирующем горле жертвы.

– А она очень дорога тебе, не так ли, Райярр?

– Я просто… ее должник, – сухо ответил маг.

– Ну-ну, – неопределенная улыбка бродила на лице Лайонелла, не отражаясь во взгляде. – Ты же понимаешь, что если я тебе сейчас скажу, где эта девушка – ты станешь лишь пешкой в моем плане?

Райярр поднял голову.

– Говори.

И Хантор усмехнулся.

– Бирданг, замок Эльбир. Она будет там, Райярр.

Когда изображение Хантора исчезло, и заклинание, вспыхнув в последний раз кроваво-красным цветом, погасло и рассеялось, Райярр без сил осел на землю. Подумал несколько минут, прислушиваясь к шепоту сосен. Потом встал, подобрал отброшенный было нож, затоптал рисунок заклятья и двинулся прочь. Нужно было найти людей, нужна была новая лошадь.

– Плевать я хотел на тебя и твои планы, Лайонелл Хантор.

"Только Байлар вмешивать в ваши игры не позволю".

                  ***

В полутьме круглой комнаты на самом верху высокой башни было тихо и тепло. Едва заметный смолисто-цветочный запах исходил от курящихся белым дымом тонких палочек – дорогие благовония с самого юга Фииранда, равных им не было по всей земле. Свет, падающий из забранных изящным деревянным плетением окон, делился на полу на ромбы и квадраты, серебристо-серые там, где пол был мраморным, багряные там, где лежал мирандский ковер. Один из ромбов попал на сомкнутые пальцы хозяина комнаты – длинные старческие пальцы с чуть распухшими суставами, унизанные дорогими, тяжелыми перстнями.

Впрочем, глубоким стариком он, конечно, не был. Да при желании мог бы использовать совсем немного чар – и выглядеть на тридцать. А срок жизни для Высших магов и вовсе не проблема. Для некоторых Высших магов…

Тихонько скрипнула дверь – без всякого предупреждения слуги с той стороны. Таким образом, да еще в этот час, сюда являлась только она. И точно: несколько легких шагов – и ромбы света расчертили тяжелый подол расшитой замысловатым орнаментом бордовой ткани.

– Лорд Мардаган.

Будь он на двадцать… хотя бы на десять лет моложе, несомненно, он тоже попал бы под очарование этого низкого голоса с его музыкальными переливами. Возможно, она прекрасно поет… если б нашелся хоть кто-то, кто рискнул бы спросить ее и осмелился бы услышать ответ.

– Миледи.

Жестом предложил ей кресло напротив, не менее удобное, чем его собственное. Женщина в бордовом платье изящно в него опустилась.

– Как идут дела?

– Все идет как должно. Как оно и было запланировано… Скоро книга будет у нас.

– Что предпринял Хантор? Он ведь поймал вашего шпиона?

– О да! – Мардаган снова переплел свои длинные пальцы. – Конечно! Мне даже интересно, что он станет делать дальше. Каков будет его ход? Привлечет ли он на свою сторону Кайнена?

Ее накрашенные губы презрительно изогнулись.

– Райярр Кайнен никогда не объединится с Лайонеллом. Скорее небо падет на землю.

– Но он не останется в стороне.

– Даже если так, что он сможет? Райярр Кайнен – всего лишь идеалист, глупый идеалист, возомнивший себя выше всего, происходящего на бренной земле. Даже имея руки по локоть в крови… Он ни за что не станет сотрудничать с Лайонеллом Хантором, и потому банально не поймет, что происходит. В лучшем случае явится к Хантору требовать с него ответ и там героически погибнет. В худшем… в худшем он просто ничем не сможет навредить нашему плану.

– Но он сильный маг…

– Не он один, – резко сказала женщина.

– Но вернулся же он работать в лабораториях Ассоциации, – после паузы произнес Мардаган. – После всего.

– Лорд Мардаган. Райярр Кайнен – не ваша забота. Даже с его силой… один человек не может изменить мир, вам ли не знать. Пусть он и маг. Думайте лучше о Лайонелле Ханторе, потому что он здесь самый опасный противник.

Она подняла подбородок и продолжила:

– Я дала вашему вассалу такое оружие против Райярра, что действует лучше самой смерти. Он не сможет вам помешать. От вас, мой лорд, я хочу одного: чтобы все прошло гладко. Тогда вы получите свой пост Верховного в Совете, а я – Книгу Ааша и лаборатории. Помните об этом.

– Я помню, миледи, – ответил Мардаган.

– Все лаборатории, милорд. Полным составом. Включая и Райярра Кайнена, если он останется жив.

– Так оно и будет.

– Благодарю, милорд, – чуть склонив голову, она легко поднялась с кресла. – Рада была услышать, что все идет хорошо.

Шурша складками платья, гостья направилась было к двери.

– Вы действительно так ненавидите его? – вполголоса поинтересовался Мардаган. Женщина остановилась.

– Нет, господин, – ответила она. – Кайнен не стоит моей ненависти. Но если он окажется препятствием на моем пути – я сокрушу его. Как и любое другое препятствие.

С этими словами она покинула комнату. Мардаган вслушивался в затихающие шаги с легкой улыбкой на лице. В каждом стремительном движении этой женщины – столько изящества. В каждом слове – столько яда. Невероятно, это действительно – она? Та же, что и десять лет назад? Та же, что на поле битвы?..

Инис раздраженно захлопнула толстую книгу с пожелтевшими от времени страницами. Фолиант сердито плюнул в ответ облачком мягкой пыли.

– Бесполезно. Все это бесполезно.

– И что теперь делать? – тут же поинтересовалась Игрейна, бывшая неподалеку.

Инис хмуро уставилась на обложку книги, из коричневой мягкой кожи.

– Ты доверяешь этому Баарсу?

– Ну как… Он ни разу не присоединялся к тем родичам, что пытались меня отравить, – рассудительно ответила Игрейна. – Так что, пожалуй, да. Относительно.

– Мы должны вернуться в Даанай. Ты посмотришь, как оно там, твое королевство. Я посмотрю, кто такой Баарс. И даже если он не сможет снова пробудить осколок, я пущу в ход свою магию Знания. Может, найдем что-то новое.

– Бесславное возвращение, – протянула Игрейна.

– Назови это разведывательной миссией, – предложила Инис. – Нет, здесь это сейчас бесполезно. Тем более, мы разворошили здешнее осиное гнездо. Этот Лайонелл Хантор…

Инис бросила книгу на стол, и теперь в ее взгляде была почти полноценная ненависть. Не то чтобы Инис действительно так злили собственные неудачи. Но, помимо того, что Книга Ааша уплывала из ее рук, еще был поистине невыносимый Хантор. Пожалуй, первый человек в жизни Инис, которого она действительно ненавидела. Его проклятая самодовольная ухмылочка проступала сквозь страницы книги, которую девушка читала, мешая сосредоточиться на деле. Его козни виделись теперь везде, причем, с большой вероятностью, эти подозрения не были обычной паранойей, а вполне отражали реальное положение дел.

…А еще Лайонелл Хантор был одним из тех, кто сделал с Райярром десять лет назад… те страшные вещи.

– Да что тебе этот Лайонелл Хантор? – пробормотала Игрейна немного обиженно. На самом деле, она уже смирилась с необходимостью вернуться, и даже прикинула в уме всевозможные от этого возвращения плюсы, но отступать так просто не хотела.

– Раскинь мозгами, Ваше Величество, – вздохнула Инис. – Ты должна о нем знать, в конце концов. И как ты ведешь свои дела с Араном?

– Не люблю политику, – заявила Игрейна. – Особенно вашу, южную. У нас, в конце концов, до сих пор все иногда делается куда проще и честнее. Я в это вникаю лишь по долгу службы – раз уж пришлось быть королевой.

– Ты сама сражалась за этот пост.

– Потому что лучше я, чем те, кто мог бы быть на моем месте, – неожиданно серьезно ответила Игрейна, – я люблю свою страну, Инис Верделл. Я хочу сохранить нашу культуру и защитить спокойную жизнь наших людей.

– Спокойную? На Севере-то? – удивилась Инис.

– По нашим обычаям. Такую, к какой мы привыкли. Я стараюсь ради этого, менестрельша, хотя по-прежнему люблю хорошую драку куда больше, чем всю эту вашу политику. Эх, жаль, что твой странный брат ушел. Вот уж с кем я бы смахнулась, – голос Игрейны стал почти мечтательным.

Инис только фыркнула. Королева продолжила ходить туда-обратно.

– Ну ладно. Я знаю, что и в Аране, и в Лирии на самом деле правят маги, а Наместники, в общем-то, – всего лишь формальный титул да пышный двор. В Аране все решает Совет, в который входят и маги и не-маги, но уже долгое время главой Совета и самым влиятельным его членом был один из Высших магов, глава Ассоциации. Официально, если дела ведутся не с Наместником, – то с ним, этим главою, Верховным. Но ходят слухи, будто этот глава стар и немощен, и уже давно – лишь марионетка в руках молодого и энергичного бывшего боевого мага… Лайонелла Хантора.

– Да, – Инис кивнула. – Знатный, успешный и могущественный, герой последней войны, хитрый, как змея… Ты слышала о "Боевой Шестерке"?

– Конечно! Кто о ней не слышал, даже у нас. Ваш лучший отряд боевых магов-универсалов, иногда их звали Черной гибелью, иногда – Посланниками Смерти. Всего-то шесть человек, но в конце войны одно упоминание о них вселяло в людей такой страх, что многие были готовы сдаться без всякого боя.

– Верно, – сказала Инис. – Так вот Лайонелл Хантор был сильнейшим из Шестерых.

– Сильнейшим?

– Да. Даже мой брат уступал ему в мощи черной магии.

– Твой бра… твой брат – тоже маг "Шестерки"?? Оо, Ледяные боги! Но ведь он без всякой магии, своими руками… Когда мог бы нас всех в пыль стереть, особо не напрягаясь! Вечные Льды, и я упустила возможность с ним сразиться! – Игрейна вдруг остановилась. – Но, Инис, он же совсем не похож на какого-то монстра!

– Райярр не монстр, – грустно усмехнулась Инис. – А вот Лайонелл – вполне возможно. Старому Главе жить осталось совсем немного, и в Совете сейчас разгорелась жестокая борьба за власть и влияние. И если не будем осторожны, можем пасть жертвами в этой борьбе.

Игрейна еще пару раз прошлась по комнате в молчании, а потом сказала:

– Хорошо. Мы возвращаемся, выхода все равно нет. Я сейчас же отдам приказ.

Но, уже направившись к двери, королева северян помедлила и спросила подругу:

– Но, Инис. Вот что мне любопытно. Мои учителя не раз говорили мне, что, когда закончились Эпоха Чудес и Эпоха Великих Завоеваний, в Эпоху Единства и Рандаир, и Аран, и Лирия были одним государством, одной Империей. С общей историей, с общей культурой. Почему тогда столько веков они постоянно воюют друг с другом? Я могу понять войну; мы тоже всегда воевали – за спорные земли, за женщин, за фамильную честь, да мало ли еще за что. Но мы никогда не ненавидели друг друга так. Никогда не жаждали полного уничтожения противника. И ни разу мы не пытались… создать такую страшную боевую мощь, как отряд "Шестерки". Вы были одной страной, Инис. Ваши обычаи так похожи. Так почему?..

– Если бы я знала… – прошептала альбиноска, и ее обычно равнодушные алые глаза казались печальными. – Если бы я могла дать тебе ответ, Игрейна, не могла ли бы я узнать и то, как сделать этот мир лучше, чем он есть?

Бирданг – ветреная холмистая земля на северо-западе Лирии. Здесь нет крупных городов, люди чтут древние обычаи, поливают старинные камни вином на рассвете холодного дня, чтобы почтить своих богов; разводят скот и торгуют с Рандаиром, тем и живут. Здешний правитель, барон Бирданг, проживает в замке на одинокой горе. Замок называется Эльбир, он старый, как сама Лирия, но до сих пор содержится в идеальном порядке. Стены его по-прежнему высоки и крепки; рвы, окружающие его, полны водой; башни ремонтируются и перекрываются регулярно, и все защитные орудия всегда наготове.

Потому хозяин его, нынешний обладатель титула и лорд Бирданга, имел все основания считать себя в полной безопасности.

Барон был деятельным мужчиной сорока с небольшим лет. Он неплохо управлялся со своим феодом, хотя особенной хозяйственной сметки не имел. Обладал магическим даром, скорее ничтожным, чем просто слабым, в связи с чем с трудом и неохотой почти получил начальное магическое образование – просто потому, что в Лирии каждый уважающий себя владетельный вельможа был магом, или хотя бы мог похвастаться двумя-тремя великими колдунами-предками в своей обширной генеалогии. Или парочкой щеголеватых племянников в рядах столичной Лиррианской Ассоциации магов. Великого воина из Бирданга не вышло тоже – низенький и круглый, он, впрочем, был обучен военному делу на должном для лорда уровне, а с боевым молотом и вовсе неплохо иногда развлекался. Барон по молодости успел поучаствовать в последней войне – не слишком долго, потому что Лирия сначала вышла из войны, а потом стала союзником Арана – довольно пассивным союзником, но основные боевые действия переместились на территорию Арана, а затем – Рандаира, а Бирданг надолго Лирию не покидал. Своим коротким участием он, однако, весьма гордился, иногда любил поговорить за кружкой пива о побежденных врагах и собственной доблести, и вообще втайне считал, что его таланты недооценили, вот почему он всю жизнь вынужден провести в провинции, где только унылые холмы, меланхоличные овцы и завывающий ветер.