Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование

Современное состояние источниковой базы тоже не простое. Материалы по теме отложились в самых различных, подчас неожиданных фондах целого ряда архивов. Поиск, систематизация и анализ документальных материалов потребовали многолетней кропотливой исследовательской работы. В ходе подготовки монографии изучено свыше 1400 архивных дел около ста фондов трех федеральных и одного ведомственного архивов.

Основу источниковой базы составили документы трех категорий, как опубликованных, так и неопубликованных (архивных):

1) нормативно-правовая база[127], определявшая национальную политику государства в военном строительстве, – конституционные акты, законы и подзаконные акты[128];

2) многообразная делопроизводственная документация, состоящая из правоприменительных ненормативных актов – приказов, циркуляров, директив, приказаний, предписаний, а также отчетных материалов исполнителей – докладов, рапортов, донесений, отчетов, информационных материалов и т. п.[129];

3) документы учетно-статистического характера различного происхождения. Эту категорию документов нередко относят к материалам делопроизводства, однако в силу их специфики и важности для данного исследования они выделены в отдельную группу.

В качестве вспомогательных источников к исследованию привлекались материалы периодической печати тех лет и мемуарная литература участников событий. Они перечислены в списках использованных источников и литературы.

2.1. Нормативные акты и делопроизводственные документы

Первую категорию источников составляют конституционные акты 1918, 1924, 1936 гг. и основанные на них кодексы, законы, указы, постановления, положения по военным вопросам высших советских законодательных органов власти: Всероссийских и Всесоюзных съездов Советов и Центрального Исполнительного Комитета СССР (до 1938 г.), Верховного Совета СССР (с 1938 г.) и его Президиума[130]; а также являвшиеся императивными для развития всей страны решения высших органов КПСС: резолюции и постановления съездов РКП(б) (с 1925 г. – ВКП(б), пленумов ЦК РКП(б) – ЦК ВКП(б) и заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ЦК ВКП(б)[131]. Совместные постановления ЦК ВКП(б) и правительства с 1932 г. официально носили характер подзаконного нормативного акта; остальные перечисленные решения руководящих органов Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) в силу фактического сращивания государственного и партийного аппаратов также были общеобязательными, и их нормативный характер признается источниковедческой наукой[132].

Большинство документов, отнесенных к первой группе, в силу своей природы (необходимости доведения нормы до широкого круга исполнителей) опубликованы в официальных сборниках нормативных актов и в академических сборниках документов.

В настоящем исследовании проанализированы: положения советских Конституций в части нормирования воинской обязанности для различных категорий граждан; основанные на конституционных положениях законодательные акты в области призыва и прохождения военной службы гражданами РСФСР и СССР различных национальностей в период с 1917 по 1945 г.[133] Особое внимание уделено анализу призывных законов 1918, 1920, 1925, 1930 и 1939 гг. и их редакций в контексте деятельности государственных и партийных органов по расширению мобилизационной базы Вооруженных Сил СССР за счет нерусских народов.

Поскольку механизм реализации законов вырабатывается в специальных нормативных подзаконных актах, потребовалось изучение всего комплекса руководящих документов, издававшихся военным ведомством во исполнение призывных законов. Сюда отнесены указы высших органов представительной власти, постановления правительства и программные решения руководящих органов Коммунистической партии, а также акты военного ведомства: нормативные приказы, уставы, наставления и инструкции Наркомата по военным и морским делам (с 1934 г. – Наркомата обороны) СССР, его ключевых структурных подразделений (Штаба (с 1935 г. Генерального штаба) РККА, Главного управления РККА (до 1940 г.), Политуправления РККА (с 1941 г. – Главного политуправления РККА), Главупраформа КА и других высших органов военного управления по организации воинского учета, призыва, подготовке кадров, организации партийно-политической работы с нерусскими военнослужащими и т. д.

Особую категорию составляет нормативная база периода Гражданской войны в России 1918–1922 гг. Она представлена декретами Совета Народных Комиссаров, постановлениями Съездов Советов и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, приказами наркома по военным делам, Реввоенсовета Республики (РГВА. Ф. 1 и 4).

Анализ нормативной базы 1918 – середины 1940-х гг. имел ключевое значение для определения тенденций, темпов и способов комплектования представителями нерусских народов частей Красной армии и организации их военной службы.

В монографии проанализирован целый ряд основополагающих документов партийных и государственных органов, определявших содержание государственной национальной политики в военном строительстве. Они оформлялись резолюциями, декретами, законами, постановлениями высших органов государственной власти и руководства Коммунистической партии. При этом в большинстве случаев партийные решения предшествовали решениям представительных и исполнительных органов государственной власти и определяли содержание последних. В этом на практике реализовывалась «руководящая и направляющая роль» Коммунистической партии. Наиболее важными среди них являются: носившая программный характер резолюция «По национальному вопросу», принятая XII съездом РКП(б), состоявшимся 17–25 апреля 1923 г.[134], а также резолюция проходившего вскоре после XII съезда партии IV совещания в ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей (9–12 июня 1923 г.), содержавшая перечень практических первоочередных мероприятий по проведению в жизнь резолюции съезда по национальному вопросу в военном деле[135]. Разработанная на этой основе пятилетняя программа национальных формирований в РККА была утверждена III съездом Советов СССР в мае 1925 г.[136], а выполнение ее было возложено съездом на ЦИК и СНК СССР и на много лет определило развитие национального сегмента Красной армии[137].

В исследовании также задействованы рабочие материалы различных ведомств по подготовке законов и подзаконных актов, их практической реализации в национальных регионах СССР, что помогло установить основных акторов, их интересы и мотивы, а также механизмы принятия тех или иных решений.

* * *

Основную часть делопроизводственных документов, использованных в данной работе, составляют материалы, связанные с обеспечением текущей управленческой деятельности центральных и местных органов военного управления, воинских частей, соединений и объединений, советских органов власти и Коммунистической партии. Они хранятся в фондах трех федеральных и одного ведомственного архива – Российского государственного военного архива (РГВА), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ). Часть материалов опубликована в документальных сборниках.

Делопроизводственные документы можно разделить на несколько типов: 1) руководящая документация (постановления, директивы, приказы); 2) деловая переписка и информационно-отчетные документы (официальные обращения, отношения, донесения, сводки, сообщения, справки, доклады, отчеты); 3) повестки дня, протоколы и стенограммы.

К основополагающим руководящим документам отнесены прежде всего материалы руководства советского военного ведомства (Реввоенсовет Республики/СССР, народный комиссар обороны и его заместители), а также чрезвычайных органов руководства страной и вооруженными силами в период Великой Отечественной войны (Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования).

Для определения механизмов и движущих сил принятия тех или иных решений по национальной проблематике в военном строительстве также использовались архивные материалы гражданских партийных органов, сосредоточенные в РГАСПИ. Среди них личные фонды вождей Коммунистической партии и Красной армии, в разные годы имевших отношение к строительству вооруженных сил, а именно: фонды И.В. Сталина (Ф. 558), К.Е. Ворошилова (Ф. 74), Л.М. Кагановича (Ф. 81) и др. Особенно полезны для исследования документы фонда Ворошилова, который сталкивался с национальным вопросом в армии сначала в должности командующего войсками Северо-Кавказского военного округа, а затем – в должности наркомвоенмора (с 1934 г. – наркома обороны).

Впервые в отечественной историографии в целях изучения национальной политики Советского государства в период Великой Отечественной войны проведен анализ значительного массива постановлений ГКО[138], приказов и директив наркома обороны[139], директив заместителя наркома обороны – начальника Главного управления укомплектования и формирования войск Красной армии (Главупраформа)[140] с объявлениями очередных и внеочередных (мобилизационных) призывов военнообязанных запаса и призывной молодежи и определением порядка их проведения. Наличие (равно как и их отсутствие) в содержании этих документов ограничений по признаку национальности позволили определить тенденции развития призывной политики государства и сделать вывод о том, что в течение 1941–1943 гг. был издан и действовал до конца войны комплекс совершенно секретных постановлений ГКО и директив НКО, регламентировавших особый порядок призыва, комплектования и несения военной службы для представителей значительного числа народов СССР.

Приказы наркома обороны об очередных и внеочередных (мобилизационных) призывах часто содержали конкретные требования к этническим характеристикам призываемых и определяли возможность использования того или иного народа в строевых или нестроевых частях. Отдельные приказы и директивы НКО объявляли этнические чистки рядов РККА. Такова, например, директива НКО № 200/ш от 24 июня 1938 г., требовавшая уволить из состава частей приграничных военных округов комначсостав следующих национальностей: немцы, поляки, латыши, эстонцы, корейцы, финны, литовцы, турки, румыны, венгры, болгары и при наличии компрометирующих материалов передать командиров этих национальностей органам НКВД. В годы Великой Отечественной войны разъяснения этнических параметров призывов и мобилизаций часто содержались в приказах заместителя наркома обороны – начальника Главупраформа Красной армии.

В годы Великой Отечественной войны исключительной была роль Государственного Комитета Обороны СССР – высшего чрезвычайного органа власти, решения которого имели силу закона. В контексте данной работы наиболее важны постановления первого периода войны, связанные с учреждением национальных соединений, определением их штатных параметров и условий формирования (постановления № 383сс, 894сс, 1141сс, 1142сс[141], 2100сс, 4322сс, 5026сс, 5460сс[142] и ряд других). Так, постановлением ГКО № 894сс от 13 ноября 1941 г. «О национальных войсковых соединениях» было объявлено формирование сразу 20 национальных кавалерийских дивизий и 15 отдельных стрелковых бригад из представителей народов Средней Азии, Северного Кавказа и Приуралья. Это решение определило судьбу большинства национальных формирований, созданных в годы Великой Отечественной войны.

Большую помощь в исследовании национальных формирований в период Великой Отечественной войны оказал опубликованный в 2015 г. в рамках фундаментальной документальной серии «Великая Отечественная война. 1941–1945. Документы и материалы» большой тематический сборник документов, специально посвященный национальным формированиям Красной армии в годы войны[143]. Это фактически первое в отечественной историографии подобное издание, охватывающее проблему в целом. В книге опубликовано 115 объемных документов, большинство из которых впервые введено в научный оборот. Сборник разделен на несколько тематических разделов, каждому из которых предшествует авторское предисловие, а сами документы добротно прокомментированы. Многие материалы относятся к центральным управлениям Наркомата обороны СССР (Главному политуправлению РККА, Главному управлению формирования и укомплектования войск КА и др.), фонды которых в ЦАМО по настоящее время не полностью рассекречены. Следует подчеркнуть, что документы опубликованы без изъятий, часто содержат «непарадную» сторону истории нацформирований: сведения о проблемах формирования, укомплектования командным и политическим составом, дисциплине и обучении красноармейцев нерусской национальности.

Ко второй группе делопроизводственной документации отнесены деловая переписка и информационно-отчетные документы (официальные обращения, отношения, донесения, сводки, сообщения, справки, доклады, отчеты) различных заинтересованных управлений военного ведомства, связанных с комплектованием, боевой и политической подготовкой, боевым применением национальных и обычных (номерных) частей Красной армии.

Особое значение в исследовании имел проведенный впервые в отечественной историографии комплексный анализ материалов организационно-мобилизационных органов РККА, наиболее отчетливо отразивших реализацию национальной политики Советского государства в армии. В исследовании периода Гражданской войны важны были весьма объемные фонды органа, занимавшегося всеми вопросами строительства вооруженных сил – Всероссийского Главного штаба (РГВА. Ф. 11); его преемника с февраля 1921 г. – Штаба РККА (РГВА. Ф. 7), а также инспекционного органа – Высшей военной инспекции (РГВА. Ф. 10). Масса разнообразного учетного и справочного материала, отражающего национальный вопрос в РККА, содержится в фонде Управления делами Реввоенсовета Республики (РГВА. Ф. 4). Поскольку документальная база по теме за этот период относительно невелика, к исследованию привлечены хранящиеся в ГАРФ материалы Наркомата по делам национальностей, который в первые годы своего существования активно вмешивался во все сферы общественной жизни, где так или иначе были представлены интересы народов России, в том числе и в вопросы военного строительства (ГАРФ. Ф. Р-1318)[144].

В исследовании межвоенного периода первостепенное значение имели фонды Главного управления (ГУ) РККА (1924–1934 гг., 1939–1940 гг.) и Административно-мобилизационного управления (АМУ) (1934–1939 гг.). ГУ/АМУ РККА – это высший административно-организационный орган, выделенный из состава Штаба РККА в ходе военной реформы в первой половине 1920-х гг. В его компетенции находились вопросы организации войск, комплектования, боевой и мобилизационной подготовки – словом, все проблемы строительства вооруженных сил, в том числе и национальных частей. ГУ/АМУ РККА воплощали в жизнь политические решения высших государственных органов власти в части мобилизационного планирования, воинского учета и комплектования армии представителями различных народов СССР. Материалы ГУ/АМУ РККА рассредоточены в нескольких местах (РГВА. Ф. 54, 40442; ЦАМО. Ф. 7). В этих фондах подчерпнуты материалы по ежегодным призывам граждан в ряды Красной армии, документы о подготовке и проведении призывов среди представителей нерусской национальности, переписка с центральными и республиканскими органами власти по поводу призывов в той или иной местности, перечни призываемых и непризываемых народов СССР, анализ правоприменительной практики в отношении нерусских народов, отражающие состояние национального вопроса в военном строительстве[145].

Следует отметить, что значительную часть довоенного периода дублирующие Главное управление РККА организационно-мобилизационные и учетные органы содержались и в составе Штаба (с 1935 г. – Генерального штаба) РККА. Периодически они меняли названия и структуру[146]. Это историческое обстоятельство потребовало изучения соответствующей документации Штаба (Генерального штаба) РККА (РГВА. Ф. 7. Оп. 7, 10, 14). Более того, в фонде 40442 РГВА и в фонде 7 ЦАМО (Оп. 24, 25, 26) материалы ГУ/АМУ РККА и Организационного управления Главного организационно-мобилизационного управления Генерального штаба РККА и вовсе слиты воедино. Среди документов оргмоборганов Генштаба выявлены и проанализированы материалы, относящиеся к 1930-м гг., связанные с анализом специалистами управления результатов и эффективности формирования воинских частей по национальному признаку, планами их мобразвертывания на случай войны и изучением перспектив боевого применения в условиях современной крупномасштабной войны[147].

Органы мобилизационного планирования, учета и комплектования были объединены накануне войны, в 1940 г., войдя в структуру Генерального штаба. Но уже в начале Великой Отечественной войны, 29 июля 1941 г. приказом НКО № 0254 на базе трех управлений Генерального штаба Красной армии (организационного, мобилизационного, комплектования и службы войск) было создано Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии (Главупраформ). Всю войну он был главным оргмоборганом Красной армии. Основными его подразделениями были: Управление мобилизации и укомплектования армии[148], Управление формирования, Управление маршевых пополнений фронта, Организационно-штатное управление[149]. Фонд Главупраформа (ЦАМО. Ф. 56. Оп. 12214, 12216, 12234, 12236, 12238) содержит большой массив материалов, связанных с вопросами призыва, мобилизации и укомплектования войск личным составом различных национальностей, переписку с фронтовыми и окружными управлениями по поводу использования тех или иных этносов, формированием национальных и смешанных воинских частей, их боевой подготовки и инспектирования, подготовки и отправки на фронт маршевых пополнений и др.

В апреле 1942 г. часть функций Главупраформа была возвращена в Генштаб. Так, было сформировано Организационное управление, переформированное в мае 1943 г. в Главное организационное управление ГШ КА; в этот же период из Главупраформа в Генштаб было передано Организационно-штатное управление, переименованное в Организационно-учетное управление (занималось вопросами оргмероприятий, штатно-списочной численностью частей, общим учетом потерь и др.)[150]. Все эти организационные изменения учитывались нами при отборе и анализе документальной базы.

Материалы Главупраформа и Генерального штаба позволили дать оценку особенностям комплектования рядов Красной армии представителями народов СССР в годы войны, объяснить причины возврата в 1941–1942 гг. в строительстве вооруженных сил к национальным формированиям[151]. Анализ мобилизаций и очередных призывов в годы Великой Отечественной войны позволил впервые в историографии сделать обоснованные комплексные выводы о дифференцированном подходе к приему в ряды Красной армии представителей различных народов на разных этапах войны в зависимости от их социально-политических, демографических и иных оценок.

Масса полезной информации выявлена в фондах полевых управлений фронтов и военных округов, которые комплектовались гражданами нерусской национальности: Закавказский фронт[152] (ЦАМО. Ф. 209), Закавказский военный округ (ЦАМО. Ф. 126), Северо-Кавказский военный округ (ЦАМО. Ф. 144), Среднеазиатский военный округ (ЦАМО. Ф. 158), Кавказский фронт (ЦАМО. Ф. 216), Крымский фронт (ЦАМО. Ф. 215), Южный фронт (ЦАМО. Ф. 228), Северо-Кавказский фронт 1-го и 2-го формирований (ЦАМО. Ф. 224 и 276), Северная группа войск Закавказского фронта (ЦАМО. Ф. 273), Отдельная Приморская армия (ЦАМО. Ф. 288), 1, 2, 3 и 4-й Украинские фронты (ЦАМО. Ф. 236, 240, 243 и 244 соответственно) и др.

Кроме того, в исследовании использованы десятки хранящихся в ЦАМО фондов армий, корпусов, дивизий и бригад, в составе которых сражались воины нерусской национальности, в том числе национальных соединений и частей, а также военных училищ, запасных дивизий, бригад, полков, в которых готовились пополнения, мобилизованные в национальных регионах, и командный состав. Эти материалы отражают процессы формирования, боевой путь частей и соединений, значимые характеристики личного состава – бое численный и национальный составы, состояние дисциплины и морально-боевых качеств, особенности боевой и политической подготовки личного состава. С сожалением следует отметить, что нередко материалы войсковых единиц тактического звена – полков, бригад, нередко и дивизий – сохранились лишь фрагментарно; чаще всего фонды содержат лишь по нескольку исторически малозначимых дел (лучше всего сохраняются приказы по личному составу, финансовые документы и материалы партийных организаций). Особенно это относится к большинству национальных частей и соединений, немалая часть которых была расформирована, не успев попасть на фронт. Например, из всего массива национальных соединений, сформированных в 1941–1942 гг. в Среднеазиатском военном округе (15 стрелковых бригад и 14 кавалерийских дивизий), более или менее информативные документальные фонды в ЦАМО имеются только у 94-й узбекской стрелковой бригады (Ф. 1907), 97-й туркменской (Ф. 3608) и 107-й киргизской (Ф. 3618) кавалерийских дивизий.

Важным с точки зрения политической оценки участия представителей нерусских народов в военных действиях стало обнаружение и введение в научный оборот материалов относящейся к осени и зиме 1942 г. острой дискуссии между высшим командным составом и представителями высших органов власти и властей закавказских союзных республик по поводу боевых качеств национальных формирований[153]. Именно тогда эти национальные дивизии использовались в оборонительных и наступательных операциях наиболее массово за все время войны. Выявленный по архивным документам и проанализированный в монографии конфликт между Военным советом Закавказского фронта (в составе которого был член ГКО Л.М. Каганович) и политическими элитами Закавказья, с одной стороны, и с другой – Военным советом Северной группы войск Закавказского фронта, открыто опиравшимся на поддержку по линии руководства НКВД (наркома и члена ГКО Л.П. Берии), показал стремление части высшего командного состава переложить ответственность за неудачный ход военных действий на национальные части, которые объявлялись «неустойчивыми» и «небоеспособными» именно в силу своей этнической специфики. Материалы дискуссии, в которую пришлось вмешаться Верховному главнокомандующему И.В. Сталину, показывают, как легко оценки получали негативную политическую коннотацию и могли трагически отразиться на судьбе целых народов.

К третьей группе делопроизводственных документов отнесены повестки дня, протоколы и стенограммы заседаний, совещаний коллективных органов государственной власти, военного управления, а также партийных съездов, пленумов, совещаний. Исследование протокольных материалов позволило сделать ряд важных выводов. Так, изучением протоколов и повесток дня заседаний высших партийных и военных органов управления установлено, что в 1920-х гг. на заседаниях Политбюро ЦК РКП(б) (с 1925 г. – ВКП(б) вопросы национальных воинских формирований специально рассматривались трижды (два раза – в 1923 г. и один раз – в 1925 г.); на заседаниях Реввоенсовета Республики (СССР) – 14 раз (четыре раза – в 1923 г., девять – в 1924 г., один раз – в 1927 г.)[154]. В дальнейшем, напротив, согласно ежегодным тематическим справочникам к протоколам заседаний РВС СССР за 1928–1934 гг. вопросы национального строительства ни разу не выносились на рассмотрение высшего коллегиального органа военного управления страны[155]. Это подтвердило наши выводы о том, что пик интереса высших государственных органов к национальному вопросу в РККА пришелся на первую половину 1920-х гг., в дальнейшем же он быстро угасает.

В работе использованы стенографические отчеты ряда съездов РКП(б) – ВКП(б) и иных крупных партийных форумов; заседаний и совещаний руководящих или отраслевых работников военного ведомства. Особенно полезен такой тип источников в отношении первого десятилетия советской власти, когда все решения по национальному вопросу давались непросто, часто – в результате оживленных дискуссий. Поэтому не только резолюции, но и стенограммы заседаний съездов, пленумов, совещаний дают массу полезного материала для осмысления проходившего общественно-политического дискурса вокруг этого вопроса. Так, например, стенографические материалы IV совещания ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей, проходившего в Москве 9–12 июня 1923 г.[156], дают интереснейший срез мнений представителей союзного правительства и местных работников по вопросам выбора путей национального строительства в стране. На совещании активно обсуждался военный вопрос, изучение которого особенно важно, поскольку совещание проводилось в преддверии развертывания национальных формирований в РККА.

2.2. Проблемы презентации этничности в статистических документах советского военного ведомства

В историографическом обзоре отмечалось, что до сих пор первая и последняя в отечественной историографии попытка составить этнический портрет Красной армии (и то лишь применительно к периоду Великой Отечественной войны) сквозь призму массового учетного материала была предпринята А.П. Артемьевым более сорока лет назад. Однако в то время исследователь обладал малой толикой необходимых документальных данных и вынужден был по крупицам собирать данные об этническом составе отдельных стрелковых соединений. Для настоящего исследования удалось выявить, проанализировать и обобщить огромный массив разнообразного делопроизводственного и учетно-статистического материала, описывающего национальные процессы в Красной армии за период 1918–1945 гг., выраженные в количественных и качественных характеристиках военнослужащих и военнообязанного населения страны.