Квази Эпсилон. Друид

Возле каждого костра в желтой чаше стоял и па́рил котел, двое раскладывали по огромным мискам варево, которое тоже не походило на еду рабов. Мясо и овощи доверху наполняли каждую лохань, которую вряд ли осилит и здоровый мужик, не говоря про этих доходяг. Но ровный строй из богато одетых, но похожих на узников концлагерей людей подходил и брал миску и лепешку.

Вот таких, в богатых одеждах, было больше полусотни. Вокруг них вились женщины, помогали прислуживать и дети. Ни караула, ни какой-либо вооруженной охраны у этого импровизированного лагеря не было. У самого богатого на вид шатра, украшенного вышивкой и пушистыми кисточками, стоял деревянный помост с троном. В нем сидел облепленный легко одетыми наложницами хозяин табора. А перед ним стоял то ли наместник, то ли слуга.

– Шеты накормлены, Аск, – вещал в полусогнутой позе худощавый мужчина в серой свободной одежде.

– Хорошо Эмгхер. Что с камнями? – спросил хозяин, больше похожий на шаха из детских сказок, четырехпалой рукой наминая грудь наложницы.

– За сегодня норма выполнена, Аск. Все по счету: Янтарь Огня уродился даже чище обычного.

Тут неведомо откуда появился воин. Без особой брони, одетый в кожаную безрукавку, расшитую драгоценными камнями, играющими гранями в свете молний и огня. На его руках были надеты перчатки длиной по локоть, но без пальцев. А голова повязана расшитым желтым платком.

– Аск, маррида без сил рядом с караваном, – произнес воин.

– Какой прекрасный вечер. Все Шеты живы, Асла родила тройню, а теперь и маррида… – шах просто улыбался в усы, как кот, объевшийся сметаны.

Маррида… Значит, речь сейчас идет про нее. Настя огляделась во мраке и увидела свет пяти желтых огоньков. Первая мысль, которая пришла в голову Джинкс – это бежать. Бежать без оглядки, а уже потом думать и разбираться. Этот караван с одетыми в дорогие ткани рабами и их босыми надсмотрщиками, одетыми в жалкие кожаные одеяние… Так ну никак не могло быть – все должно быть иначе! Это надсмотрщик должен блестеть латными доспехами, а раб носить тряпье и обноски.

Пять пар светящихся огоньков постепенно вышли из тени шатров, и теперь их можно было разглядеть. Это оказались такие же воины, направившие в сторону Насти свои ладони, одетые в перчатки. Перчатки с внутренней стороны оказались далеко не такими простыми. В ладони каждого был вставлен желтый камень, очень напоминавший янтарь, на внутренней стороне предплечья виднелись еще камни, других цветов.

Гадать не приходилось – это определенно оружие. Вот только узнать, как оно действует, на своей шкуре не очень хотелось. Настя вновь бросилась бежать. Она легко проскочила между силуэтами охранников. Видимо, часовые ожидали чего-то подобного и, сомкнув руки, начали извлекать из перчаток желтый янтарь и менять его на какие-то прозрачные кристаллы.

Все их действия были замедленные, словно происходили под водой. За это время Настя смогла разорвать расстояние и уйти больше чем на двести метров, пока не обнаружила, что ее скорость далеко не такая заоблачная, как раньше. Свечение вязи знаков на ее коже окончательно прекратилось. Черт, как не вовремя. Значит, это свечение и показывает, как много маны есть у нее в запасе. Жаль, что это она выяснила слишком поздно.

Скорость Насти упала, но она не думала останавливаться. Сейчас главное – убежать, спрятаться. Вот только где спрятаться в пустыне? Одинокие глиняные столбы стояли друг от друга на большом удалении, до ближайшего ей пилить и пилить.

Особенность зрения марриды была сравнима со слухом. Даже сейчас, когда расстояние между ней и преследователями было больше трехсот метров, она прекрасно видела их выражение лиц и слышала их разговоры. Когда Настя была в этом скоростном режиме ветра, все движения охранников казались ей нелепыми и замедленными. Сейчас же, когда ее запас маны иссяк, Настя поразилась, как ловко они управляются. Через пару мгновений все преследователи уже сменили желтые камни на голубые, а затем опустили ладони к земле, будто просто шаря по воздуху, чтобы через несколько мгновений появится вокруг нее.

Насте это и было нужно: скопление врагов рядом с собой. Бич Мары разрезал воздух своим свистом, заглушив звуки грома. Плеть стеганула удачно. Крюки и шипы прошлись по трем из пяти бойцов, незащищенных броней. Двоим увернувшимся второго предупреждения об опасности было не нужно. Они отскочили, на ходу меняя кристаллы в боевых перчатках обратно на желтые.

А вот тем, которым повезло меньше, было худо. Три хвоста плети прошлись по диагонали, разрывая кожаные жилеты, словно мокрую бумагу, и добрались до плоти. Все трое валялись на красном песке и корчились, места касания шипов были отмечены потрескавшейся кожей, через трещины сочилась желто-зеленая сукровица. Глаза у бедолаг покраснели от лопнувших в белках капилляров, а из носа шла желтая пена.

– Ну что, обезьяны? Не ждали? – Джинкс сама поразилась, но отвратное зрелище людей, катающихся в предсмертных судорогах, ей хоть и было противным, но не настолько, чтобы перестать защищаться.

Настя играла кнутом, рассекая воздух, пока дикари на безопасном расстоянии меняли кристаллы в своих перчатках. Она до сих пор так и не увидела, как работает их оружие. Свечение на ее коже увеличивалось с каждой секундой. Но вовсе не хотелось убегать, сейчас она хищник, а не жертва. Только что после удачного выпада трое врагов ушли на респ.

И тут эти дикари дали отпор. Из перчаток, словно из сопла огнемета, повалили струи тугого пламени. Настя вскинула руку, стараясь закрыться от огня, и это сработало. Огонь погас, словно его сдуло ветром. Хотя скорее всего именно так и произошло. Затем вторая, третья атака.

Пустынные бойцы стояли слишком далеко, чтобы Настя смогла достать до них кнутом. И каждый раз, когда она пыталась сократить расстояние, пустынные пироманты отступали. Такая игра в поддавки могла продолжаться очень долго. Но вот за спинами воинов появился тот слуга, которого главный звал Эмгхер.

Тот, в отличие от бойцов, не старался танцевать, уворачиваясь от плети, он просто шел. Уверенно и не меняя направление. Словно камикадзе, который не пытается избежать смерти, но и не ищет ее. Джинкс стеганула по этому наглецу-самоубийце и хвосты плети увязли в воздухе не дотянув самую малость. Джинкс попробовала вернуть плеть, дернув ее назад, но оружие словно застряло в воздухе. А вот халат, расшитый зелеными каменьями, засветился в местах, приближенных к Бичу Мары.

Эмгхер засучил рукава халата и вытянул руки, облаченные в беспалые перчатки, в которых находилось не по одному, а по два камня. Внезапно тело Насти сковало, будто ее связали, но девушка кое-как успела нажать на пиктограмму «ВЫХОД». Но нет.

Вы не можете покинуть игру во время боя.

Системное сообщение мигало, будто насмехаясь, пока ее связывали парализованную. И только три тела НПС на земле доказывали, что она дорого продала свою свободу. Когда ее спеленали, к ней подошел Аск.

– Маррида дикая и необъезженная. Марриду надо объезжать, – с этими словами он подсел к брыкающейся, но туго связанной девушке и надел на ее шею кожаный ошейник.

Теперь, когда на нее нацепили эту кожаную полоску, Настя увидела нанесенные на нее руны. Как только защелка застегнулась, свечение знаков на коже Джинкс словно выключили, и теперь видимо было действительно все.

– А это что? – Аск указал на лежавший рядом белый кнут Насти.

– Это оружие, которым она убила воинов, – ответил Эмгхер, кивнул на изуродованные и уже вздувшиеся тела и добавил: – Страшное оружие, и смерть плохая. Тяжелая.

– Теперь это будет моя плеть, – произнес Аск и сгреб здоровенной рукой с земли Треххвостый Бич Мары.

Сгреб в ладонь, чтобы тут же бросить. Его ладонь, коснувшаяся кнута, начала покрываться волдырями и чирьями, а сам Аск, держась за запястье, начал неистово орать. Слуга Эмгхер среагировал моментально. Он выхватил кривую саблю и с размаха отсек хозяину кисть, чтобы мор не перекинулся выше.

И только Джинкс смеялась своим фирменным смехом от которого стыла кровь в жилах.

Глава 3

Остров Бьёрк

Увы, пустых лодок, способных перевозить фрукты, оказалось гораздо меньше, чем первого урожая. Поэтому мы выдвинулись на остров Бьёрк не через три дня, как рассчитывали, а через два. Мьёрх, как мой наместник, руководил всем процессом погрузки и сбора фруктов. В город Бьёркхэм он решил взять четверых своих сыновей, чтобы те помогли побыстрее распродать товар и закупиться всем необходимым.

А покупать нужно было многое: дерево для бондаря, чтобы сделать достаточно бочек для вина из яблок, оружие для встречи непрошеных гостей и прочее, и прочее… И вот таких вот пунктов в графе «прочее» насчитывалось два десятка, если не больше.

Мы с Мьёрхом обговорили, что не стоит поначалу раскрывать, откуда яблоки. По легенде мы просто островитяне, которые решили сменить стезю рыболовов на стезю торговцев. Яблоки покупаем в Аркруме на Большой земле и перепродаем тут. И пока остров Яблони не обзаведется хоть какой-нибудь фортификацией, мы обязаны говорить только это. Если сейчас к нам нагрянет флот того же Торда, мы ничего не сможем ему противопоставить. Придется согласиться. А сейчас остров Яблони – это его земля. По праву сильного.

Отбывали мы на закате, чтобы утром уже быть в городе-крепости Бьёркхэм и первыми выбрать и оплатить лучшие торговые места на ярмарочной площади. Ночное море шумело, по нему бегали блики от полной луны. Наши шесть лодок, связанные по принципу паровоза, качались на волнах. Я и Ольгерд дремали в последней плоскодонке, уставленной корзинами с фруктами. А Мьёрх с сыновьями работал веслами в первой, выполняя функции локомотива. Ольгерд все еще сторонился меня и украдкой поглядывал со страхом.

Ничего, этого я и хотел. Я не собирался пытаться с ним подружиться или стать неким подобием старшего брата. Давно замечено, что если хорошо относиться к людям, они перестают ценить добро. Поэтому мы сначала побудем в статусах хозяина и подмастерья, чтобы он полностью понял свое место. А уже потом, если парень проявит себя, можно будет и подружиться.

Так и прошло плавание: я кутался в какую-то тряпицу, служившую мне одеялом, и старался выспаться. А вот Ольгерд так и не сомкнул глаз, уплетал яблоко размером с дыню и глядел во тьму над морем. Утро, как ни странно, я встретил в хорошем расположении духа и выспался, несмотря на качку. А вот на Ольгерта жалко было смотреть, парень не спал всю ночь, вот только почему – не понятно.

Вытянувшись во весь рост, я едва не кувыркнулся за борт от нахлынувшей и качнувшей лодку волны, но благо успел вовремя сесть. Ольгерд сидел, не спал, маленьким ножичком ковырял недоеденное яблоко. Со своей шлюпки Мьёрх махал рукой, указывая вдаль. Там, в игре солнечных бликов, виднелся утес с замком. Утес нависал над заливом, в котором был порт и несколько рыбачивших суденышек. Эти суденышки доставляли рыбу на торговые прилавки еще живой и пахнущей морем.

Бьёркхэм встретил нас красивым портом с бессчетным количеством больших судов и маленьких лодочек. Самые огромные в мире корабли с четырьмя мачтами и небольшие рыбацкие яхты, едва ли дотягивающие до десятка метров в длину от носа до кормы. Мьёрх спрыгнул с первой лодки на каменный причал, и к нему тут же засеменил сухонький старикан с пером и чернильницей, привязанной к поясу. Мьёрх отсчитал ему дюжину золотых монет с отчеканенной на них бычьей головой, а взамен получил шесть кожаных бирок с клеймами, как на деньгах.

Пока мой наместник с сыновьями занялись разгрузкой товара, я взял Ольгерда и отправился на экскурсию по городу. Бьёркхэм располагался в низине, которую со стороны суши закрывали скалы в форме подковы. Оба острых края «подковы» заканчивались утесами, они словно резали морские волны, а на их вершинах стояли две величественные крепости. Сам же город занимал долину в пойме реки. На месте впадения реки в море образовался залив, где и находился порт. Остров Бьёрк плодородней и богаче флорой и фауной, нежели просто кусок скалы, на котором поселились Мьёрх и другие островитяне. Здесь присутствовали леса и заливные луга, похожие на леса и луга Подмосковья. Мы шли молча, а когда молчание мне надоело, я повернулся к парню, сел на корточки, чтобы лицо его было слегка выше моего.

– Ольгерд, слушай меня, и слушай внимательно. Я не собираюсь мучить тебя или как-то наказывать за проступки твоего отца. Ты нужен мне как проводник, который расскажет про обычаи этого края, чтобы я не попал впросак по незнанию ситуации. Понимаешь? Я не ем людей, и в следующий раз, если ты захочешь спать, не надо меня бояться. Я не кусаюсь. Все понятно? – я нарочно медленно произносил каждое слово, чтобы донести его до подростка.

Тот кивнул, давая понять, что все понял, однако налет страха в его глазах остался. Он согласился, но свои заскоки для него ближе к сердцу. Мы снова шли и снова молчали. Надо было как-то расшевелить парня, дав понять, что я ему не враг, хоть и показался им с самого начала.

– Ольгерд, расскажи мне про этот город. Мне интересно все: история, великие правители, памятные места и памятники. В общем, все, чем славен этот город. – Парень вздрогнул, когда услышал мой голос, но все-таки начал рассказывать.

Как оказалось, остров Бьёрк являлся едва ли не центральным островом всех остгёртов до прихода к власти Торда Бычьей Головы. У островитян наследуется только родовой титул, все остальное каждый мужчина должен заслужить и завоевать сам. Так вышло и с Тордом, когда предыдущий правитель острова отбыл в Земли предков. Торд, имея в своих руках самый многочисленный Союз кланов, поставил ультиматум: либо старейшины кланов выбирают его новым правителем острова, либо новые правители будут умирать еще до того, как на монетном дворе выйдет первая монета с чеканкой герба этого правителя. К сожалению, старейшины не прислушались к словам молодого выскочки, за спиной которого стояла обширная армия.

Прежде чем на золоте и серебре появился герб в виде бычьей головы, были уничтожены и разорены два клана. Тех, кого войско Торда пощадило, согласились убраться на остров Кайто. Вот так на престол остгёрдов острова Бьёрк взошел тиран Торд Бычья голова.

Бьёркхэм после прихода нового правителя стал покровительствовать торговцам и воинам вместо ремесленников. Здесь круглосуточно открыты бойцовые ямы, где любой умелый и удачливый воин-маг в кратчайшие сроки мог стать знаменитым на всех острова западных островитян. Или лишиться головы в первой же схватке. Это кому как повезет.

Элитные бойцы, вышедшие из темных колодцев бойцовских ям, становились на службу к Торду и получали Серебряный щит, который, по сути, был индульгенцией за любые преступления. Боец из личной гвардии Торда мог зарезать ребенка на глазах у матери, а затем выколоть ей глаза, и ему ничего за это не грозило. В ответ каждый из бойцов был готов не на словах, а на деле отдать свою жизнь за жизнь, честь и достоинство Торда.

Что меня поразило в игре, так это то, что НПС осведомлены о статусе игроков. Только они называли их героями. Если по-честному, то героями были и некоторые НПС, статус или заслуги давали право на перерождение. Вот только у людей это перерождение не было лимитировано, в то время как неписи после двух-трех перерождений вполне могли больше и не появится. Поэтому даже имея статус героя, НПС не торопились искать встречи с костлявой.

Сделав небольшой круг с моим провожатым, мы вернулись на ярмарочную площадь. Мьёрх в самом деле смог урвать довольно неплохие места для торговли. Недалеко от входа, но подальше от рыбных рядов. Идеально. Нашел я своего наместника и первого знакомца в этом мире в окружении толпы людей. Все островитяне являются отменными моряками, а потому большинство из них повидали мир лучше перелетных птиц и видели многое, но вот яблоко размером с голову взрослого человека здесь не видел никто.

Мьёрх, имея предпринимательскую жилку, без меня догадался не задирать цены и давал плоды на пробу, как делают некоторые продавцы бахчевых культур на летних базарах. Вот и хорошо, не завышая сильно цены, мы сможем занять свою нишу на рынке фруктов и овощей. Деньги потекли с первых же посетителей, поэтому я без зазрения совести забрал всю наличность, чтобы прогуляться по городу. И если честно, то однообразная еда на острове Яблони уже порядком поднадоела. Хотелось мяса и приличного пива, от которого не появится изжога.

Чтобы задобрить Ольгерда и окончательно развеять его страхи насчет меня, мы заглянули в первый же приличный трактир. Еще до прихода подавальщиц я предупредил парня, что накормлю его в любом случае, но если он сможет удивить меня своими рассказами, то сможет сам выбирать что захочет. Он так зачарованно глядел на мясной окорок, от которого хозяин трактира отрезал тонкие пайки, готовя закуску к пиву, что я понял: парень у меня в кармане.

Кормили здесь откровенно отвратно, поэтому я вспомнил те пайки, которые впервые попробовал в виртуале на станции Альфа Новы, вкус у них был примерно такой же. Но все эти негативные впечатления буквально смыло волной пенного янтарного эля с копчеными ребрышками. Да, здесь определенно не стоит питаться, а вот предаваться греху винопития – лучше места не найти!

Ольгерд побаивался сделать заказ, несмотря на мое предупреждение, что он может выбирать что захочет. И только когда я повысил голос, парень робко ткнул пальцем в большой окорок, заколерованный ароматным дымом и имевшим полупрозрачные прожилки сала.

Как оказалось, подросток впервые пробует настоящую говядину, притом не вареную, а копченую. Он даже не стал прикасаться к ложке, чтобы отведать овощного гуляша, сразу приступил к успешному дегустированию мяса. Не спеша, буквально растягивая на волокна ароматное мясо, парень наслаждался трапезой. Из таверны мы вышли сытые и довольные, правда, пришлось потратиться.

По поводу денег здесь, кстати, все было довольно просто. Все деньги чеканились местным монетным двором, были украшены профилем бычьей головы и звались «Бык». Например, золотой бык или серебряный бык. Самой ценной монетой считалась серебряная и обменивалась к золотой из расчета один к десяти. В свою очередь золотой бык обмениваться из расчета один к десяти уже к железному быку. Ну а мелкая меновая монета каждого из драгоценных металлов отмерялась по весу к своему эталону. На других островах в ходу были свои монеты правящих домов, но весили и обменивались они по одному курсу.

После того как мы посидели в трактире и отведали местного пива с довольно недурственным мясом, моя шапка, в которой я хранил деньги за неимением кошелька, похудела на два золотых быка. Как я понял по округлившимся глазам парнишки, когда озвучили счет, эта сумма была очень приличной. Ну что, пусть парню будет что вспомнить и рассказать односельчанам, когда он вернется на остров Яблони, повзрослевший и возмужавший.

Мне было очень любопытно взглянуть на бойцовские ямы, которые здесь именовались колодцами, но, имея в качестве проводника подростка, я не решился показывать ему такие вещи. Хоть я озвучил свои планы посетить эти злачные заведения, но увидев вожделеющие глаза парнишки, пожалел о том, что не сдержал язык за зубами. Значит, чтобы без зазрения совести отправиться поглядеть на местный аналог малой Арены Янг Рога, мне нужно отвести парнишку под надзор старших сыновей Мьёрха.

Когда мы с ним приблизились к лавке, я почувствовал, что что-то было не так. Поверх голов покупателей развивались штандарты с изображением головы быка на лиловом фоне. Зачем-то к нашей лавке пожаловали представители конунга. Не стал ходить вокруг да около, а приблизился к прилавку, чтобы послушать, что говорят, как сторонний наблюдатель. Нет смысла как-то выдавать свою причастность к новому производителю, который сильно демпингует цены на свежие фрукты. Ну да, агрессивный маркетинг, придуманный не в этом мире, отлично работает.

– Вот, конунг Торд, дивные яблоки южного берега самого Аркрума, – Мьёрх протягивал богато одетому мужчине нож, на который был наколот кусок полупрозрачного, очищенного от кожицы яблока.

Значит, это и есть Торд Бычья Голова. И в самом деле авторитетный мужик. В глазах читается проблеск интеллекта, а не грубый гонор босоты из фильмов про девяностые. Вокруг конунга шесть человек, разномастно вооруженных и одетых каждый по-своему.

Берсерк с двумя топорами, копейщик, имеющий три копья разной длины за спиной, классический мечник со щитом, еще один мечник, вооруженный двумя короткими гладиусами и в легкой броне на манер римских гладиаторов. Самой внушительной фигурой был огромный, на полторы головы выше всех присутствующих, богатырь, вооруженный боевым молотом. А вот шестой настолько пытался слиться с толпой и не выделяться, что я заметил его первым: темный плащ с капюшоном, который он так и не снял на солнце, и пружинистая походка выдавали в нем классического рогу. То ли я один замечаю странности в его поведении, то ли НПС просто не могли этого сделать из-за узкой специализации боевика. Но никто кроме меня не посмотрел в его сторону, будто бы его вообще не было.

– Знатные яблочки, медовые, – произнес Торд, перемалывая зубами кусок янтарный плоти фрукта. – И как возите, что они не портятся в море за две седмицы?

– Так и льдом обкладываем и кутаем в шерсть, чтобы дольше холод сохраняла. – Я вышел из толпы, обозначая свое присутствие и причастность к торговле.

Мне нравилось, как без меня держался Мьёрх, разговаривая с королем, который может его четвертовать просто за косой взгляд. Не стоит рисковать такими мыслящими и преданными людьми. Местный конунг повернулся ко мне и расплылся в улыбке, найдя собеседника.

– Как я понимаю, все предприятия принадлежит вам? – Торд подбросил в ладони ножик, на котором Мьёрх дал ему яблоко на пробу, и вернул его владельцу.

– Вы правы, уважаемый Торд. Это предприятие целиком и полностью принадлежит мне, а Мьёрх и сыновья – наемная рабочая сила. Мое имя Арт Ём, – я протянул руку для рукопожатия, но осекся, когда вместо руки Торда ко мне выдвинулась его личная стража, закрывая собой конунга. Лихо у них служба поставлена! Видимо, такой жест, как рукопожатие, в диковинку для островитян.

– Арт Ём, какое непривычное имя для наших островов, – Торд раздвинул в стороны их стену, видимо посчитав рвение своей охраны излишним. – Мне, признаться, крайне любопытен способ, которым вы пользуетесь, не откажете, если я приглашу вас в Норбьёрк?

Конунг абсолютно не опасался покушения на себя и подошел ко мне похлопать по плечу, как старого друга. Норбьёрком называлась крепость, находившаяся на левом утесе, нависшем над морем настолько сильно, что кажется, он вот-вот рухнет в волны.

– Отчего не согласиться, если добрый хозяин приглашает, – ответил я.

На самом деле мне туда идти не хотелось, но нужно было как-то отвести удар от предприятия. Мало ли, как поведут себя НПС, если на них надавить, тем более, если надавить в пыточной камере. Уверен, такая в Норбьёрке имелась.

Теперь пятерка охранников окружила уже нас двоих, не подпуская праздных зевак, а тот, как я его назвал про себя, ассасин все так же крутился где-то неподалеку в толпе. Увы, для передвижения по городу никакого транспорта для местного короля предусмотрено не было, а спрашивать почему я воздержался.

Зато мне понравилось устройство входа в замок. До этого предполагалось, что нам придется долго и муторно топать в гору, по немного пологому склону. Но нет, все оказалось гораздо хитрее: возле скалы располагалась площадка с золотой трубой, идущей вверх. Когда наша процессия приблизилась, лифтер, как оказалось, прокричал что-то в трубу идущую вверх по склону до самого замка и оттуда вниз начала спускаться люлька размерами с грузовой лифт.

Чем больше я вижу, тем больше рождается вопросов, ведь это сложно с технической точки зрения. Когда люлька опустилась, наша восьмерка взошла на борт, и лифтер снова что-то глухо прокричал в золотую трубу, служившую примитивным средством связи. Люлька дернулась и сначала медленно, а потом все больше набирая скорость, начала подниматься вверх. Вид, надо сказать, отсюда на утренний город просто великолепен. Солнце играло бликами на бирюзовых волнах моря, кое-где печные трубы выбрасывали белый дым в голубое небо. Темно-изумрудные хвойные леса виднелись по контуру и покрывали склоны гор, где их разбавляли проплешины пастбищ для скота. Ну чем не горы Финляндии или Ирландии? Море, горы и леса, на высокогорных лугах пасутся туры, коровы и прочая травоядная живность.

Но это не было пределом моему удивлению. Когда лифт поднялся сквозь отверстие в полу, и мы попали внутрь замка, я ожидал увидеть что угодно: медленных, но, наверно, не сильных тяговых животных, крутящих ворот, приводящий лифт в движение, дюжину или две рабов с металлическими ошейниками и следами от кнута надсмотрщика, вращающих подъемные механизмы. Но я ошибся: нас поднимал массивный, испускающий запах и белый дым, паровой котел, помогавший системе противовесов. Вот так, первые следы цивилизации в мире меча и магии. Кстати, смотрится довольно здорово, словно лаборатория какого-нибудь доктора Франкенштейна, где в средневековом замке пыхтят медные котлы, прогоняя по извивающимся трубкам и змеевикам клубы пара. Интересно, а электричество здесь появилось?