Крещённые небом. Издание второе

Характерный момент: после выхода на пенсию Агриппину Дмитриевну пригласили на должность заведующей ведомственной гостиницей НИИ графита, зная её честность и принципиальность.

…Гена был физически крепким, развитым парнем – рост метр восемьдесят пять. Учился в средней школе № 421 (ныне Центр образования № 1852) в районе Перово. К спорту его приучил отец, в прошлом боксёр-любитель, а позднее преподаватель физкультуры Владимир Викторович Каштуров.

– У нас он был классным руководителем, – рассказывает Елена Сергеева. – Очень деятельный был человек, все свои силы отдавал школе. Когда в 1990 году его избрали директором, наша alma mater буквально преобразилась. И скончался он в её стенах. Скоропостижно – инсульт. Можно сказать, на боевом посту. Как наш вице-президент Ассоциации «Альфа» Владимир Николаевич Ширяев. Об этих незаурядных людях у меня остались самые тёплые воспоминания.

После школы Геннадий поступил в техническое училище № 38. Окончил его в 1982 году по специальности «монтажник радио-аппаратуры и приборов». Армию отслужил в спортивной роте, дислоцированной в Коврове Владимирской области. После демобилизации работал в столичном НИИ «Импульс».

Четырнадцатого июня 1986 года возникла новая семья: первая школьная любовь переросла в крепкие семейные отношения. Среди гостей на свадьбе был и любимый учитель Владимир Каштуров.

А в декабре 1987-го у Сергеевых родился сын Саша.

На работу в органы государственной безопасности Геннадий пошёл в 1986 году по собственному желанию и был определён в Пятнадцатое Главное управление, отвечавшее за спецобъекты и подземную Москву.

Однако Геннадию, кипучая натура которого жаждала другой деятельности, хотелось боевой работы для «настоящих мужчин». Так незадолго до развала Союза он оказался в легендарном разведывательно-диверсионном спецподразделении «Вымпел».

В этом ему поспособствовал Александр Михайлович Платонов – муж старшей сестры Нины, в прошлом пограничник, ныне полковник ФСБ в отставке. Вообще, это у них семейное: сама Нина является офицером ФСБ запаса. Геннадий всегда брал с них пример, мечтая обеспечивать безопасность страны. Равнялся он и на старшего брата Валерия, проработавшего многие годы в системе связи.

Старый «Вымпел» по праву называют «спецназом холодной войны». Он был предназначен для действий мелкими группами в тылу стран НАТО в «особый период». Новой мировой войны, к счастью для всех, не случилось, и «Вымпел» использовали не по прямому назначению, в том числе в горячих точках на территории Советского Союза.

Сергеевы жили тогда недалеко от метро «Шоссе энтузиастов», оттуда до Балашихи, где расположена база «Вымпела», Геннадий добирался на автобусе.

– Гена, ну как тебе служится в «Вымпеле»? – однажды поинтересовалась Лена у мужа, который не распространялся о работе. – Тебе нравится? Расскажи.

– Вообще-то, да. Лучше, чем в пятнадцатом главке. Но что-то не то, понимаешь…

По её словам, муж очень переживал по поводу распада Советского Союза. Человек он был открытый и неравнодушный к судьбе своей страны.

В январе 1992 года, успешно сдав все нормативы и тесты, пройдя собеседования, Сергеев был зачислен в состав Группы «А». К тому времени она, будучи выведена из структуры Министерства безопасности, организационно входила в состав Главного управления охраны (ГУО) России.

– Мы пришли в подразделение практически одновременно, – рассказывает президент Союза «Офицеры Группы “Альфа”» Алексей Филатов. – Оба из «пятнашки». Это сразу сблизило нас. Помню, тренируясь вместе с ним, я как-то поинтересовался: «Ген, а почему ты решил попробовать себя именно в «Альфе»? Чем тебя не устраивает «Вымпел»? Крепкое, элитное подразделение». Тот ответил, что в Группе «А» мужики постоянно участвуют в реальной боевой работе, не вылезают из командировок. Потому он и сделал всё, чтобы попасть именно сюда. Здесь, в подразделении, Геннадий действительно нашёл себя. Всё соответствовало его духу и устремлениям – задачи спецподразделения, связанные не с диверсиями, а с освобождением заложников, отношения в коллективе, взаимовыручка, командный подход. С середины 1980-х страну стала накрывать волна террора, так что работы для Группы «Альфа» хватало.

Спортивный, собранный и подтянутый, исполнительный и добросовестный, отличный стрелок, каратист, – таким Геннадий Сергеев запомнился товарищам и командирам. Набирался опыта, неоднократно участвовал в оперативных мероприятиях.

– Муж был настоящим фанатом спорта, – улыбается Лена. – В любую погоду, будь то дождь или снег, или после праздника, ровно в семь часов утра он обязательно отправлялся на пробежку в лес. Там подтягивался на турнике, делал растяжку. И – домой. Этому своему каждодневному правилу Гена старался не изменять.

А ещё он мечтал учиться. В сентябре 1993-го поступил в Академию Министерства безопасности РФ. Характерна тема сочинения, которую он выбрал: «Всякий человек по делу узнаётся».

…То воскресенье Геннадий, как обычно, начал с пробежки и зарядки в лесу. Вернулся домой часов в двенадцать. Решили все вместе прогуляться в Измайловском парке: с самого утра горожан радовала чудесная погода. Светило солнышко, сухие листья шуршали под ногами… Лена с мужем сидели на лавочке и наблюдали за пятилетним Сашкой, который, играя, бросал в озеро камушки.

Вдруг Гена заторопился домой и сразу же включил телевизор. Услышав горячие новости, собрался на работу, несмотря на отпуск. Поцеловал жену: «Давай попрощаемся». Надел свою старую кожанку, тёплый свитер, кроссовки. Уходя, сказал: «Если меня убьют, все мои вещи отдашь сыну». Лена разволновалась не на шутку, сдерживалась еле-еле, чтобы не расстраивать мужа.

И потянулись тревожные сутки…

Не знаю, как это назвать – мистика или что-то ещё, но, торопясь уйти в тот день на работу в подразделение, Сергеев раза три возвращался: то документы забывал, то ключи… Вот и не верь после этого в приметы. А ещё сны!

Дня за три до своей гибели Гена со смехом рассказывал жене, что во сне моет полы в собственной квартире, а на диване сидят его товарищи и коллеги. Лена делилась явью-сном, в котором периодически появлялась и пропадала чёрная роза. Прямо на ковре – над их кроватью. Казалось, вот она – только руку протяни.

«4 октября. Понедельник. Около одиннадцати зазвонил телефон. Это был муж. “Лена, как у вас дела?” Я отвечаю, что всё в порядке. “Вечером на улицу не выходите, к окнам не подходите. Дверь никому не открывайте. Берегите себя”. Я ещё спросила, где он сейчас находится. Гена: “Я не могу сказать и когда вернусь – не знаю. Всё, Леночка! Тут ещё ребятам нужно позвонить”».

Это были последние слова, которые она услышала от мужа. Около трёх часов дня в новостях сообщили, что Группа «Альфа» пошла на штурм Белого дома. Один ранен, один убит…

«Юрий Николаевич, меня зацепило»

Лена тогда не знала и не могла знать, что командиры Группы «А» напряжённо искали выход. С одной стороны – жёсткий приказ закусившего удила «царя Бориса», с другой – люди, собравшиеся в здании Верховного Совета. Обученные, готовые к бою. Так, по крайней мере, сообщала пресса. Значит, вооружённое столкновение неизбежно? Но сотрудники «Альфы» отлично понимали, что защитники Дома Советов отнюдь не бандиты и не террористы.

Четвёртого октября подразделение Группы «А» в количестве ста человек, возглавляемое генералом Зайцевым, находилось в районе Конюшковской улицы. Чтобы сориентироваться, решили провести разведку. Геннадий был первым, кто шагнул из строя.

И вот шестеро добровольцев отправились к зданию парламента. Одна машина взяла курс на главный вход, другая, в которой находились офицеры Юрий Торшин, Геннадий Сергеев и Игорь Финогенов, выехала в тыл парламента.

– Едва мы с Геной вышли из БМП, – рассказывает Юрий Николаевич Торшин, – как прозвучала очередь, которой был ранен солдат, находившийся метрах в тридцати от нас. Потом с выстрелами очень долго разбиралась прокуратура, я тоже чертил всевозможные планы… У нас в поле зрения была гостиница «Украина». Я бы сказал, что очередь была не одна и, судя по характеру пулевого ранения Гены, стреляли оттуда. Мы начали оказывать помощь раненому, я взял его со стороны головы под плечи, Гена за ноги. Солдат был в сознании. У него пулевое ранение где-то чуть ниже бедра было, мы его с Геной протащили метров пятнадцать, а потом Сергеев упал на колени и, я смотрю, начал оседать…

По утверждению радио «Свобода», «Московских новостей» и журналиста Марка Дейча, снайперский выстрел был произведён из технического помещения фабрики Капранова, откуда в советский период осуществлялся контроль за зданием посольства Соединённых Штатов.

Здание фабрики возвышается напротив скверика на пересечении двух переулков – Верхнепредтеченского и Глубокого. По вспышкам была засечена и огневая точка в гостинице «Мир», которая к этому времени также полностью контролировалась сторонниками Ельцина.

Так ли это? Сейчас уже трудно разобраться. Во всяком случае, как убеждён командир «Альфы» Геннадий Николаевич Зайцев, выстрел был произведён не из Дома Советов.

Да, «один убит» – это про него, про Геннадия Сергеева.

Очевидно, этой смертью хотели спровоцировать «Альфу» на предельно жестокие действия против оппозиции. Когда до ребят дошло известие, что Гена застрелен, все словно с цепи сорвались: захотелось, как в старину, – «кровь за кровь!» Однако ж мести не последовало, возобладал разум. Тем более, как вскоре выяснилось, стреляли с другой стороны. Очевидно, на волну атакующей ненависти «альфовцев» после гибели их товарища и был расчёт. Опять же, чтобы наказать за отказ штурмовать здание парламента.

Примерно в это же время парламентёры-офицеры Группы «А», разъяснив свои цели встретившему их на входе в здание генералу Виктору Баранникову (глава Министерства безопасности РФ по версии вице-президента Александра Руцкого), вместе с ним отправились в зал заседаний Совета национальностей. В помещении находилась основная масса депутатов, сотрудников аппарата Верховного Совета, журналистов.

«Подполковник Володя»[34] сказал, что сотрудники «Альфы» ни одного выстрела по зданию не сделали и что для переговоров их сюда никто не присылал. Далее он пояснил, что офицеры подразделения, не желая проливать кровь, приняли решение покончить с противостоянием мирным путём. Если находящиеся в Белом доме добровольно сдадут оружие, им гарантируется неприкосновенность и выход в город.

Переговоры длились недолго, после чего решение о сдаче «Альфе», во избежание дальнейшего кровопролития, было принято руководством Верховного Совета.

О последних минутах жизни Геннадия рассказывает Юрий Николаевич Торшин:

– Опустив солдата, я стал звать на помощь. Подбежали ещё солдатики, забрали своего раненого и потащили. Гена простонал: «Юрий Николаевич, меня зацепило…» А я не могу понять, куда его зацепило, пуля-то зашла в левую сторону под бронежилет. Прожил он ещё несколько минут, попросил: «Сделайте мне укол». Я достал промедол, потом второй… Больше Гена ничего не говорил – не мог… Я попытался взвалить его на себя – как это, знаете, происходит в кино, когда раненый боец висит на плече у своего товарища, а тот бодро бежит по полю. Какая чушь! Это не так-то просто. Сфера, бронежилет, боезапас… Гену я взял под руки, а автомат тащил волоком. Подбежали солдаты, которые уже отнесли своего товарища, и помогли мне донести Гену метров тридцать-пятьдесят до БМП. В БМП открыли задние створки люков и через них затащили Сергеева. Я сел рядом. Машина газанула к месту скопления скорых. Ряд карет как раз базировался в районе спортивного магазина «Олимп». Гена смотрел на меня и ничего не говорил. Я думал, у него болевой шок, стал растирать ему уши.

Когда БМП подъехала к карете скорой помощи, Гену перегрузили на носилки, и я спросил у врача или медсестры: «Скажите, а куда вы его повезёте? Чтобы знать, в какой госпиталь или больницу». Они отвечают: «В морг, погиб ваш товарищ». Гена фактически умер у меня на руках, а я даже не понял, что произошло.

Слёз не было. Поначалу

Услышав сообщение по телевидению «один ранен, один убит», Лена замерла от ужаса. «Не дай Бог, Генка…»

«4 октября. Понедельник. Успокаиваю себя, что он обязательно придёт, расскажет, что же там случилось. Не пришёл. Подумала, что он задерживается на задании, что вот-вот должен вернуться. Сашок тянет меня к бабушке Рае, а я не могу идти, говорю, что папа сейчас придёт с работы, ему надо отдохнуть. Прошла ночь».

На другой день Лена с утра увела сына гулять, но домой её тянуло непреодолимо. Вернулись. Во второй половине дня раздался звонок в дверь.

«Ноги не идут, открывать совершенно не хочется, – вновь переживает те страшные минуты Лена. – Открыла. Стоят друзья Гены, коллеги – Толик Данилин, Алексей Кузин, Александр Голембевский.

В глаза не смотрят, молчат. Гены среди них не было. Помню, я подумала: «Что же случилось?» Толик: «Лена, крепись». Больше ни слова. Сначала до меня не дошло, что нечто ужасное случилось именно со мной, именно в моей семье. «Вы сразу скажите, ранен или убит?!» В ответ только одно слово: «Крепись».

Руки сразу задрожали, стало холодно и невыносимо тоскливо. «Он раненого спасал?» – «Да». Слёз не было. Поначалу. Ребята очень переживали, особенно Толик. Геннадий вместе с ним в Академии ФСБ учился. Потом всё было как в страшном сне. Звонки родственникам, родителям, ожидание чьего-то приезда».

Сестра Ольга не отходила от Лены три дня, за что она впоследствии была ей очень благодарна.

«6 октября. Среда. Приехали Александр Репин, Александр Михайлов и Юрий Торшин – старший офицер, который выносил потом Гену из-под огня. Он и рассказал, как погиб муж. Привезли Генины вещи, обручальное кольцо, наручные часы, которые остановились в минуту его гибели: 14.20».

Восьмого октября 1993 года Геннадия Николаевича Сергеева похоронили на Николо-Архангельском кладбище. Ему было двадцать девять лет. Фактически с него начинается Мемориал спецназа, хотя в тот период о нём и речи не могло быть. Никто и не представлял, что этот участок будет заполнен могилами спецназовской элиты страны – сотрудников «Альфы» и «Вымпела».

Указом президента России от 7 октября 1993 года младший лейтенант Сергеев был удостоен звания «Герой России». Этого решения добился Геннадий Николаевич Зайцев. В своей знаменитой книге «“Альфа” – моя судьба» он пишет[31]: «Колоссальных трудов стоило, чтобы Гене Сергееву было присвоено звание Героя России – посмертно. Ведь первые доклады и просьбы по этому поводу натыкались на глухую стену. У меня же основной довод был такой.

– Михаил Иванович, – убеждал я Барсукова, – вы же понимаете: ему безразлично, как он будет лежать в земле – героем или не героем. Но у него осталась жена с маленьким сыном на руках. Для них очень важно, будут они пользоваться льготами, предусмотренными для такой категории людей, или нет. Вот главный вопрос.

В конце концов, начальник ГУО согласился с моими доводами. Согласился, несмотря на то очень непростое положение, в котором оказался. Ельцин подписал соответствующий указ…»

Восемнадцатого октября Лена ездила с родителями мужа в Кремль…

Непросто решалась ситуация и с квартирой. Из мэрии на письмо вдовы пришёл ответ: вопрос может быть решён положительно, но только при условии, что предоставленная жилплощадь будет компенсирована ГУО. И тогда Михаил Иванович Барсуков сам позвонил столичному градоначальнику и объяснил ситуацию. «Немедленно напишите письмо на моё имя, и квартира будет выделена за счёт лимита Москвы», – последовал ответ. В результате двухкомнатная квартира на улице Красного Маяка была предоставлена.

Низкий поклон и искреннюю благодарность Лены и Гениных родителей заслужили очень многие друзья и коллеги, которые особо опекали их в первые – самые тяжёлые – годы. Это Герой Советского Союза Геннадий Николаевич Зайцев, Юрий Николаевич Торшин, Александр Владимирович Михайлов, Александр Георгиевич Репин – непосредственные начальники Геннадия. Поляков Сергей Андреевич, отвечающий в «Альфе» за социальный блок. И, конечно, Генины друзья – Дмитрий Стародубцев, Анатолий Данилин, Олег Шестаков.

…Дневник Лены Сергеевой заканчивается такими строчками: «Я никогда тебя не забуду, буду помнить тебя вечно. Ты всегда со мной и в моей памяти. Прощай навсегда, мой единственный, милый и любимый муж, Сашкин отец, своих родителей сын. Для меня ты был защитой и надёжной опорой. Для сына станешь примером. А для остальных – народным героем, героем своего времени».

Осенью 2013 года исполняется двадцать лет локальной гражданской войне, полыхнувшей в Москве. В головах многих нынешних молодых людей, как показывает опыт общения, те дни октября слились в одно с событиями ГКЧП.

Для Елены Сергеевой и сына Александра, выпускника Московского государственного агроинженерного университета имени В. П. Горячкина, они, эти трагические события, навсегда разделены трагической чертой на памятнике, между датами рождения и смерти их любимого человека. Впрочем, как и для всех боевых товарищей по Группе «А». И просто неравнодушных людей, сохранивших в наши смутные годы себя, как личности, и память о прошлом, являющейся мостиком в будущее.

Ольга ЕГОРОВА

От пехлеца до святого креста

Майор СОЛОВОВ Владимир Викторович (1963–1995)

Этот бой стал самым тяжёлым испытанием для «Альфы» в истории новой России. И не только по рекордному числу потерь. Спецоперация в Будённовске в июне 1995 года обнажила множество проблем в руководстве как собственно подразделением, так и страной в целом. В результате перед спецназовцами была поставлена задача, выполнение которой означало уничтожение и самой группы «А», и смерть почти всех заложников – а их в больнице, которую захватил отряд Шамиля Басаева, было около двух тысяч. Лишь случайное стечение обстоятельств – которое некоторые даже внутри подразделения считают промыслом Божьим – позволило избежать ещё бóльших жертв.

Тогда не удалось уничтожить банду и освободить всех заложников, но жертвы оказались не напрасны: Басаев пошёл на уступки, сняв политические требования и отпустив женщин с детьми.

В тот день «Альфа» потеряла троих офицеров, чего прежде не случалось за всю её историю. Один из них – майор Владимир Соловов, чья «тройка» в первые минуты боя оказалась ближе других к зданию больницы. Застигнутый ураганным огнём, он остался на поле боя, прикрывая отход тех, кто был позади. До своего тридцать второго дня рождения он не дожил десять дней…

Рождённый на земле богатырей

Будущий герой Будённовска появился на свет на рязанщине – земле, давшей России много славных сыновей. Среди них и былинные персонажи, такие как Добрыня Никитич и Евпатий Коловрат, и герои недавних сражений, среди которых знаменитый генерал Скобелев, освободивший Болгарию от турецкого ига, а также 500 георгиевских кавалеров, 300 Героев Советского Союза и Героев России, 42 полных кавалера ордена Славы. Да и Николай Макаров, создатель всемирно известного пистолета ПМ, авиационной пушки АМ-23 и других образцов вооружения – тоже родом из этих мест.

Рязанцы спокон веков воевали: сначала против кочевников с юга и с востока, затем – против орды, а в новой истории становились на защиту России от западных завоевателей – поляков, французов, англичан. Немало их полегло и в борьбе с фашистскими захватчиками.

Владимир родился 27 июня 1963 года в селе Муравлянка Сараевского района Рязанской области. Фамилию Соловов тут носят многие. Его отец, Виктор Архипович, – коренной муравлянин. После школы он пошёл учиться в авиационное военное училище, но после того как оно было расформировано, поступил в Сельскохозяйственный институт. После его окончания по распределению его направили в село Пехлец Кораблинского района Рязанской области, что в сотне километров от Муравлянки. К тому времени он был женат на Марии Григорьевне, с которой они счастливо прожили долгие годы.

Супруги вместе работали в межрегиональной «Сельхозтехнике», Виктор Архипович возглавлял электроцех. После горбачёвской перестройки, когда наступили тяжёлые времена, он наладил в цеху выпуск спецодежды, обеспечив работой многих односельчан.

Село Пехлец – очень древнее, ещё в 14 веке здесь был основан монастырь. На этих землях располагался пограничный с Диким полем Пехлецкий стан, упоминаемый ещё в платёжных книгах 16 века. Село стоит на живописной реке Ранова, отсюда к югу простирается плодородный чернозём. Село немаленькое: за годы Великой Отечественной войны отсюда на фронт ушло около тысячи местных жителей, двести из них не вернулись домой. А сегодня Пехлец получил известность благодаря офицеру «Альфы», участнику другой войны – с международным терроризмом.

У Андрея Платошкина, местного поэта и музыканта, есть такие строки[24]:

Эту песню вам спою я Про рязанские края,Где на Ранове хрустальной Деревенька есть одна,Где родник и сад вишнёвый,Где над речкой школа есть,Где златых хлебов раздолье,Где озёра есть и лес.Это древнее селенье,Это мой родной Пехлец.Здесь девчата загляденье,Каждый парень молодец.Хлебных нив поля без края.Здесь в чести крестьянский труд —И вкуснее каравая Вам нигде не испекут.Златоглавый, православный – Храм на берегу стоит.Крест его на зорьке ранней Словно по небу летит.Здесь у памятника павшимПамять чтим своих отцов.Здесь и школа, где учился Наш Володя Соловов.Это русское селенье,Это наш отцовский кров.Здесь природа загляденье.Здесь без края ширь лугов.Это малая Отчизна, Где родился я и рос,Где с любовью повстречался Средь есенинских берёз.

Ещё во время учёбы в школе Володя проявил себя как настоящий лидер: активно участвовал во всех сборах и спартакиадах, местных и областных. Его избрали секретарём комсомольской организации школы. Он рано начал трудиться: с восьмого класса сел за штурвал комбайна. Но ещё в детстве он решил стать военным.

Свою мечту он начал воплощать в жизнь, поступив в Коломенское высшее артиллерийское командное училище имени Октябрьской революции, где вскоре стал получать престижную Ленинскую стипендию за выдающиеся успехи в учёбе. В это время он познакомился со своей женой Татьяной, и в 1984 году у них родился первенец – Максим. В том же году, окончив училище с золотой медалью, лейтенант Соловов был распределён в 27-ю отдельную гвардейскую мотострелковую Севастопольскую Краснознамённую бригаду имени 60-летия СССР, дислоцированную в подмосковном посёлке Мосрентген. Дочь Катя родилась четыре года спустя уже в Москве.

Когда в феврале 1989 года советские войска вывели из Афганистана, более сотни военнослужащих пополнили ряды 27-й бригады. Эти солдаты и офицеры, многие из которых были награждены боевыми орденами и медалями, стали примером для многих гвардейцев. Не стал исключением и Владимир Соловов.

Летом 1990 года постановлением Совмина СССР 27-я гв. ОМСБр придавалась КГБ СССР как 27-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада специального назначения (27-я гв. ОМСБр СпН). Когда в августе 1991 года был создан ГКЧП, военнослужащие бригады оказались в эпицентре событий. С 19 по 21 августа они охраняли Кремль и другие важные государственные объекты вблизи Манежной площади. После провала ГКЧП над бригадой нависла угроза расформирования. Тогда командиру удалось отстоять соединение, но указом президента СССР Горбачёва от 27 августа 1991 года 27-я ОМСБр СпН была выведена из состава войск специального назначения КГБ СССР и возвращена в состав войск Московского военного округа.

Вскоре, после восьми лет безупречной службы, Соловов – тогда уже в звании капитана – решил перейти в Управление «А», где уже проходил службу один из его бывших сослуживцев. Рекомендации у него были отличные, и, рассмотрев личное дело кандидата, руководство Управления приняло решение сразу назначить его на должность заместителя начальника отделения, которым руководил Юрий Дёмин.

Владимир пришёл в подразделение в самое сложное время. Тогда многие офицеры покидали «Альфу», которая вместе со страной переживала тяжёлые времена. Зарплаты задерживали, экипировку приходилось приобретать за свой счёт, а работы становилось всё больше – причём совсем не такой, к какой их готовили. На рубеже 90-х приходилось гасить локальные конфликты в союзных республиках, а в октябре 1993 года конфликт между ветвями власти разразился в Москве. Тогда «Альфа» сыграла ключевую роль в мирном разрешении ситуации, предотвратив большие жертвы и обеспечив безопасность защитников Белого дома, хоть и ценой жизни одного из своих офицеров[35]. Отделение Юрия Дёмина, где был Владимир Соловов, тоже принимало участие в тех событиях.