Цепь рубикона. Круг первый. Книга третья

Тома послушалась. Он даже не видел ее лица, все растворилось перед глазами.

Шаги стихли.

Ушла.

Юн упал на пол камеры и застонал от безысходности. Света не было, наверное, они считают, что ему и без него хорошо, меньше звуков будет издавать. Шумоизоляция работала замечательно. Ни одного шороха или малейшего писка не проникало из соседних камер.

Тишина разговаривает, словно миллионы глаз вокруг следят за каждым твоим жестом. Темнота живая и обволакивающая, наполняющая ледяным холодом страха.

Только одна блеклая полоска света под дверью дает понять, что он не один, и где-то рядом есть люди. Юн всмотрелся в темноту. Привыкнув сидеть долгое время во мраке, он научился различать контуры стен в помещении. Но сейчас его привлекло что-то иное.

Частицы темноты словно стали гуще, уплотнились и ощущались иными, разумными сущностями. Мириады крошечных темных точек сливались в странные очертания, словно пытаясь приобрести новую форму.

Что это такое? Существо или потерявшаяся тень, бесплотный дух?

Собравшись с силами, Юн сел и начал наблюдать за происходящим рядом. Темная тень стала расти и увеличиваться, не приближаясь к нему. Страха не было. После того, что он видел в тюрьме, странная тень не могла вызвать ужаса. Любопытство, больше ничего. Все больше и больше мелких частиц присоединялись к тени, и Юн увидел появившиеся у нее длинные тонкие ноги, хвост и с удивлением понял, что перед ним материализуется необычный черный призрачный конь. Да это же картазон! Тот самый, о котором слагают легенды и боятся люди, темный страшный конь… Он всегда думал, что картазон – обычное вымершее животное или глупые сказки, но оказывается, что это бесплотное существо. Последними проявились красные, пылающие глаза, кажущиеся безумными.

Если бы кто-то заглянул в камеру, то просто бы не заметил коня, он был частью живой тьмы, окружавшей его.

Картазон смотрел прямо на Юна. Он непроизвольно встал. Мысли стали сами появляться в голове, ни одного звука не было произнесено.

"Ты не помнишь, кто ты и откуда".

– Я все помню, но лучше бы я забыл…

"Ты не понимаешь, о чем говоришь. Твоя родина не здесь, а в другом мире".

Юн слушал с недоумением. Другой мир? Не весь мир Конгломерата был ему хорошо знаком, но он точно родился в своей семье. Наверное, дух его с кем-то путает.

"Нет. Я ничего не путаю. Но назад вернуться нельзя. Все прошло и развивается дальше. Только ты выпал из своего русла и потерялся".

Юн молча слушал неведомое существо и больше не пререкался с ним.

"Ты как ребенок, нет памяти, способностей, энергии. Но я буду проводником и соединю тебя не только с прошлым, но и с новыми возможностями".

– И все же здесь какая-то ошибка. Я обычный человек, низкого происхождения. А теперь еще и особо опасный преступник.

Картазон фыркнул и мелкие темные частицы вокруг него содрогнулись, разлетаясь, как черный дым.

"Я больше не верю людям, но чувствую души высших в их телах. Увы, после предательства и боли, которую они мне причинили, я не могу им верить. Когда-то все было иначе, но на нас начали облаву и не осталось никого. Наверное, ты знаешь легенду?"

– Как появляется Картазон? Да, знаю. Он может появиться после убийства единорога.

"Не после всякого убийства. Должна возникнуть непреодолимая энергия ненависти, которая его и порождает. И такая волна пришла. Наверное, ты бы меня понял".

– Но что ты хочешь от меня? Я никто, человек без будущего. Я не смогу ничем тебе помочь.

"Ошибаешься. Ты воплощен. У тебя есть великолепное тело и прекрасная душа. В обмен на помощь в раскрытии способностей, я прошу впустить меня в твое тело".

Юн отшатнулся. Откуда-то появился страх.

– Нет, я не хочу. Меня все устраивает.

"Дурак! Не говори чепуху! Ты теряешь себя".

– Да скорее я потеряю себя, если впущу тебя в свое тело. Куда же тогда денусь я сам? Где будет моя душа? А что, если я все позабуду?

Если еще остался последний шанс, то надо его использовать. Стоит упустить такую возможность, потом она вечно будет вспоминать об этом и ругать себя. Нужно сделать все ради него. Тома сама удивлялась, насколько дикая ситуация с Юном проявила скрытые чувства. Раньше она всегда пыталась казаться сдержанной и осторожничала по поводу и без. Но больше не осталось времени для размышлений.

Поэтому стоило девушке увидеть защитника, заглянувшего к отцу, как она бросилась ему навстречу. Кто поможет, если не доверенное лицо папы?

– Вы тоже считаете, что Юн виноват?

Тома, заламывая руки, ждала ответа защитника. Но человек не пошел на контакт, предпочитая бросить очередные отговорки:

– Я ни в чем не уверен, но сейчас дело не в этом. За вашего мальчишку серьезно взялись.

Тома с ужасом посмотрела на него.

– Взялись?

Защитник отвечал с достоинством, важно растягивая слова:

– Понимаете, ваш слуга многим кажется очень подозрительным, а теперь и улики указывают на него. У меня складывается ощущение, что круг сжимается все больше.

– Бедный Юн…Но, если отбросить в сторону улики, не останется ничего. Эти люди ошибаются. Я абсолютно уверена.

В дом зашел господин Кникен. Тома метнулась к отцу.

– Папа! Поезжай к нему! Я не знаю, что делать дальше, может ты придумаешь. Навести Юна, пожалуйста!

Отец кивнул ей и перевел взгляд на защитника.

– Нам нужно поговорить, я вас искал.

– Папа, ты мне не ответил, – растерянно попыталась услышать ответ девушка.

Но господин Кникен и защитник вышли вместе из дома. Отец явно ее игнорировал.

– Вы меня искали? – защитник приготовился к указаниям.

Кникен поднял лицо и посмотрел на небо.

– Кто бы мог подумать, что когда наступит этот день, я буду чувствовать себя совсем иначе…

Защитник подошел ближе и насторожился:

– О чем вы?

– У любого человека есть своя тайна. Иногда это темный пласт, что в течение многих лет лежит болью на сердце.

Защитник замер, не ожидая услышать ничего подобного.

– Вы заходите издалека, – заметил он.

– Я знал, что эти убийства могут произойти. Знал это косвенно… Увы, я не подозревал, что страх может коснуться моей семьи, любимых дочерей…

– Вы меня удивили, что случилось?

Господин Кникен пронзительным взглядом провожал птиц, искавших добычу в зарослях полудикого сада. Темнело. А, как известно, с наступлением сумерек наша боль усиливается.

– Из-за равнодушия умерли мои девочки. Я догадывался и молчал.

– Вы меня пугаете… Я боюсь предположить… Неужели вы в этом замешаны?

Кникен устало отмахнулся:

– Нет, конечно, не я… Судьба сама распорядилась так, что я пожинаю плоды своей жизни. Я знаю, что мальчишка не связан со всем этом.

Защитник не знал, что делать и как не обидеть важного человека лишними расспросами.

– Господин Кникен, не говорите загадками. Вы знаете убийцу? Может быть, есть какие-нибудь доказательства?

Кникен вздохнул:

– У меня ничего нет. Я не буду вмешиваться во все это. Пусть мальчишка берет вину на себя, если так все складывается.

– Но Тома?

– О ней не беспокойтесь, все только к лучшему, – нахмурился Кникен.

– Но бедная девушка…

– Вы считаете, что это только сочувствие? Не заблуждайтесь. Дочь явно заинтересована в нем. Я не могу позволить ей связаться с простолюдином.

Защитник понял, что перегнул палку:

– Значит, мне не вмешиваться?

– Конечно, вы должны молчать.

Последний вопрос. Он должен его задать, хотя бы попытаться.

– Но… Кто? Кто убил девушек?

– Никто не узнает правду. И это правильно. Так и должно быть.

Господин Кникен опустил голову и ушел, оставив растерянного гостя в одиночестве.

Какой он ещё наивный… В его понимании всё так просто. Стоит только взглянуть на человека, присмотреться к нему и можно легко влюбиться и ответить взаимностью. А прошлое безоговорочно растворяется в памяти. Может быть, оно так и есть? Может быть не нужно поддаваться воспоминаниям, а просто жить сейчас? Если она всегда будет тянуться и хвататься за своё прошлое, то никогда не сможет двигаться в будущее.

С тех пор, как ригванка остановилась в замке, Мамир удвоил внимание по отношению к ней. Юноша сопровождал ее в сад каждое утро, срезал свежие цветы, а потом Солель находила их у изголовья. А однажды вечером, когда девушка смотрела на звезды, она впервые обнаружила цветы, разбросанные на ее кровати. Солель покраснела.

Это означало лишь одно, Мамир заходил в комнату в её отсутствие и прикасался к постели. В этом было что-то интимное, как будто он держал её за руку, словно без единого прикосновения, она почувствовала себя наедине с ним.

Мамир рассказывал обо всём. Именно от него она узнала, как устроена сейчас жизнь Конгломерата. Задавая ему наводящие вопросы, она поняла, что он ничего не знает о произошедшем на станции алласцев. Значит последние новости ещё не дошли до провинциального глухого мира, поэтому здесь всё тихо. Противно защемило в груди. Что будет, когда они узнают о трагедии, случившееся там, в глубоком космосе? Но, может быть, там уже навели порядок? Было слишком рискованно задавать вопросы на этот счёт, а также опасно.

Солель сопровождала Мамира в поездках, и частыми свидетелями долгих дневных прогулок стали соседи. Они постоянно спрашивали, куда молодые люди едут и кто она такая. Их внимательные и цепкие взгляды оценивали ее внешность и придавали значение малейшему неловкому жесту. Солель поняла, что избежать анонимности невозможно.

– Мамир, я хочу попросить твоего отца, чтобы он раскрыл мое присутствие. Я понимаю, что молчание в подобной ситуации становится очень тяжёлым бременем для вас. Впрочем, для меня тоже… Я по-прежнему настаиваю на том, что ригване не должны знать о моём пребывании на одной из Маранских планет. Пусть это будет просто внутренняя информация, для сведения узкого круга своих людей. Хорошо? Спроси отца, возможно ли это?

– Я боюсь, что после того, как вы объявите о ригванском происхождении, вам придется исчезнуть из моей жизни.

Мамир взял её ладонь в свои руки и поцеловал. Дрожь пробежала по телу Солель. Только сейчас она поняла, что на самом деле находит его очень привлекательным и интересным. Солель не хотела признаваться себе в этом долгое время.

Что вообще происходит? Она направилась в этот мир в чрезвычайных обстоятельствах, при этом помнила Маяна, который спас её, скучала по прошлому. А сейчас ей нравится Мамир… Да, несомненно, он ей очень нравится. Что же она за человек такой? И что это за чувства, которые управляют всем, разрушая логику? Они настоящие или фальшивые?

– О чем вы задумались, моя госпожа? – спросил Мамир.

– Размышляю о том, чего хотела избежать…

Мамир лучезарно улыбнулся:

– Я же вам говорил, что рано или поздно вы обратите внимание на меня, я вам понравлюсь.

– Я ничего подобного не сказала! – запротестовала Солель.

– И не надо ничего говорить. Я сам всё вижу.

Мамир спешился и побежал по горке, срывая первые желтоватые цветы. Он набрал пышный букет и вручил его растерянной спутнице.

– Только понюхайте, как они пахнут! Сказочный аромат, святая правда!

Солель опустила голову в охапку цветов и обомлела. Когда то, такие же цветы были на ее родине, в той забытой далёкой деревушке, о которой она уже практически не вспоминала. То самое место, где она была настоящей. Слезы непроизвольно выступили на её глазах.

– Почему вы плачете? – растерялся Мамир.

– Нет-нет, ты меня ничем не расстроил, не думай. Просто запах цветов навеял воспоминания.

– На вашей родной планете тоже есть подобные цветы? – задорно спросил Мамир, закинув один из бутонов за ухо.

– Да, они выглядят по-другому, но запах абсолютно такой же, – немного слукавила Солель.

Обратно в замок они ехали молча, рука об руку. Солель старалась не замечать горячих взглядов Мамира, которые он то и дело бросал в ее сторону. Но, тем не менее, она практически кожей ощущала их и не могла не признаться, что они ей нравятся.

Девушка ругала себя, пыталась отторгнуть это внезапно возникшее чувство. Но эти взгляды, которые буквально ощупывали её, они нравились, согревали, и девушка безумно хотела продолжения. Солель не могла в этом признаться вслух. Лучше бы она умерла, чем сказала что-то подобное.

Не только боязнь чувств, но ощущение вины перед Маяном, который погиб, отправив ее сюда, не давали раскрыться. Поэтому единственным выходом было движение вперёд, побег от самой себя. Тут ещё было много нерешенных дел, тот же Ридон где-то мирно жил и не испытывал раскаяния.

Мамир незамедлительно решил действовать. Он больше не хотел скрывать присутствия ригванки в своей жизни. Чем скорее про девушку все узнают, тем будет лучше.

– Отец, мы должны рассказать о Солель королю.

Син встрепенулся от удивления. Он сам планировал проинформировать власти на Маране, так как оказался в затруднительном положении. Дальнейшее замалчивание могло дать повод обвинить его в измене. А слухи тут разлетаются быстро, уж это он знал.

– В чём дело? Это ты сам решил, или?

Мамир был настойчив, как никогда:

– Или. Сегодня мы разговаривали с принцессой. Мы больше не должны показываться вместе без официальных объяснений.

– Почему она так считает? Разве что-то изменилось?

– Она не живет в замкнутом пространстве, отец. Понимаешь, Солель видит и слышит, что вокруг неё много пустой болтовни. Люди придумывают идиотские сплетни, она не хочет быть объектом пошлых домыслов…

Син встал и медленно прошелся по комнате. Слабо светились кристаллы на отточенных металлических подставках. Он ещё не заряжал их сегодня, совсем закружился. С тех пор, как Гард исчез, он сам себя не узнает, все валится из рук.

– Я понимаю ригванку. Но в итоге может оказаться, что её жизнь сильно изменится. Понимаешь, король будет следовать личным интересам. Не сомневаюсь, он сразу расскажет о девушке ближайшему кругу. Я не думаю, что Ридон будет оберегать её тайну. Она к этому готова?

– Но мы больше не можем молчать. Всё равно, другого выхода нет. Помочь вернуться назад, даже если бы она захотела, мы не сможем. Всё порталы контролируются королем. Поэтому выход у нас только один – рассказать ему обо всём.

Син задумчиво посмотрел на сына:

– А ты переживешь то, что потом последует?

– О чём ты, отец?

– Я вижу и знаю, что чувствует мой сын. Ты уже давно любишь эту девушку, это не может укрыться от моих глаз. Я никогда не видел тебя таким. Раньше ты всегда был воодушевлённым и задиристым, целыми днями пропадал в полях и лесах, играл и развлекался со своими товарищами. Сейчас же постоянно сидишь дома, если и уезжаешь куда-то, то только вместе с Солель, сопровождаешь ее везде, даже не спускаешь глаз в моём присутствии. Разве можно не заметить такой одержимости?

Мамир сжал рукоятки кресла. Иного выхода не было, откровенность за откровенность.

– Я не думал, что мои повадки будут так заметны. Получается, что все мои действия открыты, как на ладони.

– Да, кто первый должен заметить увлечение сына, как не отец. Но оно меня вовсе не радует, Мамир, а беспокоит. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Поэтому заклинаю, сын, не переступай черту, не надо искать отношений с ригванкой.

Мамир решительно поднялся:

– Папа, я не могу отказаться от неё.

Рыцарь Син отбросил в сторону бумаги, которые он разбирал, или делал вид, что разбирал.

– Я так и думал. Сделали доброе дело, а в итоге получили проблемы на свою голову.

Лицо Мамира исказилось от возмущения:

– Я не откажусь от неё!

Син примирительно вздохнул:

– Ну, так просто люби её на расстоянии, просто следи за ее успехами, Будь другом, а потом спокойно проводи домой на родную планету.

Глаза Мамира потемнели.

– Я не хочу провожать её назад.

– Уж не надеешься ли ты, что она согласится стать твоей женой? – усмехнулся Син.

– Да, я на это надеюсь.

Отец юноши стукнул по столу кулаком.

– Никогда ты не получишь от короля разрешение на этот брак. Ригване смешают тебя с пеплом, если посмеешь подступиться к этой девушке. Ты не знаешь, как они к нам относятся? Кто мы в их глазах? Мы, как они считают, представители низшего народа, который должен во всём подчиняться и слушаться. А ты пытаешься посягнуть не просто на чувства рядовой ригванки, а хочешь полюбить принцессу? Знаешь, когда я увидел это свечение из её руки, мне стало просто не по себе, я сразу понял, где она и где мы. Поэтому, давай не будем рисковать нашими скромными жизнями.

– Рисковать жизнями? А разве Гард не отправился на прямой риск, когда покинул замок? Никто не помешал ему, все только с восторгом ожидали, что у него всё получится. Так почему же я не должен рисковать? Нужно ждать милости короля? Ты считаешь, что это достойно мужчины? Довольствоваться остатками с чужого стола? Нет, я просто не могу так жить, только я буду выбирать своё будущее, никто меня не остановит.

– И ты считаешь, что рядом с ригванкой сможешь выбрать будущее?

– Когда я нахожусь рядом с ней, то не думаю о каких-то благах или привилегиях… Просто внутри растет ощущение, что нужно следовать за чувствами. А дальше, будь что будет. Самое грустное, что со мной произойдёт, это смерть. Поэтому я просто стараюсь не думать о будущем.

Рыцарь Син покачал головой.

– Сынок, я не узнаю тебя. Подумай, эта девушка не для тебя. Чем дальше будешь жить, тем больнее будет.

– Просто сообщи королю о ней.

– Хорошо. Но для этого мне будет необходимо воспользоваться порталом. Если написать ему донесение, изложить в нем историю письменно… Нет, король Ридон меня просто не поймёт, а злить его не в наших интересах.

– Ты прав, – прошептал Мамир.

– Будет ещё хуже, если он подумает, что я плету интриги, не выдавая ригванку. Нет, хочу, чтобы он увидел меня и понял, что мои помыслы чисты.

– Хорошо, отец, и когда ты сможешь воспользоваться порталом?

Нетерпение сына пугало, но остановить его было невозможно.

– Я не буду тянуть, сегодня же пошлю запрос на прием у короля.

Мамир вышел из мастерской отца и прислонился к холодной стене. Мир, новый мир, полный нереальных и неисчерпаемых возможностей, казалось, двигался ему навстречу. Он привык жить в маленьком иллюзорным пространстве, которое представляло собой его замок, старых друзей, образ жизни. Но с приходом этой невероятной девушки, Мамир понял, что жить по-прежнему он уже никогда не сможет.

Достаточно было просто слышать звуки её голоса, следить за тем, как она улыбается, чтобы испытывать неимоверное счастье. Он вёл себя, как дурак, так бы он сказал раньше. Но сейчас все изменилось, он думает и дышит совершенно по-другому. Пусть целый мир ещё не отвечает ему взаимностью, пусть у неё свои планы, но рано или поздно она сдастся.

Мамир заметил девушку, которая направлялась к себе быстрым шагом и подбежал к ней.

– Я только что попросил отца рассказать обо всём королю.

Ригванка заинтересованно посмотрела на него.

– И как? Согласился? Просто вижу, что ты встревожен.

Мамир улыбнулся:

– Да, согласился, но без чтения морали не обошлось. И, конечно же, отец опасается за наше будущее.

Но ригванка не улыбнулась его словам, она была серьезна.

– Он не доверяет королю?

– Да, у него есть на это основания. Поэтому отец запросил доступ в портал, чтобы попасть сразу на Марану к Ридону, а не отправлять ему письмо или не планировать длительную поездку. Он не хочет рисковать.

– Хорошо, тогда я буду ждать известий.

Как она может быть такой спокойной? А если придётся уехать, неужели её совсем ничего не держит рядом?

Мамир взял ригванку за руку. Девушка удивленно отдернула её.

– Пожалуйста, побудь со мной хотя бы немного. Постой рядом, давай просто помолчим. Я могу попросить у тебя несколько мгновений?

Держа девушку за локоть, он подвел её к окну. Солель не сопротивлялась. Она сама не хотела признаться, но ей было приятно присутствие молодого человека, его забота, странная ранимость. Он был увлечен ею, той, которая не должна испытывать откровенных чувств. Это было для нее ново и очень притягательно.

Что она видела на Маране у Ридона? Холод и извращенность. Чувства Маяна были, напротив, полны какой-то высокой, чистой любовью. При воспоминании о нём накрывала невыносимая тоска. То, что она сейчас чувствовала от Мамира, это была земная любовь с его стороны.

Наверное, так и начинают любить простые девушки, на которых не лежит никакого проклятия или жребия низкого происхождения. Ведь есть же такие люди, что могут испытывать свободные чувства? Желание урвать кусочек этого счастья, просто радости от присутствия рядом, не давало ей покоя. Она даже не задумывалась, что поступает неправильно, что это может помешать, навредить или внести какой-то диссонанс в этот мир.

В глубине души Солель никогда не считала себе настоящей ригванкой. Просто внешность и часть каких-то качеств принцессы Солель передались ей, благодаря помощи алласца. Но истинное рождение давало и свои предрассудки, навязанные убеждения. Ничего этого не было. За оболочкой прекрасного лица была та самая простая девчонка, которая прошла через многие потрясения и вынесла оттуда по-прежнему живую надежду.

– Но если король предпочтет обратиться к своим соотечественникам и вернуть тебя, если это будет так… Я не знаю, что мне тогда делать? Я не смогу тебя забыть…

Солель ничего не отвечала.

Просто стоять вот так рядом и смотреть на тихий прекрасный сад, который вырастил его отец. Смотреть на пестрых летающих птиц, на молчаливое бездонное небо. Это настоящие моменты счастья, повторятся ли они ещё потом?

«Ничего не изменится. Для тебя будут одни сплошные плюсы, а моего присутствия не заметишь, потому что ты – основная душа для своего тела. А я лишь помощник»

Юн не знал, что сказать. Терять ему было нечего.

– А спасти ты меня от завтрашнего кошмара можешь?

«Нет. Свершится то, что должно свершиться. Не все сразу. Я тоже должен слиться с тобой. А обретение силы, это очень долгий процесс».

– Конечно, только мне важно выбраться из ямы, в которую толкают! Дальше смысла нет ни в чем! Как только я окажусь на тюремном планетоиде, все мои цели и мечты будут разрушены. Там нет ничего. Только ожидание своего конца.

«Решайся!»

– Да мне все равно! Если хочется помереть вместе со мной, то вперед, я согласен.

Глаза картазона вспыхнули ярко-красным пламенем и потухли. Он весь сузился и превратился в тонкий черный ручеек, который приближался к Юну. Выглядело жутковато. Юна накрыли неприятные мысли, и он инстинктивно отшатнулся. Только бы не боль, только не это.

Он тихо вскрикнул.

Но ручеек вошел в место солнечного сплетения и растаял. Юн содрогнулся, его стал бить озноб, выступил пот на лбу. Внезапно появившаяся слабость подкосила ноги. Он сел на пол и попытался отдышаться, успокаивая себя.

Нет. Ничего не произошло. Он такой же, как и был прежде, его мысли в целости и сохранности. Может быть, у картазона ничего не получилось? Ну и хорошо. Хватит с него испытаний…

– Что за шум? – раздался голос охранника за дверью.

– Ничего не случилось, просто страшный сон увидел.

– Тебе и полагается видеть только такие сны, удивляюсь, как вообще спишь…

Тяжелые шаги наблюдателя удалялись. Юн вздохнул с облегчением. Снова один на один с предстоящим изгнанием. Пусть так, но боли уже не будет.

Юн провалился в сон и не заметил, как наступило утро. А оно не принесло ничего хорошего. День оглашения приговора.

Его быстро провели в пустую комнату. Юн поежился от яркого белого света. Он был на виду, его прощупывали, изучали невидимыми взглядами. Кто они, эти судьи?

Тома… Она не пришла, чтобы услышать приговор и поддержать своим присутствием.

– Приговаривается к вечному изгнанию на астероид Невозвращения…

Вечное изгнание… Он не вернется никогда, никогда… А еще говорили, что система Конгломерата лучше всего рассчитана на поимку преступников. От нее никто не уйдет. Что за судьба у него такая? Вечное падение… Когда уже он достигнет последнего дна? Может быть на том проклятом астероиде, когда умрет?

Засветились наручники на руках. Уже следующий задержанный входит в зал Приговоров.

Она все-таки пришла.

Как только девушка увидела Юна, она бросилась ему навстречу, но охранники непроницаемой стеной оградили ее от любимого человека.

– Юн, все будет хорошо…

Он усмехнулся.

– Куда уж лучше… Ты слышала приговор? Это невозвращение! Это просто долгая и мучительная смерть в одиночестве!

– Ты со всем справишься, не беспокойся… Даже если тебя сошлют туда, все равно борись до последнего.

– Бороться?! Ради чего?

Девушка глотала слезы.

– Они могут разобраться и все отменить, они могут вернуть тебя, Юн! Пожалуйста, держись!

Охранники попытались его увести, но Юн тяжело посмотрел на них, словно передавая толику своего отчаяния.