Тайны лабиринтов времени

Молодые воины удивленно посмотрели на него. Мелик продолжал:

– Я буду сторожить в кустарнике. Шакал так же хитер, как и волк, он никогда не подпустит к себе человека. Но шакал всегда голоден. Верный и Сом положат кусок мяса на землю, а сами притаятся на небольшом расстоянии. Шакал будет кружить около мяса, то приближаясь, то удаляясь. Если Верный и Сом не пошевельнут ни головой, ни рукой, если они будут стоять, как каменные, то шакал, после долгого раздумья, бросится на мясо. Он схватит его – и тотчас же отскочит. Ваши дротики должны быть быстрее, чем прыжок шакала!

Верный и Сом послушно отправились на поиски. Шакалов нетрудно выследить – лай выдает их местопребывание. Они не боятся хищников, так как знают, что ни одно животное не станет есть их мясо. Молодые охотники нашли их в небольшой роще. Четыре шакала жадно обгладывали там кости какого-то зверя, они уставились на юношей своими зоркими глазами и тихо ворчали, готовые бежать, если непрошеные пришельцы подойдут слишком близко. Верный и Сом в точности выполнили указание Мелика: они положили на землю кусок мяса лани и, отступив на несколько шагов, замерли на месте, соперничая в неподвижности со стволами низкорастущих деревьев. Шакалы стали кружить возле приманки. Соблазнительный запах мяса привлекал их, но страх перед двуногими животными удерживал шакалов на почтительном расстоянии.

Шакалы и раньше встречали человека, но ни один из них не знал его охотничьих хитростей, тем не менее, сознавая, что человек сильнее их, они держались в отдалении. Шакалы умные животные, они знали, что бдительность и настороженность необходимы всегда и повсюду, так как опасность подстерегает все живое во тьме и при ярком свете; в сухую погоду и во время дождей; на земле и в воде. Поэтому они сперва долго рыскали вокруг неподвижных юношей, то прячась за деревьями, то выходя на открытое место. Серп месяца на востоке успел покраснеть прежде, чем кончились их сомнения, и уснула подозрительность. Тогда они осмелели, и стали постепенно подходить к приманке, останавливаясь на одном месте и замирая с тихим ворчанием. Наконец, жадность одержала верх над страхом, и они решились одновременно наброситься на мясо, чтобы урвать по равной доле. Нападение, как и предсказывал Мелик, было молниеносным. Но дротики молодых воинов оказались еще быстрей и вонзились в тела двух шакалов. Охотники добили топорами раненых зверей, в то время как оставшиеся в живых улепетывали с приманкой. Когда Верный и Сом сбросили у ног Мелика свою добычу, тот сказал:

– Теперь мы сможем обмануть людоедов – запах шакала поглотит наш запах!

Огонь оживился, получив новую порцию хвороста и зеленых ветвей. Дымные языки его поднялись высоко над равниной, при их свете охотники явственно видели теперь лица сидящих людоедов, запасы их пищи, разбросанное по земле оружие. На смену прежним стражам поднялись два новых, они сели на землю, понурив головы и не подозревая ни о какой опасности. Пристально поглядев на них, Мелик сказал:

– Этих будет нетрудно застигнуть врасплох. Верный и Сом только что поохотились на шакалов. Теперь настала очередь вождя идти на охоту. Захватив с собой шкуру одного из убитых шакалов, Мелик спустился с холма и исчез в кустах. Сначала он отошел в сторону от людоедов, но, выйдя из кустарников, пополз по высокой траве, обогнув пруд, скользнул в липовую рощу и очутился, наконец, едва ли не в четырех сотнях локтей от костра. Стражи не шелохнулись. Один из них, правда, учуял запах шакала, но этот запах не внушал никакой тревоги.

Мелик смог во всех подробностях рассмотреть привал врагов. Прежде всего, он сосчитал их и на глаз определил силу каждого. Почти у всех была внушительная мускулатура, широченная грудь, длинные руки и короткие толстые ноги. Мелик подумал, что ни один из них не сможет обогнать его в беге. Затем он внимательно осмотрел окрестности. Справа виднелся участок голой земли, примыкавшей к невысокому кургану. Налево от кургана, в густой траве росли отдельные группы деревьев. Трава тянулась до самого костра, и только на протяжении пяти-шести локтей от него была вырвана. Мелик недолго колебался и, воспользовавшись тем, что стражи сидели к нему спиной, пополз к кургану. Медленно продвигаясь вперед, распластываясь, как змея, и замирая при всяком движений стражей, Мелик приближался к Огню. Лунный свет и отблески костра, падавшие на его тело, он ощущал, как тяжесть чьих-то рук. Наконец, добравшись до высокой травы, пополз быстрее – и скоро очутился возле самого огня. Теперь Мелик был в самой середине круга спящих воинов, стоило им протянуть руку – и они коснулись бы охотника. При малейшей неосторожности стражи поднимут тревогу, и тогда он безвозвратно погиб. Однако положение его не было безнадежным. Мелик находился с наветренной стороны, и ветер вместе с дымом относил в сторону его запах и запах шакальей шкуры. Кроме того, стражи как будто задремали, они редко-редко поднимали головы – и то на какое-то мгновение.

Мелик одним громадным скачком очутился у костра, протянул руку и схватил горящую головню. В тот же миг он отскочил обратно в траву. Но тут раздался страшный крик, и один из стражей бросился к нему, в то время как другой кинул в него дротик. Спящие людоеды проснулись, и уже человек десять из них вскочили на ноги. Мелик выпрыгнул из круга ничего не понимающих и еще сонных воинов и, издав воинственный клич, помчался прямо к холму, где его поджидали Верный и Сом. Людоеды, грозно рыча, всей толпой преследовали его. Короткие ноги не мешали им бежать с большой скоростью, но Мелик мчался, словно вихрь, размахивая горящей головней и продолжая выкрикивать воинственный клич. Добежав до холма, он опередил своих преследователей почти на пятьсот локтей. Верный и Сом, стоя, ожидали его там.

– Бегите! – крикнул Мелик юношам, не останавливаясь. Те молча побежали вслед за ним, не отставая ни на шаг. Охотник мысленно похвалил себя за то, что выбрал в спутники этих быстроногих юношей вместо более сильных, но менее подвижных зрелых воинов. С каждым новым скачком охотники все дальше и дальше уходили от людоедов. Теперь Мелик бежал сзади, временами останавливаясь, чтобы удостовериться, что огонь по-прежнему теплится в головешке. Внимание его раздвоилось, он следил за тем, чтобы не уменьшилось расстояние между охотниками и преследователями, и в то же время, пожалуй, даже с большей тревогой, наблюдал за искрой огня, тлевшей в сухом дереве. Языки пламени уже давно угасли, и только красная точка на конце ветви свидетельствовала, что огонь еще жив.

Мелик надеялся, что, опередив преследователей, он сможет еще раздуть пламя и оживить огонь, добытый с таким трудом. Луна не прошла еще и трети своего пути по небосводу, когда охотники добежали до болота. Местность была знакома им – недавно они проходили здесь по следам людоедов. Узкая, извилистая и каменистая тропа проходила через болото. Не задумываясь, охотники вступили на эту тропу и, пройдя несколько сот локтей, остановились. Тропинка была настолько узкой, что два человека, стоящие рядом друг с другом, не поместились бы на ней. Здесь людоеды не могли ни напасть на охотников всем отрядом, ни обойти их с тыла, так как болотная топь вокруг была непроходимой. Мелик решил сделать здесь привал, чтобы позаботиться об огне. Красная точка на головешке побледнела и стала чуть заметной. Мелик, Верный и Сом стали искать сухую траву или сучья. Кругом валялись тростник, обломанные ветки, пожелтевшая трава, но все это отсырело. Пришлось собирать тончайшие веточки, стебельки и травинки. Чуть тлевший огонек не разгорался, несмотря на все старания Мелика. Минутами казалось, что поднесенные к нему травинки вот-вот вспыхнут веселым пламенем, но огонек только тлел и не мог совладать с сыростью. Мелик попробовал разжечь его шерстью шакала. Он вырвал несколько волосков из шкуры и, поднеся их к головешке, стал осторожно раздувать огонек. Сердца охотников затрепетали от волнения, но надежды были тщетными, несмотря на все старания, красное пятнышко все тускнело и тускнело. Сначала оно было, как оса, затем, как муха, потом, как крохотная мошка и, наконец, вовсе угасло.

Щемящая тоска овладела сердцами охотниками. В этом крохотном огоньке были заключены все их надежды. Если бы он разгорелся, стал сильным и живучим, охотникам не были бы страшны ни пещерный лев, ни саблезубый, ни серый медведь, ни людоеды. Темнота отступила бы в стороны перед его светлым дыханием, а сырое мясо снова стало бы издавать дразнящий запах. Они с торжеством принесли бы свою добычу семьям, и все преклонились бы перед их ловкостью и мощью. Но только что завоеванный огонь умер. И охотникам вновь предстояло бороться со стихиями, хищниками и с самым злобным и опасным врагом – людоедом.

Мелик был уверен, что эти твари не нападут на семьи, как думал учитель, племя людоедов шло в противоположную сторону от моря, а значит, семьи могли спокойно возвращаться к своим домам и священной пещере.

Людоеды продолжали преследовать охотников. Вот уже восемь дней, как длилась эта упорная и непрерывная погоня. Людоеды стремились, во что бы то ни стало истребить дерзких людей, похитивших Огонь. Вероятней всего, они принимали охотников за разведчиков могущественного племени. Беглецы легко могли оставить своих преследователей далеко позади, в выносливости охотники не уступали людоедам, а в быстроте превосходили их, но Мелик ни на мгновенье не забывал о цели своего похода – завоевании огня.

По ночам, оставив Верного и Сома на безопасном расстоянии, он возвращался и часами бродил вокруг стоянки людоедов. Он мало спал в эти дни, но и короткого сна было достаточно для подкрепления его сил. Стремясь сбить преследователей со следа, охотники незаметно для них значительно уклонились к востоку – и на восьмой день очутились у берегов Большой реки, на вершине высокого холма. Ветры, дожди и наводнения обнажили его склоны; лед, уходя, прорвал в граните ущелье, оторвал от него огромные глыбы скал и разбросал их; но небольшой холм еще стоял на месте, несмотря на непрерывную атаку стихий. Мелик знал, что теперь-то они далеко от стойбища семей.

Полноводная река омывала подножие холма. Этот мощный поток воды растворил в себе множество ключей, родников, ручейков и речек, текущих среди камней, травы и деревьев. Его питали и ледники, образующиеся в неприступных горных ущельях, и подземные воды, пробивающие себе путь в граните, песчанике и известняке, и водопады, низвергающиеся со скал, и темные тучи, проливающиеся над ним дождем. Поток воды ручейка был стремительный, пенистый и задорный, когда его стесняли каменные берега; яростный и страшный – над порогами; ленивый и спокойный – на равнинах. Он питал влагой топи болот, разливался широкими озерами и омывал со всех сторон бесчисленные островки. Полная жизни река сама рождала неиссякаемую жизнь на всем протяжении ее течения, от холодных горных областей до жарких равнин; на жирной наносной земле и на бедных каменистых почвах вдоль берегов ее тянулись нескончаемые леса: сосновые, дубовые рощи чередовались со смоковницами, платанами, каштанами, кленами, орешниками, березами, ясенями, белые и серебристые тополя сменялись осинами, ольхой, белыми ивами, пурпурными ивами, плакучими ивами. Жизнь кипела ключом и в воде, и на дне реки. Там, в подвесных известковых убежищах, копошились целые армии моллюсков; важно ползали по дну, переставляя одетые в панцирь суставы, бесчисленные раки; проносились стаи быстрых, как птицы, рыбок, неторопливо плыли среди тины большие рыбины и скользили среди водорослей гады. Река эта впадала в море.

"Увидим ли мы еще семьи, услышим ли плеск морских волн, смогу ли обнять брата и Росу?" – думал Мелик, глядя на воду.

Над рекой реяли птицы. Сменяясь по временам года, тут пролетали, построившись треугольником, журавли; плескались в воде утки, гоготали гуси, стаями вились ласточки, проносились неуклюжие цапли, чирки, зуйки, величественно и неторопливо плыли лебеди, метались во все стороны неутомимые воробьи, стремительно падали в воду нырцы и задумчиво подолгу стояли на одном месте аисты. Коршуны, ястребы и вороны высматривали себе добычу, орлы взлетали выше туч, соколы купались в прозрачном воздухе, филины и совы рассекали крыльями ночную темь. По лесистому берегу бесшумно скользили куницы, шмыгали водяные крысы, на водопой прибегали пугливые лани, сохатые, лоси, козы, кабаны и лошади. Временами с обрыва грузно плюхался в воду носорог. Важно, никого не боясь, проходили стада мамонтов, зубров, бизонов. Носорог высовывал из воды свою непроницаемую броню; пещерный медведь, мирный и огромный, неуклюже переваливаясь, спускался с крутого берега; рысь, пантера, леопард, серый медведь, саблезубый, пещерный лев подстерегали здесь добычу и, ворча, пожирали еще теплое мясо. Острые запахи лисы, шакала и гиены распугивали мелких зверьков. Стаи волков и диких собак упорно выслеживали здесь слабых, раненых или усталых зверей. Заросли кишели мелкими зверьками: зайцами, кроликами, белками, сусликами; в траве ползали ужи, ящерицы, прыгали лягушки, кузнечики, бегали муравьи, носились в воздухе стрекозы, жужелицы, шмели, осы, пчелы, шершни, мухи, бабочки, сверчки, светляки, жуки. По течению реки плыли: стволы деревьев, трупы животных, опавшие листья, сломанные ветви, корни растений.

Мелик любил реку. Он подолгу мог любоваться нескончаемым бегом вод. Вода с неутихающей яростью ревела на порогах, с грохотом низвергалась со скал, кипела и пенилась в стремительных водоворотах или величественно и неторопливо катилась по спокойному руслу. Вода казалась охотнику живым существом. Она то хирела и уменьшалась, то росла и крепла, возникая неизвестно откуда. Она пробегала огромные пространства, падала с неба и ключами била из-под земли, утоляла жажду или безжалостно убивала людей и животных. Неутомимая и упорная, она точила скалы и влекла с собой песок, глину и камни. Она проникала туда, куда не было доступа мельчайшему из насекомых, забиралась даже под землю. Вода спит в болоте; отдыхает в озере, быстро движется в реке, стремительно несется в потоке и прыгает, как саблезубый, в водопадах, она, словно мамонт, заполняет собой все пространство. Так думал Мелик, глядя на реку.

Охотникам нужно было найти пристанище на ночь. Верный предложил забраться на один из островков посреди течения, но островки представляли собой надежное убежище от зверей, но не от людей. На острове охотники очутились бы в западне, где людоедам легко было бы расправиться с ними. Кроме того – это отдалило бы их от огня, поэтому Мелик предпочел искать место для ночлега на берегу. После недолгих поисков он нашел скалу с почти отвесными склонами и площадкой, на вершине которой могли разместиться десять человек.

Приготовления к ночлегу закончились до наступления сумерек. Охотников отделяло от людоедов такое расстояние, что они спокойно могли отдыхать часть ночи, не боясь внезапного нападения. Было прохладно, и редкие облака плыли по небу в багровом свете заката. Поужинав сырым мясом, грибами и орехами, воины осмотрели окрестность. Сумеречный свет позволял разглядеть ближайшие острова, но противоположный берег реки уже тонул во мгле. К водопою прошло стадо бизонов. К реке подошел табун лошадей, это были невысокие и коренастые животные с белой головой, с коричневой шеей, туловищем и ногами. Что-то вспугнуло их, и, не успев утолить жажду, они убежали. Ночь быстро спускалась на землю, и только на западе горела алая полоса. Где-то невдалеке послышалось грозное рычание.

– Лев! – прошептал Сом.

– Берега реки кишат дичью, – ответил Мелик. – Лев осторожен, он охотней нападет на антилопу или оленя, чем на людей.

Рычание замерло в отдалении. Теперь слышался только лай шакалов, рыскавших по берегам. По очереди, сменяясь на страже, охотники отдыхали до зари. Затем они снова пустились в путь вниз по течению реки – и вскоре набрели на мамонтов. Это было большое стадо, целиком заполнившее поляну длиной в тысячу и шириной в три тысячи локтей. Мамонты паслись здесь, поедая молодые побеги растений. Трое охотников позавидовали их спокойному, уверенному и счастливому существованию. От избытка сил некоторые животные беззлобно боролись, нанося друг другу удары мягкими хоботами.

По сравнению с этими великанами пещерный лев казался жалким котенком. Мамонт мог с корнями вырвать дуб своими могучими клыками или повалить его на землю одним ударом гранитного лба. Мелик восторженно воскликнул:

– Мамонт властвует над всем, что живет на земле!

Он не боялся мамонтов, зная, что они никогда не причинят вреда животным, которые не задевают их.

– Рат, сын Ворона, был в дружбе с мамонтами, – добавил он после недолгого молчания.

– Почему бы нам не подружиться с ними, как Рату? – спросил Сом.

– Рат понимал язык мамонтов, – возразил Мелик, – а мы не понимаем его.

Однако эта мысль понравилась Мелику. Глядя на мамонтов, он упорно думал об этом. После некоторого молчанья Мелик снова заговорил:

– Мамонты не говорят, как люди, но все-таки понимают друг друга. Они узнают крик своего вожака. Старый Ворон говорил, что они умеют строиться в ряды по команде и совещаться перед новым походом. Если бы мы могли понять их язык, мы заключили бы с ними союз.

Один из мамонтов, пасшийся поодаль от других, поднял голову и посмотрел на охотников. Мелик никогда еще не встречал такого огромного животного. Густая, как у льва, грива росла у него на шее. Его хобот толщиной напоминал ствол дерева, а гибкостью – змею.

Люди, видимо, заинтересовали мамонта, так как он не спускал с них глаз.

Мелик приблизился к нему и крикнул:

– Мамонт могуч! Он может ногой, как червяков, раздавить саблезубого или льва. Одним толчком своей широкой груди он может опрокинуть десять зубров. Мелик, Верный и Сом – друзья большого мамонта!

Мамонт насторожил уши, прислушиваясь к голосу охотника.

– Мамонт слушает Мелика! – радостно воскликнул воин, – охотники признают могущество мамонтов и хотят жить с ними в дружбе!

Произнося эти слова, Мелик случайно кинул взгляд на болото и увидел большие цветы кувшинки. Он знал, что это любимая пища мамонтов, и сделал знак своим спутникам. Все трое принялись рвать длинные влажные стебли. Нарвав большую охапку кувшинок, они тщательно вымыли их в реке и понесли мамонту. Остановившись в пятидесяти локтях от огромного зверя, Мелик снова заговорил:

– Мы сорвали эти цветы для тебя, чтобы ты знал, что охотники – друзья мамонтов!

Сложив охапку на землю, он отступил. Мамонт с любопытством приблизился к кувшинкам, он хорошо знал это растение и любил его как лакомство. Неторопливо пережевывая вкусные стебли, мамонт наблюдал за тремя охотниками. Временами он задирал хобот кверху и принюхивался к запаху людей. Тогда Мелик медленно-медленно стал подходить к мамонту, пока не очутился прямо под его гигантским хоботом, между двумя бивнями, длинными, как туловище бизона.

Рядом с этим великаном высокий охотник казался крошкой. Одним движением мамонт мог превратить его в кровавую лепешку, но Мелик был уверен, что мамонт не причинит ему вреда. Гибкий хобот коснулся его тела и обнюхал, а Мелик, в свою очередь, тронул хобот рукой. Затем нагнулся, сорвал несколько пучков травы и предложил их мамонту в знак дружбы и союза.

Верный и Сом со страхом следили за Меликом в то время, когда он разговаривал с мамонтом. Охотники воочию видели, как ничтожен человек, когда огромный хобот опустился на плечо Мелика. Сом прошептал:

– Мамонт раздавит вождя, как букашку. Кто защитит тогда Верного и Сома от людоедов и хищников?

Но, когда они увидели, что Мелик гладит рукой хобот великана, сердца их затрепетали от гордости и счастья.

– Вождь заключил союз с мамонтом! – воскликнул Сом. – Мелик – сильнейший из людей!

В это время издали донесся голос Мелика:

– Пусть Верный и Сом, в свою очередь, подойдут к мамонту так же осторожно, как подошел я. Они должны нарвать по охапке зеленой травы и поднести мамонту.

Молодые охотники, полные веры в своего вождя, послушно зашагали по направлению к мамонту, часто останавливаясь по пути, чтобы вырвать из земли молодой куст или пучок травы. Подойдя вплотную к животному, они протянули ему свое дары. Малик также поднес мамонту сорванную траву, и тот спокойно принял лакомство из рук людей. Так охотники подружились с мамонтом.

Молодой месяц с каждой ночью все больше округлялся. Еще через день-другой он должен был превратиться в круглый, как солнце, диск. В этот вечер между стоянками людоедов и охотников лежало расстояние в двадцать тысяч локтей. Преследуемые и преследователи по-прежнему держались берегов реки. Людоеды остановились на ночлег в нескольких шагах от обрывистого берега и жарили на огромном костре сочные куски мяса – местность изобиловала дичью, и дневная охота была удачной.

Охотники же, дрожа от холода, молча ели сырое мясо дикого голубя и корни растений.

В роще, где-то в десяти тысячах локтей от реки, спокойно спали мамонты. Днем они мирились с вторжением людей в их стадо, но с наступлением ночи люди начинали их волновать. Они не опасались внезапного нападения, а просто не любили, чтобы чуждые животные нарушали их покой. Поэтому в сумерках охотники удалились на такое расстояние, чтобы их запах не раздражал мамонтов.

После ужина Мелик спросил своих спутников:

– Достаточно ли отдохнули Верный и Сом? Чувствуют ли они себя в силах совершить большой переход?

– Верный не устал за день. Он готов к борьбе.

 Сом, в свою очередь, сказал:

– Я смогу, не останавливаясь, пробежать все расстояние до становища этих извергов.

– Хорошо, – ответил Мелик. – Молодые воины последуют за мной. Этой ночью мы будем бороться за огонь.

Верный и Сом вскочили на ноги и последовали за вождем. Полная луна уже взошла над деревьями по ту сторону Большой реки. Она величественно совершала свой путь по своду неба, серебря воду.

Вначале охотники быстро бежали вдоль берега, но по мере приближения к стану людоедов они замедлили свой бег, а через некоторое время шли медленно и тихо, не рядом, а на расстоянии друг от друга в несколько сот локтей. При таком строе они не боялись, что притаившийся враг внезапно окружит их. Вскоре охотники увидели отблеск огня – это была стоянка врагов. Людоеды спали. Трое стражей охраняли их сон и поддерживали огонь в костре. Охотники, притаившись в густом кустарнике, с завистью смотрели на костер. О, если бы им удалось завладеть хотя бы одной искрой! Они заготовили для огня обильную пищу: сухую траву и листья, тонко расщепленные сухие веточки, и огонь не умер бы у них теперь. Они спрятали бы его в плетенку из прутьев, обложенную внутри плоскими камнями, чтобы закрыть от ветра, но как приблизиться к костру? Как обмануть бдительность людоедов, ставших осторожными с тех пор, как Мелик ночью ворвался к ним на стоянку? Вождь сказал:

– Слушайте. Я спрячусь на берегу реки, а вы, тем временем, будете бродить вдоль их стоянки, то прячась, то вновь показываясь. Когда людоеды заметят вас, они бросятся бежать, но не с такой скоростью, которая даст им возможность догнать Верного и Сома, а со скоростью, на какую они способны! Пусть людоеды не теряют надежды догнать вас и долго преследуют, ведь Верный и Сом – храбрые воины, и они не станут бежать слишком быстро! Они должны увлечь врагов к самой Черной скале. Если меня там не будет, вы проскользнете между пастбищем мамонтов и берегом Большой реки, а я уж сумею найти ваш след, но прежде вы отвлечете их внимание и, я надеюсь, удерете от них раньше, чем они доберутся до вас.

Молодые охотники вздрогнули. Их страшила мысль очутиться лицом к лицу с грозными людоедами. Тем не менее, они послушно побежали к стоянке, в то время как вождь пополз к берегу. Прошло несколько минут прежде чем сторожевые людоеды заметили Верного, стоявшего на бугре, и Сома, высунувшегося из-за дерева. Они подняли тревогу, и воины с ревом вскочили на ноги, столпившись вокруг вождя, который был невысокого роста, коренастый и волосатый, как медведь. Он взмахнул палицей и что-то прокричал. Воины разбились на шесть групп и рассыпались полукругом. Мелик с замирающим сердцем следил за ними. Людоеды ринулись вслед за молодыми охотниками – и скоро скрылись в отдалении. Тогда Мелик перестал думать о них и сосредоточил все свое внимание на костре.

Четыре самых сильных воина-людоеда остались охранять его. Один из них казался особенно страшным. Он так же густо оброс волосами, как и вождь людоедов, но был выше ростом. Стоило взглянуть на огромную палицу, на которую он опирался, чтобы получить представление о его чудовищной силе. Пламя костра освещало воина и Мелик ясно различал его огромные челюсти, маленькие глаза, прикрытые косматыми бровями, короткие и толстые, как ствол дерева, ноги. Трое других были ниже его, но также казались сильными и мускулистыми воинами.

Мелик выбрал удачное место для засады: легкий, но постоянный ветер дул в его сторону, относя к противоположному берегу реки его запах. Он захватил с собой шкуру убитого его спутниками шакала, и острый запах ее заглушил слабые испарения человеческого тела. Благодаря этому Мелик смог незаметно подползти к костру на шестьдесят локтей. Здесь он долго выжидал благоприятного момента, сохраняя полную неподвижность. Луна поднялась уже над верхушками тополей, когда Мелик внезапно вскочил на ноги и испустил свой боевой клич. Пораженные его неожиданным появлением, воины-людоеды сперва только растерянно смотрели на него, но замешательство их было недолгим. Пронзительно зарычав, воины схватили свое оружие: кто каменный топор, кто палицу, кто копье.