Диадея

Прежде чем навсегда перебраться в Виену, Ао приезжал сюда с мамой, будучи еще в дошкольном возрасте. Его родной городок был окружен степями, где по бархатным полянам гуляли лошади с роскошными веерами грив и длинными тоненькими ножками. Ао нравились эти создания. Они были красивые и совсем безобидные. В сам Танес они никогда не забредали, держались от человека на расстоянии. Как-то раз ему удалось подкрасться к одному стаду. Стоило мальчишке протянуть руку и попытаться коснуться черной гривы одной из лошадей, как они рванули с места и унеслись.

В Виене Ао тоже повстречались лошади, но совсем другие. В центральной части столицы на машинах разъезжать было запрещено. Со степенным видом в открытой карете проезжал какой-то чиновник. Его кучер дергал за поводья поникших животных и отчего-то громко на них ругался. Ао не понравилась эта картина. Он спросил у мамы, почему эти лошади позволяют так с собой обращаться. Они выглядели несчастными. Ариса Айин объяснила сыну, что это не лошади вовсе, точнее, не настоящие лошади, а их суррогаты, выращенные на заводе специально для служения людям. Ао хотел спросить, зачем это нужно, но не стал. Ему показалось, что он уже знает ответ. И всегда знал. Когда Ао немного подрос, лошади на его родине, начали вызывать в нем восхищение. Они были не такие, как в городе, они были свободными.

Чем взрослее становился Айин, тем меньше общего он находил в себе со своими родителями. Его отец и мать много работали и мало уделяли ему внимания, если дело не касалось их собственных интересов, поэтому он проводил время допоздна на улице. Он с легкостью заводил друзей и так же легко забывал про них. Хотя маленький Ао и не избегал других детей, ему не требовалась компания для того, чтобы весело проводить время. С раннего детства он проявлял несвойственную для его возраста независимость. Из-за этого у него возникало много проблем в школе: он не понимал, зачем просиживать время за учебниками и слушать нудных учителей, в то время как там, за окном, тот самый мир, который они изучают. Мир, который его так притягивал.

Образование ему давалось с трудом. Ао часто прогуливал школу и получал плохие отметки. Бывало, даже срывал уроки, просто, чтобы развеять скуку. Родители осуждали его за это: отец приходил в ярость, а мама тихо ненавидела. Ей было тяжело принять то, что ее сын способен не оправдывать ожидания. Она с трудом переносила выговоры преподавателей. Ао, напротив, только приходил в негодование, отчего взрослые срываются из-за глупых закорючек в нэйротетрадях. Он не верил, что от чьих-то оценок может зависеть его жизнь, которую чувствовал в себе самом и которая всегда неукротимо звала его прочь, за пределы обители абсурда.

Но со временем в Ао кое-что изменилось. Когда ему исполнилось шестнадцать, мама взяла его в Виену еще раз, чтобы показать знаменитый город блеска, символ величия Венерианской Империи. Порт-венерианцы в большинстве своем никогда не покидали родную планету, но пребывали в глубочайшем убеждении, что их столица – лучший город во всей Миросфере. И Ао был теперь с ними солидарен. На фоне большого города Танес показался ему скучной грудой домов, где ничего не происходит. Виена сверкала искрами жизни, восхищала роскошными зданиями, завлекала нарядами и интриговала самыми разными людьми, каждый из которых в большей или меньшей степени интересовал Ао. Ему хотелось узнать их всех. В каждом человеке он каким-то наделенным от природы интуитивным чутьем наблюдал тайну – какую именно, он и сам сказать не мог. Не сами люди, но заключенная в них тайна влекла его. Иногда для звезд ночного неба Ао находил свой особый мир в воображении, свое пространство и правила или полное их отсутствие. Когда он во второй раз очутился в Виене, многое здесь, не виданное им ранее, показалось ему уже знакомым, словно город был отражением тех самых звезд.

Ариса и Ао Айин прожили в Виене всего несколько дней. Когда они вернулись, Ао сильно переменился. Он всегда знал, что его жизнь не сможет ограничиваться окрестностями Танеса. Он еще не пытался найти свое призвание и не искал способа выразить собственное видение мира, но его богатая творческая натура пропускала мир через себя. Творчеством была сама его жизнь, и вот, когда он обрел подходящее полотно, из мечтательного юноши Ао превратился в сосредоточенного молодого человека, преданного делу.

Айин начал прилежно учиться, стараясь получать максимально хорошие оценки для аттестата, чтобы затем поступить в главный университет Виены и переехать. Ему было все равно, на кого учиться, главное – выудить стипендию и скидку на аренду жилья. Он выбрал факультет, где не требовалось слишком много вступительных экзаменов, – факультет защиты прав в нэйронете. Он плохо представлял, какую профессию получит по окончании обучения, но его это не волновало. Ао не собирался брать пример со своих сверстников, ожидая, что настоящая жизнь начнется после пяти лет университетской лихорадки. Не особенно привлекала его и лихая студенческая жизнь. Он любил веселье, и еще больше его тянуло к приключениям, но жизнь студента представлялась ему еще одним тюремным испытанием.

Когда Айин увидел лошадей, запряженных в поводья, и подгонявшего их кучера в нелепой шляпе-цилиндре, внутренний голос юноши завыл, представшая ему картина оскорбила его. По возвращении в Танес, прогуливаясь по своим излюбленным местам в окрестностях, он снова решил подкрасться к одной из диких лошадей. И с негодованием проводил ее взглядом – та в одно мгновение убежала. Гордые и свободолюбивые лошади Танеса не позволяли себя приручить человеку. Но почему те, что были в упряжи, так слабы и безвольны? Отчего они позволяли кучеру в нелепой шляпе собой помыкать?

В Танесе и других провинциях Виены когда-то прижилась примета, будто тому, кто сможет добыть кусочек копыта дикой лошади, он принесет удачу, полезные знакомства и богатство. Эту вещицу часто можно было найти на прилавках сувенирных магазинчиков и приобрести за незначительную цену. Однако законы Венерианской Империи запрещали причинять вред диким лошадям. Задержанному браконьеру грозил тяжкий приговор. Риск охоты на защищенное законом животное несопоставим с вознаграждением за его убийство. Поэтому браконьеры не покушались на диких лошадей. Расколотые копыта привозили с заводов, где выращивали животных-суррогатов, и с мясокомбинатов, хотя торговцы часто пытались скрыть это, овеивая свой товар красивыми легендами. Ао не верил, что копыта погибших животных кому-то приносили удачу и вообще обладали какой-то сверхъестественной силой. Но он понимал, что там, куда он вскоре должен отправиться, ему понадобится любой, даже самый скромный, каприз фортуны, и намеревался склонить ее на свою сторону.

Когда Айин сдал последний вступительный экзамен и настало время покинуть родной город, он отправился к местному охотнику – Отару. Свои навыки старец давно растерял, зато хорошо научился в отсутствие всякой работы и денег добывать алкоголь. Причем каким-то образом Отару удавалось добывать только хорошее, качественное пойло. Из всех алкогольных напитков вино было самым популярным на Порт-Венере и самым изысканным во вселенной. Винодельные бароны скопили огромные состояния, транспортируя его по всей Миросфере. Но, наверное, даже они удивились бы, откуда у Отара столько бутылок знатного сорта.

Разумеется, охотник и не подумал отказаться от еще одной бутылочки, принесенной Ао в честь отъезда. Тем более, он уже был не совсем трезв и сильно растрогался. Наверное, оттого старый охотник опьянел быстрее обычного и говорил без умолку. Он опустошал вместе с Ао один бокал за другим. Темно-красные капли стекали по его усам и неухоженной бороде. Гость старался наливать себе поменьше и всякий раз, стоило Отару отвернуться, выплескивал содержимое бокала в окно. Вино все же ударило ему в голову, но Ао удалось остаться в приемлемом для задуманной хитрости состоянии. Когда юноша понял, что Отар уже достаточно пьян и в приподнятом настроении, то он попросил у него ружье для охоты на птеродактилей, которые, к слову, обитали на Земле, а не на Порт-Венере, но Отар едва ли придал этому факту значение. Старому охотнику запрещалось законом давать кому-либо свое ружье. Оно хранилось у него на случай, если городок начнут беспокоить хищники, хотя те уже давно покинули их края, и теперь оно пылилось без дела, подвешенное на стене. Старик обрадовался, что спустя столько лет ружье наконец, кому-то пригодится, словно и сам он был еще на что-то годен, пусть и плохо сознавал, для чего.

Ао вскоре с ним распрощался и отправился на излюбленные бархатные поляны, где гордой походкой разгуливали дикие лошади. На них уже давно никто здесь не охотился, поэтому при виде человека они ничуть не встревожились, уверенные в собственной неприкосновенности. Ао убедился, что вокруг никого нет. Прицелился. Раньше ему не приходилось убивать. Его руки задрожали, ствол повело. Что если начнется следствие и его поймают? Тогда ему придется сесть в тюрьму прежде, чем он по-настоящему узнает жизнь. Ради чего? Какого-то копытца, глупого суеверия!

Больше медлить нельзя. Иногда сомнения имеют свойство превращаться в потаенный страх. Он тихо крадет у жизни творчество, силу спонтанности, а взамен подсовывает инструкции существования. Что если он поддастся страху сейчас? Значит, ему захочется поддаться и в следующий раз.

Никогда.

Боль прошла через туловище насквозь и повалила лошадь на землю. Ао целился в голову, но промахнулся. Стадо вздрогнуло, сорвалось с места, унеслось. Раненое животное с истошным ржанием попыталось вскочить на ноги и устремиться вслед за остальными. Ао выстрелил второй раз – пуля угодила в шею. Из ран хлестала кровь. Лошадь хрипела, билась в агонии, расплескивая алые фонтаны, заливая траву, сминая цветы. Охотник на фортуну подошел ближе и завершил ее страдания выстрелом в голову. Стараясь не терять ни секунды, он раздробил ей прикладом ружья копыто и положил отколовшийся кусочек в карман.

Не страшно, если изувеченное тело лошади вскоре найдут. Отар не захочет признаваться, что дал поиграть с ружьем вчерашнему школьнику, и будет всячески пытаться это скрыть.

Завтра Ао отправится в Виену. Острый обломок раздробленного копытца лежал у него теперь в кармане. Удача была с ним. Но это не так не важно. Важно сознание того, что он способен взять ее сам.

3

Через пару месяцев пребывания в столице он забросил учебу и больше в институте появляться не собирался. Ао быстро понял, что сценарий, ради которого люди проводят несколько лет драгоценной жизни в образовательных самоистязаниях, не для него. К тому же, из круга его знакомых те, кто получили дипломы, жили совсем не так, как ему хотелось. Возможно, изо дня в день они поднимались и шли на ненавистные работы из-за привязанности к семьям или, быть может, для того чтобы свести концы с концами или просто по инерции. В любом случае, наблюдая с пика юношеского высокомерия, Ао даже не собирался представлять себя на их месте. Эти люди не имели права служить ему примером, ведь не покоряют свои мечты.

Главное – благодаря поступлению в институт он очутился в Виене, и на первое время у него появилось кое-какое пособие. Да и однокомнатная квартира от института, которую ему помогали оплачивать гордые родители, пусть и была далеко не из лучших, все же избавила от многих трудностей. Он не имел дальше конкретного плана действий и еще толком не представлял, чего действительно хочет. Он только знал, нет, скорее чувствовал, что создан для чего-то большего, чем обыкновенное прозябание.

Первокурсник бродил по улицам, беспечно растрачивая все имеющиеся у него деньги везде, где только привлекали внимание яркие вывески заведений. Его новая подруга Ниала, с которой он познакомился в институте, посоветовала ему несколько интересных мест, куда он вскоре и пригласил ее. Учеба беспокоила их все меньше, и все больше волновало другое.

Ниала представлялась Айину девушкой необыкновенной, уже хотя бы потому, что вызывала интерес не только в постели, в отличие от доступных девушек Танеса. Она родилась и всю жизнь провела в Виене, среди множества злачных мест, наслаждений и искушений. Прелестная обольстительница записывала на свой счет одного мужчину за другим и с удовольствием говорила им «нет». Тогда, чем сильнее они желали ее, тем охотнее превращались в ее рабов, в отражения ее желаний и прихотей. Вместе с взрослением требования девушки к мужчинам повышались: она стремилась получать от них любые выгоды и давать ровно столько, чтобы в следующий раз они захотели еще и сами просили заплатить ей за это тем или иным способом.

Такие отношения, были чем-то само собой разумеющимся на планете, где люди отродясь не знали, что такое «любовь», и воспринимали ее, в основном, как запрещенное законом вещество. Близость мужчины и женщины считалась нормой в том случае, если доставляла обоим удовольствие или приносила иную выгоду.

Конечно же, и Ао – юношу с богатым воображением и падкого на красоту – Ниала легко очаровала и она взялась за вожжи его инстинктов. Роскошные вьющиеся волосы (она их часто выпрямляла, ведь кудри сейчас были не в моде) спадали ниже плеч. Загорелая кожа манила к себе, словно была создана для того, чтобы льнуть к ней. Глаза с резким разрезом, глубокие и черные, таили в себе опасность, а ее взгляд вызывал волнение.

Ниалу уже избаловали дорогими подарками, и она привыкла, что ее подвозят, куда ей захочется. Общественный транспорт она презирала. Разумеется, большую часть времени, как и многие другие венерианки, она стремилась проводить в Центре, обители аристократии и богачей, мечтая однажды переехать туда навсегда. Она приходила в восторг, когда ее ухажер заказывал ей там карету, и она, попивая вино или какой-нибудь шейк, болтала с ним о вещах, вряд ли на самом деле ей интересных. В такие моменты она с удовольствием переключала внимание на чью-нибудь шляпку и полностью уничтожала ее обладательницу взглядом, чтобы та поняла: сейчас она будет обсуждать именно ее, и шляпку ей стоило подобрать получше.

Правда, нечасто Ниале удавалось прокатиться в Центре на карете. Здесь развелось слишком много соперниц. Она тихо, зато всем сердцем их ненавидела, но тягаться с ними было нелегко. Разница в классе здесь ощущалась фатально. Мужчины знатного происхождения иногда приударивали за ней, но, как бы она ни исхитрялась, надолго удержать знатных любовников не удавалось: в ее роду отсутствовала аристократическая кровь, и влияние социального статуса в конце концов подавляло все потуги. К тому же, в том кругу вертелись и другие девушки, у которых, в отличие от нее, кроме красоты и природного обаяния имелось еще и происхождение, приданое, влияние и особая манера держаться – достоинство, которым Ниала, похвастаться не могла.

Хотя Ао никак не подходил в список ее потенциальных жертв, все же он ее заинтересовал. Ее внешность и природная женственность на время пленяли мужчин, но и только. Ао был другим. Он как будто нашел в ней что-то еще, чего раньше она сама в себе не замечала, и ей это льстило. Ее тянуло к нему. Ей хотелось, чтобы он больше говорил о ней и узнавал ее, хотя и старалась не особенно ему это показывать.

Так же, как и Ао, Ниала считала, что образование ей вряд ли понадобится, правда, по другой причине: она надеялась правильно выйти замуж. Стоило им познакомиться – и они начали вместе сбегать с лекций и научных семинаров, а потом и вовсе не ходить на них. Другие студенты, если у них отсутствовали деньги на взятки преподавателям, редко отваживались на подобное легкомыслие. Они боялись отчисления. Ниалу больше тревожило, что обо всем узнают родители. Впрочем, даже если это и случится, то когда-нибудь потом, а сейчас она не собиралась терять время. Ее безрассудство казалось Ао прекрасным. И хотя его так же, как и ее, влекло за пределы института, он и не подозревал, насколько сильно она повлияла на его решение забросить учебу.

Ниала исполнила для него роль проводницы в мир столицы. И, несмотря на то, что его однокурсница уже научилась дорого себя продавать, им было хорошо вместе. Она выбирала любовников исключительно среди состоятельных мужчин и позволяла затащить себя в постель только после ритуала из лжи и дорогих подарков. Ао стал исключением неожиданно даже для нее самой. Она корила себя за это и собиралась вскоре прекратить. Сейчас она встречалась с Ларионом Бафертом, аристократом по происхождению и ужасным занудой по натуре. Похоже, он не на шутку ею увлекся, и у нее появился настоящий шанс. Она подозревала, что ее поклонник употребляет любовь. Он слишком дорожил их отношениями и проявлял чрезмерную назойливость. Даже если так, это не меняло дела. Главное – правильно выйти замуж, а уж потом воспитать привычки.

Предчувствие Ниалы оправдалось. Один из друзей Лариона заметил, что она слишком часто проводит время со своим однокурсником. Во всяком случае, в такой форме преподнес ей факты сам аристократ. Вероятно, друга он просто выдумал. На самом деле, он шпионил за ней. Поскандалив, Ларион пригрозил ей расставанием, если еще хоть раз застанет ее в обществе с этим молокососом. Сам он был старше Ниалы с десяток лет.

Ниала так и не призналась в связи с Ао, оправдываясь тем, что просто хотела показать ему город, а тот ей делал за это домашнее задание. Она почти убедила Лариона, будто никто из однокурсников ей интересен быть не может, и даже сама себе верила. После этого она твердо решила с Ао расстаться. Из-за какой-то глупости с ее крючка чуть не сорвались кружева яркой жизни, которые она старательно плела с тех пор, как обнаружила в себе власть женщины.

Некоторое время она отчего-то откладывала. Пришлось признаться себе, что с Ао, в отличие от Баферта, ей было весело, да и в постели он проявлял больше страсти, чем мраморный аристократ. Ничего не поделаешь. Если хочешь добиться цели, нужно уметь жертвовать. Собравшись с силами, она приготовилась быть с Ао холодной и делать вид, что едва ли его когда-то знала.

Но Ао внезапно исчез.

4

Нельзя сказать, что Ао совсем не увлекался учебой. В перерывах между сном и путешествиями по городу он заходил в нэйронет (или, как его еще иногда называли, в нэйросферу) – встроенную в мозг глобальную сеть – и читал статьи, научные труды, иногда художественную литературу. Он интересовался всем подряд. Ему хотелось проникнуть в глубь планеты, узнать все о ее поверхности, о терраформировании, которое стало возможным благодаря вмешательству Бессмертных, о том, что было до появления небожителей и будет после. Он увлекся историей, но быстро остыл, потому что слабо верил учебникам. Слишком много он находил в них противоречащих фактов или недоказанных теорий. Он много читал о жизни на других планетах, о разнице в образе жизни и менталитетах и мечтал путешествовать.

Большинство венерианцев были убеждены, что человеческий мир ограничивается единственным в своем роде силовым полем. Оно отгораживало планетарную систему человека от мира Бессмертных и называлось Миросферой. Все, что есть за ее пределами, создано и принадлежит Бессмертным. Там они наслаждаются жизнью в райских обителях, наблюдают за людьми и воздают по заслугам и справедливости.

Ао приходил в негодование, когда слышал нечто подобное. Достаточно взглянуть на небо, чтобы убедиться в том, как велика Вселенная. Почему человек так безропотно соглашается с собственными ограничениями? Пусть Бессмертные и обитали далеко, где-то за пределами галактики, их незримое влияние ощущалось порой совсем рядом. Кто они, эти могущественные существа? Человеку не дано познать это в полной мере, пока сами Бессмертные не соблаговолят приподнять завесу тайны.

Загадочные истории и мифы о небожителях разожгли в Ао страстные грезы о путешествиях. Сначала на другие планеты, а затем туда, за пределы Миросферы. Он верил: это возможно. Полеты на космических кораблях стоили дорого. Надо ли говорить, в какое состояние оценивался частный космический корабль. В размышлениях, как же ему воплотить свои мечты в реальность, Ао всякий раз приходил к выводу, что без богатства, связей и скрытых знаний силовые поля ему никак не преодолеть. И так от сумасбродных грез о путешествиях за пределы, он возвращался к прозаичным стремлениям алчных людей.

Пока Ао плохо представлял, с чего начать. Но его это не беспокоило. Все начинается с малого. Гораздо больше его удручала скудность информации о деятельности Бессмертных в настоящее время. Казалось, сегодня небожители предпочитают вообще не вмешиваться в дела человеческие, за исключением тех моментов, когда игры политиков выходят за рамки установленных правил. Зато в далеком прошлом есть множество историй о жизни Бессмертных вместе с людьми на основных обитаемых планетах: Порт-Луне, Раканы, ЭР-28 и ЭР-29, Порт-Венере и Кольц. Люди им поклонялись, приносили жертвоприношения, а взамен получали покровительство и великие дары. Всюду во Вселенной царил порядок и изобилие.

Бессмертные, по описаниям, походили на людей, но их отличала невероятная красота и ослепительный свет, ореолом исходящий от их тел. Говорят, простой смертный мог навсегда ослепнуть, если осмеливался поднять на них глаза. Небожители спустились на планеты с Макросолнц, чтобы дать людям знание и научить пользоваться разумом. Знание передавалось из уст в уста на каждой планете, которую они благословляли своим появлением. Они основали Школы Бессмертных, куда попадали лучшие из лучших, чтобы затем выходить в мир и продолжать учить других людей.

Все это Ао знал еще с детства. Сколько бы он ни искал, другой информации о становлении цивилизации ему не попадалось.

– Залипаешь в нэйронете? – отвлек его знакомый голос.

Расфокусированный взгляд Ао вмиг ожил. Он обернулся.

Опершись на барную стойку, с коктейлем в руке рядом с ним стоял Нуол, второкурсник из его университета. Довольно ожидаемая встреча: бар находился неподалеку от их филиала, и по вечерам здесь часто проводили время студенты. С широкой улыбкой, которая не слезала с его лица и была всюду к месту или не к месту, Нуол застыл, ожидая ответа. Негласное правило этикета: если отвлекаешь кого-то в нэйросфере, следует дать ему несколько секунд на адаптацию к реальности.

– Вроде того, – сказал Айин, озираясь по сторонам.

Если здесь Нуол, значит, где-то должен быть и Леян. Бар утопал в хоре голосов. Анахроничный приемник скрипел музыкой. На нее никто не обращал внимания. Если музыка не обладала техногенными свойствами, ее мало кто слушал. Желтоватый свет, казалось, опасался быть слишком назойливым. Седеющий бармен с завитыми по прошлогодней моде усами болтал со студентами. Он слушал и кивал, а юркий взгляд бегал по залу, наблюдая за порядком.

Все верно, вот и Леян. Ао заметил его, зажатого в диване посреди двух девушек, на вид первокурсниц. С точки зрения взаимной выгоды Нуол и Леян были идеальными друзьями. Ао никогда не видел их по отдельности, и, хотя он еще не успел с ними познакомиться, уже много о них слышал. Нуол и Леян толкали вместе дурь по всему университету. Чаще всего матику, чтобы расслабиться, и Дроп-408 – для ускорения мозговых процессов. Оба вещества были запрещены, но за оборотом слабых наркотиков в Виене почти никто не следил. Если кто и попадался полицейскому, то отделывался штрафом. В тюрьму садились только те, у кого не хватало денег на взятку.

– Держи, – сказал Нуол, все так же улыбаясь. Создавалось впечатление, что из-за постоянного наркотического транса его лицо разучилось принимать иные выражения, кроме обозначенной радости, – это за счет заведения.

Нуол протягивал ему зажженный косяк. Ао не спешил с благодарностями.

– Прямо здесь?

– Конечно. Чего ты боишься? Здесь все свои, никто на тебя не настучит.

Ао сделал глубокую затяжку, и Нуол посмотрел на него с уважением.

– Где ты этому научился? Непохоже, что ты часто куришь.

– Курил пару раз в Танесе… – ответил Ао, и все же закашлялся. Он уже давно не имел дела с матикой.

– Видать, славное местечко. Так ты оттуда?

Они на двоих раскурили косяк. Ао догадывался, зачем Нуол к нему подсел. Он искал новых клиентов. Сначала на пробу, потом за деньги. Аура легкого заработка выделяла Леяна и Нуола в глазах Ао среди прочих студентов. Раньше ему было интересно, как эти двое работают. Леян, худощавый блондин, застыл с нерешительной миной посреди двух девушек. Похоже, у них не хватало наличных, и они заигрывали с ним, пытаясь выпросить скидку. В конце концов Леян сдался и отсыпал им матики. Девушки еще посидели с ним для приличия, закурили и улетучились. Оставшись один, Леян подошел к Ао и Нуолу.

Айин быстро определил, что эти двое далеко не пойдут. Оба скуривали треть своего товара, а иногда и больше, и держались на плаву в институте, если верить слухам, только благодаря Дроп-408. Употребляя стимулятор, они за ночь перед экзаменами штудировали весь учебный материал, после чего вновь лечили прожженный мозг матикой. Торговать наркотиками не вариант – думал Ао, глядя на них.

Леян начал расспрашивать про Ниалу. Ао насторожился, но постарался сделать вид, что ему безразличны студенческие сплетни. В конце концов, она для него всего лишь проводник в мир Виены. Услышав это, Нуол рассмеялся и предложил показать ему «настоящую» Виену. Они как раз собирались в бордель, и Нуол хотел, чтобы Ао пошел с ними за компанию. У того уже заканчивались деньги, но, устыдившись вдруг своей нищеты, он решил согласиться.