АДМИРАЛ ИВАН ФЁДОРОВИЧ КРУЗЕНШТЕРН

22 ноября суда встретили американский корабль. Иван Фёдорович Крузенштерн был очень рад этой встрече. Воспользовавшись этим обстоятельством, моряки «Надежды» и «Невы» отправили письма на родину, в далёкую Россию.

26 ноября в десять часов тридцать минут утра русские корабли впервые перешли экватор. Шлюпы «Надежда» и «Нева» сблизились.

Стоящие на мостике в парадных мундирах и при шпагах капитаны поздравили друг друга с благополучным прибытием в Южное полушарие. На кораблях были подняты флаг, гюйс и вымпел.

Матросы кораблей «Надежда» и «Нева», расставленные по вантам, дружно прокричали несколько раз «Ура!». На другой день устроили весёлый праздник. Матрос с «Надежды» Павел Курганов, имеющий большие артистические способности и дар слова, изображал Нептуна с трезубцем в руках. «Морской владыка», появившись на палубе, где уже собрался весь экипаж, подошёл к капитану и строго спросил: «Никогда не видел прежде флага российского в этих местах. Для чего же прибыли вы сюда со своими кораблями?» – «Для славы науки и Отечества нашего», – ответил ему Иван Фёдорович Крузенштерн и почтительно поднёс стакан вина.

Затем Нептун весело приветствовал всех путешественников с благополучным прибытием в южные владения морского царя и приступил к своеобразному шуточному обряду крещения новичков, впервые попавших в Южное полушарие.

Их обливали из шлангов или прямо в одежде купали в бочке.

Под экватором. Гравюра. Художник А. Огленд.

На следующий день утром была совершена Божественная литургия. Затем офицеры и матросы троекратно провозгласили:

«Да здравствует император Александр!»

Для команд в этот день устроили торжественный обед с употреблением свежего картофеля, тыквы и зелени, которые были закуплены на Тенерифе. Из расчёта на троих выдали по бутылке портера. На кораблях подняли военный флаг и произвели торжественный салют из всех пушек.

Вечером 21 декабря 1803 года оба шлюпа стали на якорь у острова Санта-Катарина вблизи бразильского берега.

Губернатор острова встретил путешественников весьма радушно. Разнообразие тропической природы, великолепие бразильских ландшафтов, необычность облика местных жителей, богатство флоры и фауны произвели на участников экспедиции огромное впечатление. Учёные экспедиции совершали экскурсии вглубь острова и на материк, пополняли гербарии, коллекции насекомых, рыб и животных. Иван Фёдорович Крузенштерн так же, как и во время всего плавания, руководил многими научными работами.

Доктор Иоганн Каспар Горнер занимался астрономическими наблюдениями и измерением глубины воды в заливе.

Офицеры со шлюпа «Надежда», лейтенант Ермолай Лёвенштерн и мичман Фаддей Беллинсгаузен занимались съёмкой местности и на основе всех этих данных составляли карту рейда острова Санта-Катарина.

Здесь, на острове, Крузенштерн предполагал пробыть не более десяти дней – дать отдых командам, запастись водой и свежими продуктами и подготовиться к трудному плаванию вокруг мыса Горн. Однако при осмотре рангоута шлюпа «Нева» обнаружилось, что грот и фок-мачты ненадёжны. Необходимо было срочно изготовить новые мачты. Для этого в двух милях от брега были срублены сорокаметровые стволы красного дерева. Вырубка деревьев и изготовление из них мачт, а также доставка и установка их на шлюпе «Нева» задержало экспедицию в порту города Ностра-Сенеро-дель-Дестеро более чем на пять недель, нарушив все расчёты Ивана Фёдоровича Крузенштерна на прохождение кораблей около мыса Горн в январе, в наиболее благоприятное для этого время.

Теперь шлюпам «Надежда» и «Нева» предстояло совершить переход из Атлантического океана в Тихий около мыса Горн в марте, в период сильных бурь.

Юрию Фёдоровичу Лисянскому было назначено несколько пунктов встречи шлюпов в Тихом океане: у острова Пасхи и Нукагива из группы Вашингтоновых островов, ожидать там «Надежду» десять дней, а затем направиться к Сандвичевым (Гавайским) островам.

Карта рейда острова Санта-Катарина, 1804 год. Атлас… III

На современных картах группы Маркизских и Вашингтоновых островов объединены под одним названием Маркизских островов.

31 января 1804 года капитан-лейтенант Юрий Фёдорович Лисянский доложил начальнику экспедиции Ивану Фёдоровичу Крузенштерну, что он 2 февраля завершит работы по установке на «Неве» грот- и фок-мачт и шлюп будет готов к отплытию.

4 февраля губернатор острова Святой Екатерины с большим почётом проводил экспедицию в путь. В Бразилии явно проявились враждебные отношения между начальником кругосветной экспедиции капитан-лейтенантом Иваном Фёдоровичем Крузенштерном и чрезвычайным посланником России в Японию Николаем Петровичем Резановым. Вначале личные отношения между ними были хорошими. Они могли, вероятнее всего, испортиться из-за вопроса о первенстве в идее экспедиции.

Вид города Ностра-Сенеро-дель-Дестеро на острове Санта-Катарина. Рисунок из «Кругосветного путешествия…», т.I на итальянском языке См. также «Атлас…», гравюра IV.

В 1802 году Николай Петрович Резанов подал императору записку, в которой указывал на трудность доставки в новые владения, то есть в Русскую Америку, провизии и строительных материалов сухим путём. Он предлагал доставлять их морем из Европы. Между тем Иван Фёдорович Крузенштерн после своих многочисленных плаваний в дальних морях на судах английского флота пришёл к мысли, что торговля России мехами с Китаем, шедшая из Охотска сухим путём на Канаду, будет гораздо выгоднее, если пойдёт прямо морем, что морем следует установить прямые сношения метрополии с русско-американскими владениями. Вместе с тем капитан-лейтенант Иван Фёдорович Крузенштерн серьёзно обдумывал проект кругосветного плавания для совершенствования русского флота в дальних плаваниях. По возвращении в Петербург в 1799 году (то есть за три года до Резанова) Крузенштерн подал об этом государю записку.

В 1802 году император Александр I утвердил проект и предоставил Ивану Фёдоровичу Крузенштерну самому осуществить его.

Ссоры между Крузенштерном и Резановым о первенстве в идее снаряжения экспедиции могли начаться с этих пререканий.

При этом камергер Николай Петрович Резанов исходил главным образом из мысли об увеличении доходов Российско-американской компании, будучи не только акционером, но и управляющим её делами. Между тем заветной мечтой капитан-лейтенанта Ивана Фёдоровича Крузенштерна было осуществить кругосветное плавание по разработанному в Петербурге и утверждённому Александром I маршруту с посещением известных островов.

Напротив, управляющий делами Российско-американской компании камергер Николай Петрович Резанов об этом совсем не заботился, он даже насмехался над желанием Крузенштерна отыскать какие-то острова, найденные в XVII веке в Тихом океане испанскими мореплавателями, а затем утерянные. Но разве можно в одно и то же время делать открытия и производить торговлю так, чтобы одно другому ни в чём не противодействовало? Вероятно, это невозможно. Николай Петрович Резанов хотел оставить шлюп «Надежда» на Дальнем Востоке и тем самым устранить от участия в кругосветном плавании Ивана Фёдоровича Крузенштерна. На этой горючей почве вспыхнула ссора. Видимо, главным виновником в последующих печальных событиях были не посланник в Японию камергер Резанов и начальник кругосветной морской экспедиции капитан-лейтенант Крузенштерн, а те, кто поставил их во главе важного государственного дела, не очертив чётко круг их полномочий.

К сожалению, этого сделано не было.

Камергеру Николаю Петровичу Резанову была дана инструкция от 22 июля 1803 года, подписанная императором Александром Павловичем. В этой инструкции чётко говорилось: «Государь император, всемилостивейше назначив посланником ко двору японскому, на каковой предмет Ваше превосходительство снабжены уже особою инструкциею, распространяет ещё более монаршую к вам доверенность, возлагая на вас исполнение и прочих частей, кои в нижеследующих статьях объявлены будут… Корабли „Надежда“ и „Нева“, в Америку отправляемые, имеют главным предметом торговлю Русско-американской компании, от которой они на собственный счёт её куплены, вооружены и снабжены приличным грузом; Его Императорское Величество, покровительствуя торговле, велел снабдить компанию офицерами и матросами и, наконец, отправив при сём случае японскую миссию, соблаговолит один из кораблей, на коем помещена будет миссия, принять на счёт короны, сии оба судна с офицерами и служителями, в службе компании находящимися, поручаются начальству Вашему. Предоставляя флота господам капитан-лейтенантам Крузенштерну и Лисянскому во всё время вояжа Вашего командование судами и морскими служителями яко частью, от собственного их искусства и сведения зависящею, и поручая начальствование из них первому, имеете Вы с Вашей стороны обще с г-ном Крузенштерном наблюдать, чтоб вход в порты был не иначе как по совершенной необходимости, и стараться, чтоб всё способствовало сколько к должному сохранению экипажа, столько и к скорейшему достижению цели, Вам предназначенной».

Ивану Фёдоровичу Крузенштерну, как начальнику кругосветной экспедиции, в начале мая 1803 года правлением Российско-американской компании была дана инструкция о маршруте плавания. Затем, после назначения Резанова посланником в Японию, была дополнена текстом: «Предоставляя полному распоряжению вашему управление во время вояжа судами и экипажами сбережением оного, как части, единственному искусству, знанию и опытности вашей принадлежащей, главное правление и дополняет сие только, что как все торговые обороты и интересы компании ему (Резанову. – Прим. авт.), яко хозяйствующему лицу в полной мере вверены, то ожидает от вас и всех господ офицеров, по усердию вашему на пользу Русско-американской компании, столь тесно с пользою отечества сопряжённою, что вы не оставите руководствоваться его советами во всём том, что к выгоде и интересам её за благо признано будет, о чём от сего правления донесено и Его Императорскому Величеству мая 29 дня 1803 года».

В дополнении к инструкции, данной капитан-лейтенанту Ивану Фёдоровичу Крузенштерну компанией, вопрос о подчинённости изложен очень витиевато, и он, естественно, думал, что право инициативы и окончательного решения в назначении маршрута кораблей остаётся за ним. При этом ему предлагалось только руководствоваться советами посланника в Японию камергера Николая Петровича Резанова.

В начале, после отплытия из Кронштадта первой русской кругосветной экспедиции под начальством капитан-лейтенанта Крузенштерна личные отношения между ним и пассажиром шлюпа «Надежда», посланником в Японию камергером были довольно хорошие. Вопроса о подчинённости не возникало. Когда корабли покинули Европу и уже не могли вернуться в Россию, чтобы выяснить спорные вопросы, посланник в Японию камергер Николай Петрович Резанов заявил о своих правах на руководство экспедицией, повергнув руководителя морской кругосветной экспедиции Ивана Фёдоровича Крузенштерна в изумление и негодование. Отношения между ними так внезапно и резко изменились. Из письма Крузенштерна в Правление Русско-американской компании видно, что претензии камергера Резанова явились для него полной неожиданностью.

Он никогда бы не согласился состоять в подчинении кого-либо при исполнении своей мечты о кругосветном плавании.

Назначенный начальником кругосветной экспедиции, Иван Фёдорович Крузенштерн не понимал, на чём основаны притязания посланника в Японию камергера Резанова на руководство над кораблями «Надежда» и «Нева». Он писал, что по прибытии на Камчатку готов «сдать команду мою, кому угодно вам будет приказать». Он не понимал, почему посланник в Японию камергер Резанов вовремя не огласил царский рескрипт.

Требуя объяснений от правления Русско-американской компании, Крузенштерн писал: «Быв подчинён Резанову, полезным быть не могу, бесполезным быть не хочу». В Бразилии конфликт между ними принял открытую форму, и на обоих кораблях сложилась крайне тяжёлая и нервозная обстановка.

Во время стоянки 4-й лейтенант с «Надежды» Ермолай Лёвенштерн отметил в своём дневнике: «Неприятности, которые мы терпим от Резанова, делают нас невосприимчивыми ко всему тому, что могло бы обрадовать… Император будет удивлён, получая из Бразилии так много прошений. Резанов пишет, а капитан просит защиты и справедливости».

Астроном Иоганн Каспар Горнер в письме, посланном своему учителю профессору Францу Ксаверу Цаху из Бразилии 28 января 1804 года, подробно пишет о сложившейся на корабле «Надежда» ситуации: «Вашим мужественным рукам я хочу предать следующее сообщение, чтобы дать прибежище истине и защиту гласности, если противоборствующие обстоятельства или интриги попытаются погубить честь справедливого дела. Путешествуя по Англии, я имел возможность узнать мелочный характер этого человека (Резанова. – Прим. авт.), который поднялся от писца до камергера. Теперь выяснилось, что он не по слабости характера дурен, а по сущности своей. Ещё прежде, чем мы достигли Тенерифа, он попытался выступать в качестве единственного руководителя экспедиции и прикладывал все усилия, чтобы восстановить наше общество против капитана. Крузенштерн, терпение которого не беспредельно, постарался с ним мягко объясниться. Тогда он (Резанов. – Прим. авт.) достал обманным путём полученное от императора распоряжение, которое он, по справедливости, должен был бы предъявить в Кронштадте. Крузенштерн объявил, что император был введён в заблуждение и что он ему напишет в Петербург и пожалуется на то, что его чести нанесён ущерб. Тогда посланник стал просить у капитана прощения и уговаривать его не писать об этом в Петербург, что миролюбивый Крузенштерн пообещал, и слово своё сдержал. Сам же Резанов тем временем не упускал возможности пересылать в Петербург свои кляузы».

Камергер Николай Петрович Резанов, опираясь на силу имеющегося у него царского рескрипта, стал отдавать приказы офицерам, минуя Ивана Фёдоровича Крузенштерна, у которого тоже имелся такой же документ, о назначении его начальником русской кругосветной экспедиции. Все распоряжения камергера Резанова игнорировались. Иного и невозможно было ждать от морских офицеров. Ознакомленные задолго до выхода в море, все офицеры твёрдо знали, что начальником экспедиции царским указом был назначен капитан-лейтенант Иван Фёдорович Крузенштерн.

Столкнулись два человека: с одной стороны камергер Николай Петрович Резанов – посланник императора в Японию, главный акционер Русско-американской кампании, а с другой стороны – уверенный в своей правоте начальник русской кругосветной экспедиции Иван Фёдорович Крузенштерн.

Минуя начальника кругосветной экспедиции, капитана шлюпа «Надежда» Ивана Фёдоровича Крузенштерна, находясь в море, камергер Николай Петрович Резанов в частной беседе показал первому лейтенанту шлюпа «Надежда» Макару Ивановичу Ратманову царский рескрипт, поставив его в двусмысленное положение. Указ не был оглашён официально и не вступил в силу, хотя, узнав о его существовании, первый лейтенант шлюпа «Надежда» Макар Иванович Ратманов не мог с ним не считаться.

Поэтому он направил из Бразилии письмо товарищу министра военно-морских сил Павлу Васильевичу Чичагову: «Ваше превосходительство, – пишет Ратманов, – Милостивый Государь Павел Васильевич, распри, происходящие чрез господина действительного камергера Резанова, которому желательно получить начальство над экспедициею, порученной капитан-лейтенанту Крузенштерну, понудили меня утрудить Вас письмом сим: ежели сверх моего чаяния предписано будет приказать первому командование, – уверен будучи, что последний под начальством господина Резанова остаться не согласится, и из того места отправится в Россию. А как я предпринял вояж сей по дружбе с капитан-лейтенантом Крузенштерном, которую я издавна к нему имею, то сим покорнейше прошу Вас и меня, как старшего морского офицера, от начальства господина Резанова избавить и вместе с капитан-лейтенантом Крузенштерном возвратить в Россию, ибо поступки его с капитаном для всех благородных душ весьма не нравятся. А посему, к несчастию, оставшись командиром, уже непременно и со мною то же воспоследует, причём моя непорочная пятнадцатилетняя в лейтенантском чине служба от такого человека может пострадать. А притом характер его от времени до времени открывается и обнаруживает его душу. Не стыдится уже он заранее делать угрозы, что выучит и покажет свою власть в Японии и в Камчатке!» Камергер Николай Петрович Резанов никогда не был на море. Его попытка взять руководство морской кругосветной экспедицией в свои руки, естественно, встретила яростный отпор со стороны капитан-лейтенанта Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

Предложение посланника в Японию Резанова, стремившегося как можно быстрее оказаться у берегов Японии и наладить торговые отношения со Страной восходящего солнца, было вполне естественным, но противоречило осуществлению кругосветной экспедиции.

Принять предложение посланника в Японию Резанова для капитан-лейтенанта Крузенштерна означало похоронить кругосветное плавание и, можно сказать, мечту всей жизни.

Думаю, это обстоятельство и явилось причиной, по сути дела, возникшей ссоры между Резановым и начальником первого русского кругосветного путешествия капитан-лейтенантом Иваном Фёдоровичем Крузенштерном.

Да, камергер Николай Петрович Резанов и начальник экспедиции Иван Фёдорович Крузенштерн были наделены правом, только первый на территории Японии, а второй в море.

Но, на мой взгляд, посланник в Японию камергер Резанов в своих интересах повёл себя странно, покусившись на интерес начальника кругосветной экспедиции Крузенштерна. Именно это столкновение интересов оказалось последней каплей для Ивана Фёдоровича и подчинённых ему офицеров. Камергеру Резанову прямо заявили, что не признают главой кругосветной экспедиции и его приказы выполняться не будут. Отношения настолько испортились, что уже в Бразилии люди, жившие на одном корабле, в каютах, отделённых лишь тонкой перегородкой, не разговаривали, а переписывались.

Иван Фёдорович Крузенштерн тремя письмами потребовал от Николая Петровича Резанова объяснения, на каком основании он лишает его прав начальства над кругосветной экспедицией и подрывает своими действиями дисциплину на шлюпах «Надежда» и «Нева». Например, посланник дал капитану шлюпа «Нева» капитан-лейтенанту Юрию Фёдоровичу Лисянскому указания, касающиеся деятельности по прибытии на остров Кадьяк, и уведомил Ивана Фёдоровича Крузенштерна о необходимости указаний относительно плавания. Юрий Фёдорович Лисянский вернул письмо посланника обратно, указав, что оно доставлено «не по команде», то есть не через начальника экспедиции Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

Посланник в Японию камергер Николай Петрович Резанов написал директорам Российско-американской компании: «С сердечным прискорбием должен я сказать вам, государи мои, что г. Крузенштерн переступил уже все границы повиновения: он ставит против меня морских офицеров и не только не уважает сделанной вами мне доверенности, но и самые высочайшие поручения, за собственноручным Его Императорского Величества подписанием мне данные, не считает для исполнения своего достаточными».

Начальник кругосветной экспедиции Иван Фёдорович Крузенштерн решительно утверждал, что высочайшая инструкция, данная камергеру Николаю Петровичу Резанову, ему не была показана.

В ответ начальник кругосветной экспедиции Крузенштерн написал: «Письмо Ваше, которое я получил сегодня утром, привело меня в большое изумление. Я считаю долгом уведомить вас письменно о том, что вы словесно уже много раз от меня слышали: что я признаю в лице Вашем особу, уполномоченную от Его Императорского Величества как для посольства, так и для разных распоряжений в восточных краях России; касательно же до морской части, которая состоит в командовании судами с их офицерами и экипажем, также пути, ведущего к благополучному выполнению проектированного мною вояжа, как по словам самого Императора, так и по инструкциям, мне данным по высочайшему соизволению от Главного правления Американской компании, я должен счесть себя командиром… Я не требую ничего, как с чем отправился из России, то есть быть командиром экспедиции по морской части. Вашему превосходительству угодно было мне сказать сего дня, что токмо относится до управления парусами: прошу мне дать сие мнение на бумаге, дабы, зная свою должность, я уже не отвечал ни за что более…»

Двум шлюпам, «Надежде» и «Неве», предстояло совершить кругосветное плавание, проведя в открытом море не один месяц, пройти три океана, побывать на четырёх континентах, обогнуть страшный для моряков мыс Горн, доставить в Японию российское посольство во главе с камергером Николаем Петровичем Резановым.

Удача плавания, да и сама жизнь его участников, почти полностью зависит от искусства и опыта капитана Крузенштерна.

Он на корабле отвечает за всё: за выполнение поставленной задачи, за сохранность корабля и грузов, за порядок на нем и за действия команды. Наконец, за саму жизнь экипажа и пассажиров.

Ему не на кого переложить ответственность.

Ни при каких обстоятельствах. Отсюда – все его права неукоснительны на корабле.

НА КОРАБЛЕ В МОРЕ КАПИТАН – ЦАРЬ И БОГ.

Он представляет государство, чей флаг несёт судно. Ему решать, каким курсом лучше идти, какие паруса ставить, встретить шторм в море или укрыться в порту. Он вправе судить и карать любого, чьи действия угрожают безопасности вверенных ему судна и людей.

Слово капитана корабля – закон. В море нет времени для дебатов, потому что часто цена мгновения – жизнь.

Начальник кругосветной экспедиции капитан-лейтенант Иван Фёдорович Крузенштерн оказался в ужасной ситуации.

Он нёс ответственность за успешное плавание, доставку в Японию русского посольства во главе с камергером НиколаемПетровичем Резановым и возвращение домой двух шлюпов – «Надежда» и «Нева». В случае неудачи отвечать ему – начальнику экспедиции, ему – Ивану Фёдоровичу Крузенштерну.

Однако он оказался не хозяином даже на собственном корабле. Здесь находился другой человек, причём в генеральском чине (чин действительного статского советника, согласно «Табели о рангах», соответствует чину контр-адмирала на флоте), который претендовал на руководство экспедицией, с которым нужно было согласовывать во время плавания все более или менее важные вопросы.

Это был человек, у которого хранились деньги на расходы экспедиции. Это был директор Российско-американской компании камергер Николай Петрович Резанов.

Причём этот человек был не профессиональным моряком и вообще был в первый раз в море.

Капитан-лейтенанты Иван Фёдорович Крузенштерн и Юрий Фёдорович Лисянский были опытными моряками. Оба, кроме всего прочего, по шесть лет прослужили в английском флоте, где капитан чуть ли не выше Бога. Они побывали на трёх океанах и на разных континентах, участвовали в морских сражениях.

И вот над ними в море решил стать начальником сухопутный штатский человек, придворный вельможа, никогда не видевший моря.

Таково было положение дел, когда 4 февраля 1804 года, закончив все приготовления, корабли снялись с якорей и направились к мысу Горн – самому южному мысу Америки, находящемуся на крайнем южном островке архипелага Огненная Земля.

Голой, чёрной остроконечной скалой поднимается он над водой на высоту в сто пятьдесят метров.

Подгоняемые попутным северо-восточным ветром, шлюпы «Надежда» и «Нева» с такой скоростью переходили из одной широты в другую, что все ощущали быструю смену температуры.

При вступлении кораблей в штормовые 40-е широты установилась туманная, ветреная и пасмурная погода. На вахте люди поёживались от холодного юго-западного ветра. 22 февраля корабли вошли в пролив между Фолклендскими островами и берегом Патагонии.

На следующий день наступила прекрасная погода, море было так спокойно, что учёные экспедиции могли приступить к измерению температуры морской воды и исследованию свечения моря.

26 февраля в восемь часов утра корабли были южнее мыса Горн.

В море встречались косатки, в воздухе кружились альбатросы, морские ласточки и масса небольших белых птиц.