Влюбляться запрещено

– Может чаю? – примирительно спросила я, – осторожно заглядывая в его глаза.

Судя по тому как дрогнули уголки губ, буря миновала. Он отпустил шампур, в который казалось вросли его пальцы и подошел к окну, вглядываясь в отблески снега.

Не говоря больше ни слова, я подошла сзади и обняла его, прижившись ухом к спине. Сердце Вадима отбивало мерный стук, который я уже не могла спутать ни с каким другим. Он же изображал из себя каменную статую, но ровно до тех пор, пока мне не надоело его безразличие. Пробежавшись кончиками пальцев по бокам, я залезла под футболку и дотронувшись до живота ладонями, почувствовала, как Вадим вздрогнул.

– Пошли и вправду спать, – прошептала я.

Мне не нужно было просить дважды, и он немного оттаял. Дальше все разворачивалось по обычному распорядку. Я пошла мыться, Вадим – расправлять кровать.

Отмокая под теплыми струями воды, я не сразу заметила через запотевшие створки душа, как кто-то вошел. Размышляя о мире во всем мире, я чуть не грохнулась, когда эта наглая морда без тени сомнений полезла внутрь.

– Вадим, ты что творишь?!

– Собираюсь мыться, – непринужденно ответил он и протянул руку через мое плечо к полочке с гелем для душа.

Судорожно ища пути к отступлению, я оказалась загнанной в угол. Пытаясь прикрыться или хотя бы не рассматривать Вадима, я мечтала провалиться сквозь землю. Он же тем временем намыливался как ни в чем не бывало.

– Спинку не потрешь?

– Пододвинься, я выйду, – разглядывая узоры на плитке, сказала я.

– Не волнуйся, – прошептал Вадим и прижался ко мне.

Теплые струи воды стекали по мускулистым плечам и все же я позволила себе украдкой его рассмотреть. Сердце бешено заколотилось, кровь прилила к лицу. В нем все было идеально. Слишком идеально.

– Маша, ты меня пугаешь.

– Что? – слабо прошептала я, завороженная очередной капелькой воды, скатившейся вниз , – просто мне как-то непривычно.

– Мы уже спали вместе, чего ты стесняешься? – искренне не понимал он.

– Во первых, то было давно. Во вторых, было темно…

– Не знаю, я тогда точно все успел рассмотреть.

Я хотела возмутиться, но Вадим резко чмокнул меня в приоткрытые губы и вышел из душа, оставив меня под холодными струями воды. Горячая вода кончилась.

Стуча зубами, я вылезла через пару минут, остудив свой пыл. Это же не нормально так на него реагировать? Обычно все наоборот. Мужчина должен терять контроль, срывать одежду, а я говорить нечто вроде «пойди прочь, но да, да, еще!». Внизу живота запорхали бабочки, стоило представить нечто эдакое с нами в главных ролях. Десять минут повторяя как мантру «ты взрослая женщина», я вышла из ванной, и воровато засеменила в спальню.

Когда мы собирались в поездку, я не думала, что мне придется производить на него впечатление и взяла с собой обычные пижамные хлопковые штаны и майку с котиками. С другой стороны, готова была поспорить на свою кофейню, что Вадим перевидал все коллекции «виктории сикрет» за последние лет десять на таких девушках, с которыми любительнице попить чаю на ночь с булочкой не сравниться…

– Ты долго, – заключил Вадим, когда я залезла под одеяло.

– Я спать, – буркнула в ответ и отвернулась к стене.

Мысли и о его бывших вызвали дикое желание сесть на диету из солнечного света и воздуха. Вадим выключил свет и несколько секунд неподвижно лежал, думая о чем-то своем.

– Маш, у тебя эти дни? – прозвучало в темноте.

– Боже, как я хочу тебя ударить! – простонала я, как это по-мужски сваливать все на простые женские слабости.

Вадим резко перевернулся и оказался сверху, словно дано репетировал данный маневр.

– Я не против шлепка в подходящий момент, – рассмеялся он и провел небритой щетиной по щеке.

Попытки вырваться не увенчались успехом, Вадиму же наоборот нравилась возня и он еще больше щекотал меня своим подбородком. Подурачившись, мы обессиленные от смеха лежали на кровати, откинув в сторону одеяло. Я так накручивала себя из-за всяких глупостей и велась на подшучивания Вадима, что теперь чувствовала себя уставшей, но удовлетворенной.

Подкатившись к нему под бок, чмокнула его в небритую щеку и крепко обняла. Теплое чувство разлилось внутри и впервые я подумала, как же благодарна судьбе, что мы встретились. Конечно хотелось бы помягче и поромантичнее, но и так сойдет. Испытывая что-то новое, я едва не сделала глупость и не сказала Вадиму о своих мыслях в этот момент.

– О чем думаешь? – спросил он

Это новое любопытство Вадима и желание залезть мне в голову, заставило улыбнуться.

– О тебе, – прошептала я и прижалась к его губам.

Поцелуй был мягкий и неспешным. Вадим поглаживал меня по спине, собираясь играть по моим правилам. Я же почувствовав волю, стянула с себя футболку и наслаждалась простыми ласками.

Вадим был непривычно нежен и безынициативен. Я сама положила его ладонь себе на грудь и впилась в губы. Мне показалось, он дернулся, чтобы как обычно разделять и властвовать, но видимо это была секундная слабость. Немного растерянная, такой реакцией, я прошлась рукой по груди к низу живота и рука исчезла под резинкой боксеров.

Сомкнув пальцы на бархатистой плоти, я поймала низкий гортанный стон и не смогла сдержать улыбки.

– Тебе нравится? – прошептала я, лаская его ритмичными движениями.

Вместо ответа, он сжал мою попу чуть сильнее чем следовало. Охнув, я запрокинула голову и бесстыдно подставила ему грудь. Горячий язык обжег нежную кожу соска. Я давно изнывала от желания и ждала, когда же Вадим сорвется.

Откинувшись на спину, я позволила его руке исследовать мое тело. Он прошелся по груди, животу и помог снять низ от пижамы, и я в очередной раз поняла, как изменился Вадим. Он с упоением покрывал поцелуями каждую клеточку кожи, не сводил все к наиболее быстрому пути достижения оргазма, а наслаждался близостью. И вот это стало для меня неожиданностью.

Совсем опьяневшая от страстной истомы, я уже была согласна на все лишь бы мы перешли к более активным действиям.

– Вадим, быстрее, – простонала я в полуоткрытые губы.

Но хищная улыбка в ответ, говорила, что сначала он сведет меня сума и только потом удовлетворит.

В конце мы слились воедино, ловя дыхание друг друга и выбиваясь из сил. Ощущения были совсем другие. Мы словно две половинки одного целого не могли отпустить друг друга еще какое–то время. Свернувшись комочком, я прижалась к Вадиму и утонув в его объятьях провалилась наверно в самые приятные сновидения в своей жизни.

Я проснулась первой от ярких солнечных лучей, падающих прямо на лицо сквозь окна без штор. Сладко потянувшись, я посмеялась безмятежному выражению лица Вадима и в приподнятом настроении пошла в душ. Все тело ломило от непривычных ночных нагрузок, но зато появилось и удовлетворение. Принимая душ, я стояла и улыбалась своим мыслям, словно дурочка. Таких космических ощущений, как прошлой ночью я не испытывала никогда. Блаженство длилось недолго. Я вдруг поняла, что вчера мы с Вадимом не предохранялись.

Пока Вадим спал я прикидывала насколько безопасный период был на данный момент. Однозначно, как приедем в город я побегу со скоростью света в аптеку, а пока главное не показывать вида, что произошло нечто непредвиденное. У нас только все наладилось и сообщать ему на следующее утро после секса о возможных последствиях казалось большой глупостью. Сразу вспомнилась его надменная усмешка, на свадьбе. «Со мной это не сработает» – сказал тогда Вадим. Конечно произошедшее и на его ответственности, но мы живем в современном мире. Главное – я все заметила и смогу решить проблему без чьей-либо помощи.

– Маш, доброе утро, – сонно произнес он и поцеловал меня в лоб, – можно мне тоже кофе.

– Доброе, – я тут же подскочила к плите, засуетившись с туркой и молотым кофе.

Вадим плюхнулся на стул и внимательно за мной следил. Я случайно уронила турку, просыпала кофе и включила не ту конфорку. Мда, хранить тайны и варить кофе в взволнованном состоянии я никогда не умела.

– Давай я лучше сам, – он мягко отстранил меня, решив не доверять работу с опасными бытовыми приборами, – все хорошо? Еще чуть-чуть и я начну волноваться.

И есть из-за чего! Я подавила смешок, решив оставить его в светлом неведении. К детям я точно не была готова, Вадим и подавно. Он даже к мысли этой не готов.

– Просто так непривычно, что мы вместе, – сказала я, отчасти это была правда.

– А мне наоборот кажется, что все так, как и должно быть.

– Вадим, да ты романтик! – рассмеялась я, допивая кофе.

У нас был еще один замечательный день вместе, остальное подождет. В конце концов у меня есть целых три дня, чтобы со всем разобраться.

Мы возвращались домой уже поздно вечером, по радио едва слышно играла музыка. На полупустынной дороге изредка встречались машины, и я изо всех сил старалась не заснуть, чтобы поддержать Вадима. Его рука покоилась на моем колене и в воздухе витала легкая грусть. Выходные подошли к концу. Я даже немного волновалась, что как только мы вернемся в город все вернется на круги своя и Вадим станет прежним. Холодным и жестким.

Зажмурив глаза от ярких фар мимо пронесшейся машины, я погладила его ладонь и решила, что запомню каждую секунду нашего маленького приключения.

– Спасибо за поездку, это было и вправду здорово, – улыбнулась я.

– Обязательно съездим еще раз, – пообещал Вадим, он ненадолго оторвал взгляд от дороги, – Маша, я давно хотел тебе сказать…

Договорить Вадим не успел. Последнее, что я помнила режущий звук тормозов, резкий удар в бок, выскочившие подушки безопасности и холод на месте, где лежала его ладонь.

Глава 14.

Вадим.

Скорая ехала мучительно долго. Он боялся трогать Машу и единственное, что мог для нее сделать это держать за руку, стиснув от бессилия зубы.

Вечером, на неосвещенной дороге любой бы не заметил несущуюся на встречу машину с выключенными фарами. Речь шла о секундах, Вадим не сразу понял, что водитель встречной машины собирается протаранить его внедорожник. Как назло, они оказались на повороте, огражденном отбойниками и все, что оставалось это резко развернуть машину и подставить бок. Интуитивно, он подставил правую сторону.

Основной удар пришелся на задние сиденья. Выскочили подушки безопасности и пока Вадим приходил в себя от удара в лицо, машина сдала назад и скрипя отвалом для снега по промерзшей земле, скрылась из вида.

– Маша, ты в порядке? – с трудом концентрируя взгляд, позвал Вадим.

Пугающая тишина в машине сковала все вокруг. Вадим осторожно потрогал ее холодные пальцы, плечи и с ужасом почувствовал что-то липкое.

Руки не слушались, он достал из кармана телефон и только с третьего раза смог включить фонарь. Выдохнув с облегчением, Вадим заметил разбитый нос и решил, что Маша просто напросто в обмороке.

Отстегнув ремень безопасности, он вышел из машины, чтобы попытаться открыть дверь с пассажирской стороны, но ее заклинило, и только тогда Вадим с ужасом увидел слипшиеся от крови волосы.

А дальше шли самые страшные двадцать минут в его жизни. Ее холодные руки, его скрип зубов и тишина безлюдной дороги, словно весь мир их покинул и нет никакой надежды на спасение.

Когда приехали врачи, он чуть не избил одного из них за то, что так долго не было никакой помощи. Машу осторожно извлекли из машины и погрузив на каталку, переместили в скорую. Не было оживленной борьбы за жизнь, отрывистых команд и езды с включенной мигалкой как в сериалах. Врачи отслеживали ее пульс, изредка переглядываясь между собой и их поведение говорило само за себя.

Вадим не собирался задавать вопросы, так как не хотел терять надежду. Ее сердце билось и это главное, а там он найдет лучших врачей и все наладится. Все обязательно наладится…

Дальше он помнил все как в тумане. Приезд в больницу. Машу сразу же забрали, а его оставили в приемном покое. Вадим действовал на автопилоте. Позвонил Толе, попросил разобраться с местом аварии и тут же приезжать к нему. Сказал Алевтине, что Маша не сможет выйти на работу еще какое-то время, когда она разволновавшись начала задавать вопросы – бросил трубку. А дальше шли долгие часы раздумий. Он несколько раз пытал подробностями медсестер, о том где сейчас Маша, что с ней делают. Осмотр, анализы, рентген, КТ, МРТ и вежливые просьбы подождать. Когда приехал Толя, Вадим уже успел поговорить с заведующим травматологии, не очень вежливо, но эффективно и в течении часа ему должны были наконец-то объяснить, что произошло.

– Как она? – первым делом спросил Толя.

– Не знаю, – севшим голосом бросил Вадим.

Ему ужасно хотелось что-нибудь разнести, сломать, выпотрошить и разорвать на кусочки, но вместо этого приходилось сдерживать бушевавшую бурю внутри и смиренно ждать.

– Я все уладил с ГАИ, машину везут на эвакуаторе в одну из наших мастерских. Очевидцев аварии не нашлось, раздолбанного пикапа с отвалом для снега никто не видел, но думаю это не имеет никакого значения.

– Да, – согласно кивнул Вадим, кровожадно оскалившись.

– Могу я чт-то еще сделать? – спросил Толя, поежившись от неприятного холодка, пробежавшегося по спине.

Он уже видел Вадима в таком состоянии и искренне беспокоился за друга.

– Пока нет, нужно позаботиться о Маше, остальное потом.

Анатолий остался рядом с ним и они уже вместе коротали время в приемном. Усталый от ночного дежурства, уже не молодой врач подошел к ним и Вадим нетерпеливо пожал протянутую руку.

– Черепно мозговая травма средней тяжести, ближайшие сутки будут решающими. Прогноз очень хороший и мы сделали все возможное, – была основная мысль врача и время ожидания продлилось на еще некоторое время.

– Вадим, поехали переоденешься.

– Нет, нужно договориться о условиях ее пребывания здесь и сделать несколько звонков другим специалистам. В этой богадельне вряд ли есть приличные врачи…

– У тебя руки в крови и ты ужасно выглядишь. Время третий час, ты ничем не можешь ей помочь иди садись в машину, а я договорюсь, чтобы Машу перевели в отдельную палату.

– Я же сказал нет! – рыкнул Вадим и Толя предпочел отойти на безопасное расстояние.

– Хорошо, ты – босс, – подняв руки, он сел на стул в приемном покое, решив больше не вмешиваться.

Машу перевели в отдельную палату, Вадим доплатил медсестре, чтобы за ней тщательнее присматривали, и попросил в случае чего с ним связаться. Под утро он уехал из больницы. Толя молча вел машину, изредка бросая на него взгляды.

– Я сначала думал, убить его, но это слишком просто. – сказал Вадим, с отсутствующим взглядом.

– Не стоит пороть горячку, нужно убедиться, действительно ли произошедшее дело рук Волкова.

– У тебя есть три дня это выяснить, потом будет слишком поздно, – холодно бросил Вадим.

К ему возвращалась холоднокровная маска, которую он предпочитал носить на публике и Анатолий не сомневался, что в таком состоянии от Вадима можно было ожидать чего угодно.

Через два часа Вадим снова вернулся в больницу. Он потерял сон, аппетит и интерес к внешнему миру, предпочитая сидеть в палате с Машей. Ему никого не хотелось видеть и выключив телефон, Вадим ждал, когда же она проснется.

– Вадим? – в палату зашел Александр Михайлович.

– Что? Не стоило приезжать, у меня все в порядке, – едва скрывая раздражение и потирая красные от недосыпа глаза бросил он.

– Нам нужно поговорить.

– У меня нет на это времени, – отчеканил Вадим, ему мягко говоря было не до разборок.

– Нам нужно поговорить о Маше, – с нажимом повторил Александр Михайлович, – выйдем.

Злой как черт, Вадим вышел следом и немного растерялся, когда увидел в коридоре Алевтину и женщину средних лет, что работала в кофейне Маши.

– Галина Васильевна, присмотрите пока за Машей, – попросила Алевтина и женщина зашла в палату.

Вадим недоверчиво проводил ее взглядом. Ему не нравилось, что Маша находится там одна, без него.

– Вадим, присядь, – Алевтину показала на место рядом с собой.

– Вы что, издеваетесь? Я не собираюсь говорить по душам…

– Помолчи, – перебил его Александр Михайлович, собираясь с духом, – Маша моя дочь.

Вадим недоверчиво перевел взгляд на Алевтину и ему не понравилось, то что он увидел. Она полностью поддерживала бред своего мужа.

– Этого не может быть.

– Я в этом уверен. До того как меня посадили в первый раз я встречался с ее матерью, – уже мягче сказал Александр Михайлович.

– Это еще ничего не значит.

– Мы сделаем тест ДНК, – добавила Алевтина.

– Бред, – Вадим взъерошил волосы и растерянно посмотрел на своих почти приемных родителей.

– ДНК простая формальность, но это еще не все.

– Саша, – Алевтина его перебила, – давай потом.

– Аля, не влезай. Иди к Маше, я отсюда слышу как ее посетительница воет белугой, – бросил Александр Михайлович.

Так разговаривать с женой он позволял себе только по особым случаям, и Алевтина зная упрямство мужа, предпочла временно отступить. Она недовольно ушла, бросив на прощанье Вадиму сочувствующий взгляд.

– Не буду ходить вокруг да около и перейду сразу к делу – я хочу чтобы ты ушел, – твердо сказал Александр Михайлович.

– Я не брошу ее здесь одну с поварихой и объявившимся спустя тридцать лет отцом, – в голосе Вадиму звучали металлические нотки, – Мы с Машей встречаемся и не вам говорить, что мне делать.

– Как раз таки мне. Послушай щенок, – Александр Михайлович угрожающе наклонился, – Ищи игрушку в другом месте. Мне известно все, что ты успел сделать и поэтому повторять дважды не стану. Ты мне как сын, этого не изменить, но издеваться над своей дочерью и использовать не позволю.

– Вам еще несколько дней назад было плевать, где она и с кем. Маша сама способна принять решение. Если хотите, чтобы я отсюда убрался, сначала придется меня пристрелить! – Вадим повысил голос и из соседних палат стали выглядывать встревоженные люди.

Сделав глубокий вдох, Александр Михайлович попытался успокоиться.

– Вадим, сынок. Я прошу тебя как отец, – уже мягче сказал он, – Уйди сейчас, пока еще не поздно. Сам же видишь с тобой находиться опасно. Жизнь обычного авторитета не сахар, а в твоем случае всегда будут желающие насолить. Маша простая девушка, ей эти игры не по зубам.

– Она нуждается во мне, – уже тише ответил Вадим.

– И поэтому мы с Алевтиной будем рядом. Позаботимся о ней и все объясним. – Александр Михайлович похлопал его по спине, – да, Маша расстроится, но лучше быстро содрать пластырь, нежели растягивать боль на несколько месяцев, или сколько обычно ты тратишь на одну девушку?

Александр Михайлович знал куда надавить. И его слова больно кольнули Вадима. Будь это слова постороннего, он легко бы от них отмахнулся, но сейчас перед ним стоял человек, которому Вадим был обязан всем и мерзкое чувство вины, разъедавшее сердце сделало свое дело. Она ведь и вправду пострадала из-за него…

– Я дождусь пока она придет в себя и уйду, – тихо добавил Вадим.

В том, что Маша непременно очнется он не сомневался, так у него хотя бы будет еще время с ней попрощаться.

– Саша! – Алевтина выбежала из палаты, – Маша просыпается.

Вадим дернулся было увидеть ее, но твердая рука удержала его.

– Тебе пора, я обязательно позвоню если будут новости. И не вздумай что-либо предпринимать с Волковым без меня, – сказал Александр Михайлович и закрыл за собой дверь, тем самым показав, что Вадиму с ними не место.

Он стоял так какое-то время, пока усилием воли не заставил себя выйти из больницы. На улице был солнечный теплый день. Снег подтаял и ото всюду слышалось журчание воды. Это был первый по настоящему теплый денек после зимы и все вокруг радовались потеплевшим лучам. Вадим сел на ближайшую скамеечку и продолжал смотреть на окна, где по его подсчетам была палата Маши. Он был уверен, что она ждет его. Но Александр Михайлович был прав. Если она и вправду его дочь, они не смогут быть вместе и точно не на тех условиях, к которым он привык. Вадим достал из кармана телефон и выключил беззвучный режим. Сразу же высветился неизвестный городской номер.

– Алло, – бесцветно ответил он.

– Добрый день! Вадим Александрович?

– Да, – все тем же тоном ответил он.

– Это из больницы номер четыре. У нас находилась на лечении ваша мама…

– Что значит находилась? – перебил Вадим.

– Пожалуйста приезжайте, вашей маме утром стало плохо, мы пытались до вас дозвониться, но…

Дальше Вадим уже не слушал. Сначала голос в трубке продолжал бубнить, но уже через несколько секунд, не получая обратной связи, сам отключился.

Маша

Я просыпалась словно из комы. Из-за странных всхлипов на заднем фоне мне захотелось встать и выяснить в чем дело, но тело не слушалось. Ком в горле, не позволял что-либо произнести. С трудом разлепив веки, я поморщилась от яркого солнечного света. Постепенно зрение сфокусировалось и удалось рассмотреть помещение. Это была больничная плата, об этом я догадалась сразу по запаху медикаментов и последним воспоминаниям перед аварией. В комнате находился кто-то еще. Всхлипывающая Галина Васильевна сидела на стульчике в углу и прикрывала рот рукой. Ее я ожидала увидеть, но вот Алевтину и Александра Михайловича… Что они забыли в моей палате? Нехорошее предчувствие заставило меня дернуться, а что если Вадим…

Ком в горле оказался трубкой, я попыталась ее снять, но Александр Михайлович тут же меня остановил. В палату вбежала медсестра с врачом, я уже билась от кашля, когда наконец-то трубку вытащили. Горло неприятно саднило. Отключив аппарат, они проверили основные показатели.

– Мария, вы знаете какой сейчас день?

– Где Вадим? – прохрипела я, проигнорировав вопрос врача.

– С ним все в порядке, он не пострадал в аварии, – заверил меня Александр Михайлович.

– Что вы помните из последних событий? – не унимался врач.

– Подушку безопасности, ломающую мне нос.

Меня смутило, что Алевтина и Александр Михайлович продолжали торчать в палате, пока я отвечала на вопросы врача. Последние кого мне хотелось бы видеть это посторонние люди. Поскорее бы приехал Вадим.

Несколько минут и я окончательно выбилась из сил. Допрос закончился, врач попросил посетителей не задерживаться, так как я была еще слишком слаба. Когда мы остались в палате одни повисло неприятное молчание.

– Машенька, – начала мягко Алевтина и присела на краешек койки, – мы с Сашей пока побудем с тобой, ты не против?

– Где Вадим? – повторила я, меня порядком начало раздражать, что он до сих пор не приехал.

– Вадим занят, – сказал Александр Михайлович, и в его голосе зазвучали непонятные мне холодные нотки.

Он хотел что-то добавить, но Алевтина покачала головой, хоть у кого-то еще осталось чувство такта.

– Мы дадим тебе отдохнуть и вернемся завтра, чтобы убедиться все ли в порядке. Оставим разговоры на потом, – она легко улыбнулась и буквально вытащила всех из палаты.

Я решила, что самым лучшим способом скоротать время будет сон, но заснуть оказалось очень и очень не просто. Через отекший нос невозможно было дышать, все тело ужасно ломило, особенно правое плечо. Мне удавалось изредка проваливаться в сон и терять чувство времени. Часы на стене напротив отсчитывали секунды, в комнате постепенно темнело. В какой-то момент дверь открылась и я резко привстала, что было большой глупостью.

– Укольчики…

Медсестра удалилась так же быстро как и пришла, оставив меня одну. На глаза навернулись слезы. Мне ужасно хотелось увидеть Вадима рядом, взять за руку и услышать очередную колкую шутку, но он видите ли был занят.

Вадим не пришел и на следующий день, в отличии от Алевтины и Александра Михайловича. Они принесли продукты и прочие мелочи, которые по сути были не очень-то и нужны.

– А Вадим, – начала было я, но Александр Михайлович перебил.

– Машенька, нам нужно очень серьезно поговорить. Дело в том, что мы недавно узнали одну важную вещь, – он вертел в руках большой конверт, – это неожиданно, но у нас есть подтверждение. Вот возьми.

Мне в глаза сразу бросились две графы сверху «Ребенок» и «Предполагаемый отец», а в самом низу вероятность отцовства 99,99999 процента. Я недоумении перечитывала эти несколько строк снова и снова, не веря своим глазам и очень туго догадываясь, что имел в виду Александр Михайлович. Но первый шок прошел.

– И что? – дерзко спросила я.

Он растерялся от такой реакции и не смог найти подходящих слов.

– Мы хотели бы узнать тебя лучше. Ты конечно не маленький ребенок, нуждающийся в родителях, но мы с Сашей были бы счастливы, дай ты нам шанс стать семьей. – сказала Алевтина судя по всему давно отрепетированную речь.

В палате повисло молчание, все так запуталось и мне было сложно понять, как вести себя дальше.

– Откуда вы узнали о том, что я возможно ваша дочь? – спросила я Александра Михайловича, он был немного бледен и видимо переволновался.