Алька. Вольные хлеба

После выздоровления, Тошка, мы с бабкой и Мишка с женой все вместе улетели в Турцию. Плавали в бассейне и море, играли в теннис, загорали. Вернулся он поздоровевшим.

На день рожденья подарили Антону его первый сотовый телефон. Его сотовые телефоны – это тема, которой можно было бы посвятить какой-нибудь детективный труд, поскольку до его совершеннолетия у него пропало неизвестно как и куда полтора или два десятка телефонов. Куда они у него девались, я добиться у него ответа не могу до сих пор. А тогда я шёл и безропотно покупал новый.

В возрасте лет шести я ввёл порядок ежемесячной зарплаты внуку. Прочитал переводную статью из какого-то американского журнала, в котором была высказана идея о том, что небольшие ежемесячные выплаты детям полезнее, чем подарки. Они приучают их формировать бюджет, копить деньги для крупных покупок. Мысль о том, что умение рационально обращаться с деньгами не менее важно, чем умение их зарабатывать, показалась мне весьма правильной. Дело в том, что я, несмотря на то что начал трудиться в пятнадцать лет, с личными деньгами всегда обращаюсь весьма нерационально – они пропадают у меня моментально после появления.

Идею о выплате ему зарплаты я обсудил с ним, она ему очень понравилась, я выдал ему первую зарплату и кошелёк для хранения.

Тогда какое-то время Юля жёстко выдерживала график посещения Антоном отца, ну и, соответственно, нас – попросту говнилась. Виделись редко, мы и Антон скучали друг по другу, вдобавок у Антона появился ещё один интерес – он позвонил и с тревогой в голосе поинтересовался:

– Дед, а как же моя зарплата? Когда я у мамы, ты мне зарплату платишь?

– А как же. Но я не плачу, а начисляю, а когда приедешь ко мне, я тебе всё отдам.

По приезде внук первым делом, не раздеваясь, спросил:

– Дед, а где моя зарплата?

Я достал из кармана чёрный кожаный кошелёк:

– На, держи.

– Дед, пошли в Детский мир.

Я оделся, и мы пошли в Детский мир, благо он располагался от нас в пяти минутах ходу. Когда переходили улицу Бочкова, Тоха норовил всё перейти на трусцу, я спросил:

– Что, деньги жгут ляжку?

Тоха, заговорщицки скосив глаза, ответил:

– Ага.

В магазине он, вбежав в торговый зал, подскочил к самой первой полке и, увидев какую-то первую попавшуюся ему на глаза машину, сказал:

– Эту хочу.

Я, взглянув на ценник, ответил:

– Эту не получится.

– Почему?

– Она дороже твоей месячной зарплаты, денег твоих не хватит.

– А ты мне не добавишь?

– Нет.

– А почему?

Внук глядел на меня снизу вверх с недоумением и разочарованием в предложенной зарплатной системе.

– А ты знаешь, что я не всё, что мне хочется, могу купить на свою зарплату? И так все живут. Но ты же можешь подождать, в следующем месяце снова будет зарплата, сложишь две вместе и купишь, что хочешь.

Антон понял, что не всё так беспросветно, и двинулся вглубь магазина. Пройдя немного, показал мне на какую-то небольшую игрушку.

– А эту я могу купить?

– Таких ты можешь купить одиннадцать штук.

Тоха повеселел, понял, что его зарплата не так уж плоха. Мы походили ещё минут пятнадцать, прицениваясь, он сделал выбор, и мы ушли с покупкой.

Вечером следующего дня, после того как мы отвезли внука матери, она позвонила мне:

– Алек Владимирович, что вы там затеяли с этой дурацкой зарплатой? Вы ребёнка испортите своим баловством.

– Почему вы так решили?

Я стал излагать ей свои побудительные мотивы, но она не готова была выслушивать чужие аргументы, стала просто тупо долбить:

– Вы что, не понимаете, что деньги портят детей?

– Юля, поймите: деньги – это просто эквивалент, мера стоимости товаров и услуг. Служат для обмена, сами по себе никого не портят и не улучшают. Я внуку объяснил, что, пока он маленький, он работает внуком и за это получает зарплату, а когда вырастет, то начнёт работать как-то иначе и получать деньги за эту работу. Ну, не буду я ему деньги давать – он будет получать подарки, чем это лучше? Или я ему не могу подарки дарить?

Юля что-то говорила, но я не мог понять смысла и спросил:

– Так что вы от меня хотите?

– Ничего я от вас не хочу, – и отключила телефон.

А мы с Тохой продолжали бомбить Детский мир во время его приездов к нам. Но уже без паники от того, что что-то не по карману, как это было во время первого нашего посещения. При очередном нашем визите я предложил ему:

– А чего ты сразу бежишь что-то покупать? Ты походи, погляди, выбери то, что тебе действительно нравится, и тогда принимай решение.

Тоха подсобрался, как охотник при входе в чащобу, и пропал. Я издалека наблюдал, как рассматривал, оглядывал, ощупывал и вроде бы даже обнюхивал игрушки, потом он подошёл ко мне и сказал:

– Что-то, дед, мне сегодня ничего не нравится, пошли гилять.

Он иногда, когда был в благодушном настроении, говорил «гилять» вместо «гулять». Я ощутил в душе благодать – моя затея с зарплатой принесла первые плоды.

С этого момента у него стали скапливаться в кошельке изрядные суммы, я, признаться, платил ему зарплату немаленькую. Тоха, будучи у нас, всегда проводил ревизию кошелька. Убедившись, что средства на месте и прирастают, благодушно жмурился. Но со временем в душе его поселилась тревога – дед, конечно, зарплату платит, но сам он не очень благонадёжен. И взгляд у него с прищуром, и на деньги косится как-то не очень, да и бабка эта уж совсем никуда. В общем, во время одного из визитов, изучив содержимое кассы, он произнёс:

– Дед! А я могу свою зарплату у себя хранить?

– Конечно. Это же твои деньги, ты их заработал, трудясь моим внуком. Можешь хранить их там, где тебе удобнее, можешь купить на них что тебе заблагорассудится, можешь подарить кому захочешь. В этом же главное достоинство собственных денег.

– Я тогда буду их у себя дома хранить.

– Твоё дело.

В следующий свой приезд внук вручил мне пустой кошелёк и, с трудом сдерживая слёзы, сообщил:

– Мама у меня все деньги забрала.

– Серьёзно?! И как это произошло?

– Я их в шкафчике хранил, мама полезла за чем-то и нашла, говорит: «Это что за деньги?» Я ей говорю: «Это моя зарплата». Она: «Ой, как хорошо, а то Витя в командировке, а у меня деньги кончились». – «Мам, это же мои деньги», – а она мне: «Ладно, Витя приедет – я тебе верну». Витя приехал, я ей: «Ма-а, ты же обещала мне деньги вернуть», – а она мне: «Да ладно, дед тебе ещё даст». Дед! Ты мне их назад вернёшь?

– Нет.

В глазах у внука заблестели слезинки.

– Кот, ты пойми. Каждый должен сам нести риски того, где он хранит свои деньги, куда их вкладывает. А ты принял решение и потерял свои сбережения, но хочешь, чтобы я оплачивал твоё неверное решение, – это неправильно. Я же все свои обязательства перед тобой выполнил, зарплату заплатил. Так что вот твоя очередная зарплата, но не больше.

Собираясь после выходных возвращаться к матери, Тоха мрачно сообщил:

– Дед, я решил деньги у вас держать.

– Чего так?

Тоха глянул на меня, обречённо махнул рукой и двинул к выходу.

***

Говорили с сыном, я спросил:

– Сколько денег с аренды удалось уже отложить на квартиру?

Мишка, удивившись, ответил:

– А мы их просто тратим.

– Миш, мы ж, когда я тебе передал все дела по аренде офиса на Бауманской, договорились, что ты будешь деньги за аренду офиса откладывать на покупку квартиры.

– Да я забыл совсем. Хорошо, буду откладывать.

***

Я нашёл решение, как увеличить выручку в магазине – уменьшить его, сдав в аренду половину площадей.

Сдавать решили половину, с которой начинали, – первый «Рассвет». Стали искать арендаторов, нашли довольно быстро, какую-то Самарскую фармацевтическую фирму, которая искала помещение под организацию аптеки в Москве. Провели переговоры, помещение и место им понравились, не понравилась цена – заломили мы изрядно. Они поломались, но согласились. В Москву всем хочется. Подписали договор об аренде.

Во второй половине, бывшем «Талисмане», приступили к ремонту. Ночью закрепили на стене плотно прилегающую к ней перегородку, затем, не прекращая торговлю, вырезали в стене большой проём, соединяющий торговый зал с подсобкой и кабинетом товароведов. Объединив их, получили ещё один торговый зал по площади примерно в треть от основного. После ремонта перетащили туда часть оборудования, что-то продали, управились быстро, месяца за два-три.

Арендаторы вставили стеклянную дверь, освежили помещение, затащили свои шкафчики и через пару месяцев приступили к работе.

Выручка выросла до желаемых пределов, стало скучно – больше делать мне там было нечего.

***

Всё свое свободное время я посвящал занятиям с внуком. Его мама училась в каком-то учебном заведении и детей – она в браке со своим третьим мужем родила мальчика – оставляла на попечение нянек, которые довольно часто менялись. В её отсутствие Тоха иногда запускал меня в их квартиру. Увидев на кухне толстенную хабалистую тётку, которая курила в присутствии трёх малышей, один из которых, постарше Тохи, сидел обедал, я с возмущением сказал:

– Что вы себе позволяете?! Как вы можете курить в присутствии детей?

– А у меня форточка открыта.

– Да что бы то ни было у вас открыто, не смейте курить в присутствии моего внука.

Баба, которая, как я понял, являлась нянькой, совершенно невозмутимо загасила сигарету и нашла, надо полагать, убийственный для меня аргумент:

– А я и при своём сыне курю.

– Это ваше право, но если вы будете курить при моём внуке, то вы здесь работать не будете, это я вам точно могу гарантировать.

Нянька пожала плечами, я забрал Тоху на теннис, и мы укатили. Но я понимал, что на угрозы мои няньке наплевать, и прежде всего потому, что Юля сама курила как паровоз в присутствии сына. Мало того, она курила в машине, при этом, как «любящая мать», очень переживала за ребёнка, который страдает от привычек маменьки. Об этом случайно проговорился мне Тоха. Заметив, что в машине он всегда садится на заднем сиденье как-то боком, плотно прижимаясь спиной к двери, я сказал:

– Тоха! Ты так не садись, дорога – это всегда риск. Мало ли чего, какой-нибудь идиот долбанёт нас в бок, в заднюю дверь, ты тогда очень сильно пострадаешь. Ты садись на среднее место и обязательно пристёгивайся – это самая безопасная позиция.

– Это я по привычке. Мама всегда так садиться велит.

– Это чой-то? Зачем она тебя так сидеть заставляет?

– А это, когда она в машине курит, чтобы я меньше дымом дышал. Она в машине приоткрывает заднее окошко, и когда я сажусь боком у противоположной двери, на меня меньше дует.

От услышанного, кровь двинула мне в башку так, что я вцепился в руль, чтобы не потерять контроль над дорогой. Я понял, почему Тоха всё время ходит в лёгкой простуде. Меня трясло от гнева, в голове было одно желание – убить паскуду. Решил: всё, приеду домой – вызову Скоробаня, пусть организует какое-нибудь дорожное происшествие.

Отправив в клубе Тоху на занятия, сел стал обдумывать свой план, пришла в голову мысль: предположим, всё удастся исполнить, Тоха будет жить у нас, жить в заботе и внимании. Вырастет, узнает обстоятельства гибели своей матери и спросит: «Дед! Это ты убил мою мать?» Что я ему отвечу? А хоть и не спросит, могу ли я взять на себя это право за него решать, нужна ли ему такая мать? Кто мне дал это право? Понял, что нельзя, но что-то предпринять надо.

Не помню уже, как и где, кажется по совету Тошкиной учительницы, я нашёл женщину-пенсионерку, бывшего преподавателя начальных классов, живущую неподалёку. Мы с ней договорились, что она будет забирать Антона из школы, приводить к себе, кормить полноценным обедом и делать с ним уроки. За нами была, естественно, оплата труда и закупка продуктов по её списку. Так мы сотрудничали с ней около года, может быть, чуть больше.

Потом Тохе это явно надоело, и мы стали из школы сразу приезжать в клуб. Переодевались, шли в буфет, Тоха обедал, а затем там же делали уроки. Так поступали все юные теннисисты, которых в клуб привозили их родители.

Но потом клуб перекупил, по слухам, владелец заводов-газет-пароходов Федун. Леониду Арнольдовичу малышня, наверно, мешала, и он выгнал почти всех к чёртовой матери, за исключением дошколят. Без них корты с утра пустовали, а так, какие-никакие денежки от аренды текли.

Это навело меня на размышления: до перемен, когда владельцем клуба был, по слухам, уголовный авторитет по кличке Финик, в клубе, построенном им же, находилось время и место для занятий детской спортивной школы, а когда пришёл уважаемый член общества, места им не нашлось. Вот и думай, кто более морален или кто вызывает большее уважение.

Все, кто остались в клубе, переехали на стадион «Янтарь». Там был дутик, в котором было, если мне не изменяет память, четыре корта. Буфета не было, и обедали мы в кафе «Ёлки-палки», расположенном по дороге, на Строгинском шоссе. Народа днём в кафе было мало, поэтому уроки делали там же. На Живописной было поуютней, как-то по-домашнему.

Летом 2003 года поехали с Тохой на сборы в Хорватию, в небольшой городок недалеко от Пулы. Тренеров в нашей группе было двое – спортсменки и красавицы Юлия и Катя. Схема проведения сборов была проста: родители детей, едущих на сборы, платили за ребёнка, за себя, если они ехали, и за тренеров. Нам нравилось ездить на сборы – ребёнок накормлен, под присмотром, занят делом, а ты свободен, отдыхаешь.

Мы на этих сборах познакомились с молодым парнем – тренером «Валери», звали его Александр Богачёв. В компании с ним скатались в Венецию и посетили несколько хорватских городков, в том числе Мотовун и Ровени.

***

В августе Мурзины пригласили к себе на дачу. Поехали, повидаться с близкими друзьями всегда в радость, потом интересно было посмотреть, что там Димка построил. Ехать надо было по Дмитровскому шоссе за Яхрому, дача их была в СНТ «Бауманец», рядом с деревней Дядьково. Домик их мне понравился – добротный сруб, увенчанный крышей с четырьмя фронтонами. Сруб ему собрали мастера с фирмы продавца, всё остальное он делал сам, что-то с помощью друга, имевшего навыки строителя.

Погода была пасмурная, но это не влияло на наше солнечное настроение. Всё как обычно для дачных наших посиделок: шашлыки, правда, под зонтиком, хорошее вино, гитара.

***

Как-то сидели, разговаривали с сыном, так, болтали ни о чём, но в разговоре он обмолвился:

– На днях беседовали с Оксаной, обсуждали, что вроде бы пора подумать об обзаведении потомством, да на съёмной квартире это как-то не очень будет. А часики её биологические тикают.

Мысль о том, что у нас появится ещё внук или внучка, меня обрадовала. Кроме того, нас с Людмилой мыкание сына с женой по съёмным квартирам как-то огорчало. Мы обсуждали это, но ждали, что сын сам проявит инициативу в плане приобретения жилья. И то, что он наконец начал этот разговор, мне пришлось по душе.

– Ну, у тебя там что-нибудь накопилось с аренды?

– Есть, конечно, но на квартиру не хватит.

– Не вопрос, поможем, начинай искать.

Миха воодушевился и приступил к поискам, через пару месяцев рассказал:

– Сейчас за МКАДом новый район строится рядом с Химками, там цена жилья – порядка семисот долларов за квадратный метр, двухкомнатная квартирка обойдётся тысяч в сорок.

– А комната ребёнку? Нет, смотри нормальную трёхкомнатную квартиру.

Через пару недель мы поехали смотреть трёхкомнатные квартиры. Понять, как она будет выглядеть, я не смог, но Миха что-то выбрал, и через несколько дней мы поехали подписывать договор. В Москве, и тогда, да и сейчас, немало историй, когда люди не получают заветные метры после оплаты. Договор мы подписывали с какой-то крупной фирмой, застраивающей тогда Куркино, текст договора оставлял желать лучшего. По существу, из него стопроцентно не вытекало, что после проплаты денег квартира достаётся покупателю, но в ответ на мои претензии работник фирмы заявил:

– Тогда вам надо обратиться в другую организацию.

Поскольку в Куркино было уже немалое количество построенных и заселённых этой фирмой домов, мы решили всё же купить у них квартиру. Подписали договор, оплата происходила в два этапа, оплатили. Покупателями в равных долях выступали двое – Миха и Людок. Дело было совсем не в том, что мы хотели иметь какие-нибудь права на долю в квартире сына, отнюдь. Но он был в браке и в случае развода обязан был бы половину стоимости квартиры отдать жене. Так как формально Людмиле принадлежала половина квартиры, то в случае развода жене Михаила полагалась только четверть. Мы не верили ни в их брак, ни в её порядочность и оказались правы, к сожалению.

Где-то через год дом был построен, надо было приступать к ремонту, стоимость которого договорились тоже оплачивать поровну. Мы дали Мишке взаймы, он нашёл дизайнера, после того как проект был готов, приступил к ремонту. Был воодушевлён, прямо горел, на все расспросы отвечал:

– Хожу и жмурюсь.

Весной того же года они переехали в новую квартиру, где-то через месяц отмечали новоселье. Квартирка Мишкина мне понравилась: просторная, хорошая мебель, с лоджией. По договорённости он дал нам добро, чтобы мы меблировали детскую комнату. Мы туда встроили какой-то импортный вариант детской комнаты, включающий две полноценные разноуровневые кровати, шкафчик и письменный стол. Тоха сразу выбрал верхнюю.

Миха честно возвращал деньги, ссуженные ему на ремонт и мебель, но вскоре мы списали все его долги. Были рады, что у него появилось своё гнездо.

***

В 2004 году я договорился в клубе о переводе Антона в группу к Комонову Игорю Валентиновичу, он хорошо ставил технику своим воспитанникам.

В конце мая Тоха с отцом укатили в Турцию, после Турции был на даче. Приезжала туда и его мама с младшим сыном, они на пару с Тохой играли, плескались в бассейне.

В школьные каникулы в ноябре уехали на сборы в Турции. Проходили они на базе пятизвёздочного отеля Papillon Belvil, мне понравились эти сборы. С точки зрения тренировочного процесса всё было как обычно, но с точки зрения нашего отдыха был существенный плюс – в меню all inclusive были включены вполне приличные вина. Во всех наших поездках, а ездили мы туда частенько в те годы и жили в отелях уровня не ниже четырёх звёзд, вино, подаваемое в рамках all inclusive, было полной дрянью. И Papillon Belvil был в этом смысле исключением.

Отличились наши обалдуи тут же после заезда – устроили игру «в снежки» зрелыми плодами апельсинов, которыми была засажена территория отеля. Вдобавок на бурные возмущения сотрудников нахально отвечали: «Аll inclusive». Еле урезонили охламонов.

В марте 2005 года опять десятидневные сборы в Турции, и потом месячные сборы в Крыму.

Крымские приключения начались с площади крымского вокзала. Я не ездил на поездах внутри бывшего Союза лет пятнадцать, поэтому не понял, для чего нам нужно собраться на площади Курского вокзала, но на это предложение Игоря, Тошкиного тренера, ответил – будем. Оказалось, что докатить свой собственный чемодан до перрона вокзала – это весьма непростая задача – надо преодолеть два подземных перехода. Ехали мы на месяц, чемоданы были у всех неподъёмные, а носильщики брали за этот маршрут непомерные деньги. Поскольку сопровождали в поездку детей в основном мамы или бабушки, для многих эта задача становилась весьма непростой. Собравшись группой, мы наняли две телеги и в складчину оплатили их. Вокзальные носильщики загрузили на них всё наше барахло, тщательно перевязали его и, героически преодолевая спуски и подъёмы, доволокли его до нашего вагона.

Понимая, что ехать сутки будет скучновато, мы с Милкой набрали винишка, забив им переносной автомобильный холодильник. Сначала зашли тренеры – Игорь с женой Ольгой, которая везла на сборы свою группу, потом чья-то мама, затем ещё кто-то и так, пока присесть стало негде – остальные столпились в дверях.

Заселили нас в какой-то пансионат, кормили, по рассказам внука, там нормально, но номер наш был как после бомбёжки. Достаточно сказать, что у лейки душа не было кронштейна для крепления. Мы с Милкой как будто попали в нашу юность, когда мы в 1968 году ездили в Крым вдвоём, за год до нашей свадьбы.

Но нас это как-то не удручало. Тоха тренировался, а мы болтались по прибрежным ресторанчикам, где нас веселила тяга хохлов к салу. В одном таком заведении я заказал какую-то местную рыбу и, попробовав её, почувствовал вкус сала. Подозвав официантку, я спросил:

– Это рыба?

– Да, а почему вы спросили?

– Она на вкус свининой отдаёт и пахнет свининой.

Скромно потупившись, официантка ответила:

– А повар её на свином жиру жарит.

Но жареная барабулька и драники в скромной кафешке рядом с нашим пансионатом были всегда чудесны, на них собиралась почти вся наша экспедиция.

Ольга с Игорем были с сыном – малышом лет трёх-четырёх по имени Павел.

Однажды, до наших сборов, они были у нас с Пашкой в гостях, ему тогда было годика два с небольшим. Зашли, Оля говорит:

– Ну, мы ненадолго, всё равно посидеть не даст.

Я вспомнил, что у нас есть секретное средство для занятия внимания детей..

– Я думаю, что какое-то время у нас будет, – и высыпал на ковёр в нашей спальне перед Пашкой из огромной икеевской коробки кучу моделей автомобилей. Пашка оцепенел.

Стол был накрыт в соседней комнате, часа полтора мы сидели, выпивали, разговаривали, когда появился Павел. Он, держа в руках и прижимая к груди несколько моделей, произнёс:

– Компания.

Пашка был на кортах поочерёдно то с мамкой, то с отцом. По утрам он заходил к нам гости, Милка угощала его кашей, которую варила на двоих – Тошке и Пашке, вдруг зайдёт.

Как-то раз, когда мы сидели за столом во дворе той самой кафешки, Пашка ходил вокруг нас и похлёстывал по очереди по нашим спинам тоненьким прутиком. Не видя соответствующей реакции, подобрал веник, которым подметали хилый газончик с вытоптанной травкой, где размещались стол и лавки. Покрутив в руках, взял его за прутья, чтобы огреть кого-то именно комлем. Ольга, заметив это, отвлеклась от разговора, отобрала у Пашки веник, выкинула его и присела к столу. Пашка даже не заревел, продолжил поиски, через несколько минут появился с толстенной палкой и стал оглядывать нас, кого бы огреть. Увидев его приготовления, я собрался окликнуть Игоря, чтобы он обратил внимание на Павла, но опоздал. Пашка решил, что папкина спина выдержит такое испытание, и с разворота, разогнав палку до хорошей скорости, перепоясал Игоря поперёк спины. Где-то на уровне почек. Игорь, вскрикнув, вскочил и бросился к Пашке, но мать есть мать. Ольга, схватив Пашку, закрыла от разгневанного отца и рявкнула на Игоря:

– Не трожь ребёнка, ему скучно. Займи его, вот он и баловаться не будет.

Состояние побережья, всех строений, равно как и уровень сервиса, комфорта были просто одичалыми – всё было убито напрочь, за редкими исключениями. Власть украинскую это явно не занимало, а чего заморачиваться – какой-никакой народ едет, и слава богу. Место, где мы находились, был то ли северный берег Крыма, то ли какой-то рядом с ним, но не ЮБК точно.

Но грунтовые корты были вполне приличные, а больше нам ничего и не нужно.

Не скажу, что нас это радовало, но меня, признаться, меня это и не шибко напрягало. Где-то через пару недель мы перебрались в более приличный номер, нашли более-менее сносные харчевни на побережье, быт наладился, внук тренировался, всё остальное было неважно.

С каким-то местным мужиком я договорился, чтобы он носил нам местное вино. Он начал таскать домашнее винишко, вполне питейное. Через какое-то время качество его резко ухудшилось. Было ясно, что он решил просто больше зарабатывать – нашёл винцо подешевле, авось проскочит. Я вернул ему двухлитровую бутыль.

– Слушай, давай или носи то же вино, что носил до этого, или я кого-то ещё найду.

Мужик закосил под простачка:

– Да я в винах ничего не понимаю, всё у того же брал. Скажу ему, чтобы не баловал, а чего с этим делать?

– Менять, а если откажется, вылей ему на голову и давай искать других поставщиков. Кстати, я в дорогу возьму литров десять, но только с пробой.

Мужик оживился, на следующий день приволок ту же бутыль с нормальным вином.

– Поменял, а когда десять литров тащить?

– Да хоть завтра.

– А как же со стеклом? Бутылки-то с собой ведь увезёшь?

– Да не парься ты, заплачу я за стекло.

Вино мы поставили в холодильник, выстудили его, наморозили холодильных элементов и в день отъезда рассовали всё это по чемоданам и в наш переносной холодильничек – чтобы не нагрелось в дороге до поезда. В вагоне Тоха умчался от нас, сидели вдвоём в купе (мы покупали купе на троих в оба конца). Зашла мама одного из наших теннисят.

– Оля сказала, что у вас холодильник переносной есть со льдом, можно я для своего малыша питание у вас оставлю? Пакетик малюсенький, много не займёт.