Призраки

– Зачем? – Спросил я.

– Что, зачем? – Стив посмотрел на меня удивлённо.

– Зачем таблетки ей отдал? Лучше бы выбросил.

Стив пожал плечами. – Я видел, она их покупала у тамошних дилеров, решил её деньги сэкономить. К тому же… – Он бросил на меня многозначительный взгляд. – Даша эта была прехорошенькая! Хотел её расположение завоевать, ну, и всё такое. Она мне даже номер телефона дала, но потом её после моих «конфет» так развезло… – Стив замолчал, будто вспомнив что-то, но через несколько секунд в глазах его снова зажглись весёлые огни. – Я усадил её в кресло у столика, и помахал рукой!

– Зря. – Сказал я, тщетно пытаясь скрыть потрясение. – Отчего раньше мне не рассказал?

– Я никому не говорил об этом. Как говорит мой папан, «Прикрывай то, что не радует общественный глаз.» У меня были неприятности, и я решил отвлечься. Ты удивлён? Я тоже. Это было рискованное решение. Однако, вывод, который я в результате сделал прост, как всё гениальное. Ученье – свет! Забрасывать невод в океан интернета или житейский опыт случайных знакомых на вечеринке опасно для жизни. Надо знать, где и как «рыбачить». Достоверную информацию надо добывать прицельно и начинать с физиологии человека, с биохимии его. Когда понимаешь, что добровольно впускаешь агрессора в себя самого, что он атакует, бомбит твои коммуникационные системы, оккупирует рецепторы и топит тебя в лаже, не испытать священный гнев невозможно.

– Ты бы сказал это той девушке вместо того, чтобы ей таблетки отдавать. – Перебил я его.

– Что я проповедник, что ли? – Возмутился Стив. – Да, и не послушала бы она меня! Ладно. – Он взял бургер и вложил его в мою ладонь. – Мужчина, переживающий из-за женщины, подобен машине с пробитым бензобаком. Ему нужен срочный ремонт. Ешь. Это поможет непременно. Знаю по собственному опыту.

Опыт Стива был на сто восемьдесят градусов иной, чем мой, и это, как мне кажется, было главным связующим звеном в нашей с ним дружбе. Его могучее тело атлета являлось для меня путеводной звездой в моих мечтах о физическом совершенстве. Однако, то, что давалось мне с большим трудом, ценой ежедневных изнуряющих тренировок, было дано ему от рождения, и он играл с гирями, как ребёнок с игрушками, ради забавы. Родители его были чрезвычайно богаты, и Стив не то, чтобы сорил деньгами, но не мог представить, как можно жить на меньшие доходы. В этом отношении моя семья была для него объектом неугасаемого интереса. Он часто бывал в нашем доме в то время, как я в его – всего один раз. Его родовое гнездо располагалось в одном из лучших районов пригорода и занимало по меньшей мере гектаров двадцать. Грандиозное трёхэтажное здание в викторианском стиле, нафаршированное произведениями искусства, начиная от мебели до холодного и огнестрельного оружия, окружённое парком с зелёными газонами, клумбами, беседками, искусственными водопадами, скульптурами богов и богинь, атлантов и кариатид. Я много раз пытался после этого визита вспомнить лицо его мамы и не мог. Лишь шелест длинного платья и бряцание больших, сверкающих серёжек в ушах, проступающие из концентрированного раствора красок, звуков, театральных изгибов тел, любезных улыбок многочисленной прислуги. Помнилось также и то, что мне всё время приходилось быть начеку и следить за нижней челюстью, которая то и дело теряла связь с верхней. Я не испытывал зависти, но величайшее изумление, как ребёнок, увидевший себя однажды в сказке среди молочных рек и кисельных берегов, невольно примерял его богатства, и всякий раз при этих мыслях голова моя кружилась от грандиозных планов на то, без чего в реальной жизни я легко обходился. Именно поэтому в будущем я тактично отклонял приглашения Стива, его дом отдалял нас друг от друга. Он, вероятно, чувствовал это и вскоре его замок был исключен из списка мест наших с ним встреч.

Итак, я повертел бургер в руках, обречённо вздохнул и вонзил зубы в многоэтажный продукт с решимостью самоубийцы. Мне действительно было всё равно в этот миг, что будет со мной после. Осмыслить вкус съеденного я не смог. Мысли мои были далеко.

– Не дурно. – Произнёс я не очень уверенно. – Все последствия будут на твоей совести.

– Всё будет хорошо и даже лучше! – Стив встал из-за стола. – Можно я на диванчик прилягу? Пол ночи не спал сегодня, в Terraria висел шесть часов подряд, раскалился до красна вместе с игровой приставкой так, что, думал, сгорим, а утром, чуть свет, маман разбудила к воскресному чаю. – Он растянул, кряхтя, все свои два метра и помахал не поместившимися ступнями. – Маловат немного. Как твои родители, как бабуля?

– Родители каждый день звонят. Я рассказываю им о моих университетских и поварских подвигах, они – о поющих петухах, сверчках, лягушках, о ветре в трубе, о том, что мечтают жить там, выйдя на пенсию. Деревня эта, Стив, как музыкальная шкатулка! Знаешь, как она называется?

Стив задумался и, зевнув, стал перечислять. – Редискино? Морковкино?

Я отрицательно покачал головой и с гордостью выдал. – Никогда не догадаешься. Гулькино! А почему – никто не знает. Бабуля на поправку идёт. Скоро бегать будет. Давай, летом со мной в деревню!

– Если ты со мной на Вэйл съездишь! – Стив хитро улыбнулся.

– Ну, какой из меня горнолыжник? Я в первый же день себе всё переломаю. – Возразил я с энтузиазмом. Это была правда: одна мысль о полёте с горы рождала внутри меня холод. К тому же, любимый горнолыжный курорт моего друга был нашей семье не по карману.

– Такой же, как из меня рыбак. – Зевая, продолжил Стив.

– Да я себя там не рыбаком, а рыбой чувствую. – Не сдавался я. – Плаваю часами то брасом, то на лодке. Там река – чудо! Таких и в заповедниках не бывает.

– Не знаю, Ром. – Вяло продолжал Стив. – Я дитя цивилизации, её плоть и кровь. Мне рыбой уже себя не почувствовать, я машина на гоночном треке. Подумаю.

Я кивнул. – Подумай! Уверяю, тебе понравится!

Мы поболтали ещё немного о новом преподавателе по биологии, о грядущих экзаменах, о спортивных диетах и гейнерах. Я показал свою новую двухпудовую гирю.

– Всё, пора домой. – Объявил Стив, перекидывая из руки в руку мой спортивный снаряд и дыша, как паровоз. У меня сегодня по плану три раздела по социологии прочесть. Если снова встретишь девушку, передавай ей от меня привет.

После его ухода я наконец перемыл всю посуду, принял душ и улёгся в постель с учебником химии. В течение примерно получаса я делал отчаянные попытки сосредоточиться, однако, всё в моей голове кружилось вокруг оси, прокручивая ещё и ещё раз мою встречу с Ней. Я захлопнул книгу, выключил свет и стал планировать завтрашний день.

– Подъём в семь, два часа лекции, три лаборатории. Значит, около четырёх будем дома. Меню на обед: грибной суп, овощное рагу. Меню на ужин требует уточнения. – Объявил Лоб.

– Во сколько мы встретили девушку? – Поинтересовался Грыз и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Около пяти. Надо бы успеть. Кое-кто должен извиниться.

– Чтобы совершить ещё одну ошибку?

– Чтобы не быть трусом! – Цапнул Лба Грыз, но тот был крепким орехом и с невозмутимым видом продолжил.

– Способность видеть реальность – храбрость, а не трусость. Лучше Анна в руке, чем прекрасная незнакомка в небе!

– Лучше не лгать себе! – Огрызнулся мышь. Его острая мордочка ещё более заострилась.

– А почему нет? Можно прогуляться. – Согласился я, чувствуя, как разлад, мучавший меня весь день начинает выправляться. – Да-да. Завтра в пять. Завтра в пять. – Повторял я, погружаясь в сон, но вдруг в открытое окно ворвался резкий ветер, раздувая занавески, как паруса. Всплыв на поверхность, я встал, закрыл окно и залез обратно в кровать. Покрутившись минут десять и ругая себя за съеденный бургер, я, наконец, дёрнул правой ногой, переходя от бодрствования ко сну, однако, рубеж и в этот раз не был преодолён. Негромкий, но тем не менее достаточно отчётливый стук в окно отбросил меня обратно в тёмную прохладу спальни. Цепляясь за остатки дремотного тумана в моей голове, я попытался вернуться в него. Однако, звук повторялся, и скоро возвращаться стало не во что. Чертыхаясь, я присел на кровати, посмотрел на окно и то же мгновение понял, что ничего стучатся не может. Это был третий этаж, а напротив не было ни одного дерева. Сквозь прозрачный тюль занавески просвечивалась чернота ночного неба. Я снова вспомнил съеденный бургер.

– Болван. – Сказал я себе вслух. – Вот сиди теперь и слушай, как ветер стучит, или птица, или… – Повторившийся стук прервал моё обращение к себе самому. Гремучая смесь из негодования и любопытства взорвалась во мне и толкнула к окну. В порыве вывести кого-то на чистую воду я отдёрнул занавеску с такой силой, что ей удалось сохранить связь лишь с одним из многочисленных колец на перекладине у потолка. Этот факт ничуть не расстроил меня, напротив, я почувствовал зудящее желание ещё что-нибудь порвать или разбить. Глаза мои обшаривали пространство за окном, как хищник в поисках добычи. Они пошныряли по подоконнику, по периметру оконной рамы, затем спрыгнули на дорожку для пешеходов, пробежались по ней неровной поступью, рывками то вправо, то влево, вскарабкались по фонарному столбу, оттолкнувшись от него, прыгнули в небо и угодили прямо в луну. Она была такая огромная и яркая, что я замер в восхищении. С минуту, а, быть может, больше мы смотрели друг на друга, и в течение всего этого времени не прозвучал ни один звук, ни близкий, ни далёкий. Не знаю, сколько бы ещё я бы мог так стоять, если бы не холодный ветер, пробивающийся сквозь щели оконной рамы. Я продрог, потому решил вернуться в кровать. Укрывшись одеялом с головой и закрыв глаза, я ещё долго продолжал видеть огромный ослепительный лунный шар.

Глава 3

Утром меня разбудил вопль будильника. Открыл глаза и в первое мгновение осознал, что спал без сновидений. Это огорчило, однако, уже во второе мгновение был вторично огорчён увиденным: окно с оборванной занавеской смотрело на меня с укором.

– Прости, друг. – Пробурчал я и вскочил с кровати. Наспех собравшись, схватил со стола банан, сорвал с него кожуру и, откусив больше половины, помчался к выходу, как вдруг испытал странное, не знакомое до сих пор чувство. Мне захотелось сиюминутно, во что бы то ни стало, посмотреть на себя в зеркало. Я не только не удивился этому позыву, не только не стал спорить с ним, а, напротив, воспринял его, как нечто очень важное и даже обрадовался тому, что вспомнил. Через пару секунд я уже стоял в спальне родителей перед трюмо и придирчиво разглядывал себя. Джинсы и спортивная майка меня удовлетворили, но всё остальное навеяло мрачные мысли. Русые волосы, свивающиеся в беспорядочные кольца, показались не серьёзными; нос – не совсем прям; подбородок недостаточно мужественен. Я слегка сдвинул брови, повернулся правым боком, затем левым и, наконец, скорчил себе «рожу» с мыслью о том, чт не имею никаких шансов Ей понравится. Красный от стыда и раздражения на себя самого я вылетел из дома и полетел в направлении автобусной остановки, загадав на ходу: если успею, значит, встреча в парке состоится. Автобус был настигнут мной за секунду до его отправления.

Минут через сорок я уже сидел за столом в лекционном зале и спал, подперев левой рукой голову чуть выше бровей так, как это делали мыслители всех времён и народов, подложив под локоть стирательную резинку. Сон мой был чуткий и настороженный. Настороженность выливалась в одну единственную установку: не допустить падение головы. В этот день она была как-то особенно тяжела, но я справлялся. Мне снилась огромная луна. У неё были зелёные глаза и длинные волосы. Она смотрела в моё окно и постукивала по стеклу тонкими бледными пальчиками. Стук был негромким и совсем не мешал спать, напротив, даже убаюкивал.

– Ах, вот, оказывается, кто стучал. – Думал я. – Пусть. Ей, видно, скучно.

Постепенно звук становился всё громче и громче. В моё благодушное настроение стало просачиваться раздражение. Наконец, луна в моём сне ударила так громко, что я вздрогнул и открыл глаза. Надо мной возвышался Стив.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.