Распыление 4. Британский гамбит, или Дело Тёмного Лорда

Трущобы, или как их называл Петька, боро – были просто пропитаны Пыльцой. Она сочилась из канализации, из трещин в асфальте, из щелей в заколоченных окнах… Она источалась из людей – неопрятных, закутанных в тряпьё фигур с такими же, как у бваны, тележками, а еще от неприглядных куч прямо на асфальте, под стенами домов, в тёмных узких переулках…

Бездомные, – понял я. Они спали прямо на земле, в лучшем случае подстелив под себя тонкие листы пластика или ветхого, серого от старости картона.

Многие, завидев Лумумбу, заинтересованно шевелились – новичок вызывал законное желание поживиться; но завидев меня – я каждый раз подпускал слюны на язык и скалил клыки – отворачивались, всем видом показывая, что до новоприбывшего им нет никакого дела.

– А вот и наши знакомые с раскрытой ладонью, – негромко заметил Лумумба после получасового блуждания в катакомбах разрушенных домов, кивая на ларёк, притулившийся у подножия шлакоблочной десятиэтажки.

Окна дома почти все были заколочены фанерой, но из многих высовывались трубы самодельных печек, нещадно дымивших.

Ларёк же являл собой образец творческого подхода к архитектуре. Он был слеплен, сколочен и связан из разнокалиберных листов мутного от старости пластика, тряпок, рубероида и клеёнки. На единственном, засиженном мухами до полной непрозрачности окошке зиял отпечаток ладони, выполненный зловещей красной жидкостью, с потёками и характерным запахом.

– Томатный сок? – спросил Лумумба, держась от ларька на почтительном расстоянии.

Я пошевелил бровями и оскалился.

– Мне нравится их чувство юмора, – кивнул наставник, и смело шагнув к ларьку, постучал в окошко.

В дверь стучать не представлялось возможным: вместо неё колыхалась такая занавеска из длинных листов полиэтилена. Как в морге.

После стука бваны эта занавеска чуть шевельнулась, выпуская на улицу клуб едкого, но в чём-то очень приятного дыма… Каннабис. Запах знаю, но пробовать не приходилось.

– Входи, бро. И да прибудет с тобой Джа.

Голос был праздным и досужим. Он никуда не спешил. И ничего не боялся. В его бархатном малиновом тембре угадывалось обещание вечности: все, мол, там будем. Но зачем торопиться? А еще предупреждение: если поведёшь себя неправильно, можно немного и поспешить…

Лумумба шагнул внутрь. Я просунулся за ним.

На топчане возлежал чувак с бородой, похожей на сильно запущенный, совершенно дикий лес, в желтом шелковом халате и с громадным ятаганом на поясе. Сквозь клубы каннабиса пробивался запах цыплёнка карри и немытых ног.

– Добро пожаловать в Бобо Ашанти, – сказал чувак. Борода его шевельнулась, как живое существо, и внутри неё что-то завозилось. Я непроизвольно зарычал.

– Четвероногий брат почуял мою зверушку, – ласково сказал незнакомец, полез под бороду – Лумумба напрягся – и извлёк на свет крошечное пуховое существо, одновременно похожее на цыплёнка и на кошку. Существо поморгало большими удивлёнными глазками, потянулось, а затем вспорхнуло и приземлилось мне на голову. Я застыл.

– Дух Тафари принял тебя, бро. Ты хороший человек.

Бородатый спустил босые ноги с топчана, пинком отбросил груду тряпья, которая громоздилась на полу, и открыл люк. Я заглянул. Ржавая лестница уходила куда-то в глубину, и освещалась через равные промежутки электрическими лампочками.

Однако. Настоящее электричество! Богато живут господа растафари…

– Идём, бро. Покинем Вавилон и вкусим дух свободы.

И он начал спускаться. Пуховое существо сорвалось с моей головы и устремилось за хозяином. И только сейчас до меня дошло, что это – непомерно раскормленная летучая мышь…

Лумумба – который, кстати сказать, не промолвил ещё и слова – двинул за ними. Я тоненько заскулил.

Наставник воззрился на меня с недоумением. Я поскрёб лапой край колодца.

– Ах да, – бвана легкомысленно махнул рукой, и я превратился в себя.

Голого и босого. А на улице, между прочим, почти ноль градусов…

– Прикройся чем-нибудь, – сердито бросил бвана, скрываясь в трубе.

Вот те раз! Себе, значит, личины, как перчатки меняет, а мне и плохонького костюмчика соорудить ленится?

Пришлось подобрать с пола то, что валялось в куче: клетчатую, пропотевшую под мышками рубаху с оборванными пуговицами и широкие брезентовые штаны.

Брезгливостью я с детства не страдал, так что облачился спокойно – вещи ещё и по размеру подошли. Будто меня ждали.

Обуви, правда, не нашлось, ну да мы люди не гордые. Из колодца веяло теплом, нагретой землей и терпким духом скошенной травы…

Плантация. Другое слово не подходило. Теплица – слишком мелко. Огороды, вроде как, на открытом воздухе разводят… Вот и вышло, что попали мы с бваной на громадную, расположенную в сети бывшей подземки, плантацию конопли.

Лампы под потолком давали яркий свет, где-то в отдалении тарахтел генератор – производители самого распространённого в мире наркотика спокойно могли себе позволить тратить просто ТОННЫ бензина.

По бокам туннеля, в громадных чёрных мешках из-под мусора, высились здоровенные, как кукуруза, побеги, с крепкими, сочными листьями. Из мешков в разные стороны лезли корни и ссыпалась рыхлая чёрная почва…

– Связь чуешь? – спросил бвана негромко, когда наш проводник скрылся за очередным кустом.

– Барсуков был травяным магом, – так же шепотом ответил я.

– То-то и оно, – скорбно покивал бвана.

Я вполне его понимаю: версия, что посланника убили Растафари, сыпалась на глазах. Им это просто невыгодно…

– Дело даже не в версии, – угадал мои мысли Лумумба. – А в том, зачем нас на неё навели?

– А не могли эти поклонники травки сами оставить знак? – спросил я.

– Могли, – кивнул бвана. – Но не стали бы.

– Почему?

– Это не в их духе. Расты верят, что миром правит дух Джа. Он сводит нужных людей, позволяет совершаться нужным событиям… Но как-бы без вмешательства людей.

– Поэтому наш проводник не удивился, когда увидел нас на пороге?

– Именно. Для него это прямая связь: Барсуков умирает – мы появляемся. Знак.

Шли мы довольно долго – у меня даже ноги заболели. Непривычные к босому передвижению ступни натёрло, я отбил большой палец о старые рельсы и страшно замёрз: тепло от преющей почвы поднималось вверх, а по ногам дуло, как в ледяной трубе.

Плантации конопли сменились палатками и кибитками, цветными шатрами и целыми вагонами – их сняли с колёс и поместили у стены, чтобы оставался проход с одной стороны.

В вагонах и кибитках жили люди. Белые, чёрные, жёлтые, шоколадные – всех цветов и размеров. Объединяло их одно: спокойные, чуть подёрнутые пьяной мутью глаза.

Дух каннабиса здесь был особенно силён. Клубы дыма окутывали золотистой аурой всё, что было в подземелье.

– Бобо Ашанти – одна из самых больших в мире обителей Растафари, – негромко сказал бвана. А я в очередной раз подивился обширности и широте его познаний.

– Добро пожаловать в Сион, бро, – услышав наставника, широко улыбнулся наш проводник.

Моё превращение из собаки в человека не произвело на него никакого впечатления.

– Зачем мы здесь? – спросил Лумумба как можно вежливее.

– С вами хочет говорить патриарх.

– Он не знает, кто мы такие.

– Поверь, бро. Он – знает.

Летучая мышь на плече у бородатого широко открыла клювик и издала неслышный писк – только в ушах запузырилось.

Наконец нас подвели к вагону, поставленному на кирпичи в отдалении от других. Рядом с ним было организовано большое кострище, тоже выложенное тёмными кирпичами – вынутыми, очевидно, из стен туннеля.

– Входи, бро. И да прибудет с тобой Джа.

Проводник уселся в раскладное кресло рядом с вагоном и достал из-за уха громадных размеров самокрутку. На нас он больше не смотрел.

Как только бвана шагнул к дверям вагона, те разъехались в разные стороны и я понял, что это сработал какой-то механизм.

Мы вошли.

Дым внутри стоял так плотно, что я закашлялся. Закружилась голова… Я пошатнулся, и чтобы удержаться на ногах, схватился за какой-то тёмный предмет, на ощупь похожий на сушеный кокос. Как назло, именно в этот момент дым поредел, и я с ужасом увидел, что это вовсе не кокос, а мёртвая голова.

Пергаментная кожа, дырки на месте глаз и носа, сухой пучок волос на макушке, провалившийся рот с остатками зубов… Голова крепилась к такой же высохшей шее, которая переходила в… В общем, это была как бы мумия. Или очень усохший зомби.

Первой моей реакцией было отдёрнуть руку, но тогда голова, которая держалась на позвонках с помощью проволоки и такой-то матери, непременно отвалилась бы, а я привык относиться к мертвецам с уважением. А еще я их страшно боялся.

Так что руку я разжал осторо-о-ожненько, убедившись, что ничем не успел навредить.

– Извини, брат, – тихо сказал я.

Нет, конечно, я мог бы пробудить его к жизни. Влить толику своей силы, наполнить влагой кожу и мышцы. Но, честно говоря, я считал это… Не совсем этичным, что-ли. Одно дело – пробудить спавшего миллион лет тираннозавра. Всё равно, что позвать поиграть заскучавшего щенка… Человеки – другое дело. Не разобравшись, отчего они умерли, какие чувства испытывали перед смертью, да и хотят ли воскресать вообще – лично я поднимать людей отказываюсь.

Смерть – дело сугубо индивидуальное, и вмешиваться в процесс – всё равно, что впереться в чужую спальню во время полового акта. И ближнему кайф обломал, и самому стыдно…

При беглом осмотре помещения оказалось, что таких вот пересушенных мумий здесь десятка два. Все они были одеты в разнообразные костюмы – от ветхих, почти истлевших лохмотьев до вполне современных нарядов. Все сидели, стояли и лежали в очень человеческих позах. Как в музее восковых фигур, где изображаются различные сценки из жизни общества. Только наоборот.

Впрочем я сразу сообразил, что одна из мумий – живая… Знаете, это наверное профессиональное. Вот обычный человек почти всегда, в большинстве случаев, может отличить мужчину от женщины. А я могу отличить живую мумию от мёртвой…

Собственно, это была не вполне мумия. Просто очень, очень старая дама. Такая сухая и морщинистая, что практически не отличалась от интерьера.

Разумеется, она курила трубку. Дым из этой трубки и заполнял вагон, словно слон – спичечный коробок.

Лумумба сдержанно поклонился. Он тоже увидел старую даму. И намного раньше, чем я.

– Добрый день, леди, – мило поздоровался он.

– Здрасьте, – поклонился я.

– И вам не хворать, люди добрые, – сказала старуха очень молодым, веселым голосом. – Я Кебра. Кебра Негаст.

– Я слышал о вас, – намного более уважительно, чем раньше, поклонился бвана. – Полагаю, нам представляться не обязательно?

– Я тоже слышала о тебе, Папа Легба, – Кебра выпустила густой, как комок желтой ваты, клуб дыма. – Наш братан от другой маман, – она хихикнула, обнажив вполне себе крепкие, хотя и коричневые зубы. – Чем мы можем помочь тебе, бро?

– А почему вы решили, что мне нужна помощь?

– Ведь ты же пришел к нам, верно?

Один-ноль в пользу старушки.

– Буду с вами откровенен, леди, – повинился бвана. – Я пока не знаю, что ищу. И поэтому не знаю, что мне нужно.

– Игенатте был нашим другом, – вновь пыхнула трубкой старуха. – Он помогал растить дух Джа.

– Я ни в коем случае не обвиняю в его смерти вас.

– Мы знаем, – как болванчик, закивала старуха. Я затаил дыхание: – думал, у неё отвалиться голова.

Но нет. Обошлось.

– Духи предков сказали нам, что ты должен искать в большом доме на воде.

Духи предков? – я удивился только в первое мгновение. А затем… Нет, Завесу я открывать не стал – отлично помнил, что по этому поводу думает местное правительство, но я и так мог почувствовать…

Связь этих мумий с их ушедшими за Завесу душами была очень сильна. Они буквально СТОЯЛИ на грани Того света и Этого.

Здесь какая-то магия, – догадался я. – Странная, незнакомая, но… очень близкая. Они научились обходить запрет.

Завесу они не открывают. За них это делают духи… Протягивают, так сказать, руку помощи. А так же ногу, голову и печень… Хитро.

– Дом на воде, – повторил Лумумба.

– Большой дом на воде, – поправила Кебра. – Очень большой.

– Спасибо, буду иметь в виду, – поклонился бвана.

– Но ты должен отыскать… своего духа, – добавила старуха. – И для этого тебе нужна…

– Пыльца.

– Мы называем это Вавилонским грехом, – вновь кивнула старая ведьма. Поверьте, я её так назвал исключительно из уважения и огромного пиетета.

– Но тем не менее, культивируете.

– Дух Джа не запрещает зарабатывать, если очень хочется, – пожала плечами Кебра. – Тебя снабдят всем необходимым.

– Спасибо, – в очередной раз поклонился наставник. – Но… что взамен? – старуха подняла вылезшие брови. Выглядело это, я вам скажу, устрашающе. Будто всё её лицо, сместившись на черепе, поползло вверх… – Я хочу сказать, что никто не помогает просто так, верно? В чём ваша выгода?

Кебра мелко захихикала. Будто уронили горсть бисера.

– Дух Джа сказал нам дружить с тобой, чёрный брат. А он дурного не посоветует. На этом свете, или на том… Сочтёмся.

Поклонившись, Лумумба шагнул к выходу. Двери открылись и он вышел.

– Для тебя, друг мёртвых, у Джа тоже есть послание, – сказала старуха мне в спину. Я обернулся. – Когда увидишь дух Тафари, послушай его.

Старуха выпустила такой клуб дыма, что я вновь закашлялся, и поскорее выкатился из вагона, чтобы глотнуть относительно свежего воздуха.

Наверх нас вывел тот же бородатый чувак. Летучей мыши при нём уже не было, зато был солидный такой чемоданчик, который он передал Лумумбе, со словами: – подарок от Кебры, бро.

А на поверхности нас уже ждали…

Глава 5

Грязные серые полотенца полоскались в воздухе на уровне второго этажа. Вокруг всё омертвело. Только ветер гнал по растресканному асфальту сбившуюся в комки пыль…

– Что это, бвана? – тупо спросил я.

Полотенца мне активно не нравились. Было в них что-то неправильное, не людское. От слова "нелюдь".

– Это Дементоры, – спокойно сказал бвана и отщелкнул застёжку чемоданчика. Терпко пахнуло корицей.

Вывернутые души, – определил я, хорошенько присмотревшись. – Сиречь – души людей, намеренно и невинноубиенных, отправленных в Навь, а затем вытащенных обратно, – эта мысль заставила содрогнуться от ужаса. – Кому пришло в голову сотворить такую мерзость?

– ВЫ ОБВИНЯЕТЕСЬ В НЕЗАКОННОМ ПРИМЕНЕНИИ МАГИИ – раздалось с вмиг почерневших небес.

От этого голоса, казалось, позвоночник высыпался в штаны, а сердце превратилось в неприятную хлюпающую сосульку.

– ОПУСТИТЕСЬ НА КОЛЕНИ И ПОЛОЖИТЕ РУКИ НА ЗАТЫЛОК.

– Бвана, что будем делать? – спросил я, изо всех сил сопротивляясь пронзительному ветру, который задул со всех сторон сразу.

– В три касания, как обычно, – скомандовал наставник, щелчком отправляя в полёт голубую таблетку Пыльцы. Я поймал её зубами, как пёс – видимо, сказался остаточный рефлекс пребывания в собачьей шкуре.

– Вы серьёзно? – на всякий случай переспросил я. – Это же, вроде как государственные служащие…

– Эти госслужащие сейчас сделают из нас котлетки под клюквенным соусом, – предупредил бвана и поднял руки в классической позиции "Мартихор". – ВАН… ТУ… ФРИ!

Из грязных полотенец вытянулись усики силы, похожие на виноградные. На глазах они утолщались и уплотнялись, свивались в канаты и… тянулись к нам.

Мы с бваной обрывали эти усики, но их становилось всё больше, они были всё настойчивее и быстрее. Там, где они касались кожи, появлялись мокрые язвы – не в прямом смысле, конечно. Дементоры рвали в клочья наши ауры.

Они старались добраться до самого сокровенного, до центра, до человеческой сущности. Они пытались выпить наши души.

Если Дементорам это удастся, от нас с учителем не останется ничего: ни следа, ни памяти, ни знака. Ни на Том свете, ни на Этом. Мы просто перестанем Быть – во всех смыслах.

Лумумба растянул над нами защитный кокон. Он прогибался и трещал, как скорлупа яйца, которое слишком сильно сдавили в ладони. Дышать становилось всё труднее – в кокон не поступал даже воздух.

Они пользуются силой Нави, – подумал я. – Как существа с Того Света, они черпают столько силы, сколько не снилось ни одному магу! И тратят её на то, чтобы пить души людей…

Безумцы! – подумал я про тех, кто призвал Дементоров. – Они сами не сознают, какую силу выпустили в наш мир…

– А ведь их создал Белый Совет, – пробормотал бвана между двумя заклинаниями.

– Тогда чем же у них занимается Чёрный? – резонно спросил я, помогая ему удерживать силовой щит.

– Может, организовывает внеклассные чтения и вышивания крестиком? – проскрипел наставник.

Лицо его посерело от напряжения, по вискам, теряясь в бакенбардах, лил пот.

– Сейчас я сделаю одну штуку, – вдруг сказал он. – Как только увидишь просвет – беги.

– Вы что, с ума сошли?

– Любой ценой доберись до Седого и расскажи, чем они тут занимаются. Давай! АЙБ. БЕН…

– Стойте! – я схватил бвану за руку. Пальцы завибрировали – как если б я ухватился голой ладонью за высоковольтный провод. – Я знаю, что нужно делать.

– Ваня, не дури! – закричал наставник. – Нужно, чтобы ушел хоть кто-то. Остальные должны узнать…

– Я ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАЮ! – рявкнул я в ответ. Может, немного импульсивно, но согласитесь, меня можно понять: дорогому наставнику приспичило пожертвовать жизнью в самый неподходящий момент… – Дайте мне пару минут!

– Хорошо, – проворчал Лумумба. – Пару минут я тебе обеспечу. Но потом…

– Да понял я, понял… – кажется, это я сказал про себя.

А потом закрыл глаза – так мне всегда легче перешагнуть в Навь – и сосредоточился.

В первый миг я даже усомнился, что попал туда, куда нужно. Тот же запущенный двор, та же десятиэтажка. На месте ларька Растафари, правда, росло разлапистое дерево с большими, похожими на уши слона, листьями…

Значит, всё-таки Навь. Но какая-то мёртвая, сухая. Как пустыня, в которой десять тысяч лет не выпадало и капли дождя.

Эта искорёженная, покалеченная Навь не имела ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Она даже меня не узнала.

Из неё высосали всю энергию, – понял я. – По крайней мере, из близлежащих к Завесе районов… На месте некоторых домов высились замысловатые конструкции, будто сделанные из колючей проволоки или шипастой паутины. Между ними зияли трещины, из которых курился вонючий дым и время от времени вырывалось пламя. Еще из трещин слышались крики: будто там, в глубине, с кого-то живьём сдирали кожу…

Адский Ад, – подумал я, полный праведного негодования. – Это во что ж они превратили Потусторонний мир? Не удивительно, что в Навь никого не пускают: любой нормальный маг с глузду двинется, узрев такой беспредел…

Вдалеке показалась красная точка. Я непроизвольно прикипел к ней взглядом, потому что это было единственное яркое пятно в чёрно-сером мире.

Точка приближалась. Я уже смог различить, что это конь. Конь горел. Его грива, хвост, копыта пылали, как адская топка. Из глаз и ушей вырывался чёрный дым.

На спине его сидел всадник…

Точнее, всадница. В сотканном из огненных всполохов платье, с красными длинными волосами и глазами цвета рассветного неба. С белой, как снежинки на воде, кожей.

На поясе её висел горящий меч.

Сжав кулаки, я приготовился к… Ну не знаю. Наверное, ко всему. Вряд ли дамочка с огненным мечом будет со мной церемониться. Я чувствовал в ней такую же природу, как и в Дементорах – Вывернутую, преображенную, пропитанную силой Нави.

Она была прекрасна.

– Что делаешь ты здесь? – спросила всадница, когда конь подскакал так близко, что чуть не затоптал меня копытами.

– Сражаюсь за свою жизнь, – просто ответил я.

– Я чувствую в тебе родственную душу, – сказала она. – Но я знаю, что ты – чужой. Кто ты?

– Я – человек. И я – Проводник.

Она немного помолчала.

Здесь надо пояснить: пока дамочка тихо склоняла чело в раздумьях, конь под ней гарцевал, подобно небольшому, но очень яростному тайфуну. Воздух кипел вокруг его копыт, от гривы сыпались искры, а из пасти вырывалось пламя.

– Я понимаю, о чём ты говоришь, – вдруг сказала она. – Ты помогаешь живым стать мёртвыми.

– В некотором смысле – да. Так и есть.

– И ты можешь мёртвое сделать живым.

– Только на время. Равновесие должно сохраняться.

– Я хочу заключить с тобой сделку, – внезапно сказала она.

Конь всхрапнул и обрушил на меня передние копыта. Чтобы устоять на месте, мне пришлось призвать все свои силы, всё своё мужество и самообладание. Но я справился.

Почти.

Во всяком случае, когда – и если – я попаду обратно в Правь, портки всё-таки лучше сменить.

– Чего ты хочешь? – крикнул я, вытирая с лица кровавую жижу, которая у коня сходила за слюни.

– Верни моих подданных домой. И я помогу тебе обрести всё, что пожелаешь.

– Ты говоришь о Дементорах?

– Вы, люди, зовёте их так. Для меня они – Сихои. Братья.

– Я… Я не знаю, как это сделать!

– Ты сможешь, – невозмутимо улыбнулась всадница, обнажив крупные, как у тигра, клыки. – Я вижу.

Развернув коня, она дала ему шпоры.

– Как тебя зовут? – крикнул я в порыве вдохновения.

– Королева Мэб, – донёс ветер. Сама всадница уже исчезла.

Тогда я распахнул Завесу и шагнул назад, в Правь.

Дементоры, почуяв ветер родного мира, взвыли, и бросились к проёму.

Они забыли про бвану и меня, забыли про весь живой мир – твари рвались на родину. Завеса рухнула за моей спиной, будто груженая свинцом, и Сихои врезались в неё, как ледоколы в старый паковый лёд. Они давили и давили, они пытались рвать Завесу когтями – используя при этом силу и мощь, которой хватило бы на создание нового мира.

Но они не могли пробиться – заклятье британских магов не давало Завесе сдвинуться с места. Но ведь у меня же получилось! Да, но ведь это же я… В смысле: одно дело – пройти самому, используя путеводную нить к Алатырь-камню, а совсем другое…

Заворчав, будто меня вновь превратили в собаку, я обеими руками ухватился за край Завесы и потянул. Она немного подалась. Сихои взвыли.

Раскорячившись, будто тянул из земли здоровенный корень, я потянул что есть сил. В спине затрещали все жилы, а босые ноги на сантиметр погрузились в асфальт.

Заорав, чтобы снять напряжение, я со всей мочи рванул, и… приоткрыл Завесу на пару сантиметров. Этого хватило. Дементоры метнулись в просвет, с грохотом и воем продрались между Правью и Навью и исчезли.

Завеса, будто сделанная из бетона, рухнула назад. А я упал на задницу.

Лумумба, кряхтя, опустился рядом.

– Знаешь, – сказал он, задумчиво доставая из жилетного кармана тонкую сигарету – правда, уже прикуренную. – Я слишком стар для этого дерьма.

– Вы в курсе, что вот за такие кренделя на нас и напустили Дементоров? – кивнул я на сигарету, одновременно вытирая пот с лица и шеи. Ноги гудели, будто я камни пинал.

– Именно об этом дерьме я и говорю, – кивнул наставник. – Но я не привык отказывать себе в маленьких удовольствиях.

Он передал мне сигарету, я с удовольствием затянулся. И только потом понял, что это марихуана. Вот те раз!

– А как же пагубное воздействие наркотиков на Пыльцу? – сразу вспомнились другие кренделя. Которые Лумумба выписывал на крыше трактира, стоило ему нюхнуть героина…

– Это праведный План, – пояснил учитель. – Джа позаботится о том, чтобы нам не было плохо.

Я только пожал плечами. Нет, честно: если учитель предлагает кайфануть, кто я такой, чтобы отказываться?

К тому же, мне сразу стало легче. Сердце, которое в последние несколько минут сдавливала чужая холодная рука, отпустило, в голове прояснилось и даже ноги стали болеть гораздо меньше.

К этому времени на дворе уже была глубокая ночь. Казалась она еще темнее и непрогляднее из-за густого тумана, щедро приправленного угольной пылью: заводы Британской Империи продолжали работать и днём, и ночью. Чёрные закопчённые трубы высились по всему берегу Темзы, а над Ньюхэмом висел сплошной чёрный смог – ветер постоянно сносил дым в низовья реки.

Из подворотен, подвальных окошек и других неприглядных щелей на нас уставилось множество глаз. Нет, подходить никто не собирался – отголоски нашей битвы с Дементорами почувствовали, надо думать, все. Даже существа, начисто лишенные магии.

И то, что после неё мы остались в живых, служило явным доказательством нашей с бваной крутости.

Но взгляды были недобрыми. Изучающими. Выжидательно-нетерпеливыми. И в конце концов, кто им запретит применить такое проверенное временем средство, как камни, вывороченные из мостовой и запущенные нам в головы с безопасного расстояния?