Полная версия
Метафизика власти
Единое не возрастает и не убывает, поэтому оно совершенно. Умопостигаемая сфера, кроме себя, не имеет пределов, в то время как природный мир и все предметы в нем ограничены пределами, которые постоянно изменяются. Эта область является началом бытия, его причиной и определением: «Это – всех Начало и всех сущетворная Причина и неизменное Основание нерушимого обиталища сущих, от которого бытие…»[14] (
Соответственно, подлинная сила власти может происходить только из этой умозрительной области: «поскольку силами называются они все, исходя из сущности»[18] (
Идеальные силы выступают на своем бытийственном уровне как чистые божественные энергии, действия, при этом не имеющие по отношению к самому Логосу никакой самостоятельности и автономной особенности. Сама по себе идеальная степень бытия сущностно неотделима от вещества. Силы, исходящие из нее, действуют в материи и наполняют ее чистыми смыслами. Вещество и смыслы, заключенные в нем, являются сущностно произведенными началами, сохраняющими тождественность при различии природ. Универсальное бытие с его идеальными (κόσμος νοητός) и материальными (κόσμος αίσθητός) уровнями есть творение Бога в собственном смысле слова, но внутри бытия происходит процесс смыслового мирообразования. Отсюда, власть во вселенском бытии – это, с одной стороны, идеальный (смысловой) порядок, являющийся отражением высшего абсолютного порядка, с другой – установление закономерностей в мире. То, что появлялось из небытия, нуждается в оформлении и гармонизации действий идеальных смыслов и вещества.
Идеальные смыслы сами по себе могут проявляться только в веществе, которое не является изначально несовершенством (злом, κᾰκὁς), это только средство для их существования, среда (μέσον), вовлекающая дух в оковы постоянно становящейся чувственности. Искажение первоначального идеального порядка происходит именно в смысловой, духовной сфере. Стройное созвучие бытия из первоначального единства приобретает хаотическую множественность. Действия, силы, присущие вещам, становятся противоречивыми и разнонаправленными, они теряют свою подлинную чистоту и упорядоченность, а вместе с ними теряется и подлинная власть над веществом. В конечном итоге, идеальные основания вещей попадают под власть хаоса и становятся теснимы физическим, природным телом. Гармония превращается в хаос, смыслы становятся страстями и попадают под влияние чувственности, но при этом все же сохраняют влечение к высшему.
Смысловой Логос, присущий вещам, становится делимым (λόγος τομεύς), что вызывает у разных объектов рознь и борьбу друг с другом. Поэтому власть в эмпирическом мире заключается в согласовании враждебных начал. Возникает дилемма: смыслы без вещества скрыты и не могут получить реализацию, а вещество с искаженным смысловым наполнением становится источником всех зол, темницей, в которой томится дух. Смыслы и вещество попадают под влияние времени, а следовательно, и конечности, телесный характер чувственности ограничивает познание и проявление подлинных смысловых значений. Смыслы и вещество, находясь в искаженной среде, сами по себе не могут гармонизировать свои действия. И здесь посредником для восстановления утраченного созвучия является человек, использующий власть, могущество и силу как средство для достижения этой цели.
Человек в силу своей природы, которая является идеальным сочетанием духовной и телесной сущностей, должен соединить разорванную связь между нетварными и тварными началами. Человек является связующим, сущностным мостом между умопостигаемым и чувственным сущностными уровнями. Начиная с собственного бытийственного разделения на мужское и женское начала, и затем далее, в процессе своей истории, человек, проходя через различные духовные и телесные противоположности, призван объединить в себе идеальные смыслы с созданным бытием и через себя соединить все с Абсолютным Логосом.
Соединение неба и земли есть связь видимого и невидимого, сверхъестественного и естественного в пространстве реальности. Ф. Ницше совершенно верно считал, что «человек – это мост, а не цель»[22]. Само латинское слово «понтифик» обозначает «того, кто наводит мосты»[23]. Следовательно, человек является и физической величиной, и в то же время чем-то иным. То есть он живет в двух временных пространствах, из которых самыми значимыми являются именно идеальное пространство и время, а не только преходящее и вечно изменяющееся физическое время и пространство. Поэтому, если абсолютная и идеальная истина не понимается как алетейя (άλήθεια), как божественная правда и истина, как освобождение от материальных оболочек, то сама истина перестает быть идеальной, а остается лишь выражением грубой и мертвой физической реальности, с ее жестокими механическими законами.
Поэтому сущностное примирение противоположностей является смыслом человеческого существования, к которому человек был призван от момента своего появления. Объединяя разумное, духовное начало и неразумное, искаженное вещество, человек своими правильными и умными действиями способен видоизменить несовершенное земное бытие и соединить «небо и землю». Тем самым, в человеческих силах избавить материю от присущего ей темного, косного, неустойчивого состояния и восстановить связь чувственного мира с идеальным, смысловым устройством материи. Мир людей и мир окружающей природы не содержит абсолютную причинность как собственный признак. Он творение Силы, пришедшей извне, поэтому мир не обладает полной самостоятельностью. При этом, несмотря на присущую миру изменчивость, внутреннюю раздвоенность любых процессов и вещей на их противопоставленность, вещественные основы находятся во взаимодействие с идеальными началами, В этом случае Логос как идеальное основание бытия соединяет единство любых противоположностей.
Отсюда Идея (ἰδέα), Логос (λόγος), Ум (υόος) выступают как внутренняя (идеальная), скрытая сущность вещи. Идеальное всегда предстает как имманентный способ бытия мира вещей. Это то постоянное начало, которое не подвержено изменению и противоречивости и выступает основополагающим образцом для преходящего и конечного состояния вещей. Оно равно самому себе, поэтому его сущность (οὐσία) неподвижна и самодостаточна. Материальный, лишенный жизненного начала мир сам по себе не в состоянии распознать и раскрыть собственный идеальный образ. Достижение этой цели по силам только человеку, связующему две сферы: идеальную и вещественную. Только обладание телесной сущностью и заключенной в ней духовной основой позволяет человеку раскрыть осознание бытия, с одной стороны, через мышление (υόημα), с другой, через саму возможность совершать духовные усилия по преодолению вещественной ограниченности. Что, в свою очередь, создает возможность выявить идеальные основы, присутствующие в конечном и плоском бытии.
Тем самым противоположные и часто враждебные процессы, свойственные внутренней природе бытия, разрешаются через наличие общей точки опоры (κοιυός), существующей во всем многообразии творения. Поэтому задача человека – найти то подлинное, что скрыто в материальном бытии вещи. В этом случае бытие уже сущностно не разделено на противоположные начала, его кажущаяся изменчивость и противоречивость сближаются, затем согласовываются в осознающем разуме. Противолежащие основы совпадают и становятся тождественными, а не враждебными друг другу. Это похоже на процесс, когда раздельные положения, находящиеся в той или иной вещи, одновременно, каждый момент пребывают в ней и, в то же время, переходят в иное. Тем самым сущее, будучи одно и само-по-себе, в то же время включает и все остальное в совокупности[24].
Описанный интеллектуальный и духовный процесс выступает как поиск и собирание идеального в темном веществе. Это путь невероятно трудный и требующий огромных усилий, но только он приводит к подлинной цели. Те, кто пытается осознать Истину, должны себе представлять, что существует один общий мир (κοιυός κόσμος), мир искаженных смыслов, который, при этом, все же обладает возможностью избавиться от наличной, собственной, сущностной кривизны. В этом случае мир и человек имеют надежду выпрямить искривленное пространство собственного существования.
Но наличествует и иной путь, направленный в противоположную сторону. Единое и цельное в вещах превращается в чувственную раздельность, а сам мир ограничивается чувственным, преходящим «я» (ίδιος κόσμος), пытающимся создать всякое бытие в себе и исключительно из себя. Примером может случить очевидная слабость автономного человеческого разума, ведущего к заблуждениям и неспособного познать истину. Человек остается наедине не с реальностью, а с кажущимся, не настоящем бытием. Происходит подавление всякого духовного движения плотской чувственностью человека. Человеческие разум и чувства погружаются в бесконечный цикл возникновения и исчезновения. В кажущихся вечными процессах рождения и гибели бытие становится неустойчивым. Подобное существование само по себе уже никогда не пребывает как сущее, оно «непрестанно нарождающееся и погибающее, по истине же никогда не сущее»[25](άεί γιγυόμευόυ τε καί άπολλύμευου όυτως δέ ούδέποτε όυ[26]). Вовлекаясь в нескончаемый и постоянный круговорот космической разрушительности, человеческое сознание сталкивается с небытием (τό μή όυ), ошибочным образом считая его своей подлинной основой, истинным субстратом. Вещественное небытие, в свою очередь, порождает в разуме призраки обманчивой чувственности.
Напротив, истинно сущее в вещах не является простым отвлеченным единством, оно как единое присутствует в бесконечной множественности бытия. Между миром неизменного становления и идеальной областью оказывается нечто общее, трудно выразимое, открывается точка соприкосновения между идеальным бытием и природным небытием мира явлений. Эта связь для пустого счетно-расчетного рационализма слишком отвлеченная, она лишь указывает на общую возможность объяснения, но не дает его в действительности. В то же время неуловимость этой связи проникает в чувственный предмет и наполняет его идеальным смыслом.
Точка связи двух начал выступает как предел (πέρας), благодаря которому материя, как беспредельное начало (τό άπειρου), получает свое предметное устройство. Главным остается не противостояние между стремлениями к идеальным основаниям, возвышающим душу в умопостигаемую сферу чистых форм, с одной стороны, и чувственными влечениями, погружающими любые духовные поиски в поток обманчивого «становления» (γέυεσις), с другой. Важнейшим в познании является не раскрытие чего-то особенного, автономного, независимого и самостоятельного, относящегося к той или иной стороне бытия и человеческой природы, а того, что обнаруживает ее единство и полноту.
Отыскивая подлинное неясным стремлением ума и души, рассматривая предметы, понятия и определения, мы не находим ничего устойчивого и неизменного. Наш разум не насыщается тем, что он ищет, при этом он не может остановиться в своем поиске, перебирая бесконечность предметного мира. Отсюда вытекает заключение, что искомое находится за пределами или по ту сторону (επέκειυα) всякого определения, установления мысли и бытия. Искомое есть сверхсущее (ύπερούσιου), и мы познаем его, когда отрицаем всякое о нем понятие. Так как это идеальное начало не выразимо на языке рациональных определений и суждений, то для его понимания остается заложенная в человека способность подняться выше наших физических, природных представлений.
Именно этот внутренний дар и позволяет человеку выступить «вовне» всякой определенности. Человеческий разум, в таком случае, в области своих представлений выбирает нечто целое, нерасторжимое, превышающее всякую дробность и разобщенность мысли, в которых находится сам разум. Свою раздельность одновременно на идеальные образы и условность физического восприятия человеческий разум противополагает некоему Единому (εις). Предполагаемое Единство, в отличие от всякой раздельности, неделимо, целостно и нераздельно. Оно выше и больше всякой условной мысли. Поэтому ум, в процессе идеализации, определяет его как подлинно сущее (то́ όυ), отличая от себя самого, тоже сущего, но являющегося относительным и условным. В этом смысле Единое – это пребывающее, всегда установленное и неподвижное само в себе. Оно находится в покое (στάσις), так как у него нет никакой нужды куда-либо двигаться. По своему положению (στάσις) оно находится одновременно в каждой из своих точек и всех мест бытия.
Человеческий разум, в отличие от Единого, всегда имеет направленное движение, как «вовне», из себя, так и «внутрь», к самому себе. Процесс мышления – это всегда движение (κίυησις) к чему-то другому (έτερότης) и предстает как попытка устранить разлад и разногласие между собой и иным. Иное, в этом случае, для разделенного с бытием разума есть чистое и самодостаточное тождество (ταυτότης). Для того чтобы иметь положительное знание о Едином, надо вначале признать его существование. Высшее Начало, в таком случае, выступает не просто как феномен игры ума, его внутренние впечатления и представления, а как необходимое отрицание у него всяких определений.
Как уже отмечалось, в мире присутствует множественная полнота идеальных основ бытия, образующих мысленный мир (κόσμος υοητός). Эти идеальные начала – не сами внешние предметы, не их форма, а исходные положения всякого существующего предмета и его формы. Они – вечное вращение (έπιστροφή) и, следовательно, обращение и изменение всей мировой совокупности самой в себе. В этом случае признание первоначальной нераздельной целостности имеет значение положительного и совершенного блага, на которое только и может быть направлено действие разума.
Проводя разделение между собой, Высшим Началом и физической реальностью, рассудок не противопоставляется последним. Разделение уже не есть противопоставление, между ними нет сущностной пропасти. Что такое физический мир без идеальных оснований? Хаос, в котором нельзя представить ни движения, ни покоя, ни постоянства, ни изменения, ни бытия, ни небытия. Напротив, что такое Высшее Начало без осознания его человеком? Для самого человека, в данном случае, это просто отвлеченное, несуществующее в действительности логическое понятие, форма без содержания, чистый абстракт.
Таким образом, единая цель и порядок положены Творцом в основу всего существующего, что обнаруживает божественное единовластие во всем строе Вселенной, включающим в себя социальный, общественный порядок, придающий целостность и единство образу человеческого существования при всем многообразии и различии человеческих личностей. Как и в космическом порядке, единство выступает как высшее благо, а раздвоение, напротив, несет с собой разрушительные (злые) основы. Если единица собирает воедино рассеянное и разделенное, то всякая двойственность есть зло, «подлое число», олицетворение всего того, что противится божественному порядку, сам принцип раздора и раскола. Отсюда единство предстает как универсальный закон, лежащий в основе существующего, форма космической, а возможно, и политической теократии.
Возвращаясь к нашей теме, можно сказать, что Единый Бог от создания мира установил единоначалие как в Универсуме, так и в человеческом существовании. Поэтому идеальное и абсолютное единство, пронизывающее все бытие, – это центральный мотив христианских представлений о власти, одна из главных пружин, приводящих в движение человеческое общество[27]. Единство, заключенное в сущности любого проявления власти, выступает как единство содержания, при наличии проявления разнообразных внешних форм политического устройства, вызванных приспособлением к различным условиям. Именно поэтому Фома Аквинский сравнивал государство с живым телом, в котором голова, заключающая в себе неразделенный разум, управляет всеми способностями нашей души. В мире все, как и в человеческом теле, расположено в правильном иерархическом порядке, в котором низшие ступени по закону справедливости подчиняются высшим ступеням[28].
Именно с указанной точки зрения взаимосвязи абсолютных, идеальных основ и условных начал, заключенных в сущности любого явления и предмета, необходимо исследовать и само понятие власть. Другими словами, в нашем случае феномен власти рассматривается как некое высшее совершенство. То есть любое рассмотрение реальности, как не соответствующей идеальным началам или не имеющей их в себе, должно быть отвергнуто как изменчивое и ложное мнение. Кроме того, полностью отвлеченный от действительности идеал превращается в опасную и разрушительную для самой социальной действительности утопию.
Отсюда возникает задача анализа сущности власти как явления, которое включает в себя связь природного (социального) и идеального. Только в таком случае возможно действенное и положительное преобразование социального хаоса. Поэтому принципиальная истина самого наличия власти выступает как совокупность этих двух противоположных начал. Исключение из общественной жизни какой-либо из этих двух основ может привести лишь к ухудшению общественного бытия и торжеству низших интересов и необузданных страстей. Это то, что средневековые схоласты обозначали как извращенный политический и государственный порядок – «порядок, висящий вниз головой»[29] (capite pendet deorsum).
Когда мы говорим о метафизических процессах, касающихся абсолютного и относительного в понятии власть, то необходимо отличать умопостигаемое, или умозрительное (νοητός), от понимающего (νοερός), то есть того, что относится исключительно к человеческому разуму. Существует понимающее, разумное начало и определенный предмет понимания. Сам разум и объект постижения совершенно различаются. Умственные построения часто не имеют никакого отношения к действительности. Поэтому то, на что направлено сознание, всегда превышает разум. Умозрительное больше того, что мыслит о нем. В то же время умопостигаемое является некоей необходимой пищей для разума, без которой сам разум не мог бы существовать и действовать. В случае отсутствия умопостигаемого рассудок остается замкнутым в собственном неведении и покое.
Следовательно, умопостигаемое превышает постигающий его разум, с одной стороны, с другой, оно существует до появления всякого разумеющего сознания. Отсюда человеческий разум всегда находится в подчиненном положении по отношению к высшему устройству, которое он пытается постигнуть. В этом и заключена разница между умозрительным и понимающим. Но само умопостигаемое не является чем-то несуществующим, как призрачная мысль или, наоборот, существующим как физический объект. Умопостигаемое само по себе – это сущность и энергия, то есть сила, проявляющаяся в действии, осуществленная действительность. Умопостигаемое – это живая сила, находящаяся выше телесной изменчивости, в которую заключен человеческий разум. Если в физической действительности движение и покой предстают как противоположности, то в умозрительной сверхреальности они представляют собой единство и тождество.
Если бы умопостигаемое было лишь игрой ума или физическим (мертвым) объектом, то человеческий рассудок в первом случае не мог бы описать действительность, так как она была бы условной, субъективной степенью восприятия самого себя. Тогда это был бы лишь сдвиг сознания, непрекращающиеся галлюцинации. Во втором случае, если предположить, что умопостигаемое – лишь отпечаток в сознании материальных объектов, то каким образом лишенное жизни косное вещество может определять разум, существующий только в живом теле? Следовательно, в неживом веществе находятся некие силы и действия, которые тождественны с разумом. Эти силы можно мыслить и обозначить как невещественные. Таким образом, вещество, весь физический мир, просвещается смыслами, стоящими по ту сторону природного мира. Всякая сила нематериальна, и на нее никоим образом не распространяется пространственная протяженность.
Таким образом, физическое бытие, постигаемое чувствами, само по себе является несущим, поскольку постоянно видоизменяет свои формы и содержание. Ведь нельзя же утверждать, что нашим настоящим бытием является распад, разложение существующих элементов и форм. Если бы это было так, то мы никаким образом не испытывали бы личной катастрофы от качественных превращений, изменений и конечности любых вещей. Поэтому подлинное существование для этого мира возможно только в отношении с бытием, вечно пребывающим и неизменным.
Каждое событие представляет собой лишь отдельное звено в бесконечной цепи механизма причинности. Жизнь есть предельное понятие в механическом объяснении мира. Возникновение органической организации из неорганической жизни недоступно нашему познанию. Но этого процесса мы никогда не будем в состоянии ни постигнуть, ни доказать, ибо, в противном случае, мы и сами могли бы его воспроизвести, мы же знаем только то, что сами и творим. Целесообразность для нашего познания играет роль чуждого пришельца, потому мы имеем право и принуждены рассматривать ее в качестве гостя из высшего мира, из мира целей.
В заключение скажем, что все приведенные отвлеченные размышления существенно важны для определения природы государственной власти. Власть – это всегда воплощение необходимости, погружение в неизбежность (κείμαι). Власть – нечто покоящееся, лежащее в основе вещественного бытия, которое всегда находится во власти чего-либо. Власть простирается по всему бытию, устанавливая его связи. Иерархия и подчиненность бытия являются его общими свойствами, началами и принципами. Идеальное начало (ιδέα) власти, ее первообраз рассеян во многих вещах, поэтому, чтобы понять природу власти, надо, как говорил Платон, «распознать единое начало во многих вещах» (μίαυ ίδέαυ διά πολλώυ διαισθάυεσθαι)[30]. Это одна из главнейших причин установления эмпирического мира. Отсюда проистекает и наша задача, она направлена на изображение, демонстрирование (φαυτάσία) этого единого начала власти, выставление его напоказ, схватывание (κατάληψις) его сути. Существуют вечные, абсолютные истины, и есть изменчивые, условные истины фактических явлений, которые необходимо соотносить с вечными истинами.
Абсолютное Начало есть Творец видимых и невидимых. Бог Слово, который есть абсолютный Образ скрытого Бога: неограниченный, безусловный, безотносительный и совершенный. Он – первооснова мира, первоначало всего сущего, вечное и неизменное, которое понимается единым, всеобщим, безначальным, бесконечным. Иным по отношению к Абсолютному Началу является относительное бытие. Сам Логос, будучи единым и всеобщим, представляет собой Абсолютную Волю и Абсолютную Власть. Логос создает созвучное бытие по некоему идеальному замыслу. В своем первоначальном смысле бытие – это чистая и гармоничная последовательность вещей, построенная по иерархическому принципу. Созданный Универсум похож на цепь, спускающуюся с небес, низшие звенья которой подчиняются высшим.
Само бытие состоит из двух уровней: идеальных смыслов и мира становления. Эти бытийственные уровни – одно и то же, но противоположны друг другу. Их противоречие разрешается с помощью иерархии смыслов и иерархии упорядочивания, где власть выступает как главный смысловой инструмент. Власть, призванная управлять противоположными величинами, опосредует (то есть выражает) внутреннее состояние единства бытийственных соположений. Таким образом, абсолютная власть является бытием в себе и гармонией бытия для иного. Она устанавливает образ зависимости и влияния внутри бытия. При этом абсолютная власть имеет абсолютное превосходство над всем остальным. Наличие абсолютного во власти означает, что власть всегда должна иметь религиозную санкцию. Части всегда должны подчиняться целому.
