bannerbannerbanner
Крокодил или война между добром и злом, случившаяся в царствование Людовика XV
Крокодил или война между добром и злом, случившаяся в царствование Людовика XV

Полная версия

Крокодил или война между добром и злом, случившаяся в царствование Людовика XV

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
11 из 11

51

Любопытное свидетельство о бытовании в конце XVIII-го века слова, введение которого в философский язык приписывается создателю собственно философской доктрины «спиритуализма» Виктору Кузену (1792–1867) [Ndaye-Mufike 2001: 48]. Уже во второй половине XIX в. и первой четверти XX в. спиритуализм и возникший в его рамках кардековский спиритизм (иногда неверно отождествляемые) станут влиятельными «мистико-эзотерическими» течениями комплексной природы в европейской культуре.

52

Профессиональному инженеру-строителю, много времени отдавшему самообразованию, в конце жизни ставшему автором ряда статей для «Энциклопедии», Николя Антуану Буланже (1722–1759) принадлежит ряд философских трудов, касающихся происхождения религии, хотя «Разоблачённое христианство» (1766) и приписывается барону Гольбаху (см. прим. 22 к песне 41-й). Здесь Сен-Мартен подразумевает его работу, опубликованную, как и остальные труды, посмертно: «Древность, раскрытая благодаря своим обычаям» (1766), где Буланже доказывает, что религиозные обряды многих народов в древности, нередко связанные с водой, обязаны своим происхождением крупнейшей природной катастрофе – Великому потопу, будучи памятью о Потопе (mémoire du Déluge), плодом суеверного страха перед тем, что мир снова разрушится. По Буланже, «память о Потопе» – это не только циклические праздники «обновления» мира, как Новый год, но и монашеские и аскетические практики, «воспоминания о бедствиях предков» [Boulanger 1766 III: 353–363]. Фактически, теория Буланже возродилась в XX в. благодаря работам Иммануила Великовского (1895–1979), который рассматривал события ветхозаветной истории как память о природных катастрофах, вернее, плод их вытеснения из неё (что стало названием его книги «Человечество в амнезии», переведённой на русский язык).

53

Отметим для точности, что в рукописи «Моего портрета» [Saint-Martin 1961: 73]: un peu balayur (sic!) de la terre. Вероятно, описка вместо balayeur, имени деятеля от глагола balayer – выметать.

54

На наш взгляд, отделяя баварских «иллюминатов» Вейсгаупта от иных групп внутри широко понятого «иллюминизма» [Педенко 2018: 66–67], для вторых целесообразнее использовать термин «иллюминисты», а не «иллюминаты» (если речь не идёт о пейоративном употреблении этого слова, к примеру Баррюэлем, а об академическом, пусть и внешнем для этой традиции, термине).

55

Слово «пропаганда» восходит к названию католического Сообщества по распространению веры (Congregatio de propaganda fide) [Фасмер 1987 III: 376], созданного с миссионерскими целями.

56

Термин «сен-мартинизм» бытовал задолго до Амаду и был им не придуман, а введён в научный оборот. Переводчик русской литературы на французский, редактор Journal de Saint-Pétersbourg Ипполит Оже (1796–1881), так вспоминал о совместной жизни в начале 1817 г. в Париже с будущим декабристом Михаилом Луниным (1787–1845) у баронессы Лидии Роже (урождённой Вассаль, 1782–1861): «Всё меня ведёт к мысли, что связан он (Михаил – М. Ф.) был с тайными обществами, которые начинали всюду возникать. <…> Когда мы были вместе, мысли его были заняты только магнетизмом. <…> Госпожа Роже очень этим забавлялась и так как сама стала последовательницей Фабра д’Оливе, у нас были совместные обсуждения мистицизма, сведенборгианства и сен-мартинизма, в которых мы ни йоты не понимали» [Auger 1891: 122–123].

57

История «мартинизма» в России – богатая материалом и интересная тема, имеющая «выход» на масонские и розенкрейцерские сюжеты, освещённая в замечательных работах Ю.Е. Кондакова [Кондаков 2011, 2012]. В данном очерке мы намеренно ограничились собственно учением Сен-Мартена, а не «мартинистов».

58

О пьесе (вернее, двух пьесах) см. выше, прим. 7. История французского «мартинизма», институционально оформленного во второй половине 1880-х гг. усилиями Папюса и Огустена Шабосо (1868–1946) в качестве важного компонента синтетической оккультной доктрины, впитавшей розенкрейцерские, каббалистические и теософские идеи [Roggemans 2009: 14–31] – отдельная тема, к наследию Сен-Мартена прямого отношения не имеющая. Более того, в определённом смысле создателем «итогового» вида мартинизма стал сам Папюс [Lagosz 2014], наряду с Леви ставший одним из творцов современного привычного образа «эзотеризма».

59

О переводе фр. justice как «правды» см. прим. 4 к песне 12-й поэмы, о «секте» см. прим. 8 выше.

60

Букв.: «одна из самых странных, даже после [выхода книг] Рабле» (des plus bizarres, même après Rabelais).

61

Название этого цикла литературно-критических и биографических заметок Сент-Бёва уместнее, опираясь на значение causerie как непринуждённой болтовни, переводить не: «Беседы по понедельникам» [Трескунов 1970: 31], а: «Разговоры в понедельник о том о сём», а лучше просто как: «Понедельничные турусы».

62

Франсуа Фенелон (1651–1715) – французский писатель и богослов, видный сторонник аскетической мистической доктрины мадам Гюйон (1648–1717).

63

Нахаш (®га) – упомянутый в оригинале первой главы ветхозаветной Книги Бытия «змей» (вернее, змея, так как это слово женского рода).

64

Неопределённый артикль в заглавии (L’homme de désir) позволяет рассматривает конструкцию как аналог лат. genitivus qualitatis и делает допустимым даже перевод; «Человек желающий». Ср. аналогичное homme de bien, скорее «хороший, добрый человек», чем «человек добра».

65

Едва ли можно согласиться с Риуэ-Короз, утверждающей, что Урдек – человек воли, «доброволец», и эта воля «чётко отличает» его и от «чувствительной женщины» Рахили и от «мужа разумного» Седира [Rihouët-Coroze 1979: 52]. Офицер полиции Седир как раз очень решителен в деле спасения Парижа! Наставления получат и Седир и Урдек, и второй из них в поэме едва ли менее «разумен», чем первый.

66

Ни Симона Риуе-Короз, ни Фабьена Мур в своих работах, посвящённых «Крокодилу», насколько нам известно, не уделяли внимания расшифровке имени этого персонажа. Нельзя не отметить курьёзную версию Жана-Батиста Перенне, без разъяснений походя замечающего в биографической статье о Сен-Мартене, что имя Урдека значит «игра» (le jeu) [Pérennès 1834: 218]. Неужели от англ. Deck, одним из значений которого является «колода карт»? Вообще, если попытаться найти в имени Урдека анаграмму, как в случае Седира и, быть может, Розона, то можно вспомнить фр. décor, «украшение, обрамление, декор», вошедшее в русский язык. Анаграмма может быть неполной, как в случае Розона.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
11 из 11