Искупление кровью

– Ты никогда мне не говорил… – начал он доверительным тоном.

– Чего?

– Раз ты так часто туда ходишь, значит оно того стоит, но… Она правда так хороша, малышка Марианна?..

Вторник, 24 мая, 10:30

Дельбек не казалась совсем уж спокойной. Прогуливаться по коридорам с Марианной, у которой развязаны руки, – все равно что иметь дело с хищником без тумбы и хлыста.

Даже если данная конкретная хищница пока и ведет себя разумно. Дикому зверю никогда не следует доверять.

– Почему меня не вывели на прогулку вместе с остальными? – спросила Марианна.

При одном только звуке ее голоса Дельбек подскочила:

– Я… Я еще не привыкла, я забыла о вас.

– Что-то не так, надзиратель?.. Вы меня боитесь, да?

– Боюсь? Нет, с чего бы? Что вы себе вообразили!

– На мне нет наручников, вот вы и мечете икру! Но не беспокойтесь, я не собираюсь драться с вами…

– Вы не смеете говорить со мной в таком тоне! И я вас абсолютно не боюсь.

– Тем лучше! Но это неправда, – продолжала молодая женщина насмешливым тоном. – У меня скверная репутация, верно? Тем не менее вам известно, что если не нарываться… Ну же, надзиратель, расслабьтесь: я шучу!

Вместо ответа Моника как-то странно хрюкнула.

– Мне не терпится увидеть моих новых подружек! – вновь начала Марианна, которой припала охота поговорить.

– Ну, тут уж вы говорите неправду! – заметила Дельбек с принужденным смехом.

– Возможно… Очень долго я видела одни мундиры…

– Это быстро проходит, вот увидите…

Странно, что охранница пытается подбодрить ее. Неужели настолько испугана?

– Вы замужем, надзиратель?

– Моя личная жизнь заключенных не касается.

– Конечно… Но я просто хотела знать!

– Да, я замужем. Больше пятнадцати лет!

Они спускались по главной лестнице бок о бок.

– У вас есть дети?

– Трое. Чудесные малыши!

– Не сомневаюсь… Значит, вам следует подумать о них.

Моника застыла на месте, недоуменно глядя на нее, вцепившись в металлическое ограждение. Марианна приблизилась:

– Если однажды что-то пойдет не так, подумайте о них. Не геройствуйте…

– Вы угрожаете мне?

– Вовсе нет, надзиратель. Просто даю совет… Идем дальше?

Марианна остановилась у выхода во двор, на невысокой бетонной лестнице. Немного кружилась голова. Столько народу, такой шум. Все взгляды моментально устремились на нее. Множество оптических прицелов одного и того же ружья. Единый взгляд сотни женщин, незнакомых, но стоящих так близко к ней. Она, без сомнения, гвоздь программы, звезда нынешнего дня. Присев на нижнюю ступеньку, Марианна закурила. К счастью, сигареты у нее были, можно сохранить лицо в этот первый, немного рискованный момент. Ни одна из заключенных не подошла к ней в первые четверть часа. Кроме заключенных из вспомогательного персонала, ее никто никогда не видел. Сразу по прибытии ее посадили в одиночку, изолировали, как бешеную собаку, чтобы не заразила остальных. И все-таки всем этим женщинам было известно ее имя, ее преступления. Она, конечно, была самой прославленной незнакомкой во всей тюрьме.

Марианне хотелось размять ноги, но она не решалась смешаться с толпой, хотя и подметила, что взгляды скорее любопытствующие, чем враждебные. Ни в коем случае нельзя показывать робость. Никогда, ни за что. Она придала лицу самоуверенное, почти рассеянное выражение. Не смотреть ни на кого в особенности, просто скользить взглядом по общей картине.

Чтобы отвлечься, она стала думать о другом. Завтра они явятся. Они, трое копов, приходивших к ней на свидание. Она хотела было вначале вовсе продинамить их. Но тоненький внутренний голосок подсказывал другое. Я потребую больше подробностей. Надо выяснить, что у них на уме. Распознать очертания ловушки, которую для меня готовят, чтобы не угодить в нее. И чтобы не пожалеть потом, что сказала «нет»… Ибо она все равно откажется, в любом случае. Она уже давно не верит в Деда Мороза. Никто не припас для меня подарка, на всем белом свете. За все нужно платить. За все… А там, наверное, придется заплатить какую-то ужасную цену. Еще ужаснее, чем та, какую я плачу сейчас. Но я все равно увижусь с ними завтра, просто из любопытства. Чтобы дать пищу уму. И сигаретами разжиться вдобавок.

Вдруг Марианна почувствовала, что на нее пристально смотрят, грубо нарушая течение ее внутреннего монолога. Три девицы свирепо взирали на нее. Марианна сразу все поняла. Одна из них – смотрящая. Главная над заключенными. Правящая этим народцем заблудших овечек. Волк в овечьем стаде для одних, гуру для других. Как и у мужчин, у женщин тоже есть главари.

Белая женщина средиземноморского типа, лет тридцати пяти, росла явно не в тепличных условиях. Выше ростом, чем Марианна, немного сутулая. Мужеподобная. Взгляд жесткий, полный боли. И ненависти. Но сейчас она смотрит с вызовом: видит в Марианне соперницу. Разглядывает с ног до головы, примеривается. Прикидывает, есть ли шанс ее положить на лопатки, боится утратить престол. Марианне известны правила. Она встает, начиная первый раунд:

– Ты – Марианна де Гревиль, ведь так?

– Верно. А ты кто такая?

Две другие что-то залопотали.

– Знаешь, как меня зовут?

– Я очень долго ни с кем не общалась… так что нет, не имею чести тебя знать.

– Меня зовут Джованна.

– Красивое имя! – съязвила Марианна.

– Дай-ка мне сигаретку.

Марианна стиснула зубы. Ничего не давать. Ни малейшей слабины.

– Не дам, – ответила она без затей.

Джованна раскрыла ладонь, в которой сверкнуло лезвие.

– Я сказала – дай сигаретку.

– А я сказала – не дам. Ты глухая?

Рядом прошла Дельбек, Джованна спрятала ножик, но продолжала наседать:

– Думаешь, ты круче всех, Марианна? Думаешь, тебе все можно, раз ты завалила копа?

И пальцем ее не трогать. Стоять глазом не моргнув.

– Кто тебе это наплел, Джованна?

– Не в твоих интересах залупаться, вот тебе мой совет…

– У меня и в мыслях не было. Просто хотела погреться на весеннем солнышке!

– Так-то лучше. Будешь умницей, может, получишь право со мной говорить!

– О! Великая честь – служить тебе верой и правдой!

– Ты надо мной смеешься?

– Догадалась? Значит, ты не такая уж дебилка, Джованна…

– Вот погоди: станем подниматься, я тебе устрою праздник!

– Ты ничего не устроишь! – отрезала Марианна. – Мне не нужны склоки! С меня только что сняли наручники, я не хочу, чтобы их снова надели… Не беспокойся, я не намерена тебя затмить. Властвовать над кем-то – не в моем вкусе! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, о’кей? Но если ты настаиваешь, если в самом деле хочешь трепки, это плохо кончится для обеих. Ты просто помрешь, а меня посадят в карцер и потом запихнут в тюрьму еще гнуснее этой. Усекла?

– Слыхали, девочки? – Джованна озиралась по сторонам, явно обескураженная.

– Да за кого она себя принимает?

Это сказала арабка, громко хлюпающая жевательной резинкой. Марианне вдруг захотелось шаролезского бифштекса с кровью. Непонятно почему.

– Ты меня ни на секунду не запугаешь! – заговорила Джованна с прежним апломбом. – Но насколько я поняла, ты не хочешь неприятностей. Тогда не высовывайся, и ничего не будет.

– Гениально! Хорошей прогулки, дамы.

Троица удалилась, Марианна тяжело вздохнула. Эта первая стычка не обещала ничего хорошего. Нужно было покориться, чуть-чуть прогнуться. Ей же удалось только отсрочить развязку. Это ясно читалось во взгляде Джованны. Придется принимать бой. Снова.

Подошла Жюстина:

– У тебя проблемы?

– Джованна пыталась наехать, крутую из себя строила.

– Тебе лучше ее избегать, Марианна.

– Не дергайся: я на эту удочку не попадусь! Я не хочу драться… За что она сидит?

– Она – жена одного мафиозо. Занималась девочками…

– Содержала бордель? Час от часу не легче!

– У нее полно денег.

– Поэтому она – смотрящая!

– Да. И еще она сильная и очень подлая.

– Ну, не сильней меня!

– Остерегайся ее… Не делай глупостей, Марианна.

Марианна краешком глаза наблюдала за Джованной и ее подручными, которые терроризировали какую-то несчастную зэчку, совершенно запуганную. И тут она заметила женщину у самой решетки, вдали от прочих. Та завершала серию отжиманий. На одной руке в довершение всего.

– Кто это там? Лицо кажется знакомым…

– Блондинка? Это ВМ.

– ВМ!.. Черт! Я и не знала, что она здесь!

– Прибыла к нам три недели назад…

– Почему она не в централе? У нее ведь пожизненный срок?

– А у тебя? Можно подумать, у тебя не пожизненный!

– Она разбила морду охраннице?

– Нет. Пыталась совершить побег. Она у нас временно. Несколько недель, самое большее – месяцев. Она в одиночке, но на прогулку выходит вместе со всеми.

– А… И какая она?

– Очень спокойная. Очень вежливая. Тут ничего не скажешь. Она вроде как… вроде машины. Но Джованна к ней даже близко не подходит! Да собственно, и никто другой. От одного ее взгляда холод пробирает до костей.

Марианна засмеялась. Хотела скрыть, что чуточку раздосадована. Почему мне не удалось запугать Джованну? Я остановила ее, обозначила дистанцию, только и всего.

– Надо бы с ней сойтись, – сказала она. – Хочется услышать ее голос… Почему у нее нет права носить наручники, подобно мне?

– Думаю, ты – единственная заключенная во всей стране, заслужившая право носить наручники!

– Это нечестно! – в шутку заныла Марианна, словно обиженная девочка.

– ВМ никого пальцем не тронула. С тех пор, как сидит в тюрьме, я хочу сказать… Это не твой случай, Марианна.

– Ты знаешь… Тебя, Жюстина, я бы никогда и пальцем не тронула.

– Знаю, – прошептала та.

Вероника Мобрэ. Член террористической группировки, действовавшей в восьмидесятые годы, с полдюжины убийств на ее счету. Бизнесмены, политики, хладнокровно застреленные прямо посреди улицы. Ей было далеко за пятьдесят, но двадцать последних лет, проведенных в тюрьме, не слишком отразились на ней.

– Не знаешь, кого мне подселят в камеру? – вдруг спросила Марианна.

– Знаю только, что ее зовут Эмманюэль Оберже…

– Вот так имечко!

– Давай, начинай ее ненавидеть, даже не познакомившись!

В глубине двора разгорелась ссора, и Жюстина, оставив Марианну, пошла посмотреть. Эмманюэль Оберже. Марианну тошнило. Снова терпеть чье-то соседство? Санчес в самом деле преподнес ей отравленный дар. Но всегда можно все отыграть назад. Достаточно отправить Эмманюэль к дантисту.

Марианна встала, стараясь не замечать лиц, повернувшихся к ней. Направилась к Мобрэ, которая сворачивала папиросу. Та подняла глаза. Взгляд в самом деле леденящий.

– Привет, меня зовут Марианна.

– Знаю. Все наслышаны о тебе, Марианна! Чего ты хочешь?

– Ничего… Сегодня я в первый раз вышла вместе со всеми…

– Сколько ты пробыла в одиночке?

– Почти год…

– Довольна, что все закончилось?

– Даже не знаю, честно. Это неплохо, но…

– Ну да, проблема знакомая! Присаживайся.

Марианна села по-турецки напротив нее. Не показывать, насколько потрясла ее эта женщина. Чуть ли не приворожила. Просто посидеть, поболтать с четверть часика. Сбросить груз одиночества. Вот только ВМ больше не произнесла ни слова. Но предложила свое общество, несколько загадочных улыбок. И папиросу. Просто чтобы обозначить, что компания девушки ей приятна.

20:30

Марианна все еще одна в камере.

Они решили посадить Эмманюэль в другое место! Хорошо, что я обещала ей морду набить!

Она уже давно покончила с вечерней трапезой и теперь дожидалась ночных поездов. Шел дождь.

Она любила слушать ливень во время бессонных ночей. Будто кто-то был рядом, и становилось спокойнее.

Растянувшись на тюфяке, она наслаждалась одиночеством, отвоеванным с помощью угроз. Они меня боятся. Я еще что-то значу. В памяти возник образ начальника, всегда готового с ней позабавиться, но Марианна отогнала его, тряхнув головой. Это обмен, ничего больше. Он сильней зависит от меня, чем я от него.

Легко обманывать себя, когда ломка отдаляется. Когда никто не прекословит.

Марианна закрыла глаза. Приближался первый поезд, «Коралл», пассажирский, со спальными вагонами. Совсем не тот звук, что у скоростного. Даже сравнения нет. Тяжело тормозит на крутом повороте, как раз перед самой тюрьмой. Пусть образы нахлынут, с головой погрузись в них… Пусть тебя втянет целиком сфера, составленная из мыслей.

…Пригородный поезд, довольно загаженный. Даже сиденья разрисованы. Уже ночь. Она немного дрожит. Не от страха, конечно. Просто от холода. Холод пронизывает до костей, поднимается изнутри. Поезд отъезжает от станции, она точно не помнит какой. Ей всего шестнадцать. С ней небольшая спортивная сумка. Там совсем немного вещей. Фотография родителей – и зачем нужно было ее с собой тащить? – кимоно, телефонная карта – и кому она станет звонить? – несколько купюр, стыренных из бумажника стариков, две пары джинсов, три свитера.

Я хорошо сделала, что сбежала. С ними рехнешься, с двумя недоумками! Я сильная. Я и одна справлюсь. Они мне не нужны. Мне никто не нужен… И все же она несет на себе стигматы первой ночи, проведенной на улице. На скамейке в парке, среди шлюх и шпаны. Не апартаменты класса люкс.

Но и у меня дома не такой уж класс.

Глаза у нее чуть припухли и смотрят с тревогой, но она улыбается.

Дверь вагона открывается, входят трое парней, хулиганы. Громогласные. Любят обращать на себя внимание, обожают терроризировать честных тружеников, которые возвращаются в свои спальные районы. Марианна сидит в конце вагона, они останавливаются далеко от нее. Она переводит дыхание. Хотя чего мне-то бояться… Я драться умею…

Марианна издали наблюдает за ними. Они уселись рядом с молодой блондинкой, которая осмотрительно уткнулась в книгу. Станут к ней приставать, конечно. Они для этого здесь, они вышли на охоту. Девушка беззащитна… Ты должна вмешаться, Марианна! Ты сможешь ей помочь, никто другой, кроме тебя, не поможет ей. Студентка поднимает крик. Просит их уняться, но звучит это так, будто она зовет на помощь. Вот только никто как будто и не слышит. Марианна судорожно сжимает сумку. Сигналы SOS пронзают слух и самую душу. Что же ты сидишь, будто приклеилась к сиденью? Чего стоят твои медали? Тысячу раз ты повторяла движения на тренировках… Но на татами это проще, чем в поезде… Что ж, настал момент применить знания на практике!

Молодая женщина уже отбивается от хулиганов.

Марианна чуть не плачет. Ей не подняться с места, ноги не двигаются. Она сгорает от стыда, жгучего, парализующего еще сильнее, чем страх. Лучше закрыть глаза, не видеть того, что последует. Но широко открывает их. Смотри, Марианна. Взирай на собственную трусость.

Вдруг какой-то мужчина поднимается, свершается чудо. В сером костюме, с синим галстуком. Вмешивается, и девушка пользуется этим, чтобы сбежать.

Трое молодчиков, лишившись забавы, отыгрываются на нем. Угрозы, оскорбления. Вскоре и удары. Он не умеет защищаться. Они убьют его, замучают насмерть.

Вдруг Марианна тоже вскакивает с места. Стеснение обратилось в ярость. Такого ей еще не доводилось испытывать. Даже на соревнованиях. Ярость, не похожая на стремление к победе. Ее будто подхватила волна, она чувствует, что способна своротить горы. Она неслышно подкрадывается к троице, которая продолжает пинать ногами лежачего. Это нормально, ведь он – заурядный мужчина. Не чемпион по боксу. И все-таки он полез в драку. Рискнул жизнью ради незнакомки. Без колебаний, без лишних вопросов.

– Эй! Оставьте его!

Они прекращают пинать, оборачиваются. Удивленные. Что такое сегодня вечером с пассажирами? Не завязали себе глаза? Не делают вид, будто спят?

Один из троицы гогочет. А вот и новая жертва, сама пришла, такая же хорошенькая, как и первая. Сама, по собственной воле возлагает себя на алтарь. Совсем девчонка, но это не важно. Как раз на десерт.

– Чего ты хочешь, прелесть моя?

– Оставьте его в покое, – командует Марианна голосом, которого сама не узнает. – Хотите подраться, деритесь с теми, кто это умеет.

Они выкатывают глаза:

– Кто умеет – что? Что это она такое плетет?

– Не важно, что она плетет. Мы ею займемся, раз сама напросилась!

Марианна уже не дрожит. Не боится схватки. Сердце бьется учащенно, конечно. Но некая невидимая сила движет ею. Что бы там ни было, она не может потерпеть поражение, ведь она на подъеме. Герой в галстуке спасен, они прекратили терзать его, а это уже победа. Хулиганы медленно приближаются. Мужчина в костюме этим пользуется, чтобы немного отдышаться. Опирается о кресло, оглушенный, все еще на коленях. Адское трио движется к Марианне с приличествующими случаю ухмылками. Но осторожно, как будто что-то предчувствуют. Что перед ними не абы кто. Марианна не двигается с места. Не отступает ни на шаг. Сжимает кулаки. Первый из троих в пределах досягаемости. Мозг у Марианны начинает закипать.

К делу. Она уже рассчитала, каким будет первый удар. Проход узкий? Преимущество для нее. Они наступают один за другим. И она их одного за другим уложит. Но Марианна ждет. Чтобы первый напал. Как ее учили. Всегда дожидаться атаки. Парировать, наносить ответный удар.

Действовать по порядку.

Первый уже в полуметре. Марианна уже чувствует запах пива «Женлен» у него изо рта. Он бьет правой, Марианна пригибается, удар приходится в пустоту, парень теряет равновесие. Не может уклониться от кулака, дробящего ему горло. С этим покончено. Он падает на колени, задыхается, как тот мужик в галстуке. В панике смотрит на Марианну, но та его уже не видит.

К следующему из этих типов.

Второй кидается на нее с криком. Она опирается о сиденье, взмывает вверх и наносит удар ногой прямо в грудь. Ни дать ни взять ядерная ракета. Парень летит назад, опрокидывает приятеля. Марианна наступает, склоняется, чтобы закончить. Действовать по порядку. Хватает его за шиворот, три раза бьет кулаком по лицу. Ничего, что кровь брызжет на руки. Ничего, что он не шевелится. Третий отступил. В руке у него нож со стопорным вырезом. Марианна даже не слышит, как кричат пассажиры. Слишком сосредоточена. Слышит только внутренний голос.

Ступай, Марианна. Убей его.

Он угрожающе потрясает ножом, но Марианна не отступает. Слишком поздно. Он выбрасывает вперед правую руку, лезвие скользит по коже. Будто ожог. Он повторяет попытку, Марианна хватает его за руку, сворачивает запястье до хруста. Дикий вопль. Нож падает на пол, Марианна отталкивает его ногой. По-прежнему сжимает запястье противника, который пытается освободиться. Ударом пятки разбивает ему колено, оно хрустит еще громче. Отпускает парня, и тот валится. Будто куча тряпья, куча дерьма. Рука и нога вышли из строя, только хныкать и остается. Но ярость не утихает. Пожирает ее изнутри, рвется наружу. Марианна подбирает нож, хватает парня за волосы. У него синие глаза, точно такого цвета, как галстук героя. Марианна втыкает ему стопорный вырез в горло. Просто чтобы немного выступила кровь.

– Со мной все по-другому, правда? – шепчет она. – Я могла бы тебя убить…

– Прекрати, черт!

– Напомни-ка мне, чего ты хотел? Ты хотел заняться мною, да? Так вот, это я тобой займусь!

Она нажимает сильнее, ей страшно хочется этого. Она в трансе. Парень стонет еще громче.

Прекрати эти выверты, Марианна! Очнись! Она бросает нож, будто тот жжет ей руку, потом бьет коленом по голове своей жертвы. Глаза у парня закатываются, он медленно клонится набок, падает рядом с пожилой дамой, которая в ужасе кричит, съежившись на сиденье.

Марианна одним взглядом останавливает эти крики. Она уже и не Марианна. Она – богиня воздаяния, и всё в ее власти. Весь мир под угрозой ее кулаков. Она не идет, а сметает все на своем пути. Помогает мужчине в галстуке встать. Ему изрядно попало. Он разглядывает Марианну с каким-то даже страхом. Словно перед ним инопланетянка.

– Вы в порядке, месье?

Он кивает, осторожно садится на место, которое раньше занимала студентка. Его красивый галстук весь в пятнах крови. Но он выкарабкается, Марианна вмешалась вовремя. Сломано несколько ребер, выбит зуб, вот он валяется в красной лужице рядом с книжкой, которую оставила девушка. Марианна ее поднимает, как боевой трофей.

– Вы хорошо поступили, месье, – говорит она.

Тот глаз не сводит с нее, охваченный каким-то порывом. Все еще в шоке. Поезд останавливается. Марианна подхватывает сумку и выходит, оставив позади троих задир, растянувшихся на полу. Оставив их в живых, она это знает. Она не ощутила дыхания смерти, нанося удары. Исчезнуть, пока не пришла полиция… Она мечется по перрону, ищет студентку, чтобы вернуть ей книгу. Морщится, касаясь пореза на руке. Это ничего. Даже не больно.

Заходит в здание вокзала, когда поезд трогается с места. Девушку она так и не увидела. И конечно, не увидит больше никогда. Жаль. Марианна запирается в туалете, смотрится в зеркало, опираясь о раковину. Перед ней новое лицо. Другое. Но все-таки ее собственное. Я хорошо сделала, сбежав от стариков. По крайней мере, на что-то пригодилась. Но руки у нее дрожат, губы тоже. Слезы медленно бегут по щекам. Кровь медленно струится из левой руки. Только что пролитая кровь.

Теперь ей больно. Она глядит на роман, который положила на пол.

Теперь ей страшно. Сокрушительный страх, который рвется наружу. Подумай о чем-то другом. Как называется книга?

Но зрение затуманивается, пол уходит из-под ног. Марианна падает, медленно, лицо рядом с обложкой. Старается разобрать заглавие. Буквы путаются. Она успевает, перед тем как лишиться чувств, произнести в полный голос: «Зеленый храм».

…Марианна открыла глаза, когда «Коралл» был уже далеко. Иные воспоминания ценишь больше прочих. Мир, оказывается, тесен. Случай? Судьба? Благодаря Жюстине она осознала свою силу, свою власть. Из-за этого она теперь здесь. Под надзором той же самой Жюстины.

Она закурила, стоя на стуле, лицом к решетке. Протянула руку, чтобы ощутить на коже капли дождя. Потерла шрам, тот самый, у левого локтя. Довольно глубокий. Она еще помнила это странное ощущение всемогущества.

Она бы хотела вершить правосудие, как герои комиксов, которыми восхищалась в детстве. Так почему же она стала преступницей? Запертой в гнусную клетку. Сила, с которой трудно совладать, – обоюдоострое оружие. Ей хотелось плакать. Прислониться к чьему-то плечу. Но некому утешить ее, заключить в объятия. Давно уже некому. Слишком давно.

Дверь камеры распахнулась так резко, что Марианна чуть не свалилась со своего пьедестала. Свет буквально пронзил сетчатку.

Начальник. С ним, позади него, какой-то фантом.

– Добрый вечер! – поздоровался Даниэль. – Знакомься: это Эмманюэль Оберже.

Марианна так и стояла какое-то время с разинутым ртом. А она-то была уверена, что выиграла бой… Новенькая застыла рядом с офицером, сжимая в руках пакет. Высокая, ужасно худая. Бледная, круги под глазами. Волосы темные, длинные, неухоженные. Светлое платье придавало ей еще больше сходства с зомби, вылезшим из могилы. Марианна, сжав челюсти, пошла навстречу вторгшимся. Даниэль понимал, что ярость уже клокочет в ней и скоро гейзером вырвется наружу.

– Я не хочу, чтобы она тут была!

– Твоего мнения никто не спрашивает, – отчеканил он. – Так что закрой рот.

Она хотела было протестовать, но сдержалась. С другой стороны, что тут скажешь? Даниэль бросил на нее суровый взгляд, перед тем как уйти.

– Не забудь о договоре, Марианна… Спокойной ночи, дамы!

Дверь клацнула, привидение вздрогнуло. Марианна, стоя перед незнакомкой и уперев руки в бока, мерила ее взглядом: так лев глядит на антилопу перед финальным прыжком. Значит, это и есть зверь в человеческом обличье? Этот призрак, рискующий рассыпаться на части от малейшего дуновения? Марианна сделала всего один шаг вперед, и новенькая отступила на дрожащих ногах.

– Послушай меня хорошенько! Мне прекрасно жилось тут одной, и я не в восторге, что ты сюда притащилась!

Не было никакой причины прямо сейчас нападать на нее, но у Марианны просто чесались кулаки. Уже хотелось ударить. Просто потому, что она имелась в наличии, вторгалась на ее, Марианны, территорию. Незаконное проникновение.

– Ты занимаешь верхнюю койку! И чтобы ни звука! Слышать не хочу твой паршивый голосок! И никакого здесь телевизора, тем более радио! В твоих интересах не храпеть, иначе я тебя задушу подушкой… Эй! Слышишь, что тебе говорят?..

Никакой отчетливой реакции. Только ужас в расширившихся зрачках.

– Ты глухая, немая или дебильная?.. Откуда ты такая взялась?.. Эй! Я с тобой говорю, кретинка! Ты откуда взялась?

– Из… Из больницы…

– Гениально, оно еще и говорить умеет! Из дурки, да?! В тюрьме уже сидела?

Фантом отрицательно замотал головой.

– Оно и видно! Первая ночь на киче! Тогда я тебе объясню, какие тут порядки! Если ты, конечно, не слишком тупая, чтобы понять! Ты имеешь право на один ящик, один-единственный! Не хочу, чтобы твое шмотье перемешивалось с моим, до моих вещей вообще не смей дотрагиваться! Даже пялиться на них не смей! Если напачкаешь, уберешь за собой! Да и вообще, уборка теперь на тебе!