Абсурд. Сборник рассказов

– Упаси тебя Дьявол! Люций, что ты такое говоришь! – настало время Викентию повышать голос. – Мир меняется, и мы должны подстраиваться под него.

– Не мир должен менять нас, а мы его! – воскликнул Люций. – Мы – идеальные создания! Мы – вершина эволюции!

Несмотря на громкие во всех отношениях слова Люция, Викентий лишь рассмеялся.

– Ты чего ржёшь?

– Вспомнил нашего общего друга – Влада. – Оскалившись улыбкой, пояснил Викентий. – Так же размышлял, как ты. Пытался он пойти против системы мироустройства. С турками воевать взялся. Помнишь, чем это для него кончилось?

– Не смей вплетать в свою ересь Колосажателя! – вспылил Люций, и его глаза вспыхнули дьявольским огнём. – Он был великим вампиром, до которого всем вам никогда не дорасти!

– Люций, брат мой, не стоит так гневаться, – видя состояние собеседника, и зная то, к чему всё это может привести, Викентий поспешил успокоить друга. – Это только беседа. Обычный ночной трёп. Давай закончим всё это, и немного пошалим – убьём кого-нибудь не для еды, а забавы ради?

– Ради забавы? – переспросил Люций.

– Ну да. Нападём на загулявшихся прохожих, и разорвём в клочья… Смотри, нам даже лететь никуда не придётся. Людишки сами к нам идут.

По тропинке городского парка, уткнувшись лицами в светящиеся экраны мобильных телефонов, запинаясь о неровно уложенную брусчатку, шла молодая парочка. Остановившись, они уселись аккурат на скамейку под «вампирским» дубом.

– Выбирай свою жертву, – любезно предложил Викентий.

– Пожалуй, возьму себе девушку, – сказал Люций, и нацелился на человека с длинными волосами, и миловидным, припудренным лицом.

– Постой. Разве ты не видишь, что это юноша?

На мертвецки бледном лице Люция отобразилось непонимание. Он долго всматривался в беззаботную людскую парочку, и наконец-то промолвил:

– Нет, ну это точно девка. Не может парень такие обтягивающие, цветастые одежды носить. Да и манеры у него женские.

– Пари? – предложил спор Викентий.

– К чёрту пари, – отмахнулся от предложения Люций, и бесшумно слетел вниз.

Неопределённо выглядящая парочка оторвалась на секунду от экранов телефонов. Они синхронно посмотрели на странного мужчину, который появился словно ниоткуда, и снова уткнулись в гаджеты.

– Тебе чего, дядя?

Люций не смог по голосу определить пол человека. Вампир подошёл ближе.

– Ты парень или девка? – прорычал Люций.

– Фу, как грубо, – заявило человеческое существо, и в лицо кровососа брызнула струя едкого перечного газа.

– А-А-А!!! – закричал Люций, закрыл руками глаза, и упал на колени.

– Ну, что, выяснил? – не сдерживая свой звонкий смех, спросил Викентий.

– Садисты проклятые! Нелюди! Что б вас черти разодрали!.. Всё! Уезжаю! Прямо сейчас уезжаю! В деревню! В самую глухую деревню, где нет дорог и электричества! Где люди до сих пор топят печи дровами и молятся двумя перстами!

Люций обратился в летучую мышь, и полетел по направлению железнодорожного вокзала. Викентий проводил его взглядом и, переведя внимание на тусклый экран своего телефона, горестно промолвил:

– Да уж. А жить-то и в правду становится тяжелее.

Индикатор заряда батареи показывал один процент.

ЮРИЙ ТУБОЛЬЦЕВ, ДИАЛЕКТИК. СЕ ЛЯ СЕЛФИ

Рисунок Юлии Ростовцевой

Жили-были Иван-дурак да жена его, Василиса Прекрасная, на краю леса дремучего. И решил Иван этот дремучий лес цифровизировать, чтобы всякое лесное зверье могло в онлайн выйти и селфи сделать. Взял рассаду селфи-палок, уложил в корзину и пошёл в лес. Идёт, ищет место повсходистее. А посреди леса низинка была, где всегда после дождей лужа образовывалась. Думает Иван: пойду к этой луже, там посажу рассаду.

Пришёл, глядь – а вместо лужи целое озеро! Решил он дать озеру название – Эпатаж, от слова «эмпатия». Посадил он рассаду, и вырос целый лес селфи-палок. И набежало к этим селфи-палкам селфи-зверьё, зашумел лес от селфи-мычания этого селфи-зверья.

Испугался Иван, что пришёл без фоторужья лес оцифровывать, потому что опасно в нём стало, того и гляди селфи-звери нападут да цифровую подпись подделают – тут и конец настанет его уникальности! А как без уникальности прожить? Решил домой идти побыстрее, да прежде селфи-палок на рассаду набрать надо было, чтобы другие части леса оцифровывать. Срезал одну, в корзинку положил. И тут из зарослей Лесник выходит, хвать эту срезанную селфи-палку и Ивану по голове – шмяк!

– Ты что, против цифровизации, что ли? – завопил Иван.

– Нет, я за цифровую законность. В оцифрованном лесу только лежачий валежник можно собирать, а это стоячие селфи-палки, их нельзя брать!

Осерчал тут Иван и плюнул в Лесника своим коронным вирусом. Того аж заколдобило, и он убежал в заросли, делать перезагрузку. Перезагрузился, да только при загрузке мультизагрузчик сбойнул, и вместо Лесника появился Сказочник. А тот про цифровизацию ничего не знает, по своей отсталости. Видит, Иван палки какие-то сажает, и решил его уму-разуму поучить. Говорит:

– Уж лучше б ты коноплю посадил! Хоть какой-то прок был бы.

– Коноплю сам сажай! – отвечает Иван. – А мне недосуг, я короноплю сажаю.

– Твоя коронопля – ниже короноплинтуса! У тебя короновиндоус не загрузится, ты не в ту сказку попал! – засмеялся Сказочник.

– Смейся, паяц! – вскричал Иван и затолкал короноплюшку в смешливый рот Сказочника. Сказочника заколдобило, он пошёл на перезагрузку, и загрузилась оболочка Метасказочника.

Метасказочника пронесло, и он доверху закидал озеро Эпатажа абсурдом. Взял Иван метлу, которую Баба-Яга на бережку оставила, и начал сметать смыслы в кучу. Но потом вспомнил, что Баба Яга будет против, и забросил метлу в озеро.

– А была ли метла? – громко спросил кто-то из глубины озера.

– Хватит умничать, мокрое место, – ответил Иван. – Спроси у Клима Самгина, а мне недосуг. Я сейчас уху буду из смыслов варить, Метасказочника буду угощать.

Тут Метасказочника опять пронесло, и он сказал:

– Валик-джан, я тебе один умный вещь скажу, но только ты не обижайся: ты и она не две пары в сапоге, поэтому Бабу-ягу со стороны брать не будем – воспитаем в своём коллективе. Дело не в дороге, которую мы выбираем: то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу. А то я тебе сверну шею и голову и скажу, шо так и було! И шо я в тебя такой влюблённый, а?

– Брысь, мудрое отродье! – говорит Иван. Он понял, что Метасказочник вошёл в режим случайной выборки из базы данных бородатых анекдотов.

– Положение безвыходное! – сказал сам себе Иван в сердцах

– Безвыходных положений нет! – сказала Камасутра, с которой Иван занимался баклушами по вечерам, когда Василисы не было дома. – Потому что выход – это вход, если посмотреть с другой стороны.

– А ты тут чего делаешь? – удивился Иван. Камасутра ответить не успела, потому что подоспевшая Василиса огрела её по заду селфи-палкой, вывалившейся из корзины Ивана. Камасутра убежала в кусты, и больше её в тот день никто не видел.

– Ванька, ты опять мухоморов наелся? А ну, быстро домой, скотина некормленая ревёт, – скомандовала Василиса, и замахнулась селфи-палкой. Но не успела подать тактильную команду, как сказка закончилась.

СЕРГЕЙ КУЛАГИН. ВСЕГО ЛИШЬ

Рисунок с веб-сайта pixabay.com. Бесплатно для коммерческого использования. Указание авторства не требуется

– Всё что они пишут всего лишь слова.

– Всего лишь слова?

– Да.

– А как же стихи – это же красиво?

– Слова ставятся в определённой последовательности и всё.

– И всё?

– Не более.

– А книги? Героя легко продумать или нет?

– Всё давно уже придумано.

– Это как?

– На планете семь миллиардов человек, писатель просто описывает одного из них.

– Ты уверен?

– А ты проверь.

– Ну хорошо, а что тогда делать?

– Слушай музыку, она многогранна и намного красивее слов.

– Там всего семь нот.

– Ты уверена?

– Да.

– Боже, какой приметив… Рисовать пойду.

– Радугу?

– Именно её. В ней все цвета.

– Все-все?

– Да, а ещё есть оттенки.

– Всего лишь оттенки.

– Зато их много.

– Сколько?

– Человек видит только пятнадцать тысяч.

– А остальные?

– Остальные он не видит.

– Примитивы.

– Животные.

Жужжание достало, я взял газету и хрясь, хрясь, хрясь… Это всего лишь мухи, а мне ещё новый абсурд писать.

СЕРГЕЙ КУЛАГИН. ОСТАНОВКА ИЛИ МУХИ 2

Рисунок с веб-сайта pixabay.com. Бесплатно для коммерческого использования. Указание авторства не требуется

Светлана проснулась первой. Она подлетела к окну, внимательно посмотрела на открывшийся пейзаж и запричитала:

– Что это? Откуда? Я никак не ожидала! Это… это издевательство!

Жужжание подруги разбудили Мухина. Вставать не хотелось. Он спросил:

– Что случилось?

– Ты обещал мне романтическое путешествие, так?

– Ага! – лениво ответил Мухин.

– И горы! Ты обещал мне горы? – свирепея, задала ещё один вопрос Света.

– Ага, а случилось-то чего?

Они познакомились на Курском вокзале, когда он ожидал поезд в родной Таганай. Весёлая и общительная москвичка ему сразу понравилась. Разговорились. Она поведала новому знакомому о любви к горным хребтам. Он рассказал о Большой Каменной Реке, между хребтами Большой и Средний Таганай, где часто отдыхал.

Нагромождение каменных глыб весом в несколько тонн протянулось на много километров в длину. Лёжа на авантюрине различных расцветок, можно было услышать как под «руслом» древних каменных потоков переговариваются горные ручьи. Растений в округе почти не было, лишь отдельно стоящие сосны возрастом более сотни лет. Запах смолы пьянил и возбуждал. Добраться туда было легче лёгкого – дождаться подходящего туриста, и, взгромоздившись на его рюкзак наслаждаться дорогой. Немного трясёт, но это лучше, чем несколько километров лететь и надеяться, что тебя не сожрёт летящая по встречке птица.

Услышав про птиц, Света тут же пожаловалась на местных пернатых и, прижавшись к Мухину, согласилась на всё возможное и невозможное. Через час они устроились в купе самого быстрого поезда «Москва-Таганай», следовавшего через Челябинск.

Поспать не удалось, Света любила шалить. Лишь насладившись друг другом, они провалились в многочасовой сон. Всё складывалось шикарно и вдруг истерика.

Мухин, расправил крылышки и спланировал с верхней полки на столик. Он и раньше предполагал, что короткоусая двухкрылка, из семейства настоящих мух, ему не пара. Но внешний вид подруги: серая окраска, желтоватая нижняя часть брюшка, четыре черные продольные полоски на верхней стороне груди, и огромные фасеточные глазки, тёмно-красного цвета поразили его своей красотой. «А я обычный поселковый мух», – горестно подумал Мухин.

А может она делает из мухи слона? За окном красивые Уральские горы. Стол накрыт: хлеб, напитки, ягоды и даже два яблока. Мухин умел подбирать попутчиков: полноватый лысеющий мужчина, его жена, дочь и молодая особа, с новомодным журналом в руках. Пять минут назад они вышли на перрон. Журнал являлся самым опасным предметом в купе, но сейчас, когда поезд остановился, а пассажиры вынесли его на перрон, Мухин, не в силах сдержаться, разразился громким жужжанием:

– Дорогая, что не так?

– Ты ведёшь себя как базарная муха! Это невероятно! Ты в окно погляди! Это не Кавказ! Не Кавказ!

У Мухина перехватило дыхание, едва сдержавшись, он заговорил стихами:

– Сударыня, о небо, как вы бледны! Вот ягоды, вот хлеб, а за окном для вас цветут цветы.

Двухкрылка закатила глазки и ответила:

– Благодарю, мне ничего не надо. Я не больна, все, что мне нужно – это «Высокая Гора».

– Не смейтесь надо мной! Урал не менее красив.

Постепенно жужжание переросло в воинственный гул, который затих, как только из глубины вагона раздались шаги.

– Дорогая, наша жизнь коротка и полна опасностей, но я готов рискнуть и встретить с тобой рассвет на Эльбрусе, – тихо прожужжал Михаил.

– Нам нужно будет вернуться в столицу и пересесть на другой поезд?

– Да.

Несколько минут в купе стояла тишина, а потом Света задала ещё один вопрос:

– Большая Каменная Река действительно так жжживописна, как ты рассказывал?

– Дажжже краше.

Неожиданно в купе зашли пассажиры. Мужчина открыл окно и две влюблённые мухи покинули поезд.

ГРИГОРИЙ РОДСТВЕННИКОВ, САША ВЕСЕЛОВ. НИЧЕГО КРОМЕ ПРАВДЫ

Рисунок Юлии Ростовцевой

С потолка с нарастающим комариным писком покатились арбузы, маленькие синие шарики, хилые с анемичными ручками, сложенными на рахитичных животиках ладонью на ладонь, с выражением безоблачной безмятежности на личиках, нежной безмятежности идиотиков.

Так вот ты какой, мир людей. Так вот какова твоя истинная суть. Повнимательнее бы рассмотреть, запомнить.

Вот среди общего хаоса отдельные особи, достигавшие размера теннисного мяча, словно споткнувшись, вдруг, круто меняют траектории, отскакивают от невидимых преград, огибают неразличимые препятствия, и продолжают хаотично двигаться по неведомо кем предписанным законам, пока, наконец, не застынут в воздухе посредине пустоты. Тогда другие, стремящиеся размером к конфетам-драже, просыпанным из плохо закрытой бонбоньерки, подражая стихийному бедствию в виде выпадения осадков – устремляются, стараясь не столько привлечь внимание к своему полёту замысловатостью движения, сколько грохотом, треском бесконечного потока скатывающихся горошин, синева которых вместила в себя весь спектр ультрамариновых преображений, от прозрачно белых, сквозь наготу которых сияет небо, до мрачновато-загадочных в своей лиловости, почти черных шариков, сеемых без конца, без усталости и без усилия.

Внимательнее смотрите на человеков.

Самыми массовыми участниками представления здесь являются разудалые мячики. Такие, знаете ли, создания, что и не мячики, а скорее шары для боулинга, только без отверстий для пальцев и вовсе не шумных, но столь же решительных, угрожающих, упрямых, они так стремятся прокатиться поближе от вашего лица. Они напористые, дерзкие, но вдруг начинают резво отскакивать прочь, в стороны, когда между ними проплывают угрюмой синей тенью мячи крупнее, массивнее, весомее и значительнее. Они не мечутся, не скачут, а величаво катят свои надутые важностью тела в известном только им направлении. Они величиной с футбольный мяч. Но разве кто-либо решится пнуть их ногой? Кажется, они главные в этом мире синих кругляшей. Только это ошибка. Вот с потолка спускается истинный исполин. По мясистым бокам проскальзывают молнии. Прочие обитатели лишь отражения на его лакированных щеках. Он размером с самый большой надувной ярморочный шар. Это – хозяин, владыка, бог. Он парит под потолком неподвластный никому. Уверенный в своей уникальности.

И вдруг… всё меняется. Две крохотные карамельки начинают отчаянно тузить друг друга. Сыплются крошки, летят в разные стороны маленькие синие осколки. Один такой совсем невзрачный осколок попадает в надутое тело Властелина и тот оглушительно взрывается…

Волна энергии преображает мир, под потолком нарушается хаотичное движение синих арбузиков, и делит пространство комнаты на две неравные части. Большая часть пуста, а в другой неимоверная скученность, давка и теснота. Слышится зловещий скрежет сопрягаемых поверхностей. Воздух насыщается электричеством, запах озона наполняет лёгкие. В ожидании грозного праздника движение ещё сохраняется, но становится намного медленнее, осторожней. Сферы, шары и весь прочий округлый народ стараются привнести в хаос обычных путей своих аккуратность, соразмерность, они летают и катятся с важностью и достоинством на которые не были готовы ещё минуту назад. Они почти замирают. Потом снова деление. Тёмно-синие справа, светло-синие слева. Наверху крупные, мелкота снизу. Ещё круг танца, исполняемого с пафосной грациозностью и снова деление. Наконец, теперь мы видим: они выстроились по ранжиру, в ряд. Сперва огромные, затем с регрессом видимого объёма, теряясь в бесконечности перспективы, вплоть до еле различимых песчинок. Нитка бус, все похожи, световые блики у каждого одинаковой формы, кажется, и цвет поменялся, они одного цвета, одной формы, но размеры разные.

И вдруг общий цвет ещё мгновение назад наполнявший каждого берлинской лазурью, стал насыщаться силой кобальта. Наблюдатель не узнаёт привычный мир синих арбузиков. Он изменился. И я не знаю, хорошо это или плохо, просто констатирую факт. Есть ли в этом мире Бог? И если есть, как выглядит? Лопнувший ярморочный надувной гигант не был Создателем. Порождения не могут убить Порождающего. Наблюдатель и сам мог бы сейчас отразиться в зеркальной поверхности синим шаром, но он не этим занят, не это его смущает. Он в сомнении. Он осознает истину, что один он здесь хозяин игры. Он устанавливает правила. И если в мире синих шаров есть правда. Это он, его правда. Он Бог…

…к сожалению, на этом месте рукопись обрывается, публикаторам не известны ни её авторы, ни их замысел, ни причина, оборвавшая манускрипт огромной кляксой чернил, когда-то неосторожно скатившейся с кончика пера маленьким синим шариком…

ЛАНИДА СОКОЛОВА. БЕЗУМНАЯ ОХОТА

Рисунок с веб-сайта pixabay.com. Бесплатно для коммерческого использования. Указание авторства не требуется

– Семён, уже 6:30, пора встать! – мама впорхнула в комнату, вся светясь от счастья.

– Ну ма-а-а-м, я ещё посплю немножко, – пробормотал сонный Сёма, заворачиваясь в одеяло с головой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.