Несломленная

Жан-Пьер толкнул в бок все еще спящего барона и грязно выругался. Он открыл дверцу кареты и, потратив немного усилий, сумел выбраться на свежий воздух.

Погода была дивной. Голубое небо простилалось до самого горизонта, вокруг все зеленело, казалось, что природа безмятежно наслаждается своими трудами.

Граф огляделся и понял, что они находятся за чертой города, чуть дальше городских ворот. Он печально улыбнулся и присел на мягкую траву, от которой исходил приятный, свежий запах, и на мгновение закрыл глаза.

Граф Жан-Пьер де Солей был родом из Бургундии, он появился на свет в городе Дижон, в семье графа Оливье де Бонне де Солей. С ранних лет маленький Жан-Пьер отличался дерзостью, непокорностью и вспыльчивым характером. Мать будущего авантюриста и любителя роскошной жизни недолюбливала, поскольку все свое время сын проводил рядом с отцом. Его увлекали охота на кабана, езда верхом, игры на свежем воздухе. Когда Жан-Пьеру исполнилось девятнадцать лет, отец его – старый граф, скончался от неизвестной болезни, оставив своему единственному наследнику несколько небольших замков и кусок земли.

И именно с этого момента в наследнике проснулась ненасытная жажда к роскоши и достатку. Он не единожды жертвовал дружбой многих людей ради исполнения корыстных желаний. Вот и на этот раз граф де Солей был готов на все, лишь бы получить от графа де Легра́на обещанный замок в провинции Шампань, в который он мечтал привезти свою будущую жену, остепениться и воспитывать рожденных ею детей. Но так хитро разработанный план разрушился в одночасье, девчонка сбежала, они без еды и питья, оказались за чертой города.

Граф как будто очнулся от дремоты, вскочил на ноги, и, открыв дверцу кареты, громко закричал:

– Дьявольщина! Барон, вставайте немедленно! Мы теряем драгоценное время! Нам нужно что-то делать, иначе граф де Легра́н с нас шкуру спустит! Венсан! Вы меня слышите?

Граф наклонился к спящему барону. На его бледное лицо легла тень безмятежности, какого-то спокойствия, казалось, что его слепили из воска. Жан-Пьер коснулся руки Морэ и резко одернул: она была ледяной.

– Барон, вставайте! Вставайте! Не смейте так шутить!

Граф со всей силы тряс уже бездыханное тело Венсана Морэ, который скончался от аллергии на успокаивающий настой из трав, который Катрин так ловко и незаметно подмешала в вино заговорщикам.

– Дева Мария, вы оставили меня, барон! Черт возьми! Ну и история! О, небо! Твоя кара протянула руки к нам!

Покинутый всеми граф перекрестился, прочитав отрывок из молитвы; забрал плащ из кареты, выбрал лучшую лошадь из тех, что были запряжены и, вскочив на нее, помчался обратно в город, чтобы найти сбежавшую из их ловушки девушку.

Тем временем Беатрис и двое ее новых знакомых аккуратно, стараясь не попадаться многим людям на глаза, узкими улочками пробирались к городским воротам.

– Мадемуазель Беатрис, – тихо проговорила Мадлен, – Я устала идти и хочу есть. Молю вас, остановимся на минутку!

– Потерпи, милая. Нам нужно добраться до городских ворот как можно быстрее, пока нас не начали разыскивать!

– Мадемуазель, мы же не пойдем пешком до вашего замка? – вступил в разговор Август. – Наверняка до него далеко, моя сестра не слишком здорова и не сможет долго идти сама.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем! – подбодрила мальчика Беатрис.– Сейчас главное то, что мы свободны!

Герцогиня улыбнулась и сильнее сжала руку Мадлен. Пройдя еще несколько кривых улочек, беглецы вышли к открытым городским воротам и облегченно вздохнули: впереди свобода!

Беатрис пригляделась и увидела знакомую карету. Она вскрикнула.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Мадлен.– Что вас так испугало?

– Эта карета, на которой меня привезли в этот город. Странно, что она еще здесь. Нужно подойти поближе и посмотреть, вдруг мы сможем ею воспользоваться!

Решение было принято и заговорщики, почти как затравленные зверьки, оглядываясь, подкрались к карете.

– Дева Мария! – прошептала герцогиня, открыв дверцу кареты.– Барон мертв!

А где граф де Солей?

Беатрис задумалась. Если в карете только барон Морэ, наверняка граф здоров и полон сил, он ищет ее.

Лошади, запряженные в карету, нервно били копытом и фыркали, они были голодны со вчерашнего дня.

– Беатрис, давайте возьмем лошадей! – предложил Август, теребя вороного за густую гриву.– Они помогут нам добраться до вашего города. Только наверняка они голодны! Нужно их напоить и накормить!

Герцогиня кивнула в знак согласия.

Август ловко освободил трех лошадей и стреножил их. Троица, получившая свободу, могла перекусить и отдохнуть перед дальней дорогой, спрятавшись в тени кареты. Беатрис беспокоило только одно: как безошибочно найти дорогу к родному замку.

Спустя час Беатрис, Мадлен и Август все больше и больше отдалялись от города, где граф де Солей еще пытался разыскать пленницу, за которую ему было обещано щедрое вознаграждение.

Солнце медленно садилось, озаряя широкое поле золотыми лучами. Трава мягкими волнами колыхалась вокруг от ветра и издавала шум, похожий на небольшой дождь.

– Мадемуазель Беатрис, смотрите, там впереди много всадников! Может, они смогут нам указать верную дорогу до вашего города?

Август указал на небольшую группу людей, которая показалась на мгновенье и тут же скрылась за холмом, усыпанном полевыми цветами.

– Не стоит, Август, кто эти люди? А вдруг они вооружены?

– Но так нам не найти правильного направления! Я никогда не покидал нашего маленького городка, да и вы, герцогиня, не вспомните дорогу.

Беатрис замолчала. На ее плечи легла забота о брате и сестре, она не могла рисковать их жизнями, но так же не могла упустить возможность попасть в родную провинцию.

– Хорошо, Август, мы догоним этих людей и спросим дорогу. Только не будем рассказывать подробно нашу историю.

Август кивнул, и все трое пришпорили своих коней, чтобы догнать ускользающих из вида всадников.

– Мсье! Любезный! – Август со всех сил старался докричаться до самого последнего незнакомца, который чуть отстал от своих компаньонов.

Крик Августа заставил его остановиться. Мужчина развернул свою лошадь и направился в сторону мальчика.

Через несколько мгновений Августа догнали Беатрис и Мадлен.

– Сударь! Будьте любезны! Не сумеете ли вы указать нам дорогу в город Жуанвиль? – Август снял шляпу и нагнул голову в знак уважения к остановившемуся путнику.– Мы очень спешим туда.

– О, какое совпадение! – охотно отозвался молодой человек.– Я со своими друзьями как раз держу туда путь! Думаю, вы можете присоединиться к нам!

Беатрис с нескрываемым любопытством разглядывала нового знакомого.

Благородные черты лица, ухоженная бородка и нарядная одежда выдавали его происхождение. Было заметно, что предложивший свою помощь всадник, являлся дворянином. Девушка на секунду задумалась. Ясные голубые глаза были для нее знакомы, этот яркий огонек и задор на мгновение перенесли ее на недавнюю ярмарку.

«Боже мой! Это же тот вор! Неужели мы и на этот раз попали в ловушку!» – Беатрис забеспокоилась. Нервозность наездницы передалась лошади, которая внезапно для всех, встала на дыбы и чуть не сбросила с себя перепуганную герцогиню.

– А ну, стой! – ласково прикрикнул «вор». – Не подобает лошади пугать такую милейшую мадемуазель!

Незнакомец улыбнулся и приветливо обратился к троице:

– Разрешите представиться: я граф Бермо́н де Флюри́, а остальные всадники -мой слуга Гоше и несколько преданных мне дворян. Мы держим путь в город Жуанвиль для очень важного дела, к сожалению, в суть которого не имею возможности вас посвятить.

– Я Август, а это мои сестры Мадлен и Беатрис. Мы тоже направляемся в город Жуанвиль. Мы гостили у нашей тетушки в городе Шалон и теперь возвращаемся домой.

Бермо́н кивнул и улыбнулся: он не хотел обидеть новых знакомых и сделал вид, что поверил в их только что придуманную историю. Герцогиню Беатрис де Рувруа́, ту самую, которую он поцеловал на ярмарке, граф узнал сразу, да и белокурые волосы настоящих брата и сестры, их простая одежда заметно отличались от черных кудрей молодой дамы и шикарного платья, которое стало грязным от недавних приключений.

– Давайте поторопимся! – забеспокоился граф. – Через час стемнеет, а нам нужно выбрать удобное место для ночлега.

Молодой человек опять улыбнулся, и четверо всадников умчались вслед за друзьями графа.

Беатрис не могла успокоиться, ее одолевали тревожные мысли. В один миг ее жизнь превратилась в ужас, уже ничего нельзя было предугадать, события разворачивались так скоро, что девушку покидали силы. Она, не переставая, думала о покойной тетушке, об отце, который уже наверняка вернулся домой и сходит с ума от потери своей дочери.

В костре, разведенном для ночлега, приятно трещали тонкие ветки и сухая трава. Языки пламени игриво тянулись вверх, поджаривая небольшую тушку кролика, щедро посыпанную специями, от которой исходил аппетитный аромат. Гоше, слуга графа, то и дело крутил вертел, желая добиться равномерной прожарки. Он любил готовить и при удобном случае демонстрировал свои способности в кулинарии.

Август принес мешок с едой, которую Мадлен прихватила с кухни мсье Юдона. Мальчик выложил на импровизированный стол приличный кусок копченого мяса, немного сыра, луки подсохший хлеб.

– Отлично! – обрадовались путники.– Сегодня будет трапеза, что надо!

Гоше большим ножом нарезал дымящееся мясо и копчености, откупорил бутылку вина.

– Беатрис, вам нужно поесть! – прошептала Мадлен, садясь рядом с герцогиней. – Нам предстоит долгий путь, поэтому нужно набраться сил. Давайте я вам помогу!

Мадлен взяла кусочек хлеба, положила на него жареное мясо и подала девушке.

– Это очень вкусно! – с жаром сказал Август, обращаясь к Беатрис.– Я никогда не ел так искусно приготовленного кролика! Вам стоит это попробовать!

Герцогиня улыбнулась: забота брата и сестры, которые сами лишились ласки в раннем возрасте, трогала ее сердце. Она послушно кивнула и откусила кусочек мяса. Мясо таяло во рту, оставляя за собой приятную нотку трав. Беатрис с большим удовольствием отведала предложенное угощение и почувствовала, что ей стало лучше.

Граф де Флюри́ остался доволен своим слугой, так сытно и вкусно накормившим новых знакомых. Он подал знак Гоше и обрадованный щедростью графа слуга отправился отдыхать.

Настала ночь. Мадлен и Август спали рядом, укрывшись одним плащом. За их недолгую жизнь ночевка в поле была не самым худшим вариантом ночлега. Однажды разгневанный мсье Сулье выгнал детей с дома, которые были вынуждены спасаться от холода в свинарнике, полном зловонной жижи и полуголодных свиней.

Друзья графа мирно дремали, убаюканные звуками ночной природы. Беатрис не могла уснуть. Она смотрела на усыпанное звездами небо и думала о скорой встрече с отцом. Ее мысли прервал Бермо́н, который осторожно коснулся руки девушки.

– Вы не спите, мадемуазель? – шепотом спросил он.

– Нет, сударь! – отозвалась Беатрис.– Цикады нарушили мой чуткий сон.

– Позволите мне присесть рядом с вами? – спросил граф.– Думаю, наша беседа поможет вам успокоиться и наконец-то уснуть. Завтра нас ждет долгий путь, поэтому нужно непременно выспаться.

Беатрис одобрительно кивнула, и молодой мужчина расположился рядом.

– Сударь, не примите мой вопрос за дерзость, но что заставило вас украсть ожерелье у бедняги на ярмарке?

Бермо́н улыбнулся: герцогиня все-таки узнала его.

– Я проспорил одному моему хорошему другу. А он, будучи человеком азартным и любящим всякого рода авантюры, придумал для меня такой возврат проигранного в споре долга.

– Мсье Бермо́н, а зачем вы поцеловали меня?

– Рядом была дюжина прехорошеньких девиц, осмелюсь заметить, однако вы, мадемуазель, лишь одна произвели на меня впечатление. Все также по желанию своего друга я должен был украсть поцелуй у таинственной незнакомки! Прошу меня простить, мадемуазель, за столь компрометирующую вас ситуацию.

Беатрис улыбнулась и тепло посмотрела на графа.

– Моя тетушка чуть не лишилась чувств! Хотя признаюсь, сударь, и мне в тот момент тоже было страшно!

Беатрис тихонько рассмеялась, но, вспомнив о покойной мадам де Бон, замолчала.

– Что-то случилось, мадемуазель Беатрис? – насторожился граф. – Неужели я посмел вас обидеть?

– Милейший граф, могу ли я вам довериться и открыть тайну, которая гложет меня изнутри?

Бермо́н кивнул. Ему всем сердцем хотелось помочь молодой герцогине.

Беатрис рассказала графу о своем похищении, об убийстве любимой гувернантки, она поведала ему о знакомстве с Мадлен и Августом, но при этом не раскрыла тайну о том, что сама невольно стала палачом для хозяина таверны, из плена которой вырвались брат и сестра.

Выслушав девушку, граф вдруг заговорил:

– Думаю, граф де Легра́н не только ваш враг, мадемуазель. Это опасный человек, который рискует честью, лишь бы умножить свои владения и свое состояние, и мой враг. Несколько лет назад в Париже я имел возможность познакомиться с графом, которого мне представили в салоне мадам де Фрэ. Тогда этот человек показался мне очень проницательным и умным, он легко держался в обществе, поддерживая практически любую тему разговоров. Спустя некоторое время я вернулся в Париж, чтобы оформить кое-какие бумаги на покупку приглянувшегося мне небольшого замка в Нормандии.

Граф замолчал, усмехнулся, вспоминая прожитые события, и продолжил:

– Де Легра́н, этот хитрый человек, опередил меня, щедро заплатив моему компаньону, который в свою очередь оформил фальшивые бумаги на землю. Де Легра́н в одночасье стал обладателем замка, о котором я давно мечтал.

Де Флюри́ отвел взгляд, чтобы герцогиня не смогла увидеть на его лице небольшое смущение от того, что он солгал, ведь причина его ненависти графа была совсем иной.

Беатрис глубоко вздохнула: только отец был слеп, он не видел опасности совсем рядом, когда тем временем граф де Легра́н не упускал возможности испортить жизнь герцога каким-нибудь гадким поступком.

– Клянусь честью, мадемуазель, мы сможем отомстить этому человеку и вернуть то, что по праву принадлежит нам!

Бермо́н де Флюри́ с жаром и с готовностью помочь молодой девушке, поцеловал ее руку.

Беатрис, открыв свою тайну, почувствовала невероятную легкость. Она была рада, что тяжелый груз наконец-то упал с ее души.

– Мсье Бермо́н, заранее благодарю вас! – прошептала герцогиня.– А теперь давайте немного отдохнем!

Граф кивнул и, пожелав Беатрис приятных снов, тихо удалился.

Забрезжил рассвет. Прохладный утренний ветер разбудил путешественников.

Август, привыкший к тяжелой работе, напоил лошадей, Гоше организовал завтрак из оставшейся после вечерней трапезы еды.

Беатрис проснулась позже всех. Мадлен помогла ей умыться. Руки этой хрупкой и невесомой девочки (несмотря на холодную ночь) были теплыми и приятными, она одним ловким движением аккуратно уложила волосы герцогини, украсив их небольшим цветком.

Мадемуазель де Рувруа задумалась: теперь к ней пришло осознание того, до чего «хороши» были ее подруги в провинции. Каждая пыталась выделиться лучшим платьем, они смеялись над шутками молодых графов, хотя совсем в них ничего не понимали. Эти девицы не могли сделать и шага без своих придворных дам. Беатрис теперь не сомневалась, что попади она в какую-нибудь историю, ни одна из девушек, с которыми проводила так много времени, не смогла бы помочь ей, выручить из трудной ситуации или, наконец, просто побыть рядом.

С самого детства покойная ныне тетушка де Бон воспитывала в Беатрис лучшие человеческие качества, которые, по ее мнению, были дороже всего на свете. Любовь к людям передалась мадемуазель де Грэ́ де Рувруа́ и от ее матери, которая щедро раздавала милостыню нуждающимся и охотно помогала тем, кто просил о помощи.

Герцогиня обняла Мадлен и нежно поцеловала в лоб, как младшую сестру.

– Нам нужно торопиться, мадемуазель, – сказал Бермо́н, беспокойно глядя на небеса.– Осмелюсь предположить, что дождь застанет нас врасплох.

– Что плохого в дожде, мсье? – Беатрис искренне не понимала излишнюю озабоченность графа. – Думаю, мы сможем спрятаться от него под большими камнями или деревом.

– Мадемуазель, не смею вас пугать, но дожди в этих краях очень холодные, не хотелось бы, чтобы кто-то из нас потерял силы из-за простуды.

Беатрис пожала плечами.

Спустя некоторое время наши друзья отправились в путь, в город Жуанвиль, надеясь на лучшие перемены в жизни каждого, кто был рядом.

7.

Вернувшись из Парижа, Филипп де Рувруа́ обнаружил опустевший двор, и две, небрежно, наспех сооруженные совсем свежие могилы. Он не поверил своим глазам, им овладел панический ужас, когда он увидел нацарапанное на одном из надгробном камне имя Полин де Бон. Герцог почти ворвался в дом, и, не услышав голос своей дочери, которую только что позвал к себе, отчаянно закричал. Дидье, сопровождающий герцога в поездке, прибежал на крик своего хозяина.

– Дидье! Дидье! Ее здесь нет! Здесь нет моей Беатрис!

Филипп метался по комнатам, надеясь на то, что его сокровище просто тихонько спит и не слышит крики своего отца. Но девушки нигде не было.

– Где она? Где она? Дидье, отвечай немедленно!

– Мсье, я не могу знать, – тихо проговорил оруженосец, опустив глаза в пол.– Не смею вас огорчать, сударь, но в доме никого нет, он пуст.

Филипп в бешенстве схватил изящную вазу, стоящую возле софы, и с силой швырнул в стену. Ваза с грохотом разбилась, мелкие осколки разлетелись по всей комнате.

Обманутый герцог, взяв себя в руки, стал перебирать все имена в своей памяти, обладатели которых могли решиться на столь дерзкий поступок. Но спустя минуту он так и не смог ответить на главный вопрос: кто же так сильно хочет уничтожить род герцогов де Рувруа́?

Почти целый день Филипп просидел в комнате своей украденной дочери, не зная, что ему делать дальше. Он то и дело выбегал на небольшой балкончик и кричал своему оруженосцу, чтобы тот готовил лошадей в дорогу, затем, придя в себя, возвращался в опустевшую комнату и снова тревожные мысли не давали ему покоя.

Несчастный отец винил себя за то, что не смог уберечь свою единственную дочь от беды, ему было мучительно больно, оттого что мадам Полин уже никогда не увидит счастливую Беатрис, не сможет украдкой вытереть слезинку, растроганная нежным моментом. Хоровод воспоминаний закружил мужчину и он, уставший от дальней дороги и убитый горем, погрузился в кроткий сон, который вскоре был нарушен каким-то шумом.

– Господин! Господин! Проснитесь!

Филипп открыл глаза и увидел перед собой незнакомца в грязной одежде. Это был Франсуа Жано, рыбак, которого спасли от преследователей Беатрис и тетушка Полин. Все это время он жил в опустевшем замке, это он предал земле тело гувернантки и повара, и теперь с нетерпением ждал возвращения герцога, чтобы рассказать всю историю, связанную с исчезновением молодой наследницы и убийством тетушки.

Герцог вскочил на ноги и подбежал к дрожащему от волнения Франсуа.

– Ты видел, ты видел, кто это сделал? Отвечай немедленно!

– Да, мсье! Я видел, кто силой увез мадемуазель Беатрис и убил несчастную тетушку. Простите меня, господин, что я не смог помешать осуществить двум злодеям коварный план.

– Говори же, кто это был?

– Первый называл себя Венсаном Морэ, а имя второго, мсье, я с трудом помню, оттого что у меня зуб на зуб не попадал от страха, я пытался уговорить мадемуазель Беатрис бежать, но эта смелая девушка сопротивлялась до последнего. В какую-то секунду я успел спрятаться здесь, в этой комнате.

– Барон Венсан Морэ? Барон? Не может быть! Как этот милейший человек мог так поступить? Нет, ты ошибаешься!

– К сожалению, сударь, в моем ответе нет никакой ошибки. Эти двое господ служат графу де Легра́ну, они несколько раз упоминали его имя, хвастаясь, что каждый получит щедрое вознаграждение за хитрый план, который незамедлительно воплотят в жизнь. И еще они радовались, что так легко заставили вас ехать в Париж, это тоже была часть хорошо поставленного спектакля.

Франсуа замолчал. Он как будто вновь окунулся в события того рокового дня, когда ничем не смог помочь беззащитным дамам.

Герцогу не верилось в только что услышанную историю. Он почти рухнул на небольшую скамеечку, которая стояла перед кроватью Беатрис.

– Не может быть, не может быть! – еле слышно шептал Филипп.– Граф был для меня почти братом, он всегда выручал, всегда приходил на помощь.… Как? Как такое возможно?

Несчастный отец глубоко вздохнул и задумался: нужно было что-то делать, искать дочь, но как? С чего начать? Где она сейчас? Жива или… нет, нет! С ней все должно быть хорошо!

Герцог вскочил на ноги и почти пулей спустился в большую залу.

– Дидье, Дидье! Нам нужно ехать к графу! Ты слышишь? Собирайся, да живее! Время не ждет!

Теперь герцог понимал, что люди, все это задумавшие, совсем не хотят его просто пугать, они рушат его жизнь, преследуя свои цели. Филипп вышел на балкончик и устремил свой потухший взгляд в небо. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким и несчастным.

«О, Пресвятые мученики! За какие грехи я расплачиваюсь?» – размышлял герцог, снова и снова перебирая в своей памяти все моменты собственной жизни, за которые сейчас судьба мстила ему, однако, в жилах Филиппа текла дворянская кровь и честь была превыше материальных ценностей, ради которых другие знатные французы шагали по головам.

Герцог чувствовал, что его дочь жива. Он верил, что совсем скоро этот страшный сон закончится и все будет по-прежнему хорошо. Однако судьба, которая часто испытывает человеческий дух на прочность, была в этот раз неблагосклонной к несчастному отцу: впереди его ждала неизвестность и поиски пропавшей дочери, вместо спокойных и добрых дней.

Часть вторая

«Маски»

1.

– Смотри, Паскаль, что у меня есть! – восхищенный своей находкой маленький наследник фамилии де Легра́н со всех ног бежал к своему приятелю.– Я нашел ее недалеко от конюшни!

Темноволосый мальчишка, лет девяти, в голубом изысканном камзоле, берете с большим пером и атласном плаще, который практически сполз на землю, нес в руках темно-зеленую жабу. Жаба громко урчала и пыталась ускользнуть из цепких пальцев этого маленького охотника. Паскаль, другой мальчик, стоявший недалеко, с нескрываемым любопытством пытался разглядеть добычу своего друга, и каждую секунду поднимался на небольшой камень, расположившийся по левую его ногу. Паскаль был ровесником Робе́ра де Легра́на, но он не мог похвастаться своим благородным происхождением. Одетый в потрепанный жилет, цвет которого уже с трудом угадывался, рубашку, наверняка снятую с чужого плеча, Паскаль довольствовался тем, что работал помощником местного конюха, однако, это не помешало ему найти друга в лице юного графа.

Наконец жаба оказалась в берете Робе́ра и оба проказника, смеясь, стали рассматривать жителя здешнего болотца. Они тыкали в жабу прутиком, пальцами, пытались перевернуть, но добыча не сдавалась, и в считанные секунды выпрыгнула из своей ловушки.

– Держи ее! Уйдет! – вскрикнул Паскаль.– Черт возьми, мы не сможем ее больше поймать!

Мальчики кинулись было на поиски беглянки, но их потревожил шум, доносившийся со стороны замка. Шум нарастал, и через мгновение стало ясно, что к юным любителям приключений приближается группа придворных дам, которые навлекли на свои головы гнев графа, упустив Робе́ра из вида. Дамы спешили исправить допущенную ими оплошность и, увидев мальчика, бежали к нему со всех ног, подобрав подолы своих тяжелых платьев. Паскаль исчез в ту же секунду, не дожидаясь возможности получить хорошую трепку, ибо пару дней назад, в силу своей нерасторопности, он схлопотал пару ударов плеткой.

Робе́р тяжело вздохнул и направился навстречу гувернанткам.

Впитавший в себя весь характер своей матери, доброй и покладистой женщины, без любви, отданной в мужья жестокому графу, юнец уже мог отличать истинные взаимоотношения людей, которых ему доводилось видеть в замке, от лживых и лицемерных. В Паскале он видел широкую душу, спрятанную за лохмотьями, жажду приключений и, наконец, преданность. Не единожды мальчики выручали друг друга, Робе́р учил маленького конюха писать, а тот, в свою очередь, брал на себя всю вину за очередную шалость, навлекая гнев графа-отца только на свою голову.

– Юному графу не следует убегать из сада! – писклявым голосом сказала Клотильда – самая старшая гувернантка.– Смею заметить, мальчик мой, что сейчас уже время обеда, и никто из достопочтенных гостей не будет ждать вас целую вечность!

Женщина дернула Робе́ра за руку и потащила к замку.

В зале было много народа, разодетые по тогдашней моде мужчины громко разговаривали и, по-видимому, о чем-то спорили.