Междумирье

– Ну хорошо, – в нерешительности кивнул Юнген, видя, как Мастера Перемещений и Измерений что-то настраивают в его капсуле. – Я опять должен буду его соблаз…

– Нет, – прервал его Мастер Эинса. – Ты просто должен передать, что мы его ждем здесь. Не забудь сказать, что это вопрос жизни и смерти и для него тоже.

На этих словах капсула захлопнулась, а неприятные ощущения вновь ударили ему в голову. Адаптация к телу аватара, что последовала сразу после его пробуждения, оказалась гораздо короче, чем раньше, так что Юнген сразу принялся изучать окружение.

В отличие от мира Среднего Творения, где, несмотря на всеобщий мрак, было светло, здесь тьма полностью овладела местом. Крохотные светящиеся пылинки зависли в воздухе, немного освещая окружение. Когда коррекция восприятия была успешно проведена аватаром, все пришло в относительную норму.

Сзади, как и в прошлый раз стоял обелиск Врат, но вот пространство вокруг совсем отличалось: вместо безграничной пустоты в бесконечность уходило множество спиралей наутилуса, складываясь в движущийся фрактальный узор. Геометрия места не поддавалась привычной логике, а архитектура бы не выдержала даже теоретической проверки на прочность. Но при этом все существовало так, словно какие-то там законы физики – неописуемый бред.

Юнген встал, медленно пройдясь по прекрасно выстланному плиткой полу. Желтый кирпич, что казался в общей темноте серым, мелкой тропинкой вел и окружал огромные конструкты с крупными угасшими янтарями внутри. Их форма недвусмысленно намекала, что к ним подходило больше десятка цепей. Цепей, которые были призваны сдержать силу Младшего Творения, так как сами творцы испугались ее. Впрочем, даже эта мера оказалась временной. Можно сказать, даже слишком временной. Недалеко, будто выставленные на художественной инсталляции, лежали расколотые кандалы. Сами же цепи словно испарились.

Ворота за этой небольшой площадью скрипнули. Несовершенное зрение Юнгена успело уловить двух стражей снаружи, но предпочло сфокусироваться на вошедшем: то был мужчина одного роста с аватаром. На его светло-сиреневом морщинистом лице, множеством складок напоминающем чернослив, невозможно было даже попытаться угадать эмоции. Меленькие глазки с двойным зрачком, что почти свели на нет янтарную радужку, строго выглядывали из-под плоских надбровных дуг без даже намека на растительность. Узкие, почти несуществующие губы переходили в ямки складок, полностью лишая возможности угадать концы линии рта. Приплюснутый нос выглядел настолько уродливо, что казалось, отсутствуй он – смотрелось бы лучше. И все это венчалось отсутствием ушей, роль которых выполняли два спиралевидных отверстия по бокам головы, ужасно перетекающими в скулы.

В целом, как и два других Творения, общими чертами оно походило на расу доминутемпов, но вместо страха, какой оказывало Первое, и благоговения Второго, Третье внушало лишь отвращение.

Решающим же отличием его от братьев оказалось наличие одежды (а не простых набедренных повязок). Роскошный камзол с множеством пуговиц, верхняя половина которых была расстегнута, формируя лацканы, переходил в металлические манжеты, сильно напоминающие валяющиеся неподалеку кандалы. Подобными подворотами кончались и брюки, так что, если забыть ненадолго о неприятном лице, вышедшее существо можно по праву назвать владельцем этого места.

– Вы – Младшее Твор… – не успел задать вопрос аватар.

– Неминем, – беззлобно поправило его существо. – Это я.

Творение смотрело на янтарь в груди аватара, о чем-то размышляя. Словно соглашаясь с выводами в своей голове, оно кивало.

– Видимо что-то произошло, раз вне графика прислали неопытного, – шевельнув невидимыми губами, наконец произнес он.

– Верно, ваши братья…

– Меня не волнуют их поступки, – вновь не стал дослушивать Неминем. – Дети Творцов расплачиваются за все ошибки прошлого. Это естественный ход вещей.

– И вы считаете поступки братьев правильными?! – попытался разозлиться Юнген, но кроме мерзкого писка из динамика ничего не вышло: аватар попросту не умел этого.

– Конечно, нет, – пожал плечами тот. – Но и они расплатятся за свои ошибки.

– Экий вы апатичный…

– Я просто не сидел тут без дела, а потому сохранил лояльность к Творцам. Но ты явно не собираешься уходить отсюда без победы, так что я выслушаю твои аргументы.

– Дрей Нотен просил передать: «это вопрос жизни и смерти и для тебя тоже», – сухо проговорил Юнген. Всякое желание узнать Младшее Творение поближе у него иссякло. – Он приглашает вас на Ауфентал.

Впервые выражение на лице светло-сиреневого существа в камзоле можно было хоть как-то различить: складки словно увеличились в числе, явно выражая бурную мозговую деятельность.

– Не в Зал Врат на Сателлите? – переспросил Неминем.

– Нет, – повторил аватар. – На нижний этаж под городом Эинс на Ауфентале.

– Ты уговорил меня, Неопытный, – кивнул тот. – Позволь узнать твое имя, и мы отправимся.

– Юнген, – ответила металлическая кукла. – Меня призывают обратно. Встретимся там.

Неминем взглянул на мигающий янтарь в груди аватара, пожал плечами и развернулся к обелиску.

– Откройся, – прошептал он, и молодой специалист, теряя сознание увидел самую удивительную вещь в мире. Врата подчинились голосу Творения засияв янтарным светом, разгоняя тьму. Он мог так легко отсюда выйти… Он смог разорвать сдерживающие кандалы… Падая во тьму, Юнген понял, что, если переговоры провалятся, самое ужасное существо во Вселенной просто уничтожит их одним словом.

Дрей Нотен стоял за мониторами в гордом одиночестве, стараясь не смотреть на пол. Рядом, прислоненный к панели, стоял высокий жезл Мастера Измерений. Все, что сейчас требовалось, после возвращения непутевого мальчишки от Младшего Творения – это открыть Врата Неминему. Но, не успев и пальцем пошевелить, из его рта, донеслось удивленное «ха!».

Уровень энергии в Зале Врат стремительно падал. Он шел на подпитку тех Врат, которые Мастер Эинса и сам хотел активировать. Ужасная сила. Руки Дрея затряслись, не то от страха, не то от невыносимой боли, что сейчас разрывала его тело. Но все приготовления уже сделаны, они необратимы… Но и они неидеальны.

Серые глаза Дрея переливались янтарными волнами, пока он потуплено смотрел на свои запястья. Постаревшие, испорченные варикозом, не свойственным тому возрасту, на который он выглядел. До этого он пользовался силой лишь немного, чтобы продлить себе жизнь, чтобы не бросать детище прадедов. Он страстно желал видеть результаты исследований…

Сначала ухудшилось зрение. Сколько бы жизнь ни продлевалась, чудодейственный эффект не работал на глазах. Они слабели и начинали видеть то, что не должны. Смутные янтарные клубы: нити, сворачивающиеся в клубки и узлы причудливых форм и размеров. Это и есть «время». Они уже знали это.

Следом за глазами, начали слабеть зубы и ногти, разрушаясь. Затем конечности. Сейчас же ломило все тело: он впервые воспользовался истинной формой «силы», которой дали имя «колдовство». Он впервые понял, что несколько жизней не удержать в одном хрупком теле. Оно разрушается.

С каждым мгновением теряя силы, Мастер Эинса оперся на Высокий Жезл, как на трость. Янтарь в набалдашнике мигнул, моментально откалибровавшись под нового владельца. Проковыляв к низким Вратам, Дрей тяжело сел прямо на заваленный песком пол и стал ждать. Секунды тянулись медленно, словно тормозящий грузовой состав, не спеша сменять друг друга. Но вот указатель на жезле дернулся: он засек изменение нитей времени рядом. Пополз вверх до первой крупной риски: это активировались Врата, которые Дрей видел красивой спиральной четырехмерной воронкой. Снова дернулся: проход стабилизировался. И резко уперся в максимум. Из Врат вышло уродливое существо со светло-сиреневой кожей. Однако Дрей уже не мог разглядеть его вида, дефект глаз показывал ему невообразимо огромный узел, сплетенный из множества нитей времени. Это «душа». Это и есть то самое «творение». Красивое, завораживающее и невообразимо опасное.

– О? – удивленно произнес Неминем одними губами, осматривая слишком яркое для него помещение. Вокруг валялись бездыханные тела, убитые разрядом тока. Они лежали друг на друге, словно сначала их кто-то собрал вместе. Собрал специально, чтобы убить.

Среди них лежали лицом вниз и незнакомые ему Бюген Шарлахрот и Захлен Пурпуррот, и среди всей этой горы трупов устало сидел Дрей Нотен, отчаянно вцепившись в чужой высокий жезл.

– Неважно выглядишь, Последний Творец, – со смешком обратилось к единственному выжившему Младшее Творение. – Так, о чем ты хотел поговорить?

– О твоих братьях, – серьезно отозвался Мастер Эинса, лицо которого начали покрывать черные трещинки.

– А, о них, – отмахнулся Неминем. – Потом. Где Юнген?

– Кто?

– Ну тот, что ко мне приходил, – уточнил он.

– А! Умер. В капсуле. Сейчас внизу, – тяжело дыша, улыбаясь отвечал Дрей.

Монстр, стоящий перед ним удовлетворенно кивнул, вновь осматривая пустое подземелье. Из трещин в стенах начинали прорастать странные светящиеся кристаллы розово-сиреневого цвета. Они пульсировали бледным светом.

– Вернулся в мертвое тело? – тихо прошептало Младшее Творение.

– Самая безболезненная смерть, – кивнул Дрей.

– Я бы сказал наоборот, – хмыкнул Неминем, явно не собирающийся болтать о братьях. – Физическое тело – вот что позволяет ощущать ход времени. Пока ты вне его, даже мгновение покажется вечностью. Ты об этом не думал?

– Не было предпосылок, – буркнул Дрей, теряя терпение.

– Почему же? А тот факт, что я с моими братьями почти одновременно обрели форму? Нам, как бы это сказать… надоело.

– У нас мало времени…

– Достаточно, чтобы закончить разговор и выполнить твою просьбу, – не согласился Неминем. – Ты сейчас тоже не можешь воспринимать ход времени верно. Твое тело уже на грани разрушения… Оно уже и не твое почти. А за ним завяжется и твой узел. Вы умираете вне тела…

– А вы нет?

– Нет, потому что были рождены без него. Скорее, мое тело умрет без моего узла времени. Даже в капсуле, – Неминем посмотрел на начинающего протестовать собеседника, но грубо его прервал. – Мы говорили об ужасной смерти. Мгновение возвращения в мертвое тело сопровождается почти вечной агонией. Да, для нас с тобой она уже кончилась, и бедный Юнген уснул навечно, но… Ему так не показалось.

– Ты будешь помогать? – с рывком вскинул голову Дрей, смотря на слепящее его сияние узла Творения. – Я хочу оставить жизнь этой планете. Этому городу.

– Этого недостаточно, чтобы меня убедить, ты же в курсе?

– Энергии, чтобы вернуться к себе в Зале нет, – закашлялся Дрей, улыбаясь. – Если я тебя не уговорю, то уничтожу планету вместе с вами тремя.

Затуманенный янтарной дымкой взгляд Мастера выражал полную уверенность.

– Ты мне врешь? – с напором спросил, используя силу.

– На мне не сработает, – залился смехом с кровью Дрей. – Я убил всех, кто хоть что-то знал об этой разработке. Ты не найдешь ее. А попытаешься – я успею ее активировать.

– Спаси всех и себя или прими смерть со всеми? – прищурил и без того маленькие глазки Неминем. – Отбросил гордость и даже собственную жизнь из страха передо мной? Ха! Мне это нравится.

Последние слова он произнес в серьезном тоне. Он смотрел на своего Творца с восхищением. Он не знал, почему его приказы не работают на нем, но вместо страха перед неизвестным он ощущал трепет.

– Но знаешь ли ты, что без тебя, мой дорогой Последний Творец, ни Эинс, ни Ауфентал не стоят и гроша? Я выполню твою просьбу, но потом уйду. Уйду, сохранив право вернуться и забрать долг у вашей расы за спасение, – голос становился все более зловещим. – Так пойдешь ли ты на эту сделку, умирающий Творец?

– Пойду, Неминем, – из трещин на лице Дрея текла алая кровь, блестящая янтарной дымкой.

– Хорошо, – кивнул тот. – В подарок я оставлю тебе лет пятьдесят. Ведь твое тело сильное.

Боль тотчас же ушла из тела Мастера Эинса. Дым в глазах сменился четкостью, что тот впервые смог отчетливо разглядеть своего собеседника, хотя и всего лишь со спины. Прошептав «откройся», Творение покинуло нижний этаж, а вместе с этим успокоился указатель на высоком жезле.

Две звезды сияли янтарем в небе, наслаждаясь силой, упиваясь ее возможностями. Оставалось совсем немного и Ауфентал будет стерт с лица Вселенной вместе с ненавистными им доминутемпами, потомками Творцов.

Они прожили достаточно, но не помнят своих мыслей в то время, когда еще не имели тела. Кто такие эти Творцы? Как они выглядели? Были ли добры? Но и Люцифер, и Акхазриэль не теряли уверенности в том, что кем бы они ни являлись, они – пленители, тюремщики, не теряющие контроль.

За их спинами раздалось негромкое покашливание. Естественно, оно было послано телепатически, но почему-то у обоих Творений невольно пробежали мурашки по спине.

– Братья, – обратился Неминем, поравнявшись с ними и посмотрев на бедную планету, охваченную янтарным сиянием. – Разве не стоит оказывать к создателям хоть каплю уважения?

– Постой в сторонке, брат, – раздался звенящий голос Акхазриэля, – мы скоро закончим.

– Хоть ты и бесполезен, но мы никогда не забудем родную душу, – рассмеялся Люцифер. Он больше не сомневался, праведный гнев уничтожал население все быстрее.

Неминем повиновался и отошел. Под его ногами возникали полупрозрачные янтарные кирпичи, позволяя ему ходить в невесомости так, как он привык. Обратив свои маленькие глазки на двух своих родственников, что не имели ничего схожего меж собой, он мысленно вздохнул.

«Демон» и «ангел» повисли сияющими звездами совсем без одежды: лишь слабые набедренные повязки прикрывали место, где ноги сходятся с туловищем.

– Вы могли бы и одеться, – после недолгой паузы произнес он, пристально наблюдая за планетой. С тех самых пор, что он появился здесь, она и оставшиеся на ней жители ничуть не изменились. Будь он один, одного его слова не хватило бы, чтобы сдержать напор братьев, но планета откликнулась. Она словно ждала помощи и теперь самостоятельно тянула время водя за нос ничего не подозревающих Творений.

– Зачем? – грубо отозвался Люцифер.

– Они же наши Творцы, пусть и их потомки, но все же, – уселся на янтарный заборчик Неминем. – Разве вы не помните их лиц? Их добрые улыбки?

– Нет, – звенящий голос Акхазриэля начал источать раздражение. Младшее Творение с горечью вздохнуло, отметив про себя, что будет плохо, если он догадается обо всем раньше окончания разговора.

– Но вы помните, что я – бесполезный? – тихо продолжил он.

– Конечно, – рассмеялся Люцифер. – Мы с твоим братом с самого начала познали ужасающую силу друг друга, а ты отсиживался в сторонке, как сейчас.

– Все, что я помню с того времени, что уже тогда ты пытался разнять нас разговорами, – переливом колокольчиков отозвался погрустневший «ангел». – Словно ты дитя мира, а мы – войны. Так что оставь сложности нам.

– Играем в семью, после того, что вы ни разу не поинтересовались мной? – печально спросил Неминем. – Я могу поспорить, что вы не интересовались даже друг другом.

– С чего ты взял, малой? – почти рыком ответил вопросом на вопрос «демон».

– Потому что вы зовете меня бесполезным, – отозвался младший брат, болтая ногами. – Сидели там, скучали и копили свою обиду. А кстати, почему вы злы на Творцов? Разве они не дали нам свободу? Относительную, но достаточную.

– Зачем ты здесь? – процедил Акхазриэль.

– Я лишь болтаю со своей семьей после долгой разлуки, – пожал плечами Неминем. – Хотелось бы слышать искренние развернутые ответы, а потом отвечать самому на ваши вопросы. Разве не так это происходит?

– Ты темнишь, младший, – прервал свои действия Люцифер и повернулся.

– А я скажу, – не обращая внимания на них, продолжал Неминем. – Вы скучали в огромном пустом пространстве, которое предоставили вам. И обвиняли в своей скуке Творцов. Вы даже не хотели узнать, как там дела у собственных братьев. А я узнавал. Я узнавал и жалел вас. И при этом строил свой мир.

– Видимо ты не понимаешь наших страданий! – со звуком лопающегося стекла вскричал Акхазриэль.

– А вас приковывали специальными цепями, потому что боялись? Искали против вашей силы оружие? – Младшее Творение сощурило свои глазки, вскочив с янтарного забора. – Я не вы. Вы были не способны ничего сделать, и лишь копили злобу. Я же мог выйти из своей «тюрьмы» в любой момент. Не раз я хотел закончить этот фарс и просто уйти! Но меня боялись, понимаете? Вы – никто. Слабые, возомнившие себя королями.

– Ты совершаешь ошибку, брат, – бурое тело Люцифера источало янтарное сияние. – Тебе не выстоять против нас.

– Я спасаю и вас тоже, – Неминем успокоился и закрыл глаза.

– Ты променял свободу из цепей на нас, – сияя угрожающем светом спросил высоким переливом металлических трубочек Акхазриэль. – Пади ниц, и мы пощадим тебя.

– Я выбрался из цепей сам, – пожал плечами младший. – Из звеньев я, кстати, сделал свою собственную расу, похожую на меня. Правда, им почти не удалось перенять и части моих способностей. Все-таки цепь была направлена против меня.

– Пади. Ниц! – отрывисто, словно заглушаемый ветром, проревел Акхазриэль.

– Слушайте мой приказ, – узкая радужка глаз и множество складок на теле засияли янтарным светом. – Вы оба сейчас вернетесь в свои тюрьмы и больше никогда не сможете их покинуть!

Акхазриэль и Люцифер восприняли такой наглый тон как сигнал к атаке, но с удивлением отметили, что не могут двинуться. Их тела переполняла несравненная сила, отобранная у планеты и доминутемпов, но они никуда не стремилась. Тела замерли, словно скованные цепями. Конечности двигались сами по себе, а в разум впивались эхом повторяемые слова приказа. Бесполезный младший брат обладал вовсе не той силой, что они. Он обладал истинной силой, что парой слов может подчинить все вокруг. Стоящий в спокойствии Неминем сиял, охваченный янтарными потоками. А его братья, пытаясь сопротивляться, двигались по направлению к Залу Врат.

– Ты за это ответишь, – рычал Люцифер, охваченный безумным страхом перед тем, кого считал мелкой сошкой.

– Обещаю, – поддакнул шуршащим голосом Акхазриэль.

Вскоре они стояли каждый напротив своих Врат. Вся накопленная ими сила мигом испарилась, запитав выстроенный Творцами механизм. Когда дело было завершено, Неминем, наконец вздохнул с облегчением. Пусть они и не знают, но приказать столь сильным «душам» он мог лишь раз. Посмотрев маленькими глазками на Зал, он махнул рукой, прошептав: «больше ни одна душа, кроме меня не войдет через эти Врата». Залившись янтарным светом на короткое время, зал вновь утонул в таком привычном Младшему Творению мраке.

Он вышел через дыру, проломленную Люцифером, закрыв ее словами «восстановись», а затем сверкнув янтарной звездой исчез где-то на просторах Вселенной.

***

Остановившись на этом моменте, трещина перед Безумием внезапно схлопнулась, а воздух вокруг разлетелся невидимыми осколками. Звуки с новой силой наполнили Междумирье, а гость в алом тяжелом балахоне вдруг осознал: две сестры скоро вернутся.

Этюд

"Даже сильные мира сего перекладывают ответственность за свои поступки на братские плечи"

Rerum

Судьба и Воля раздраженно ходили по зачарованному темному лесу, куда не пробивался и лучик невидимого солнца. Птицы давно утихли, и единственным звуком, доносящимся до двух скелетов в черном и рыжем балахонах, был треск мелких веток под их костяными ногами.

Пространство здесь отличалось от привычного им Междумирья: сколько бы раз они не пытались изменить его, сколько бы раз они не пробовали просто переместиться к своей уютной беседке, всегда их ждала неудача. И причиной тому, безусловно, было Сущее, что вновь затеяло какую-то игру, явившись прямо перед приходом гостя и с мерзкой ухмылочкой сказав «погуляйте где-нибудь».

– Он еще заплатит, – вырывая из дикого репейника свой балахон, ворчала Судьба.

– Перед тем, как ты его убьешь, моя дорогая сестра, – ехидно отвечала Воля, – давай все же узнаем, зачем все это.

Словно отвечая на ее вопрос, что-то в глубине леса лопнуло, как мыльный пузырь, привлекая двух «хозяек» этого места к себе. Не имея других ориентиров, сестры направились туда. Темная чаща медленно светлела, расступаясь и обнажая серую, но крайне удивительную действительность.

Перед сестрами буквально вырос из ниоткуда город, словно вырезанный из бумаги. Двухмерный забор огораживал и разделял две совершенно разные территории: реальный красивый лес и старенький ветхий городок, больше похожий на детский рисунок. В нем неуклюже двигались плоские существа, имитируя бурную жизнь, но они не выглядели живыми. Вся представшая перед ними картина скорее походила на детскую аппликацию, чем на что-то реальное.

Судьба протянула руку к тонким воротам, намереваясь их открыть, но знакомый голос ее остановил.

– Вам нельзя в мой город, – сказал появившийся из кустов мальчик в фиолетовом кафтанчике и лентой вместо галстука. В его пустых глазницах еще мгновение горел черный огонек, но стоило ему моргнуть, как там появились привычные гетерохромные глаза.

– У вас есть город? – пытаясь сгладить обстановку, спросила Воля.

– Конечно, – улыбнулся Сущее. – Я же должен где-то жить и отдыхать. Просто в обычной ситуации, вам до этого места никак не добраться.

– Ах ты, – скрипнув зубами, Судьба попыталась схватить мальчика за грудки, но тот увернулся и пошел вдоль забора.

– Вы не думали, что ваша шалость слишком проблематична? – беззаботно ведя двух сестер, спросил он.

– Мы думали, вы не станете вмешиваться, – сухо заметила Воля.

– Я и не буду, просто, видимо, пришло время, – Сущее остановился, смотря куда-то под ноги.

Перед ним, прямо у забора, что служил границей привычного и странного миров, из земли торчал могильный камень. На нем не значилось ни имени, ни даты, он был абсолютно гладок. И все-таки, они стояли у могилы. Даже воздух здесь сменился, а два скелета почувствовали холодок.

– Но мы же в Междумирье, – напомнила Судьба. – Разве здесь может «прийти время».

– По приглашению сюда может прийти и Пространство, – ухмыльнулся тот. – Но моя обитель, Междумирье, имеет что-то от моих братьев. Так же, как Мастерская Tempusа или Ангар Spatiumа. Так что да… И здесь наступают сроки.

– Мне кажется, вы просто морочите нам головы, – черные огоньки глаз Судьбы вспыхнули.

– Я привел вас сюда только для того, чтобы задать один вопрос, – помедлил Сущее, а затем поочередно посмотрел на своих гостей. – Вы что-нибудь чувствуете от этой могилы?

– А чья она? – присев перед камнем, спросила Воля.

– Это не важно, – сухо бросил мальчик.

– Еще как важ… – повысила голос Судьба, как вдруг встретилась взглядом с Сущим. Впервые она почувствовала такой страх. Ей показалось, что тело разрушается, а разум застилает тьма. Так вот какой он, когда серьезен. «Хозяйка Междумирья» в черном балахоне замерла, четко осознав, что это существо, прикрывающееся невинной личиной мальчика, играет ими, умело создавая этюд, решать который должна сама Вселенная.

Судьба медленно перевела взгляд на могилу. Внутри разгоралось чувство тоски, словно там, под землей, покоится ее родственник или близкий друг. Те же эмоции испытывала и Воля. Но обе сестры почему-то решили, что это лишь обман их воображения, ведь они точно знали, что здесь не может быть никого такого.

– Ничего не чувствую, – хором отозвались они.

– Вот как? – с грустью посмотрел на них Сущее. – Видно, так оно и есть…

Он замолчал. Лишь ветер легонько шелестел листьями и колыхал балахоны сестер.

– Вам пора возвращаться, – прошептал мальчик, опустив глаза. – Вас уже заждался гость.

Он щелкнул пальцами и пространство вокруг сестер лопнуло, словно мыльный пузырь, перенеся их прямо к заросшей плющом беседке, внутри которой уже сидел Безумие, с задумчивостью глядя на свои фигуры.

– Закончили дела? – спросил он, когда сестры в прострации уселись за столик.

– Да, – ответила за двоих Воля. – Более чем.

Она сорвала печать, что поставил ее рыцарь с подготовленной трещины и игра началась.

***

В просторном лекционном зале на малое количество студентов вещал мужичок в явно преклонном возрасте. За его спиной расположилась трехмерная голограмма города, которая постоянно находилась в движении, показывая разные части и подписывая их соответствующими рамочками.

На заднем ряду, сбившись в кучку, сидели три молодых. Для общества, в котором они жили, девятнадцать-двадцать лет считается еще детским возрастом, но в самостоятельности им никто не отказывал. Эта дружная компания давно не слушала рассказ лектора, обсуждая девушку, сидящую впереди.

– Сколько вы уже дружите, чел, – легонько ударил по плечу высокий парень с худым вытянутым лицом, – прекрати дрейфить и подкати. Все будет «ок».