Междумирье

И такие сомнения, конечно, были обоснованы. Выходец из престижной Ауфентитовой семьи, Дьон обязан был держаться определенных строгих правил, получая взамен почти что неисчерпаемое количество денег на карманные расходы. Как и Лиан, он не особо распространялся о своей семье, но скорее по совершенно иной причине: поступив в ТУВИВ, предпочтя его Ауфентитовым ВУЗам, чем сильно расстроил отца. Вот и сейчас, слушая своего лучшего друга, он в тайне завидовал ему. В таком положении рассуждать кто прав, а кто виноват нельзя. Потому что ответы уже есть. Правы главы политических фракций, которые из всего сходятся в одном: в том, что виноват Неминем – он враг, к появлению которого надо быть готовым.

Прав Янтарный Мастер Дрей Нотен, когда говорит, что творцы прошлого перешли запретную черту, пытаясь создать жизнь. Прав Ауфентитовый Мастер Селбс Тетиг, уводя технологический прогресс от идей изучения времени. Прав и Мастер-Жрец Рейне Глоб, насаждая везде свою веру с заповедями, призванными предотвратить второе создание Творений.

Однако маленький бунтарь внутри, что вырывался наружу лишь в общении с девушками, яростно отрицал все, желая приобщиться к модному течению секты Ждущих, чтобы вместе с ними признать новым богом Неминема и преклонить перед ним колено. Впрочем, он не питал тех иллюзий, что могли захватить умы толпы: он прекрасно осознавал, что такое действие скорее раз и навсегда прекратит существование доминутемпов, насколько бы добрым он ни был. Его воля оказалась крепка, даже по его скромным оценкам, так что он не мог себе позволить поддасться искушению, даже если бы он внезапно возглавил Эинс. Особенно, если бы он возглавил Эинс.

Несколько похожие чувства испытывала и Фария. Родившись в семье политика, находящегося непосредственно у верхушки Ауфентитовой фракции, ее взгляд на город был совершенно иным. С самого детства она была предоставлена самой себе в огромных апартаментах прямо под самим стеклянным куполом. Множество книг, документов, информации, которой не положено куда-либо просочиться. Она обладала природным даром находить саму суть вещей, при этом совершенно не разбираясь в вопросе. Так что даже собственная семья не знала, что все это время у них под носом росла глуповатая на вид бомба, хранящая в себе все то, что каким-то образом упустили взрослые.

Частое посещение официальных мероприятий у родителей на работе, научило ее правильной подаче себя в обществе. Гордая одиночка, она выросла независимой, но слишком полагающейся на свое умение. Ее учеба в ТУВИВ отчасти можно было назвать чудом. Но именно все эти факторы в итоге сложились в определенную картину. Картину, которая представляло власти города святыми, не исключая всех пороков. Если они врут, на то есть причины. И зачастую она даже знала (или хотя бы догадывалась) о них. А потому просто не видела смысла в том, чтобы искать истину. Они существуют в отрезанном от мира обществе под прозрачным куполом, не такая уж и большая разница между тем, жить в иллюзии или зная всю правду. Точнее, разница есть, и страшная правда в том, что правда, какая бы она ни была, несет хаос и гибель.

Тем временем, четверка молодых доминутемпов добралась до своей аудитории. Она так называлась, но по факту являло собой помещение ангарного типа с высокими потолками и постоянными шумами с несколькими еле заметными дверцами, ведущими в небольшие комнаты с партами, доской и голопроектором.

Все четверо юркнули в одну такую и заняли свободные места. Энергичный молодой доминутемп, что вошел следом, небрежно бросил сумку на стол и принялся командовать, не дожидаясь мелодии к началу пары:

– Сегодня нам много надо сделать и крайне мало времени, – затараторил он в явном возбуждении. – Открывайте методички по инженерии маршрутов и составляйте конспект. Как закончите, можете приступать к решению вашего варианта: там следует из предложенного списка выбрать подходящее место назначения, указав те, что выполнить невозможно или слишком опасно, и обсчитать весь маршрут. В конце принести результат мне на защиту и на модели пульта управления проверить его под моим присмотром.

– А что будете делать в это время вы? – вскинув бровь, нахально спросил Дьон.

– К нам доставили забракованную ОСМУР, так что как только я разберусь с ней, я вам покажу, как управляться с моделью панели управления, ну и минут пятнадцать потратим на сам экспонат. Насколько я помню, только Убель защитился по устройству ОСМУР, так что в короткой беседе я, возможно, решу на кого мне можно не тратить время и зачесть прак. Ясно?

– Так точно, – еле улыбнулся парень с зелеными волосами, единственный довольный проведением практикума, остальные же пять человек (Лиан с друзьями и два непутевых одногруппника, которые ходят на пары как хотят) лишь угрюмо кивнули.

Однако же удивительную шутку иногда играет мир с теми, кто посмел считать себя немногими, его постигшими. Для этих шестерых в маленькой комнатушке время текло медленно и крайне уныло, казалось, что и вовсе застыло, а при этом они, молодые доминутемпы, учились управлять временем. Это знание в теории давало огромные преимущества, даже больше, чем можно представить на первый взгляд, но реальность быстро осаждала любой запал.

Как узнают студенты, придя на первую пару в Университет по Вопросам Изучения Времени, в сущности над временем не властен никто. В отличие от пространства, которое больше напоминает спокойное море, в котором можно искусственно вызвать все, что заблагорассудится и искривлять его как угодно, время нельзя остановить. Оно не послушается никого, лишь посмеявшись над ним. Поэтому вместо слова «управление» гораздо правильнее использовать «направление», но как гордый народ, доминутемпы никогда и не задумывались о смене терминологии.

А время продолжает раскрывать свои тайны студентам, углубляя их в саму суть устройства мира. Оно независимо, а вот все существующее вокруг обязано ему подчиниться. С таких слов начинают обычно первую лекцию теории душ. Но, сколько бы они ни были красивыми, они лукавы. Каждая песчинка в мире имеет свою историю, а история – именно то, что неразрывно связано со временем. Проще говоря, ученый совет решил назвать отдельное событие, связанное с отдельным предметом в определенный бесконечно малый промежуток времени – нитью. Это основа, на которой базировалось все знание расы. И она определенно была верна, не в объективном смысле, но как максимально близкая модель к тому, что вообще может представить себе живое существо.

Нити сплетаются вместе, образуя клубки, комки и узлы. В сущности, все три типа присутствуют повсеместно и составляют реальность, а точнее ту ее часть, которая не зависит от пространства и физического проявления. Клубки – самый распространенный тип, как узнают студенты, потому что они создаются и существуют непрерывно. Это единица истории отдельного неживого объекта. Именно с их помощью студенты сейчас пытаются выполнить поставленную молодым преподавателем задачу, ведь привязываться к определенной координате в пространстве гораздо менее выгодно, нежели к «координате» во времени. А точнее к определенному состоянию того или иного клубка.

Дальше они узнают «главную» особенность теории душ: собственно, сами «души». Они наименее распространены и называются узлами. Как нетрудно догадаться, это единица истории отдельного существа. Когда формируется узел времени, создается «душа» – на этом сошлась церковь с ученой коллегией. Впрочем, хоть это и вопрос терминологии, наука впервые шагнула на сторону эзотерического, а мистическое обрело форму и объяснение. Таким же образом, было заключено, что сам процесс жизни – процесс затягивания, а смерть являет собой завязанный узел.

Последней основой, почти факультативной, для студентов являются комки. Мнения ученых на их счет разнится, кто-то включает их как ответвление от клубков, а кто-то считает вполне самостоятельным типом. В сущности, на ранних этапах изучения никто и не подумал выделить их, но, когда встал вопрос о том, к чему относить растения и прочие живые организмы, вроде бактерий, пришлось признать, что ни клубок, ни узел не отвечают «условию задачи». В коллегии даже предлагали более благозвучное название «моток», но дабы не вносить путаницу сошлись на невзрачном «комке».

Этот тип, в отличие от клубков, может внезапно затянуться. При этом он не превращается в узел (из все тех же соображений избегания путаницы), а становится «неразрешимым».

И вот так, медленно разочаровываясь в чудесах, которые сулит «управление временем», взрослеющие доминутемпы прекращают мечтать исправить свои оценки, переиграть какие-то неприятные события или попросту сделать жизнь идеальной. Они погружаются все глубже в математические расчеты, еще одно представление времени, которое делит и его на три измерения, и совершенно забывают о том, что место чуду еще есть.

Речь, конечно о «колдовстве» – особой мистической способности, которую ТУВИВ старается воспитать в своих студентах. Каждая такая – индивидуальность и редкость, ведь в обычных условиях проявляется редко. Вот она позволяет немного улучшить жизнь, влияя на узлы времени и клубки частей тел. Собственно, вся культура Янтарной фракции полностью основана на этих «чудесах».

И это достаточно романтичная перспектива, как справедливо размышлял Лиан, отвлекшись от текста в методичке. Пожалуй, его «свобода» позволила ему предвкушать тот миг, когда он наконец встретится лицом к лицу со своей способностью. Миг испытания, миг великого стресса, который обязан пройти каждый студент, получая представление о своей силе.

Строго говоря, это событие делило жизнь на детство и юношество в Янтарных кругах, и его ожидали все. С давних пор оно являло собой великий праздник, которым завершался четвертый курс обучения. Но стандарты менялись, темпы тренировок становились интенсивнее, а ученая коллегия настаивала на том, чтобы молодые доминутемпы как можно раньше начинали осваиваться со своими способностями, чтобы к концу обучения в ВУЗе они сразу начинали приносить пользу в работе определенного Дома.

Скрепя сердце руководство ТУВИВ перенесла праздник на середину учебного процесса третьего курса. Ожидания студентов внезапно увязли в монотонной учебе, захлебнувшись плотным графиком. Атмосфера ожидания полностью рухнула, а сам праздник стал восприниматься буднично, серо и уныло. Так что совсем неудивительно, что среди всех шестерых в этой комнате только Лиан предавался мечтам, ведь имел на то полное право: праздник и сама церемония назначены на завтра.

Фария, заметив отсутствующий взгляд того, к кому уже давно была неравнодушна, легонько толкнула его локтем, возвращая в реальность. Понаблюдав за смешным и немного нелепым отхождением кудрявого парня, она подавила в себе смешок. Она любила парня и ждала его признания. Ее зависть его «свободе» можно было назвать «белой», но в сущности она не придавала ей никакого значения. Ее душу занимала тревога, растущая в последние дни, словно по ту сторону реальности кто-то уже приготовил бомбу, что норовит взорваться.

Она никогда не была особо верующей и уж точно не верила в разные мистификации, поэтому старалась гнать дурные мысли подальше. Но чем дальше она их откидывала, тем быстрее они возвращались, притом с новой силой. И Фария понимала причину. Она боялась церемонии. Боялась своего испытания, отчаянно желая куда-нибудь спрятаться и не показывать носа. Единственное, что ее успокаивало – наблюдение за парнем, который всколыхнул ее чувства. Она чувствовала их связь, похожую на ту, что бывает у ребенка к родителям, но совершенно другого толка. И она наслаждалась своим чувством, ведь не могла насладиться им в детстве.

Они встретились взглядом и тут же отвели друг от друга глаза, уставившись в методички. Каждый из них догадывался о чувствах другого и выражал им глубокую симпатию. Как обычно бывает в молодости двух людей, обделенных родительской лаской, они прекрасно понимали, в чем дополняют друг друга, но смущение одного и преданное ожидание другой не давали им избавиться от тех крох сомнения, что приносили им ноющую, но тихую боль.

В дверном проеме показалась немного лопоухая голова их преподавателя. Его глаза уже потеряли былой блеск, но его возбужденное настроение никуда не делось, разве что несколько поубавилось.

– Встаем и шагаем за мной! – бодро скомандовал он и вновь пропал из проема. Студентов не пришлось долго упрашивать оставить мутную литературу, гробящую, по их мнению, молодость, так что уже через минуту молодой предводитель неоперенных в науке птенцов гордо вышагивал пружинистой походкой между разных станков и моделей.

– Что вы успели изучить за время моего отсутствия? – задал он будничным тоном вопрос.

– Панель управления разделена на шесть отсеков, каждый из которых управляет своей областью функций ОСМУР, – с готовностью ответил Убель.

– В сущности, вам это было известно еще из устройства ОСМУР, но хорошо, – не особо вдаваясь в подробности кивнул преподаватель, подходя к странному столу в виде усеченной пирамиды с правильным шестиугольником в основании. – До этого мы не разбирали способы управления, так что сегодня мы начнем с самого базового: проектирования маршрута и его настройке.

Он подошел к одной грани пирамиды, где переливались и мигали огоньки приборной панели. Множество кнопочек, тумблеров и рычагов скорее напоминали известную игрушку-антистресс, но без сомнения играли важную роль.

Он методично дергал за каждый тумблер, показывая, что и как меняется. На голограмме, имитирующей доску, он пояснял всю математическую основу тех или иных расчетов. Казалось, он и сам не рад этому, но работа есть работа, от нее не убежишь. Студенты точно так же воспринимали и свое положение. В сущности, обе стороны в тайне ненавидели процесс обучения, но строили из себя серьезных доминутемпов.

Ужасно и то, что такой сложной машиной почти невозможно управлять в одиночку: требовалось минимум двое, чтобы успевать за всеми показаниями, выполнять беглый анализ ситуации и следить за состояние самой ОСМУР. По рассказам старших, получить право на управление такой машиной – тот еще геморрой, особенно, когда у тебя нет напарника. Сработаться с совершенно незнакомым человеком за пультом почти невозможно, а к тому нужно прибавить волнение.

Прорыв в Ауфентитовых технологиях позволил проводить экзамены в симуляциях, что значительно снизило риски и несколько ослабило требования. И все равно, желание стать водителем ОСМУР часто воспринималось либо за шутку, либо за легкое психическое отклонение.

– А почему мы торчим здесь? – в краткий миг тишины между объяснениями задал вопрос один из нестабильно приходящих студентов. – Вы собирались нам показать настоящую ОСМУР, на ней бы и отработали, все равно брак.

Высказанная претензия внезапно снискала понимание у всех обучающихся, которые с выжиданием обратили взгляды на своего преподавателя. Тот, вздохнув и опустив глаза, несколько мгновений тихо шевелил губами, словно борясь с чем-то внутри себя. Потом попытался сконцентрироваться на панели управления и своих записях, оценивая их и тщательно взвешивая свое решение.

– Все основное я вроде бы рассказал… – медленно начал он, стараясь не смотреть на студентов. – Защититься сможете…

Где-то глубоко внутри он рвался к отбракованной машине также, как и те шестеро, что сейчас ловили каждое его слово. Прекрасно понимая, к чему ведут его желания, он тихо признался себе, что не будет строг сегодня. Совесть, которая уже и не надеялась, что ее обладатель продолжит объяснение, взывала к тому, чтобы все присутствующие сегодня защитились без особых проблем. И он с радостью пошел на эту сделку.

Все еще избегая своих студентов взглядом, он медленно направился к небольшой платформе прямо у входа в цех. На ней возвышалось нечто, похожее на металлический цилиндр с плохо закрывающимися дверями на шарнирах.

Он остановился и развернулся к юным доминутемпам, негромко прочистив горло:

– Перед вами ОСМУР модели Вунч-III, – он открыл спецификацию. – Серийный номер зачитывать не буду. Перед тем, как рассказать вам о браке, я хотел бы услышать от вас немного по теме. Кто может расшифровать аббревиатуру?

– Одушевленная Система Манипулирования и Управления Реальностью, – без запинки сказала Фария.

– Верно, – подтвердил преподаватель. – Следующий вопрос. Что из себя представляет эта машина?

– Растение… – неуверенно подал голос Лиан. Он внезапно засмущался, поняв, что все вокруг ждут более развернутого ответа, но все-таки смог продолжить: – Одно из тех растений, которое нам удалось отвоевать у планеты после ухода Падшего.

– Чем оно было уникально? – шепотом подсказал ему Убель.

– Его уникальность, – продолжил Лиан с благодарностью в голосе, – заключалось в том, что мутации, связанные с появлением такого минерала, как ауфентит, привели к интересным последствиям. Как и раньше, schliken-lich или проглот обыкновенный, являлся одним из видов малораспространенного плотоядного цветка. Но после катастрофы, учиненной Творениями, он приобрел уникальную способность подстраиваться под окружение, что позволяло более эффективно охотиться, а также обзавелся удивительным желудком, в котором в несколько тысяч раз сжималось пространство.

– Верно, – остановил его преподаватель, считая, что кучерявый студен уже начал повторяться. – Проглот получил возможность питаться гораздо более крупными существами, включая даже нас, доминутемпов. Попадая в желудок, жертва блуждает по бесконечному лабиринту из комнат, медленно растворяясь в самом пространстве. Само растение же живет за счет энергии, что выделяется завязывающимся на повышенной скорости узлом времени жертвы. И тем не менее, проглот – растение, то есть его сущность характеризуется…

Он многозначительно взглянул на студентов.

– Комком, – тихо произнесла Фария.

– Да, – преподаватель продолжил. – Соответственно, ни о какой душе не может и идти речи. Встает вопрос, надо сказать очень хороший, ответ на который будет стоить вам халявной защиты: почему же в аббревиатуре первое слово «одушевленная».

Студенты задумались. Мир вокруг них перестал существовать вместе со всеми звуками, присущими цеху. Буквально каждый, кроме, разве что, одного, сейчас недоумевал, почему этот вопрос раньше не бередил их умы. Лишь Лиан спокойно и тихо предположил:

– Мне кажется, что ответ никак не связан с продвинутым ИИ, который устанавливают в систему…

– Верно… – не ожидая такой сообразительности, кивнул молодой преподаватель.

– Пожалуй, дело в мечте. Думаю, что те, кто разрабатывал концепцию использования проглота, хотели создать новую форму жизни… Наделить машину разумом и душой…

– Твоя правда, – разочарованно протянул тот. – Безумная и глупая затея, – помедлив произнес он задумчивым тоном. Тем, которым блефуют неумелый игроки в покер. Он просто не верил в свои слова. – Благо их идея не была завершена…

– По вине церкви, – недовольно вставил Убель. Какая-то личная и внутренняя обида вдруг засквозила в его обычно спокойном и безэмоциональном голосе.

Все обратили на него вопрошающий взгляд.

– Их имена стерты из истории, – с фальшивой усмешкой произнес он. – Кто еще мог такое сделать? Видно, что их мечта преступить первую заповедь Зайта не довела до добра.

– «Не возомни себя Богом», – тихо процитировала Фария.

– «Ибо только он в праве даровать рождение душе», – мрачно закончил один из приходящих студентов.

Настроение у небольшой группы доминутемпов тут же испортилось. Небольшой экскурс к ОСМУР затягивался, так что преподаватель, хотел было разрядить обстановку действием, но тут снова вмешался Лиан:

– Но, если представить, что что-то произошло и моток вдруг стал узлом? – спросил он задумчиво. – То тут явно не ученые ответственны, а сам Зайт. В таком случае церковь не должна быть против.

Что-то в дальнем углу цеха звонко упало, заставив вздрогнуть каждого и почувствовать мурашки, бегущие по спине.

– Но не сочтут ли тогда такую машину браком? – впервые подал голос Дьон. – Существование такого существа, которое по своей воле может перемещаться в пространстве и времени…

– У нас мало времени, – хлопнув в ладоши, прервал неудобную беседу преподаватель. – Случилось так, что на эту ОСМУР успели поставить все необходимое оснащение и запитать, но загрузить программы и прочее – нет.

– Так в чем же брак? – улавливая общее настроение поддержал его Убель.

Дождавшись нужного вопроса, молодой учитель с радостью подхватил ломик и раскрыл металлические двери, однако вместо ожидаемого прохода в пережатое пространство технически оснащенного «желудка», студенты увидели самих себя.

– Эта ОСМУР искажает пространство очень странно, – начал преподаватель. – Она больше никого не пускает внутрь, буквально разворачивая дверной проем на сто восемьдесят градусов.

И действительно, проход не выглядел как зеркало, скорее он показывал внешний мир так, как видел бы его стоящий внутри. Преподаватель поравнялся с ним и отважно сунул руку прямо в само искажение. Со стороны все выглядело естественно, его рука вылезла рядом, но учитывая странное отражение, студенты видели лишь двух преподавателей: один стоял рядом с ними, засунув руку внутрь ОСМУР, а второй протягивал им руку изнутри отраженного цеха.

– Довольно увлекательный аттракцион, – наконец сказал преподаватель. – Уникальная возможность встретиться с самим собой лицом к лицу, и даже испытать иллюзию того, что вы трогаете свою точную копию.

***

Безумие наблюдал за сестрами-хозяйками, которые совершенно не участвовали в игре. Их мысли витали где-то за пределами его понимания. Изначально он прибыл сюда, узнав, что они затеяли какую-то опасную игру, идя против Сущего, намереваясь вырваться из Междумирья и начать свою собственную жизнь среди смертных. Глупая затея, на его взгляд, но почему-то он все больше убеждался в том, что просто не может спроецировать их жизнь на свою.

«Загадка», – думал он, наблюдая за ними из своих пустых глазниц. Их прошлое было тайной, причем, как ему казалось, для них самих тоже. Он попробовал представить, что бы было, если бы он забыл свое прошлое…

Он хотел бы его забыть… Он был совсем иным, обычным человеком, которого похитили с Земли. Он даже не помнил имени, данного при рождении… Он всегда был археологом по имени Доминеер ван Год. Боль, вот что он чувствовал, вспоминая прошлое.

Да, он завидовал сестрам, у которых есть это прекрасное цветущее место, завидовал им, потому что они не могут жить прошлым. Он просто не мог понять, почему они рвались в тот мир, из которого он с таким трудом сбежал.

Сущее… Этот прохвост показался ему лишь раз, когда спас его от гнева Хранителя. Он дал шанс искупить свой грех, забыть… Но раз он мог просто лишить его воспоминаний, то почему не стал делать этого? Разве он хуже этих двоих? Разве он…

Безумие обратил свой взгляд на трещину. Совсем недавно в попытке развеселить своих подруг, он позволил выйти внутреннему голосу из заключенного. Как и любой под влиянием хода Безумия, он вышел из себя, метнув в допрашивающего очень острое перо. К великому сожалению скелета в алом плаще, никто не умер, а две его соперницы даже не пошевельнулись, не отвлеклись от своих мыслей.

Безумие всматривался в искаженное лицо существа, похожего на сову. Из его глаз росли странные прозрачные кристаллы, переливающиеся внутри всеми цветами радуги.

– Скука, – констатировала Судьба, не обращаясь ни к одному из присутствующих. Она до сих пор не могла отойти от того чувства страха, которое на нее навел Сущее. Сейчас она чувствовала себя маленькой девочкой, которая боялась завтрашнего дня. Она чувствовала, что близко некое испытание, которое устроил странный хозяин этого места. Она посмотрела на Волю и вдруг поняла, что ее сестра одурманена теми же чувствами.

«Какое знакомое чувство», – подумалось скелету в рыжем балахоне, когда она посмотрела на черные огоньки глаз напротив. Ей казалось, что что-то произошло так недавно… Но когда? Может быть у той самой могилы? Может именно это чувство хотел пробудить в них Сущее?

Множество вопросов, которые даже не собираются обзаводиться ответами. И все сходится к одному. К загадочному существу, хозяину Междумирья.

Впервые в мысли всех троих закралась одна, совершенно ясная и на удивление очевидная мысль: «Может быть Сущее и есть истинный Бог?».

Безумие смотрел на доску, совершенно не подгоняемый сестрами. Он смог удержать себя от пребывания в том же состоянии транса, что и они, так что теперь оценивал ситуацию. Происходящее за трещиной безусловно имело ощутимый вес в партии, но за ним не было видно главной цели. Слишком мало фигур, и они слишком ограничены. Взять того же властного доминутемпа в фиолетовой мантии. Как выяснилось, путем нехитрых трюков по эту сторону игры, он – один из управителей этого города, Ауфентитовый Мастер Эинса Селбс Тетиг. Ему чудом удалось избежать атаки, закрывшись механической рукой, а ведь даже он, игрок, не мог и помыслить о том, что у него протез.