Работа над ошибками

– Если честно, ты не выглядела подавленной или расстроенной, когда плясала на кухне. А потом вообще пошла на вечеринку к Кате, – заметила Таня, и Даше в деталях вспомнился день её перемещения, – это же было тогда, правильно? Когда вы расстались с Егором.

– Тебя никто не винит, – покровительственно сообщил Игорь, – мы просто переживаем за тебя.

– Ну что ты хочешь от меня услышать? Мамой клянусь – у меня всё хорошо, – на восточный манер произнесла Даша, – так пойдет?

– Даш, ты себя вообще слышишь? Что значит – «вылетело из головы»? Ты что, хлеба к обеду забыла купить? Как можно было забыть про день рождения друга? Про вечеринку, которую мы готовили несколько недель? Да так забыть, что не вспомнить ни через час, ни через день, ни через неделю! – хлопнула Яна рукой по столу. – Конечно. Мы все меняемся. Но не так же резко. Не в один день. Что-то должно было произойти.

– А кто вам сказал, что в один день всё случилось?

– Давай проследим последовательность событий. Всё хорошо, мы все планируем поездку на дачу, ты влюблена, как кошка, всё в порядке. И в какой-то момент – бац, – Яна щёлкнула пальцами, – ты не приходишь на день рождения лучшего друга, не берёшь трубки, бросаешь Егора, выбрасываешь половину вещей из комнаты, а потом начинаешь вести себя, ходить, краситься, одеваться и говорить по-другому. Даже если и не в один день, то, согласись, достаточно резкие перемены.

– Тебя кто-то из нас обидел? – спросил Игорь. – Скажи сейчас. Я тебя обидел?

– Нет, – коротко ответила Даша, и помолчав продолжила, – никто меня не обидел…

– Даш, ты здорова? Может быть… Может быть, ты борешься с какой-то болезнью? – робко вклинился Вова.

– Нет, Вовчик, я здорова, как никогда.

Вова кивнул, два раза моргнул и больше голоса не подавал.

– Черт знает, может, ты в какой-то секте, у меня с троюродной сестрой такое было, – выдала Таня, – или, может, у тебя депрессия из-за Егора всё-таки? Может, ты подсела на что-то? У тебя есть суицидальные мысли?

– Что? Нет. Да я уже забыла про этого неудачника.

– Точно? – воскликнула Лера. – Вы точно – всё?

– А то тебя это остановило бы! – в сердцах воскликнула Даша, но тут же осеклась: она не знала, когда именно Егор начал изменять ей с Лерой, поэтому не знала, имеет ли право уже злиться на неё.

Даша снова оглядела присутствующих. Сложно было абстрагироваться от собственных воспоминаний и видеть в собравшихся тех, кем они являлись сейчас – обеспокоенных друзей.

Вот Таня, которая пообещает после выпуска поддерживать связь и видеться хотя бы раз в месяц, но вскоре растворится где-то в заботах, делах, станет перезванивать всё реже. Однажды она вовсе забудет перезвонить и никогда уже не вспомнит об этом.

Вот Вова, который был хорошим другом и компанейским парнем ровно до тех пор, пока не решил заявить Даше о своих чувствах. Это был тот редкий случай, когда она не изображала из кокетства недоступность и непонимание, а правда не замечала сигналов. Когда же в день назначенной дружеской встречи он заявился с охапкой цветов и, краснея, признавался в любви, Даша сгорала от стыда, растерянности и злости. Ну почему он всё испортил? Почему раньше не намекал? Она пыталась перевести разговор в шутку, что только усугубляло ситуацию, краснела в ответ и мечтала, чтобы этот разговор скорее закончился. Даша была готова развернуться и просто убежать, позже сославшись на увиденное приведение, диарею или невыключенный утюг. Но Вова был настойчив, игнорировал намёки, снова краснел и пытался поцеловать.

При воспоминании о том дне к Даше возвращался жгучий стыд, обида и разочарование. Они договорились быть друзьями, но с того дня больше не виделись.

Или вот, Лера эта, например. Можно ли на неё злиться за то, чего она, возможно, ещё не совершала? Но ведь может же! Она в принципе на это способна!

Вспомнилось, как они ездили вдвоем с палаткой на море, но, не выдержав лишений дикого отдыха, сняли дешёвую комнатушку. Половину их поездки лил дождь, Лера варила какао, Даша делала бутерброды, и они до поздней ночи смотрели мелодрамы и фантастику. Или как Даша приходила ночевать к Лере, и они устраивали киновечера в пижамах и с масками на лице. Или как до утра танцевали в дешёвом кабаке, не пройдя фейс-контроль в модный клуб. А ещё вспомнилось, как Лера виновато смотрела на Дашу, признаваясь в интрижке с Егором. Зачем она созналась тогда, Даша так и не поняла. Может, не хотела лгать, а может, хотела вывести их грязную связь в свет. Легализовать, что ли. Её сложно было ненавидеть: она всегда была доверчивой и легкомысленной, но и простить тоже не получалось. Девушки даже некоторое время после того разговора продолжали общаться: не то по инерции, не то в попытке сохранить лицо, но для этих отношений требовалось много усилий. Слишком много.

И Игорь. Ей очень хотелось снова обрести своего лучшего друга, но думая о том, на что он способен, она чувствовала себя как мотылёк, летящий на пламя свечи. Даже не так – это слишком поэтично для отвратительной истории, случившейся между ними. Скорее, как венерина мухоловка и насекомое. Но вот же он здесь, ещё заботливый, честный и добрый, пока ещё не похожий на венерину мухоловку.

– Это было всего один раз, – сдавленно произнесла Лера, – как ты узнала? Я не хотела тебя… Я думала…Он сказал, что вы расстались.

Даша поджала губы.

– Да-а-а-а.., – протянула Даша, – единожды солгавши…

– Что? Я никому не лгала. Мы… Понимаешь, вы же расстались, ты сама сказала, а так бы, я – никогда.

– Ну конечно. Никогда бы.

– Даш, я клянусь. Если б я знала, что у тебя к Егору ещё что-то есть, я бы – никогда.

Краем глаза девушка заметила, что часы на её руке начали мигать –Дашино сердце рухнуло в пятки, но вскоре часы, а за ними и сердце снова вернулись к привычной работе. Девушка несколько раз поднесла часы к уху, затем убедилась в яркости и стабильности изображения и только после этого продолжила беседу.

Странно было вспоминать прошлые обиды сейчас, когда всё произошло по-другому: Егор не изменил – их отношения с Лерой начались после расставания, Вова, возможно, не влюбился, раз он не был очарован смелостью Даши на дне рождения, а Игорь ещё не стал жадным, циничным обманщиком. Теперь этого может не случиться, но червоточина запрятана в этих людях, и Даша не могла перестать об этом думать.

– Послушай, как бы то ни было, мы все за тебя сильно переживаем. Ты здорова? Что происходит?

– Да, Ян, я верю, что вы все СЕЙЧАС за меня переживаете. Но мне не нужны нотации. Слушайте, я пойду.

Внезапно ей стало так тоскливо, горько и одиноко – пусть предательство, обиды и неловкость в этой реальности не случились. Но и ничего светлого, запоминающегося, яркого тоже не произошло. Новые события были отглаженными, стерильными и пресными. Она просто хотела повеселиться, потанцевать, поиграть в «Крокодила» и «Дженгу», придумать пару шуточек, которые вся компания будет повторять этим вечером и которые потом будут соединять их как пароль и отзыв. Разве это так сложно? И как могло дойти до такого? Словно реальность чувствовала её чужеродность и не впускала в себя.

Она молча встала из-за стола, оглядела собравшихся, немного подумав, забрала со стола бутылку виски, принесенную с собой, и пошла к двери. В дверях она повернулась.

– Увидимся, – глядя в глаза Яне, сказала она.

Глава 26

К бесконечному списку дел по самосовершенствованию прибавилась подготовка к конференции. Сведения о грядущем дали только вектор Дашиной работе о перспективах развития малого и среднего бизнеса, остальную информацию пришлось добывать из книг, методичек, диссертаций, научных статей. Долгие часы Даша проводила в библиотеке и на кафедре, по крупицам собирая статистику, сведения и мнения.

Отдельной сложностью было отсутствие опыта публичных выступлений. В своё время Даша не могла побороть стеснение, поэтому избегала сцены (кроме своих фантазий, как раз там она была оратором, певицей, актрисой, танцовщицей), теперь же девушка с энтузиазмом взялась за работу и над этой своей слабостью.

Дополнительным стимулом выступали встречи с Михеевым. Он стал для Даши не только героем, защитником, красавцем с ослепительными глазами, но и одним из немногих интересных собеседников, встреченных во вновь обретённом прошлом. В воспоминаниях студенчество было наполнено душевными разговорами, поисками смыслов, размышлениями о сиюминутном и вечном, но теперь шестерёнки часов перемололи их, раздавив, раскрошив до банальных общежитских сплетен и будничной болтовни. Если же Даше доводилось ввязаться в интересную беседу, то, как правило, закачивалась она разгоряченным спором, не похожим на диалог с позиции равных. Даше казалось, что фора, длиной в десятилетие, даёт ей почти сакральное знание и абсолютную правоту, поэтому она приходила в исступление, встречая несогласие.

С зарплаты Даша купила изящную блузку, со стипендии – юбку-карандаш. Родители поддержали Дашины перемены в стиле и подкинули денег на туфли. И вот теперь, в своём лучшем облачении, с макияжем и укладкой, на которые она потратила полтора часа, Даша ждала у аудитории. Важно было выглядеть как можно более естественно и непринуждённо, поэтому она дефилировала по коридору, увешанному стендами с расписаниями, списками, фотографиями, объявлениями и приказами, но Михеев всё не шёл. Устав от ожидания, Даша принялась изучать инструкцию по технике безопасности, потом перешла к схеме эвакуации и вскоре дошла до фотографий факультета. «Да ладно», – пробормотала она, разглядывая снимки. Чем больше она вглядывалась, тем больше понимала – ей не мерещится: бегущий Онищенко улыбался с одной фотографии, защищал доклад – на другой, сажал дерево – на третьей, на четвёртой она нашла его в массовке на сцене. «Интересно, – подумала она, – если бы у него была возможности что-то изменить в своей жизни, воспользовался бы он ею? И что бы он сделал? В двенадцать полетел в космос? Изобрёл бы вечный двигатель?»

Из-за угла появился Михеев и пригласил девушку в аудиторию. Мысли об Онищенко улетучились, и Даша, демонстрируя осанку, голливудскую улыбку и всю прилежность, на которую только способна, приступила к репетиции доклада. Преподаватель внимательно слушал её, периодически делая пометки в ежедневнике, однако он практически не смотрел на Дашу, словно сознательно избегая её взгляда.

– Очень хорошо, Дарья. Я бы сказал, что вы почти готовы, – резюмировал Пётр Михайлович, когда доклад закончился, – но расслабляться рано. Вам нужно поработать над слайдами. Мне кажется, их сложно визуально воспринимать, может быть, поэкспериментировать со шрифтами? И текст доклада надо вызубрить, чтобы в листы не подглядывать. Опять же – слайды вам помогут. Ещё, я думаю, нужно речь сократить, чтобы в регламент уложиться. Попробуйте, что ли, с таймером порепетировать.

Все старания Даши шли прахом. Конференция – это, конечно, хорошо, это уже большой прорыв по сравнению с прошлым вариантом её жизни. Но вот Михеев… «Может, – думала она, – он специально держит дистанцию? Всё-таки я студентка…» Однажды она принесла им кофе перед занятием, но он настоял на том, чтобы вернуть деньги, в другой раз якобы ошиблась номером телефона при отправке сообщения – он ответил коротко и вежливо. Она ненароком касалась его руки, смотрела в глаза с собачьей преданностью и смеялась над каждой его шуткой. Но Михеев был кремень. Он упорно не хотел замечать намеки и сигналы.

– Знаете, – Даша решила сдвинуть общение в пользу более личных тем, – я изначально не думала, что это хорошая затея. Я имею в виду моё участие в конференции. Я думала, у меня не получится, волновалась сильно. А теперь я даже рада, что вы тогда предложили.... Столько нового узнала. И с вами… С вами мне так легко общаться, словно вы мне не преподаватель, а друг. Может быть, это потому, что у нас не такая уж большая разница в возрасте.

Михеев задумчиво посмотрел на Дашу – внутри у неё что-то запорхало и забилось тонкими крылышками.

– Это полностью ваша заслуга, Дарья, вы молодец. Я только увидел в вас потенциал, – произнес он после паузы. – Я хочу вам кое-что предложить. Я не знаю, как вы отнесётесь к моей идее… В общем, я могу дать вам время на лекции, дам вам минут двадцать в начале занятия, вы проведете презентацию перед потоком, ответите на вопросы. Может быть, вам будет проще порепетировать со своими. А? Хотите?

Даша пристально смотрела на преподавателя и ждала, что хоть одна мышца на лице предательски дрогнет и выдаст его волнение, смятение, пусть даже издевку, но обозначавшую, что он её на самом деле понял. Но его лицо оставалось сосредоточенным и серьёзным.

Молчание прервал звонок телефона.

– Простите, можно я отвечу, – спросил Михеев и, не дожидаясь разрешения, заговорил с собеседником из телефонной трубки: – Привет, да. Думаю, получится. Точно получится. Ага. А ты до скольких сегодня? Ну давай тогда я сам Соню из садика заберу, и мы вместе с ней поедем к бабушке. Ну, давай. Там встретимся.

Он отложил трубку и переключил внимание на Дашу.

– Простите, я должен был ответить, – пояснил он, – на чём мы остановились?

– Всё в порядке?

– Да.

– Вам надо уйти пораньше? – спросила Даша, робко надеясь, что Соня – племянница или младшая сестра.

– Да, жена задерживается, дочку вот забрать нужно успеть, – ответил он, глядя на часы, – но не переживайте: прямо сейчас я не тороплюсь, так что мы с вами позанимаемся по плану.

– Отлично, – без энтузиазма произнесла девушка.

Пока преподаватель рассказывал что-то про подачу, актуальность, порядок слайдов в презентации, Даша грызла себя за то, что совершенно не подумала, что у него может быть жена. Пётр Михайлович не допускал её в свою жизнь, не писал ей вне работы сообщения, не приглашал никуда, не рассказывал личных историй, поэтому она и не знала о его семье. Даша вдоль и поперёк изучила его страницу в социальных сетях, штудируя песни, фотографии, репосты и подписчиков, но там не было и намёка на то, что он несвободен. Впрочем, на то, что свободен – тоже. А однажды преподаватель пришёл в мятом пуловере, что Даша сочла безусловным доказательством его холостяцкой жизни.

Наверное, просто до определённого возраста действует презумпция свободы и одиночества, а после – презумпция семейности. Но, чёрт возьми, когда же уже всех женатых на законодательном уровне заставят носить обручальные кольца!

Девушка вздохнула и попыталась вникнуть в слова преподавателя. Даже если роман не получился, успешный доклад на конференции – ещё очень даже может. Это плюс к резюме, перспективы в научной деятельности и потенциально полезные связи.

– Знаете что, – встрепенулась Даша, отвлекаясь от собственных размышлений, – пожалуй, это хорошая идея. Я порепетирую перед потоком.

В конце концов, если жизнь подкидывает женщине за тридцать несколько лимонов, она может приготовить не только лимонад, но и кекс, пирог, варенье и ещё пару-тройку блюд.

Глава 27

Перед выходом Даша оглядела комнату: помытые тарелки и кружки стояли на сушилке, все вещи лежали на своих местах, кастрюля с остывающим супом стояла на подоконнике – подальше от «дендрария», форточка была широко открыта. На рабочем столе лежала аккуратная стопка листочков, приготовленных для завтрашней конференции: тезисы, диаграммы, цитаты. Девушка взглянула в зеркало, нанесла бальзам на губы, натянула кепку, взяла спортивную сумки, папку с написанными от руки объявлениями и вышла.

По дороге до спортзала она останавливалась у столбов и деревянных щитов, располагавшихся на основных маршрутах студгородка, и клеила объявления.

«Работающая студентка, 3 курс, ищет двух соседок для совместного съема 1-к. квартиры. Либо заселюсь к вам. Без в/п., без домашних животных. Чистоплотная, платёжеспособная.»

После очередной шумной вечеринки Даша решила, что больше не хочет оставаться в общежитии. И если отдельная квартира или даже комната была пока не по карману, то, решила она, лучше уж иметь двух соседок в квартире, чем несколько десятков шумных оголтелых студентов на этаже. И положа руку на сердце Даша могла признаться, что приняла такое решение без излишней тоски или ностальгии. Всё хорошее, что помнилось в студенческой жизни, куда-то делось, а взамен остались только бесконечные очереди в душ, вахтёрша и прокуренная кухня.

Зазвонил телефон.

– Да, – Даша прижала трубку ухом к плечу.

– Привет, можешь говорить, – раздался взволнованный Янин голос.

– Да, случилось что?

– Посоветоваться нужно. Тут такое дело. Глеб пригласил меня в гости…

На том конце провода воцарилось молчание.

– И?.. – протянула Даш.

– Дашка, ну ты что? Он же с родителями живёт. Он хочет познакомить меня с родителями. Думаешь, это что-то значит?

– Думаю, это хороший знак.

– Как ты думаешь, гипотетически, он думает обо мне как о своей будущей жене? Не прямо сейчас, а вообще? А?

Даша внутренне усмехнулась. Её одновременно разбирало желание приоткрыть ей завесу будущего и поскорее миновать этот этап. Этап, где Яна щебечет о чём-то наивном, незначительном по телефону.

– Даже если сейчас не думает, то подумает обязательно.

Было удивительно, разговаривая с подругой, скучать по ней же. По её более взрослой, рассудительной, серьёзной версии. Но ещё более удивительно было осознавать, что Яна всегда была взрослее, мудрее, поэтому выходило… Выходило, что в предыдущей версии событий подруги непременно болтали бы часа два, пытаясь обнаружить знаки и скрытые смыслы в сообщениях, жестах и случайно брошенных фразах. Сейчас же Даша терпеливо слушала собеседницу, не прекращая расклейку объявлений, и только когда окончательно успокоила подругу, с облегчением нажала кнопку отбоя.

Стопка листочков с рукописным текстом закончилась и, протерев руки от клея, Даша надела наушники и отправилась на тренировку.

Глава 28

Был поздний вечер, когда Даша вышла из университета, – спортзал закрывался, общежитие тоже скоро должно было запереть свои двери до утра.

На улице было свежо, как после дождя, фонари подсвечивали еловые лапы, склонившиеся над разбитой дорожкой до дома. Даша остановилась на крыльце и втянула воздух. Она почувствовала запах сигарет и увидела, как из тени университетской стены отделилась фигура.

– Привет, – раздался знакомый голос.

– Меня ждешь? – спросила Даша, заранее зная ответ.

– Да.

Фигура вышла к свету фонаря и превратилась в Игоря.

– Что с тобой происходит в последнее время? – спросил он, вглядываясь в её лицо, словно пытаясь отыскать там ответ.

Он, человек, бывший для Даши примером, вдохновителем и лучшим другом, стоял перед ней… И оказался обыкновенным мальчишкой: рыжие волосы были взъерошены, зеленые глаза выдавали растерянность, а пальцы, щёлкающие зажигалкой, – волнение. С тех пор как друзья под предлогом вечеринки устроили ей нечто среднее между сеансом групповой психотерапии и выволочкой, она не виделась с Игорем. Она продолжала игнорировать звонки, отправляя в ответ короткие сообщения с обещанием перезвонить. В глубине души Даша надеялась, что он просто растворится во времени, в суете дней, как и многие из тех, кого отпускать не хотелось, а удержать – не получалось. А уж если катализировать процесс, то это произойдет быстрее и безболезненнее. Тогда не случится всего того, что навсегда сожжет между ними мосты, и, может быть, когда-нибудь история их дружбы получит новый виток.

– Пройдемся? – помедлив, предложила она.

Он кивнул и подкурил новую сигарету.

– Я тебе всё объясню, только ты не перебивай меня, пожалуйста, – сказала Даша, – хорошо?

Игорь снова кивнул и затянулся.

Она сама до конца не понимала, почему решила поговорить по душам именно с Игорем: потому ли, что одиночество и желание поделиться случившимся с ней захлестывало её уже давно, а он оказался в нужный момент в нужном месте, потому ли, что долгие годы она вспоминала своего самого дорогого университетского друга или потому, что у каждого свой белый кит. Даша не тешила себя иллюзиями, что он настолько умный, талантливый и сильный духом, каким казался прежде, нет. Конечно, всё не такое, каким помнилось. И все не такие, какими казались.

Юность обычно воспринимается как исходное состояние, вспоминая которое каждый горестно сокрушается, каким стал. Тогда, в юности, в начале молодости, всё кажется истинным, искренним, настоящим. Всё: чувства, ощущения, ссоры, проклятия, угрозы, обещания.

И Игорь. Он тоже казался Даше искренним, настоящим, и главное – истинной версией себя.

Даше вспомнилось, как ещё долго после их ссоры, когда случалось что-то примечательное в жизни, руки сами тянулись к трубке, но в следующее мгновение она вспоминала, что в её жизни нет больше Игоря. Сейчас же он снова был здесь – тот, самый честный и чистый мечтатель, переживающий и достойный правды. И если не он, то кто вообще может понять её? Кто знает, может быть, предназначение этих часов в том, чтобы вернуть ей лучшего друга?

Она молча взяла из его рук сигарету, морщась затянулась, с трудом подавила кашель и вернула её.

– Я расскажу тебе историю про одного мальчика. Когда ему было два года, его отец пропал без вести. Через некоторое время мать снова вышла замуж, так появился новый глава семьи. Он любил мальчика, воспитывал, обучал, ругал. Относился, как к собственному сыну. И этот мальчик так мечтал о том, чтобы отчим стал настоящим отцом, что однажды попросил об этом Деда Мороза. Письмо он запечатал в настоящий конверт с маркой, положил под подушку, а наутро оно исчезло. И случилось чудо: в следующем году отчим усыновил мальчика, дал ему свою фамилию и стал настоящим отцом.

Игорь с сомнением посмотрел на Дашу.

– Ты очень странно себя ведешь. Ты явно на что-то намекаешь, но я не понимаю, на что. Если ты о том, что папа меня усыновил, то не совсем понятно, зачем ты сюда выдумки про письма приплетаешь. Или это не про меня. Объясни.

Даша выразительно посмотрела на Игоря.

– Позвони ему. Сейчас. Позвони сейчас дяде Ване, спроси его про письмо Деду Морозу. Скажи, что просто знаешь. Не знаю, вспомнилось, приснилось, гадалка рассказала, под гипнозом всплыло в подсознании. Просто спроси.

– Ты серьёзно сейчас говоришь?

– Да.

Игорь замер в нерешительности.

– Я понимаю, что это странно, но я продолжу свой рассказ только после звонка. Потому что то, что я расскажу потом, куда как более странно.

Парень отошел в сторону и набрал номер. Чем дольше длился разговор, тем дальше он уходил от дороги. Через четверть часа он вернулся взволнованный и раскрасневшийся.

– Он говорит, что хотел рассказать… – дрожащим голосом произнёс парень.

– … когда тебе исполнится двадцать один, – закончила за него Даша.

– Да, но мы поругались накануне, и я ему сказал такое… Такое, что он не стал…

– Он бы всё рассказал тебе сам. На Новый год. Он до сих пор хранит то письмо.

– Почему я этого не помню?

– Ты был маленький, половину букв пропустил, картинками слова восполнил. Ты просто забыл.

– Но откуда ты- то знаешь?

– От него, от тебя, потому что тот Новый год, когда отчим рассказал эту историю тебе, мы праздновали вместе.

Игорь с Дашей дошли до общежития и остановились, чтобы продолжить разговор. На крыльце появилась вахтерша и позвала кота. Рыжий упитанный кот тотчас появился из-под крыльца и с урчанием подбежал к женщине. Кошачий хвост торчал, словно акулий плавник, а его владелец, дополняя сходство с зубастым обитателем моря, кругами ходил вокруг вахтерши, сыпавшей корм в облезлую миску.

– Леонова, заходишь или нет? – вглядевшись в темноту, крикнула вахтёрша.

– Добрый вечер! Нет.

– Ну смотри, я закрываю. Можешь потом не стучать! – презрительно бросила женщина и удалилась, заперев за собой дверь.

– Я так понимаю: разговор будет долгим? – протянул Игорь. – И я готов тебя внимательно выслушать.

– Тогда пойдём куда-нибудь, где спокойнее, – я расскажу тебе всё. И история про отчима меркнет по сравнению с тем, что ты сейчас услышишь.

Сидя на лавке меж уютных хрущёвок, она рассказала ему о событиях последних месяцев: от встречи со стариком до этого момента.

Даша вдыхала запах какого-то ночного растения и смотрела, как в окружающих их домах один за другим гасли окна. Когда в последней квартире потушили свет, ей почему-то стало тревожно. Казалось, что темнота сгущается, хотя далекий свет из чужих квартир не рассеивал мрака, а просто обозначал чье-то присутствие, чей-то уют, тепло чьего-то дома. Назойливый писк комара раздался возле уха. Игорь молчал и периодически доставал новую сигарету.

– Это не розыгрыш? Я не хочу, чтобы ты выставила меня дураком.

– Нет. Ты мне не веришь?

Один за другим в доме зажглись несколько окон, и Даша облегчённо выдохнула.

– Тяжело в это поверить.