Работа над ошибками

Ближе к полуночи у неё на самом деле разболелась голова – она выпила таблетку и крепко уснула. Супруг заглянул в комнату, погладил её по голове и оставил стакан воды на прикроватной тумбе. Затем он взял одеяло и ушёл спать в зал.

Глава 31

Проснувшись утром в одиночестве, Даша испытала облегчение. Ещё она с удивлением обнаружила, что выспалась, как никогда: матрас и подушка были великолепными. За окном крупными хлопьями шёл снег – Даша открыла окно настежь и вдохнула воздух.

– Ты уже встала? – заглянул в комнату муж. – Как себя чувствуешь? Я принёс тебе кофе.

– Так себе, если честно. Спасибо.

Даша с благодарностью приняла кружку, а муж выскользнул в приоткрытую дверь, тотчас захлопнувшуюся от сквозняка. Она слышала, как заботливый супруг объясняет дочерям, что матери нездоровится, и облегчённо выдохнула. Общаться с детьми совсем не хотелось: слишком страшно и волнительно было осознавать свою роль в их жизни. Да и о чём с ними говорить? Что они любят? Кто их друзья? Что они делали вчера? Кто из них Соня, а кто – Полина? Сколько им лет? Когда они родились? Всё-таки в по-настоящему прожитой, а не пролистанной наскоро Дашиной жизни детей не было.

Будь дочери в школе или детском саду, было бы гораздо проще. Однако мысленно девушка поблагодарила судьбу за то, что попала в обычный день во время новогодних каникул. В драке с Игорем было не до высчитывания дат, да и будущее настолько непредсказуемо, что она могла оказаться за рулём, во время родов, в постели с супругом или во время важных переговоров. Чёрт возьми, её просто могло не быть в живых. И что тогда? Часы бы не сработали, Игорь победил бы в драке, а она… Даша сморщилась и потёрла висок.

Пора было брать судьбу в свои руки и осваиваться на новом месте. Тем более, ей это было не впервой. Если мир сильно не изменился, то кое-что можно было о себе узнать из смартфона.

Сначала фотографии. Дети, дети, дети. «Боже мой, – думала Даша, –столько фотографий детей не может быть в телефоне у самодостаточной женщины. Или может?» А вот и другие: путешествия, покупки, рабочие документы, еда, цветы, фото отдыха с подругами, родители с внуками. Мама и папа выглядели непривычно: у мамы была другая прическа, заметные морщины, а у папы – седые волосы и подозрительно ровные и белые зубы. Но они смотрели с фотографии такие родные и счастливые, что захотелось поскорее их увидеть, восполнить пропущенные десять лет.

Сыскные работы прервал телефонный звонок. На экране высветилось «Артём, поставка».

– Да, Артём? – вкрадчиво ответила Даша.

– Дарья Викторовна, с прошедшими праздниками, – раздалось на том конце.

– Спасибо, Артём, и вас, – машинально ответила она, мысленно ругая себя за то, что не сбросила вызов.

– Дарья Викторовна, у нас проблемы с поставкой в кофейни на площади и возле университета.

– В чём проблема? – старалась тянуть время Даша.

– Говорят, доставку будут считать по новому прайсу, хотя заказ делали ещё в том году. И доставить они должны были в декабре.

На том конце Артём молчал и ждал. Даша нервничала и тоже молчала. Может, просто молча отключиться? Или это совсем глупо?

– Дарья Викторовна, вы извините, что я на праздниках… Мне оплачивать доставку или нет? Бухгалтерия говорит, пусть директор решает… – Артём многозначительно замолчал.

«Я директор? Кофейни? Сети кофеен?» – оторопело думала Даша. Когда молчать дольше было неприлично, она приняла решение.

– Сильно увеличился прайс?

– На десять процентов.

– Скажите, что если старый заказ они считают нам по новому прайсу, то больше работать с ними не будем. Товар принимайте в любом случае.

– Спасибо, Дарья Викторовна, ещё раз извините, – радостно затараторил «Артём, поставка», – до свидания.

– До свидания.

Закончив разговор, она облегченно выдохнула, решив про себя игнорировать все звонки до поры до времени, и вернулась к содержимому телефона.

Отдельная папка с фотографиями называлась «Поездки», а там… Там были море, реки, озера, цветные одежды, самокаты, лыжи, краски холи, вековые кедры, церкви, храмы, пивные, кондитерские, выставки, музеи, апельсины, палатки, удочки, самолеты, поезда, пингвины, верблюды. Там была огромная непрожитая ею жизнь. Как в том анекдоте, когда старик загадывает золотой рыбке желание, чтобы у него всё было. А рыбка ему и говорит: «Исполнено, дед. У тебя всё БЫЛО».

Квартира была роскошной, жизнь изобиловала путешествиями и светскими раутами, работа стала карьерой. С семьёй, похоже, тоже всё было хорошо: бабушка и дедушка на фотографиях сияли счастьем рядом со своими внуками, нелепый лысый муж на снимках то держал её в объятиях, то на руках, то стоял рядом с ней в блестящем танцевальном костюме.

За дверью раздался шум, и Даша подкралась поближе.

– Я не хочу на каток! Я хочу мультики! – тоненьким голосочком пропищала за дверью одна из дочерей.

– Я тоже хочу мультики! – вторила ей сестра.

– Девочки, без разговоров, собирайтесь. Не хотите на каток, пойдём в пиццерию. Пусть мама поспит.

– Мама болеет? – с тревогой спросила одна из девочек.

– Ничего страшного, просто давление.

Стараясь не шуметь, Даша на цыпочках пробралась к кровати и забралась под одеяло.

– Не спишь? – тихо постучав, Михаил вошёл в комнату. – Ты как?

– Нормально, – с деланной слабостью в голосе ответила Даша.

– Мы уйдём часа на два, ты отдохни, хорошо?

– Хорошо, вы куда?

– В кафе, если удастся уговорить девочек, то пойдём на детскую площадку. Тебе что-то купить?

– Нет, я вздремну, а потом, пожалуй, сама выйду на улицу – проветриться.

Муж Михаил согласно кивнул и тихонько закрыл за собой дверь.

Дождавшись стука входной двери, Даша ещё несколько минут вслушивалась в тишину, прежде чем выйти из комнаты. В запасе была пара часов на то, чтобы придумать повод уйти и причину вернуться.

Все галочки напротив пунктов всех ранее составленных планов стояли: муж – есть, дети – есть, квартира – есть, карьера – есть, путешествия, модные вещи и украшения – есть. Даже креветки, фикус и пресс – есть.

Похоже, в свои сорок два она, или по крайней мере, её более взрослая версия, была счастлива.

Но даже зная всё это, Даша не могла понять, как жить дальше в этой своей, но такой чужой жизни. Ходить на работу, о которой ничего не знаешь, заботиться о детях, к которым не проснулся материнский инстинкт, целовать мужа, которого не выбирала. Рано или поздно она привыкнет ко всему: всё-таки это результат её жизни. Должна привыкнуть. Сделанные выборы и принятые решения должны соответствовать её вкусам и представлениям о жизни. Странно, что при перемещении достается только тело, вместе со шрамами, морщинами и зубными коронками, а чувства в довесок не прилагаются.

«А что если у меня вообще не осталось прежних знакомых? – с ужасом подумала Даша. – А может, я вообще живу в другом городе?!» Но тут же отмела эту мысль, бросив взгляд за окно. С трудом найдя в телефоне новый мессенджер, Даша открыла переписки и с облегчением выдохнула.

Затем она набрала сообщение: «Привет, давай встретимся. Хочется поговорить.»

И нажала кнопку «Отправить».

Глава 32

Улица светилась сотнями огней, переливалась десятками гирлянд и упиралась в пышную нарядную ёлку. Город, переживший предновогоднюю суету и главную ночь года, возвращался к размерной жизни. Снег шёл крупными хлопьями, и синоптики обещали, что снегопад продлится всю ночь.

До места встречи ей пришлось добираться на автобусе – благо они годами не изменяли своим маршрутам. Перед этим случился неловкий разговор с не вовремя вернувшимся мужем Михаилом, в ходе которого выяснилось, что она счастливая обладательница водительского удостоверения и собственной машины. Вот только водить Даша не умела. Пробормотав что-то невразумительное про такси и алкоголь, она выскочила за дверь, считая такой исход беседы технической победой.

Даша изучала меню. Всё было, как надо: солидное заведение, сияющая чистота, основательное кресло, плотные страницы меню, идеально скроенный брючный костюм, сапоги – произведение искусства. После возвращений в прошлое, ей сложно было привыкнуть к мысли, что больше не нужно калькулировать в голове заказ и решать, от чего стоит отказаться: от десерта, салата или такси. На всякий случай ещё раз заглянув в кошелёк и убедившись, что с деньгами всё лучше, чем было в её самых смелых фантазиях, Даша сделала заказ, не глядя на цены. В конце концов, она пропустила десять лет своей жизни, так что имела права на компенсацию.

Мысли о богатстве или хотя бы просто – о другом уровне жизни, всегда были с Дашей. Как фантазия о Прекрасном Принце. Но это было на уровне эфемерных мечтаний, а не конкретных планов. Однажды, решив перейти от розовых грёз к делу, Даша подсчитала, во что ей обойдётся реализация нескольких больших пунктов плана и ещё горсти мелких пунктиков. Вышло очень много. Получалось, что на бережно составленный план ближайшего полугодия требуется зарплата примерно за четыре года, и это не считая ипотеки, расходов на продукты, коммунальных платежей и бесконечных форс-мажоров. Она тогда подумала, что если задаться целью, то можно просчитать все свои жизненные возможности. Просчитать и осознать, что огромный мир сужается до десяти заграничных поездок, одной квартиры, двух машин и ста платьев. Плюс-минус. И на этом – всё. С тех пор Даша старалась не сопоставлять потенциальные расходы с реальными доходами: так жилось оптимистичнее и проще.

Официант послушно повторил заказ, состоящий из кофе, причудливого коктейля, салата, горячего и десерта. Маленькие порции приносили в огромных, словно широкополые шляпы, тарелках, и вскоре стол оказался полностью заставлен.

– Ты что, мне что-то заказала?

– Я… а… Я… А что ты хочешь?

Даша не моргая смотрела на Яну. Та изменилась. Короткая стрижка, новый оттенок волос, неброские золотые украшения с сияющими камнями, изумительное шерстяное платье, сумка дорогого бренда и подозрительное отсутствие морщин. Она выглядела старше, но её это не портило, лишь придавало солидности и лоска.

Яна присмотрелась к блюдам на столе и расхохоталась.

– Я поняла, я не буду тебя объедать.

Она поймала взгляд официанта и жестом попросила меню.

– Это тебе, – протянула Яна празднично упакованный свёрток, – с наступившим.

– Ой, а я без подарка! Прости, я не подумала.

– Ты чего? Ты ж меня ещё до Нового года поздравляла. Но я не возражаю. Хочешь одаривать меня при каждой встрече – одаривай.

– А ну, да… Я забыла.

– Ну так и что, какой повод?

– Какой повод? – недоуменно переспросила Даша. Она чувствовала, как разговор расклеивается на глазах, нужно было выходить на нейтральные темы, чтобы не пробудить лишних подозрений.

– Ты сказать что-то хотела? Только не говори мне, что у тебя плохие новости, – с настороженностью в голосе спросила Яна. В глазах её мелькнула тревога, но лоб остался неподвижен.

– Какие новости? По поводу?

– В целом. Что-то случилось? Мне по телефону показалось, что ты сама не своя.

– А, нет-нет, не переживай. Я просто хотела поболтать.

– Фух, я уже успела испугаться. Да и правильно! А то сто лет вживую не общались. Дела-дела. Давай рассказывай, что нового.

– Я больше хотела тебя послушать. Ну или так, поболтать, посплетничать.

– Даже не знаю, что тебе и рассказать. Всё как-то по-старому. Новый год отмечали у свёкров. Жуть, мрак. Вот эти вот салюты, оливье, телевизор. Скука смертная. Ну, это я тебе рассказывала. Потом мы не выдержали, детей оставили с бабушкой и дедушкой, рванули на лыжах кататься.

– Серьезно? Куда?

– Представляешь, не на горных лыжах. Просто на лыжах. Да там же, за городом. На весь день вдвоем с Вовой уезжали. Брали глинтвейн в термосе и катались.

– С Вовой? – аккуратно переспросила Даша, смутно припоминая, что никого, кроме Глеба рядом с Яной она вспомнить не может.

– Да, только вдвоем.

– Слушай, а Глеба ты давно не видела? – аккуратно поинтересовалась Даша.

– Глеба? – удивилась Яна. –Ну ты вспомнила! А что? Встретила его что ли?

– Просто недавно что-то вспомнились старые времена, думаю, что-то давно про него не слышала.

– Последний раз встречались, когда я исполнительный по алиментам к нему на работу заносила. А так сто лет не видела. И не стремлюсь.

Даша смотрела на свою лучшую подругу, которая выглядела, говорила и жестикулировала, практически как прежняя Яна, но теперь у неё были какие-то дети, свёкры и Вова.

– Кстати, а вот Вова…

– Что?

Даша прикидывала в мыслях, как бы выведать побольше информации о пропущенном десятилетии.

– Помнишь, Вову Пихтина, того, из универа…

– Вова… Вова… – напряженно начала вспоминать Яна. – А! Тот, с практики! Помню, и что?

«Значит, не он», – решила Даша.

– Ага.

– Так и что?

– Да нет, просто вспомнила, давненько его не видела.

– Как бы ты его видела, если он из страны уехал. А что ты про Вову, Глеба? Опять ностальгируешь?

– Да нет, сон плохой снился. Вова, Глеб, Игорь.

– Игорь?

– Ага. Снилось, что он напал на меня.

– Этот – да. Этот мог.

– Ну вот что-то я и думаю, давно я не видела многих.

– Вот любишь ты это – похандрить. Знаешь, странновато грустить о людях, с которыми ты дружила пару лет и уже двадцать лет не виделась. Мне кажется, у тебя достаточно друзей. Я, Ольчик, Ирка, Миша…

– Ольчик, Ирка, – словно пробуя на вкус имена будущих друзей, задумчиво произнесла Даша.

– Ну да. Или у тебя грусть по юности? Это всё новый год, переоценка, планы, итоги.

– Да нет… Не знаю… Прошлое вспоминается. Как вчера было.

– Прошлое вчера и было.

– Я серьезно.

– И я серьёзно. Я понимаю, что ты такой человек, ты мусолишь там в своей голове эти все переживания, носишь их с собой. Ну что тебе тот Игорь? Сколько лет прошло? Пятнадцать? Двадцать? Чего ты ждёшь? Возврата долга и извинений? Что тебе тот Вова? Что тебе та Алёна? Плюнь и забудь!

– Алёна? – удивилась Даша, силясь припомнить хоть одну знакомую девушку с таким именем.

– А что, скажешь ты уже не переживаешь? Поганая она баба, а ты всё ждёшь, что она одумается и осознает свою неправоту. Сколько вы уже не общаетесь?

– Не знаю, – честно ответила Даша.

– Вот и я не знаю. Плюнь, отпусти, прости, прокляни – что хочешь, но не цепляйся так за прошлое. Смотри, – Яна показала на улицу за окном, – праздники, снег идёт, красиво, ты вот почти банкет нам устроила, хорошо же всё! Прямо сейчас всё хорошо!

– Да, наверное, ты права.

– Я точно тебе говорю. Скажи мне, что тебя беспокоит, – я тебя поддержу, – сказала Яна, подтягивая к себе Дашин кофе. Этот жест был так дорог для Даши: он означал, что они всё ещё близки, как в ту пору, когда один стакан кофе на двоих был не выбором и привычкой, а символом студенческой бедности. Маленькое движение руки демонстрировало, что они всё ещё те же подруги юности, молодости.

– Честно?

– Честно.

– Я думаю развестись, – почти вопросительно произнесла Даша.

– Вот это ты удивила, – Яна подняла брови, – а говоришь, просто поболтать. Что случилось-то? Поцапались?

Подруга прекратила листать меню, чуть наклонилась вперед, насколько это позволял сделать стол, и приготовилась слушать.

– Нет. Просто, он мне какой-то… Чужой что ли… Понимаешь, Яна, я словно проснулась в один день и поняла, что мы друг другу не подходим. Наверное, Михаил… Миша хороший человек, и раньше у нас было много общего. Но сейчас я не хочу таких вот отношений. Бытовых, заурядных, с плоским юмором. Я не хочу такого мужчину… Не хочу, понимаешь, – низким голосом доверительно произнесла Даша.

Яна кивнула, а Даша продолжила.

– У него плешь и живот, – всплеснула руками она, – брюхо, понимаешь!

Яна сочувственно посмотрела на Дашу.

– Понимаю. Думаешь, Вовка – огурец? Или мы с тобой знойные молодухи? Конечно, мы все изменились: оплыли, поседели. Время не щадит никого. Поговори с Мишей, походите по магазинам, подберите одежду, к косметологу запиши на пару укольчиков, к психологу сходите, не знаю, может, к сексологу, в бассейн с собой возьми. Пусть побреет голову: у него череп нормальной формы.

– Что у него?

– Череп нормальный. Пусть на диете посидит. Я думаю, он согласится. Миша умный мужик и любит тебя.

– Думаешь?

– А ты, думаешь, он из чувства долга тебя выхаживал полтора года?

– Выхаживал?.. – растерянно спросила Даша.

– Да если бы не он, – Яна на секунду прервалась и, понизив голос, продолжила, – если бы он связи не подключил, неизвестно, чем бы всё закончилось. А как он тебе бульончики варил, халаты наглаживал, в больнице ночевал! Сколько денег медсестрам по карманам совал, врачам конвертики да пакетики носил! А про реабилитацию я вообще молчу – ты хоть помнишь, чего ему это стоило?

Над столом повисла тишина – Дашу пронзила мысль об аварии или болезни, о которые она пережила. А Яна в это время продолжала.

– А когда ты решила дело своё начать, Миша тебя поддержал, с работы ушёл и с детьми сидел, пока ты создавала работу мечты. Все накопления туда бухнули. Не каждый бы решился. Сколько он ещё должен для тебя сделать? А ты говоришь: «Плешь! Брюхо!» Дети у вас, в конце концов.

Даша виновата опустила голову и поджала губы.

– Да, ты права, наверное. Просто, помнишь, ты говорила, что если нет страсти, то и нет любви?

– Когда я такое говорила?

– Давно, мы ещё в институте учились. Мне просто это так запомнилось.

– Ну ты вспомнила! Нашла авторитетное мнение. А ещё в институте я считала, что покраситься в блондинку будет отличной идеей.

– А может быть, это было правильно? Может, мы просто со временем стали искать компромиссы и бояться перемен?

– А что плохого в компромиссах? – Яна откинулась назад и принялась стряхивать невидимые крошки с платья. – Да и вообще, в семнадцать нормально считать, что без страсти нет любви, что невозможно простить измену, что настоящая любовь одна и на всю жизнь. Наверное, в той системе отношений и с тем жизненным опытом считать иначе просто разрушительно. Ты же не требуешь одинакового подхода к жизни от двадцатилетнего и восьмидесятилетнего, почему-то эта пропасть в жизненном опыте кажется тебе убедительной. А пропасть в двадцать лет – очевидно, нет.

– Странно. В прошлый раз я тебе доказывала это, а ты мне говорила, что если нет страсти, то надо уходить.

– Вот удивительно, я что-то там брякнула и думать забыла. А ты живёшь с этим.

– Ну да.

– Слушай, любовь – это не константа, счастье – тоже. Вся жизнь, как механический бык, вскочив на которого, ты лишь можешь или падать, или держаться, что есть сил.

– А если упала?

– Тогда вставать и вновь принимать участие в этом безумном родео. Даш, не обижайся на меня, хорошо? Сама знаешь, у нас тоже не всегда было все гладко.

– С Вовой?

– Ну, а с кем ещё. И с Вовой, да и с Глебом тем более. Слушай, я не говорю тебе, что ты должна чувствовать или делать, – просто, мне кажется, эти отношения достойны ещё одного шанса. Тем более, у вас всё так хорошо было. И тут – на тебе. К тому же, вы, вроде, собирались в круиз на годовщину, ты же так мечтала.

– В круиз?

– Ой, – Яна зажала рот руками, – ты не знала? Я думала, Мишка на Новый год тебе подарил билеты.

Даша не знала: знала она или нет, но подошедший официант избавил её от необходимости отвечать на вопрос. После того как Яна сделала заказ, решив не уступать по масштабу пиршества подруге, они продолжили разговор.

– Ян, давай пока оставим эту тему, поговорим о чём-нибудь другом, хорошо? – махнув рукой, произнесла Даша.

Весь разговор она словно ступала по минному полю, боясь попасть впросак. Поэтому она стала больше спрашивать и слушать и постепенно расслабилась и позволила разговору идти своим чередом. Яна с упоением делилась рабочими байками и свежими сплетнями об общих знакомых, а Даша слушала её с удовольствием и грустью от осознания, что пропустила десять лет их дружбы.

Они проговорили несколько часов, прежде чем расплатиться по счёту и выйти на улицу.

– Ты на такси?

– Почему? Я за рулём, – удивилась Яна.

– А, ну да.

– Подбросить?

– Нет. Я хочу немного пройтись. Слушай, у меня к тебе теоретический вопрос.

– Давай.

– Представь, что у тебя была бы возможность путешествовать во времени…

– Меня пока и путешествия в пространстве устраивают.

– Я серьезно. Вот представь – ты можешь вернуться в любой момент жизни. Что-то исправить. Или просто прожить заново. Ты бы воспользовалась бы такой возможностью?

– Да, – после некоторых раздумий ответила Яна.

– И что бы ты изменила?

– А я ничего не стала бы менять.

– И что бы ты тогда сделала?

– Не знаю, это слишком сложный выбор для теоретического вопроса. Но одно я знаю точно: если у меня появляется какая-то возможность, я стараюсь её использовать. И тебе советую. Всё, давай, мой мне уже трубки обрывает.

Яна обняла Дашу на прощание и, на ходу отвечая на телефонный звонок, направилась к машине. Даша в размышлениях не спеша пошла домой.

Глава 33

Прогуливаясь по вечерним суетным улицам и тихим проулкам, Даша разглядывала серые здания, подсвеченные в окнах гирляндами, озябшие полувековые деревья, укутанные снегом памятники. Спокойные, основательные, они видели всё – все версии событий. Даше даже подумалось, что они помнят обо всём, что произошло и что навсегда стёрто из истории. Только они, Даша и небо, снова приветствующее её снегом.

Она долго брела по городу, обдумывая вечерний разговор. Ноги словно сами привели её к дому – её настоящему дому, где она жила в свои тридцать два. Окна были плотно зашторены, но за ними угадывалась жизнь.

Даша опустилась на лавку рядом мужчиной, курившим и наблюдающим за купающимся в свежем снегу псом. Даша никогда не курила, но ей нравился запах табака зимой. Летом воздух тяжёлый, липкий. Он напитан плавящимся асфальтом, разбитыми фруктами, поднятой пылью, пролитым машинным маслом, случайно упавшим мороженым. Летний воздух, словно восточное блюдо, одновременно острый, сладкий, терпкий. Такой, после которого хочется пить. Зимой же разливается свежесть, вычищая, вымораживая, выбеливая воздух. И запах табака ощущается как тот самый секретный ингредиент, благодаря которому блюдо начинает играть новыми красками.

Она шумно втянула воздух. Мужчина жестом предложил открытую пачку, на что Даша улыбнулась и покачала головой. Снежная крупа зачастила, превращаясь в рябь. Мужчина подозвал пса и ушёл.

После возвращения домой Даша решила принять ванну и обмозговать свалившееся на неё прошлое. Встретивший её в коридоре муж помог снять пальто, предложил чай и сообщил, что уложил детей спать. Хотелось сказать ему что-то доброе, как-то выразить благодарность за всё, о чём поведала Яна. Нужные слова не находились, и Даша просто подошла к нему и погладила по щеке. Он поймал её руку, прижал ладонь к губам и улыбнулся.

Даша взяла очень кстати приготовленный чай – она до костей продрогла во время прогулки – и отправилась в ванную.

Там Даша разделась и посмотрела на себя в зеркало. Она сохранилась не хуже, чем Яна, и выглядела довольно молодо. Но не покидало ощущение, что она … ненастоящая. Тело носило следы жизни, которую она не прожила: как возник этот шрам, куда исчезла родинка, кто выбирал эту краску для волос?

А этот дом? Всё в нём чужое. Хуже того – оно чьё-то. Оно принадлежало той Даше, которой подарили кружку «Любимой мамочке», которая выбирала платья, висящие в шкафу, и обставляла квартиру.

Но больнее всего было осознавать, что она – мать детей, которых не знает, и жена мужа, которого не любит. Очевидно, она очень любила свою семью, но сейчас в ней, не наполненной десятью годами жизненного опыта, этой любви не было. Взгляд упал на детский шампунь, с яркими рыбками на флаконе. «Может быть, – подумала она, – я как маленькая аквариумная рыбка, которой нужно полтора литра воды, а не целое море. Может быть, я просто не создана для большего?» Даша тряхнула головой, убирая мешающую прядь волос и пытаясь избавиться от потаённых страхов.

Даша выпила полкружки подостывшего чая и погрузилась в ванну с пеной. Последнее, что она хотела сделать перед уходом, – ещё немного заглянуть в прошедшее будущее.

Раз за разом она вводила в строку поиска запросы о политике, экономике, природных катаклизмах, о друзьях, знакомых и коллегах, о местах, в которых любила бывать, о работе, о моде, о светских сплетнях и принятых законах. Самое важное и страшное она оставила напоследок. Произошло что-то, едва не стоившее Даше жизни. Она во что бы то ни стало решила узнать, что же это за авария, болезнь или травма, когда и почему это случится. Даша настроилась на долгий поиск ответа, всё-таки история болезни – это не то, что можно легко найти в соцсетях. Однако выход нашёлся быстро: первый же запрос в поисковике перекинул её в личный кабинет сайта поликлиники, где хранились все медицинские записи, анализы, назначения. Так Даша выяснила, что пострадала во время конной прогулки. Это было настолько же жутко, насколько нелепо и смешно. Ну что понесло её на ипподром? Она же всегда боялась лошадей. По крайней мере, теперь было документальное подтверждение того, что страх не был иррациональным.