Берег Живых. Выбор богов. Книга первая

– Нам нужно время, чтобы осмыслить это, – подтвердила одна из женщин. – Осмыслить и обсудить между собой.

– Времени нет! – рявкнул Хэфер, и его глаза полыхнули красным золотом.

Его голос гулко отразился в стенах зала, и даже Тэра вздрогнула.

– Нет времени, – повторил царевич чужим, жутким голосом. – Вы заставили меня прождать на пороге, точно случайно забредшего к вам крестьянина. Вы посмели обвинить меня в колдовстве, якобы оскверняющем вашу землю. Довольно я ждал. Договор обязывает вас защищать золотую кровь Ваэссира. Так защитите её теперь!

Ануират, затихшие от неожиданности, зашептались.

– Запах Врага… – тихо произнёс кто-то.

Царевич услышал и резко обернулся.

– Если для того, чтобы защитить мой трон, мне придётся призвать на помощь Отца Войны, я призову Его, – вкрадчиво произнёс он, приближаясь к старейшине, дерзнувшему вспомнить обвинения.

Тэра видела, как побледнел мужчина под взглядом царевича, а потом, спустя несколько томительных мгновений, не выдержал и опустил глаза.

– Война уже идёт, тайная, ядовитая. В Доме Владык скрывается враг, от которого Императора могут не защитить и Восемь! – гремел голос Хэфера. – Вы должны дать мне ответ. Я, Хэфер Эмхет, сын Императора, наследник трона Таур-Дуат, больше не желаю ждать.

Повисла тяжёлая гнетущая тишина. Больше никто не смел перешёптываться, и все глаза были обращены к царевичу, но никто так и не рискнул ответить ему. Его тяжёлый обжигающий взгляд скользил по присутствующим, и все как один не выдерживали, отводили глаза.

Наконец вперёд выступила Берниба.

– Позволь предложить тебе наиболее скорое из всех возможных решений, господин мой царевич, – проговорила она с почтением и притом с достоинством, которое не потеряла ни на миг даже в страхе. – Направим гонцов сегодня же. Путь до Кассара недолог, а там портальные святилища всегда открыты для Ануират. Мы принесём весть от тебя Владыке, да будет он вечно жив, здоров и благополучен.

– Давно пора, – кивнул Хэфер, и голос его стал привычным, хоть и по-прежнему жёстким. – Я напишу послание сейчас же. А ты прикажи выбрать гонцов, мудрейшая. И да помогут нам Боги, чтобы гонцов этих никто не перехватил.

– Так и будет, – заверила Берниба. – Согласишься ли ты дать нам время обсудить твою волю, пока послание достигнет Владыки, господин мой царевич?

Хэфер ответил ей долгим взглядом, не желая отступать. И тогда Верховная Жрица тихо добавила:

– Тебе ведь тоже нужно время – обдумать то, о чём мы говорили, господин, принять решение.

Тэра видела, что эти слова колдовским образом изменили что-то в нём, окончательно вывели из состояния той обострённой ярости, в которой он пребывал. Во взгляде, хоть и оставшемся решительным, что-то словно потухло.

– Прикажи принести писчие принадлежности, – твёрдо сказал царевич. – И пока я пишу – выбери гонцов, не откладывая.

– Будет исполнено, – со спокойным достоинством ответила Верховная Жрица, чуть склоняя голову, и направилась к дверям.

Попутно она жестом велела остальным расходиться. Хэфер скрестил руки на груди, ожидая. Старейшины покинули зал в абсолютном молчании, ничего не обсуждая и не задавая вопросов. Некоторые из них опасливо оглядывались, точно оставляли за спиной угрозу.

Тэра тоже не стала ничего спрашивать – возможность поговорить спокойно им ещё представится. Вместо этого девушка подошла к царевичу и коснулась его плеча, давая понять, что она рядом. Мышцы его были напряжены. Он удерживал внутри что-то, несколько минут назад готовое разорвать присутствовавших здесь Ануират.

«Неужели даже в храме Ануи Сила Сатеха подвластна тебе?..» – думала Тэра.

«Тогда, в ночь посвящения, Он… Он говорил, что мне может не понравиться, каким я стану. Я не могу не возвращаться к одной мысли. Всё это время я продолжаю думать: что если и тебе?..» – вспомнила она его слова у реки, когда Хэфер только пришёл в себя после боя и так напугавшего её забытья.

Тэра вспомнила и лица разбойников, оплавленные пламенем, защитившим её. С каждым днём Сила, жившая в Хэфере, меняла его под себя. Тэра не забывала об этом ни на миг. Но он оставался собой – тем, кого она нашла среди теней и вернула на Берег Живых. Тем, кто стал своим в её родной общине. Тем, кто похитил её сердце даже быстрее, чем она успела понять это. Её Хэфером.

Через некоторое время Берниба вернулась – одна. Она разложила листы бумажного тростника и писчие принадлежности на единственном столе у стены и отошла:

– Твои распоряжения исполнены, господин мой царевич. Два наших воина направятся в Кассар сегодня же.

– Благодарю тебя, – сухо ответил Хэфер и прошёл к столу, проверил писчую палочку, развёл краску.

Его движения были скупыми и чёткими. Должно быть, текст послания он заготовил уже давно, потому что писал уверенно, не задумываясь. Тэра не знала, что за слова рождались под движениями его руки, но видела, каким жёстким было его лицо. Закончив, он выждал, пока высохнет краска, после чего сложил письмо.

– Твою печать, – велел он Бернибе, не оборачиваясь.

Верховная Жрица сразу же сняла с пальца крупный золотой перстень с нанесёнными на пластину знаками и передала Хэферу. Запечатав послание, он передал его Бернибе вместе с кольцом.

– Сегодня же, – напомнил он и добавил чуть мягче: – Благодарю, что ты, единственная из всех них поняла меня.

– Всё, что происходит теперь, отстоит очень, очень далеко от того, к чему мы привычны… – со вздохом ответила Верховная Жрица, надевая перстень. – Сехир, мой сын, ждёт вас у храма. Он проводит вас в наш дом.

– И за твоё гостеприимство я тоже благодарен, – сдержанно кивнул Хэфер.

Берниба поклонилась и, посмотрев на Тэру, улыбнулась ей ободряюще.

На пути к выходу им никто не встретился. Храм казался совершенно пустым, за исключением той иной, невидимой жизни, которая текла в каждом Месте Силы.

Снаружи, вальяжно прислонившись плечом к колонне, их ждал молодой мужчина – не старше Хэфера, не выше того ростом, но заметно более крепко сбитый. Он насвистывал какой-то нехитрый мотив, наблюдая за парой подросших щенков, игравших у его ног.

Тэра невольно вспомнила, что Берниба обмолвилась, будто её сын избран как один из будущих Восьми – тех Восьми, которым предстояло служить Хэферу, когда он станет Императором. Ануират были лучшими бойцами Империи. Восемь же были лучшими бойцами среди Ануират. Неужели вот этому беспечному здоровяку предстояло служить трону Империи и в жизни, и в смерти?

Наверное, Хэфер подумал о том же, когда окинул воина оценивающим взглядом и чуть прищурился. Тот при виде царевича и жрицы свистеть перестал, распрямился и поклонился, серьёзный и собранный. Но уже в следующий миг он широко улыбнулся, разом растеряв всю торжественность, и искренне проговорил:

– Добро пожаловать к нам. Хорошо, что все сложности со стариками улажены! Идёмте, я всё тут вам покажу.

Тэра невольно улыбнулась в ответ, такой искренней и заразительной была жизнерадостность, светившаяся в изумрудных глазах их провожатого. В чертах его угадывались черты Бернибы, но лицо жрицы было спокойным и величественным, а Сехир, казалось, не мог оставаться серьёзным надолго.

– Позволь, госпожа, – сказал он, перехватывая у неё сумку и легко закидывая на плечо. – Господин мой царевич?

Хэфер качнул головой и оставил свою сумку при себе. Тэра помнила, что там был спрятан жезл с головой ша, а его царевич не доверил бы никому, возможно – даже ей…

Сехир настаивать не стал. Пожав плечами, он поманил их за собой и зашагал вперёд. Щенки потрусили следом.

К радости Тэры, толпа разошлась. Разве что дети, завидев их, сбились в стайку и вприпрыжку понеслись следом, мало чем отличаясь от щенков.

– Наш почётный караул, – хохотнул Сехир.

По пути он охотно рассказывал, как что было устроено в общине – где селились охотники и мастера, где проходили тренировки воинов, когда принято было собираться на общие молитвы в храм и прочее. Путь до дома Бернибы не занял много времени, но рот у воина не закрывался – Тэра даже вопросы задавать не успела. Хэфер же слушал отстранённо, погружённый в свои мысли.

Дома Ануират строили просторными, рассчитанными на большие семьи, и жилище Бернибы не было исключением, хотя жили здесь, по словам Сехира, они с матерью вдвоём. Ещё, правда, приходили девушки, прислуживавшие Верховной Жрице, да частенько наведывались жители общины – кто за советом, кто за ещё какой помощью.

Дом был окружён старым садом, который словно намеренно сохраняли диким. Это напомнило Тэре о родном храме, о собственной спальне, выходившей окнами в разросшийся сад, в котором ночами шептался ветер, а меж деревьев, казалось, скользили тени тех, кто жил здесь прежде.

У дома их встретила уже знакомая Тэре девушка – та самая, с которой они долго беседовали, когда Берниба пришла к ним в шатёр. Завидев жрицу, молодая Ануират заулыбалась и помахала ей рукой. Они с Сехиром обменялись парой приветливых фраз, а потом воин повёл гостей внутрь, на второй этаж – в большую комнату с выходом на верхнюю террасу.

Окна, занавешенные тонкой кисеёй, выходили в сад. Раскидистые деревья давали щедрую тень, и в комнате царил приятный полумрак. Здесь не были просто разложены циновки для сна. Комнату дополняла мебель, пусть и не украшенная изысканно, но добротная – широкое ложе, застеленное чистым белёным льном, невысокий стол с парой плетёных кресел и даже резной сундук для вещей, хотя многие женщины, не относившиеся к знати, обходились плетёными корзинами для хранения домашнего скарба. Удивляться не приходилось – Ануират могли позволить себе многое, а уж тем более Верховная Жрица общины.

На столе стояли большой кувшин и таз из обожжённой глины – для умывания. Рядом, в плетёной чаше, были сложены мыльный камень и связка корня мисвы.

– Располагайтесь, – с улыбкой предложил Сехир, опуская сумку Тэры на сундук. – А если нужно что – так не стесняйтесь. Я вам и город покажу, и познакомлю со всеми. Ты, господин мой царевич, если потренироваться вдруг захочешь – зови, это я завсегда рад. А вечером, как матушка вернётся, потрапезничаем вместе. Пока вам поди не до разговоров. Хотя не скрою, мне страсть как интересно порасспросить вас обо всём!

Ему явно не хотелось уходить.

– Вечером мы с радостью ответим на твои вопросы, – сдержанно ответил Хэфер, складывая свои вещи рядом с вещами Тэры. – Благодарю за гостеприимство.

– Ну, я пошёл тогда… – кивнул Сехир несколько смущённо. – Но вы зовите.

– Всенепременно, – царевич чуть улыбнулся, но улыбка едва коснулась его глаз.

Когда Ануират притворил за собой дверь, Тэра подошла к Хэферу и обняла его, положила голову на плечо.

– Всё будет хорошо, – прошептала она, скользя ладонями по его спине, чувствуя, что так и не ушло напряжение, сковавшее его мышцы. – Всё образуется. Может быть, и к лучшему, что Ануират не хотят сопроводить нас в столицу. Безопаснее будет, если Владыка, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, пришлёт за нами своих воинов.

Хэфер не ответил. Она почувствовала только, как он обнял её и коснулся губами волос. Спрашивать о том, что имела в виду Берниба, говоря о времени, Тэра так и не решилась.

Вечером они ужинали вместе с хозяевами дома. По случаю прибытия гостей Сехир принёс кувшин вина, по его словам, лучшего в этих краях. Тэра не знала, можно ли ей вина, но чтобы не вызывать подозрений, решила, что от небольшого количества беды не будет. Берниба не выдала её ни взглядом, ни жестом.

– Гонцы отправлены в Кассар, – сказала Верховная Жрица.

– Ты говорила со старейшинами, мудрая? – спросил царевич, пристально глядя на неё.

Берниба отослала служанку, чтобы избавиться от лишних ушей. Сехир притих.

– Я делаю всё, что могу, Хэфер, – мягко ответила женщина. – Мы не принимаем решений быстро, тем более таких, идущих в разрез с нашими традициями, которые заведены веками.

– То, что происходит сейчас, тоже идёт в разрез со всем, к чему мы привыкли, – сухо возразил царевич. – Я уже говорил тебе и повторю снова: ты понимаешь, что из-за моего отсутствия может начаться война с Данваэнноном? Северный храм не пережил последней, и даже Ануират, обагрив камни кровью многих своих павших, не сумели защитить святилища от разрушения, хотя и помогли отстоять Кассар.

Тэра увидела, как изменились взгляды Бернибы и Сехира. Казалось, упоминание о разрушении храма Стража Порога причинило им почти физическую боль.

– Если бы мне было, куда идти, уж поверь, я бы не пришёл сюда… не пришёл просить о большем, чем вы отдаёте нам согласно Договору. Я хорошо знаю историю моей земли, – Хэфер с горечью усмехнулся. – Даже когда величайшие военачальники приходили к вам, пытаясь привлечь на свою сторону, они получали отказ. Но сейчас речь не о распрях между родами и даже не о моих личных врагах. Угроза нависла не только надо мной, но и над моим родом. А без Эмхет не будет Ануират.

«Угроза нависла не только надо мной, но и над моим родом, – вспомнила Тэра его слова. – Ануират не могут проигнорировать такое. Не посмеют».

– И это я тоже донесла до старейшин. Но, Хэфер… – Берниба вздохнула и открыто встретила его взгляд. – Мы тоже знаем историю нашей земли. Смерть одного Эмхет не означает конец всего рода. Не раз уже случалось так, что потомки божественного Ваэссира враждовали между собой. Ануират не станут защищать одного носителя золотой крови, выступая против другого. До тех пор, пока ваш род хранит Закон на этой земле, мы не вмешиваемся. И тем более не вмешиваемся мы в дела престолонаследия. Владыка Секенэф, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, оберегает нашу возлюбленную землю, и Восемь лучших из нас защищают его. Ты ли сменишь на троне Владыку в свой срок или кто-то другой – нам безразлично. Ваэссир живёт во всех вас, сменяя свои лики от века к веку. И Он будет жить, даже когда ты покинешь Берег Живых, господин мой Хэфер Эмхет.

Так просто… и так страшно. Пока Берниба не озвучила это, Тэра не понимала в полной мере, в каком отчаянном положении был Хэфер, и почему, ещё находясь в храме, не обратился к Ануират сразу.

Им было всё равно. Он был носителем золотой крови, но лишь одним из. В этой войне никто не собирался жертвовать собой ради него… кроме Сенахта, который уже погиб, и Тэры, которая без него просто не мыслила жизни.

Вот почему Перкау направил его в пески на посвящение, которого царевич мог и не пережить. Среди всех возможных союзников единственным, к кому мог сейчас обратиться Хэфер, было отверженное Божество, даровавшее ему Свою Силу. И за эту Силу Ануират теперь отталкивали его! Но притом сами помочь были не готовы…

– Так не может быть, – выдохнула она прежде, чем царевич успел что-то ответить. – Так неправильно!

– Так всегда было, – тихо подтвердил Хэфер, качая головой.

– Разве же это справедливо?!

– В тебе говорит любовь, девочка моя, – мягко произнесла Берниба. – От верной супруги царевича, от той, кто спасла его, я и не ожидала иного. В нас же говорит долг – перед Империей, перед родом Эмхет. Перед всем родом. День, когда Ануират примут чью-либо сторону, возвысят одних детей божественного Ваэссира над другими, может стать последним нашим днём.

– Ты, стало быть, полагаешь, что за моей смертью стоят другие Эмхет? – глухо проговорил Хэфер.

Тэра хотела было возмутиться, но он почувствовал и мягко удержал её за руку.

– Враг в Доме Владык – так ты сказал сам, – тихо ответила Верховная Жрица. – Но кто бы то ни был – это не наша война. Мой долг – заботиться об общине и о древних заветах, по которым живут оба наших рода.

– Старейшины просят о времени, но на самом деле всё уже решено, не так ли? Вы откажете мне.

– Мало что может вызвать страх у Ануират. Ты… напугал их, не скрою. Они не привыкли к такому… Будет ещё совет и не один, пока гонцы несут твою весть Владыке.

– Ты и сама не веришь, что ответ будет каким-то иным, – покачал головой Хэфер, инстинктивно сжав руку Тэры в своей.

Берниба отвела взгляд, да подтверждения и не требовалось.

– Господин мой царевич, – подал голос Сехир, поднимаясь с циновки. Мать не стала останавливать его. – Верховная Жрица нарушила традицию, и ты узнал моё имя и моё лицо раньше срока. Я действительно был выбран и обучался как один из твоих будущих стражей. Но даже если ты никогда не станешь Императором, а я – одним из Восьми, я готов быть твоим телохранителем, что бы ни решили старейшины.

Воин говорил искренне, и сердце Тэры радостно встрепенулось. Надежда есть!

– Тебя изгонят из общины, Сехир, – возразил Хэфер. – Из твоей стаи…

– А то я не знаю, – отмахнулся Ануират, снова садясь. – Зато я буду жить, зная, что сделал всё, что мог.

– Да, вот такой он, мой Сехир, – грустно улыбнулась Берниба, но в её интонациях Тэра отчётливо уловила нотки гордости.

– Я… у меня нет слов, равных моей благодарности, – голос Хэфера едва заметно дрогнул. – Для Ануират пойти против стаи – всё равно что погибнуть.

– Да, эту жертву мы оба готовы принести, – ответила Верховная Жрица. Взгляд, которым она одарила царевича, Тэре совсем не понравился. – Но готов ли и ты принести жертву, Хэфер Эмхет, наследник Владыки?

Лицо царевича сменилось непроницаемой маской.

– Изящный ответ на моё выступление в храме, мудрая, – мрачно усмехнулся он, выпуская руку Тэры из своей. – В лучших традициях столичного двора. Я не пожелал дать вам время, и ты не желаешь дать время мне.

– Одно связано с другим, – Берниба пожала плечами. – Всё справедливо. И ты знаешь это, господин мой царевич, – добавила она вкрадчиво.

– О какой жертве вы говорите? – спросила Тэра. – Раз уж мы обсуждаем всё так открыто… договорите до конца.

– И ты тоже готова будешь говорить открыто? – спросила Верховная Жрица, внимательно глядя на девушку, потом перевела взгляд на Хэфера. – Скажешь ей сам?

– Не здесь и не сейчас, – резко ответил царевич и, поднявшись, вышел.

Тэра устремилась за ним. За спиной она услышала негромкий голос Бернибы:

– Время. Нам всем нужно немного времени…

В ту ночь Хэфер так и не объяснился с ней, и Тэра отступила, испугавшись разделить с ним и свою тайну, которая могла изменить буквально всё между ними.

Дни потекли размеренно. Царевич вернулся к каждодневным тренировкам, но теперь к нему присоединился Сехир.

В храме Хэферу не хватало живого противника, и он не мог в полной мере осознать, на что теперь способен в бою. В тех обстоятельствах так было даже лучше – девушка помнила, с какой горечью царевич вынужденно привыкал к своей слабости. Но теперь именно возможность тренироваться с другим воином помогала Хэферу оценить то, как восстанавливалось его тело, и каким теперь был его стремительно меняющийся потенциал. Проигрывать же раз за разом одному из Ануират было не печально и не совестно, ведь Ануират не знали равных. Тэра, впрочем, сомневалась, что Сехир дрался хотя бы вполсилы. Его целью была помощь царевичу, а не демонстрирация своих умений во всей красе.

Сехир также стал основным проводником Хэфера и Тэры в селении, охотно рассказывал об обычаях общины, шутил и безо всякого стеснения расспрашивал о жизни в столице и в храме, откуда Тэра была родом. В отличие от Бернибы, с ним было легко. Девушка подумала, что они вполне могут подружиться. Почему-то почти таким она по рассказам Хэфера представляла себе и Сенахта, и это подкрепляло её симпатию к воину.

В общине Ануират к гостям понемногу привыкли и уже не глазели, как в день прибытия. Разве что дети по-прежнему собирались в стайки, провожая царевича и жрицу то в храм, то к реке, но это Тэру скорее веселило, чем пугало.

Иногда во время тренировок Хэфера и Сехира Берниба приглашала Тэру с собой в храм. Верховная Жрица не спрашивала, подумала ли девушка над её предложением остаться среди Ануират, и решилась ли рассказать царевичу о зарождающейся в её чреве жизни. И за это Тэра была ей глубоко благодарна, хотя после того разговора за вечерней трапезой уже не питала к женщине такого доверия, как поначалу. Но говорить с ней о ритуалах, о служении Стражу Порога было удивительно приятно – кто поймёт жреца лучше, чем другой жрец? Тэра знала, чувствовала, что здесь могла бы узнать много и многому научиться. Да и чувство Дома росло и крепло в ней, поддерживаемое теплом и принятием местных жрецов и жриц. Но только всё это потеряло бы смысл, случись что с её царевичем…

А ночами Хэфер и Тэра выбирались на террасу, откуда можно было наблюдать звёздные россыпи, и говорили обо всём на свете, всеми силами стараясь забыть о том, что грозило разделить их. Иногда, засыпая в объятиях царевича, Тэра позволяла себе мечтать, будто они были здесь в безопасности, хоть и понимала, что пристанище это временное.

Сидя в тени деревьев, Тэра смотрела на засыпанную чистым мелким песком площадку, на которой двое мужчин обменивались ударами деревянных клинков. Возможность наблюдать за тренировками вызывала у неё смешанные чувства. С одной стороны, она счастлива была видеть радость и азарт Хэфера и то, как возвращались к нему силы. С другой – каждый выпад Сехира, каждый удар давался ей тяжело, потому что она всё ещё слишком отчётливо помнила процесс восстановления смертной формы царевича. Как хрупок сосуд плоти, знал каждый бальзамировщик. Но беспомощно смотреть, как разбойники избивали Хэфера, было страшнее. Ануират же никогда не причинил бы царевичу вреда. Девушка это понимала, но в некоторые моменты всё равно отводила взгляд и шептала молитвы Ануи, вспоминая раздробленные кости, часть из которых пришлось заменить, разодранную в клочья плоть и огонёк жизни, горевший не ярче угасающего светильника.

Её пальцы тихо перебирали струны подаренной Бернибой маленькой лиры. Верховная Жрица так чутко угадала её желание! Сама Тэра бы ни за что не решилась попросить, хотя храмовой музыки ей очень не хватало. И как только мудрая узнала? Вот уж воистину мудрая… или, может быть, Хэфер подсказал – уж он-то знал как никто, насколько важна была Тэре музыка, и что музыка была частью её магии. Как бы там ни было, а уже на следующий день после тяжёлого разговора за ужином Берниба принесла ей эту лиру, причём не просто во временное пользование, а как подарок. Девушка чуть не расплакалась от радости, так невероятно много это для неё значило. К тому же инструмент был действительно хорошим, и она быстро привыкла к нему.

«Хочешь, я подарю тебе новую лиру из драгоценного кедра с побережья, из которого добывают смолу для храмовых курильниц? И струны её будут покрыты чистейшим электрумом, как вершины обелисков…» – вспоминала жрица слова Хэфера – давние, ещё из тех дней, когда она едва смела говорить с ним, а отступить уже не могла.

Тогда Тэра и представить не смела, что её царевич стремился к ней так же сильно, как она сама – к нему.

«– Если и такое тебе по силам… разве смею я отказаться?

– Может быть, когда ты будешь играть на ней, ты вспомнишь, как нашла мою душу среди безликих теней и проложила для неё путь к Берегу Живых…

– Я… буду помнить, да…

– Я люблю твой голос. Он снится мне иногда…»

Сейчас, бросая взгляды на царевича, полностью сосредоточенного на бое с Сехиром, пытавшегося отражать одну искусную атаку за другой, Тэра думала о том, что пусть бы он вовсе не дарил драгоценных подарков, которые обещал ей и их храму в награду за спасение. Пусть бы только остался с ней… Ей стало стыдно за недостойную мысль, за потаённую надежду, что Владыка не пришлёт сюда своих гонцов слишком скоро, когда получит послание Хэфера.

Меж тем становилось жарче, и тренировка закончилась. Мужчины обменялись воинскими рукопожатиями и разошлись, чтобы собрать оружие и умыться. Хэфер тепло улыбнулся Тэре. В последнее время он улыбался нечасто, погружённый в напряжённое ожидание. Девушке приятно было видеть, что хотя бы она по-прежнему вызывает в нём проблески радости.

Отложив лиру, Тэра поднялась, чтобы поднести обоим воинам воды.

– Каждый раз гадаю, кто оказывает мне честь бо́льшую – наследник, с которым я тренируюсь, или избранница Стража Порога, дающая напиться из её рук, – со смехом сказал Сехир. – О таких чудесах я и в щенячестве-то не мечтал.

Это было одной из его обычных шуток. Прожив больше декады в доме Бернибы, Тэра к ним привыкла, хотя к почестям, которые Ануират оказывали ей вполне всерьёз, привыкнуть так и не сумела.

Все вместе они вернулись в прохладу дома. Там Сехир, сославшись на какие-то дела, оставил их.

Хэфер, как всегда, старался не показывать усталости, но от Тэры ничто не укрылось. С удовольствием она помогла ему совершить омовение, а после увлекла за собой наверх, в комнату, где кто-то из предусмотрительных служанок Бернибы уже оставил еды.

– Давай ты поешь, и я покажу тебе одну песню, – предложила Тэра, садясь на ложе и увлекая царевича за собой. Отложив лиру, она подвинула к нему ароматный хлеб. – Скажешь, похоже ли получается на то, как поют в храмах Золотой. Я подсмотрела здесь в храмовых свитках, к которым меня допустила Верховная Жрица.