Цветок Тенгри. Хроники затомиса

Некоторое время полетав над городом на безопасной высоте, Андрей понял, что вряд ли найдет свой дом и подумал, что просто летать над городом туда-сюда, да еще на большой высоте, не так уж фантастически весело, как ему всегда казалось: воздух, что называется, был везде одинаковым, а гоняться за птицами ему не пришло в голову. Вид внизу так же начинал надоедать, тем более с такой высоты ночью вообще мало, что можно было разглядеть, да, к тому же довольно скоро Андрей почувствовал, что замерзает. Он попытался отогреться, вообразив вокруг себя теплый кокон, как это делают гималайские йоги-респы, но на этот раз у него ничего не получилось, очевидно, вся имеющаяся в его резерве ментальная энергия расходовалась на преодоление гравитации, впрочем, и это осуществлять становилось ему все труднее и труднее.

«Что ж, – подумал Андрей, – еще раз убеждаемся, что резервы мои все же не безграничны. Нет, надо где-то приземляться, а то так можно и замерзнуть или свалиться. Я только утром чуть в ледышку не превратился, и вот снова, пожалуйста! Так, в городе садиться нельзя, заметят, слишком далеко от города – потом дороги не найдешь. Остается – парк: его я неплохо знаю, и виден он отсюда хорошо, а там я найду знакомую тропинку, и если приземлиться где-нибудь скраешку, то за час в хорошем темпе можно до дома добраться. Конечно, мама спохватится, если уже не спохватилась, придется врать, придумывать какое-то правдоподобное объяснение. Что ж, теперь уже ничего не сделаешь, как всегда, мне любой эксперимент боком выходит».

Андрей решил напоследок, прежде чем приземлится в зоне лесопарка, исполнить свое навязчивое желание раннего детства, посидеть на облаке. Как раз над головой его проплывали темные ночные облака, которые были вполне пригодны для этой цели, и Андрей, выдав мысленный посыл, пошел вверх. Как ему казалось, до ближайшего облака было не больше километра, и только крупная ночная птица, пролетавшая мимо, шарахнулась в сторону с испуганным криком.

«Ну вот, – подумал Андрей, – даже птица меня испугалась, что же о людях тогда говорить!»

Почувствовав, что стало еще холоднее и зуб на зуб не попадает (надо было потеплее одеться!), Андрей решил увеличить скорость подъема: идея фикс посидеть на краю облака, не давала ему прислушаться к здравому рассудку и закончить эксперимент, к которому он недостаточно подготовился.

«Сейчас, – думал наш герой, – быстро до облака доберусь, посижу с краешку секундочку, осмотрюсь с этой высоты и сразу обратно».

Он выдал весь ментальный посыл, на который был способен, и тут случилось непредвиденное: то ли сосуды его мозга не справились со слишком быстрым ускорением, то ли он обесточился в плане энергетики, вложив весь ментальный потенциал в мысленный толчок. У Андрея возникла резкая дурнота, головокружение, в глазах потемнело на фоне неприятного ощущения, что он проваливается, но только не вниз, а вверх. В следующий момент он, очевидно, потерял сознание, к счастью, на краткий миг, иначе в этом месте можно было бы заканчивать наше повествование.

Когда Андрей пришел в себя, то увидел, что огни города стремительно несутся ему навстречу, и понял, что в момент потери сознания утратил контроль над гравитацией и с ускорением эм-же-квадрат-пополам падает вниз. Страх леденящей рукой стиснул горло Андрея, он вновь судорожно начал формировать антигравитационную мыслеформу, но то ли страх отнял его силы, то ли нарушилось что-то в самом механизме левитации, только к своему величайшему ужасу Андрей понял, что антигравитационная пропитка получается лишь частично, и что хоть скорость падения несколько замедлилась, однако она вполне достаточна, чтобы разбиться в лепешку. Только тут до Андрея дошла закономерная мысль парашютиста, у которого не раскрылся парашют, что это конец. Еще буквально полчаса назад он чувствовал себя властелином мира – и вот тебе, умереть такой нелепой смертью! Но ведь это же невозможно! Ведь некие Высшие силы, неожиданно одарившие его удивительными паранормальными возможностями, наверное, собирались возложить на него какую-то чрезвычайно важную миссию! Неужели они позволят ему так нелепо погибнуть?! Можно сказать, на пике триумфа, когда он осваивал искусство, которым в истории человечества владели всего лишь единицы, ну там Будда, Миларайпа, Роджер Бэкон! И теперь из-за нелепой случайности все пойдет прахом! Нет, ОНИ не могут позволить ему погибнуть?! Во всем, конечно, виновата его гордыня, но если бы Бог дал ему шанс, он бы исправился, непременно исправился! О., неужели этот чудесный дар был всего лишь ловушкой, непреодолимым соблазном, чтобы погубить его?! Его, такого умного, красивого, юного, доброго?! Почему он не послушался Аню, ведь она предупреждала его, чтобы он поберег силы и не занимался самоэкспериментаторством. О, Аня, Анечка, больше он ее никогда не увидит! Неожиданно Андрей понял, что совершенно не по-детски и вообще как-то не по-человечески, со всей космической силой любит эту девочку, которую встретил всего два дня назад, но которая перевернула всю его жизнь. Увы, теперь этой жизни осталось меньше минуты, и самым страшным ему казалось уже не то, что его сейчас не будет, а то, что он уже никогда не увидит эту удивительную девочку, которую, как ему на мгновение показалось, он знает не два дня с небольшим, а сотни, возможно даже тысячи лет. И тут уже совсем неуместным за несколько секунд до гибели прозвучали строки стихотворения, которые он слышал у моря Вечности и которые, как оказалось, сочинил он сам в некой другой ипостаси:

Не обо мне ли

В детской мольбе:

«Та, что подарит

Крылья тебе?»

И вдруг, словно ответ на эти заветные строки, Андрей действительно ощутил щекочущее прикосновение перьев, затем резкий толчок, словно над ним раскрылся невидимый парашют, падение его замедлилось в десятки раз, а вместе с этим исчезла паника, и Андрей понял, что снова может контролировать гравитацию. Произошло это уже около самой земли, и после всего того, что с ним произошло, сама мысль о полете отозвалась в сердце ужасом, поэтому Андрей не взлетел снова, а медленно приземлился на чей-то приусадебный участок, угодив прямо в грядку с кабачками, при этом не удержался на ногах (он не успел на сто процентов погасить инерцию), и повалился на бок, раздавив, при этом, несколько весьма крупных и ядреных плодов.

Не успел он толком очухаться от падения, чтобы сообразить, куда он упал, видели ли его кто-то из людей и что теперь делать, как неподалеку раздалось угрожающее рычание, и на него стала надвигаться темная масса с поблескивающими глазами. Андрей понял, что, судя по размерам и лохматости, это огромная кавказская овчарка, которая, очевидно, решила не лаять попусту, и если уж злоумышленник оказался в зоне досягаемости, то с ним надо расправиться быстро, решительно и без лишнего лая. Тут только мальчик сообразил, что угодил из огня да в полымя и бросился бежать, на ходу соображая, что забор, окружающий приусадебный участок, очень высок, и если он и успеет добежать до него, раньше громадного пса, то взобраться уж точно не успеет. В памяти Андрея всплыли жуткие рассказы о детях, забравшихся в соседские огороды, и разорванных на части сторожевыми собаками, и понял, что приближающийся к нему пес относится как раз к подобным людоедам, специально натравленным на детей, разоряющих огороды куркулями-хозяевами. Неизвестно, насколько его страхи были оправданы, но когда громадный пес уже дышал ему в спину, Андрей вдруг вспомнил, что он, вообще-то, летающий человек, и способность контролировать гравитацию вернулась к нему около минуты назад. Не оборачиваясь, Андрей сделал гигантский прыжок, описав дугу не менее десяти метров, и с большим запасом перелетел через более чем двухметровый частокол, вызвав удивленный яростный лай пса, в мгновение лишившегося своей, казалось бы, уже обреченной добычи. Не успел Андрей приземлиться на плохо освещенную грунтовую улицу в двух метрах от забора, как ему на глаза попался свидетель его фантастического прыжка, – явно подгулявший мужичок в соломенной шляпе и в мятом кургузом пиджачке. Мужчина в ужасе вылупился на Андрея, прислонившись к тому самому забору, через который Андрей только что совершил свой гигантский прыжок, и часто-часто крестился, что-то невнятное бормоча, очевидно припоминая молитвы, уберегающие от нечистой силы, затем, очевидно испытывая пьяное вдохновение, размашисто перекрестил растерявшегося Андрея и громогласно объявил: «Сгинь, сатана!»

В этот момент в доселе темном ближайшем доме зажегся свет, хлопнуло окошко, и мальчик понял, что, если он сейчас отсюда не сгинет, следуя пожеланию пьянчуги, то количество свидетелей может значительно возрасти. Тогда Андрей, словно бы повинуясь требованию хмельного борца с нечистой силой, вновь взвился в воздух, пролетел несколько десятков метров в сторону неосвещенной части улицы, где подряд не горело несколько фонарей, очевидно выведенных из строя чьей-то меткой рогаткой, и приземлился в новом месте, потеряв из вида припавшего к ограде мужичка и не попав на глаза новым свидетелям. Далее Андрей ринулся бежать, куда глаза глядят, а когда сердце его готово было выскочить из груди, перешел на шаг и начал оглядываться. К счастью, улица, на которой он очутился, оказалась ему знакомой, и он сообразил, что находится минутах в 15—20 ходьбы от дома, и, слегка поплутав, без дополнительных приключений благополучно добрался до дома. Правда, у дома его ждал новый сюрприз: на улице, недалеко от калитки он столкнулся со своей взволнованной мамой.

– Сынок, куда же ты запропастился?! Да еще дышишь так тяжело, бежал что ли? – проговорила она с надрывом. – Я тебя уже искать отправилась, посмотри, сколько времени! Ты никогда так поздно с участка на улицу не уходил, кругом же пьяные и хулиганы, тем более, ты же знаешь, что местные не любят приезжих, особенно из Москвы и Ленинграда!

Андрей глянул на свои дешевенькие юношеские часы: было уже около одиннадцати, время, в которое ему было положено укладываться спать.

– Ну, мам, у меня что, на лице написано, что я приезжий? – начал тянуть резину Андрей, пытаясь сообразить, что бы такое соврать поправдоподобнее.

– Может, и не написано, но местные все здесь друг друга знают, к тому же у тебя вид интеллигентного ребенка, а это как красная тряпка для местных хулиганов. Так зачем ты на ночь глядя на улицу пошел? Да, и еще один вопрос мне небезынтересен: как ты выйти ухитрился, что я не заметила, я все время на кухне была, ты бы в любом случае мимо меня по коридору прошел! Но если ты даже так проскользнул, что я тебя не услышала, почему не сказал, что прогуляться решил?

– Да, так, не хотел тебя тревожить и тихонько на цыпочках вышел, – забормотал Андрей, – чего-то мне в нашем саду надоело расхаживать, к тому же я давно собирался перед сном бегать начать.

– Кто же это ночью бегает! – Возмутилась мама, – тем более, как я говорила, вечером здесь не безопасно. В следующий раз, если уж тебе так приспичит спортом заниматься, делай это, пожалуйста, с утра и предупреждай, чтобы я знала, где ты и что с тобой. Ладно, пошли в дом. Чай пить будешь?

«Похоже, она меня только недавно спохватилась, – думал Андрей, попив чай с бутербродами (после всего пережитого на него напал несвоевременный голод) и возвращаясь в свою комнату. – Я ведь, как выяснилось, часа полтора отсутствовал, за это время она бы успела панику поднять. Ладно, хорошо, что хорошо кончается!

Только сейчас Андрей со всей полнотой ощутил, что впервые был буквально на волосок от гибели, возможно даже дважды, поскольку намерения пса были вполне очевидны. Теперь, кода все казалось позади, Андрей впервые задумался над тем, чья именно помощь спасла ему жизнь, поскольку, после того как в его готовящемся к смерти сознании вспыхнули заветные строки, он ощутил, что помощь пришла именно извне, это не была его собственная антигравитационная мыслеформа, которую удалось включить несколько позже, когда его жизни уже ничего не угрожало. Так что же это было? Рука Господа? Почему-то Андрей был уверен, что Господь Бог – это не всемогущий дедушка с бородой на облаке, и никогда никому не помогает сам, непосредственно, всегда есть проводник его Воли и Помощи. Кто же был этим проводником? Получается так, что Аня Ромашова, ведь эти стихи были посвящены им обоим! Да, именно она, больше некому, она один раз уже спасла его, отправив Нивенну в свое измерение, и вот теперь вторично, причем вдали от него, не имея возможности увидеть, что с ним происходит. Может, она наблюдала за ним с помощью ясновидения? Вряд ли, чего это ради, он же не наблюдал за ней, хоть и мог! Это и утомительно, и неэтично, все равно, что в замочную скважину подглядывать. Андрей почему-то был уверен, что Аня очень щепетильна в подобных вопросах; нездоровое любопытство, скорее, по его части, он еще не наигрался с новообретенным чудесным даром. И, тем не менее, она пришла ему на помощь: по-видимому, она услышала отчаянный мысленный вскрик Андрея, независимо от того, была ли она в состоянии ментальной восприимчивости или нет. Наверное, строки эти имеют какую-то особую силу! Но ведь и этого мало! Она ведь сумела послать на значительное расстояние, не глядя, такой ментальный импульс, который спас ему жизнь!

Андрей прислушался к своему источнику информации, смог ли бы он проделать то же самое, и почувствовал что не смог бы… по крайней мере, в нынешнем своем статусе. Да и вообще, похоже, внезапно открывшийся дар касался лишь его самого, и было пока не ясно, можно ли использовать его для помощи другим людям. Тут наш герой вспомнил о всепоглощающем чувстве любви к Ане, которое охватило его за минуту до предполагаемой гибели. Подобного чувства он не испытывал никогда в жизни!

«Откуда во мне такое, – думал Андрей, сам себя не узнавая, – телесно ведь я еще ребенок, хотя, разумеется, мой внешний облик не соответствует внутреннему содержанию, это ведь как-то должно определенным гормональным фоном обуславливаться! Разумеется, я с самого начала ею восхищался, и детская влюбленность, несомненно, присутствовала. Да и как же иначе, она вся, до кончиков пальцев являла собой тайну, но все, что я чувствовал к ней до того момента, было совсем не то. Тем более странно: ты в полной уверенности, что жить осталось не больше минуты, и вдруг такое сильнейшее чувство охватывает, по сравнению с которым, любовь Ромео и Джульетты – так, мелкая страстишка! Словно мы друг с другом жизнями готовы были поменяться, и – куда угодно, но вместе: хоть на алтарь, хоть на эшафот, словно мы каким-то образом в смерти были обручены: вокруг рушится мир, а мы, обнявшись, на последнем островке стоим. Последние люди, последняя любовь на земле! Удивительно, никогда не думал, что любовь может быть такой пронзительной, мне вообще казалось, что все это не для меня. Хотя, возможно именно в момент ожидания смерти такая любовь и возможна! Я ведь никогда раньше не падал с облака на землю, кто знает, может перед смертью у всех так, только те, кто подобное испытал, никому уже о своих предсмертных чувствах рассказать не может. Кстати, о смерти. Собственно, почему я так ужасно ее испугался? И потом, что это за дурацкие мысли, будто еще несколько секунд – и все, меня уже не будет? Такие мысли позволительно было бы иметь мне 2—3 дня назад, но не теперь, теперь-то я прекрасно знаю, что со смертью ничего не заканчивается, просто переход в иное фазовое состояние, возможно, это даже куда более полноценное бытие, чем физическая жизнь!»

Андрею стало стыдно за свое малодушие, хотя, казалось бы, чего же стыдного в том, что он испугался, казалось бы неотвратимой смерти? Андрей словно забыл, что всегда ее боялся, хоть ни разу в его жизни не было ситуации доселе, когда он эту жизнь мог неминуемо потерять.

«А ведь меня икона предупреждала, – продолжал размышлять Андрей, укладываясь в постель, – скорее всего, так моя смерть изображалась и то, что после смерти произойдет. Тем не менее, я не погиб, а значит, даже иконы не всегда правду изображают»…

И все же он летал сегодня! Не во сне, не в астрале, а совершенно натуральным образом, даже натуральнее, чем птица, поскольку полет птица трудоемок и несовершенен, к тому же он выяснил, что может проходить сквозь стены, как он об этом забыл! Это же не меньшее чудо, чем полет! Тут Андрею забралась в голову горделивая мысль о том, как были бы потрясены его школьные друзья, да и преподаватели тоже, если бы узнали, что в их школе учится самый настоящий чародей, о подобных которому они могли разве что в сказках прочитать! Очевидно, мысль эта была остаточной, некий островок сознания Андрея-ребенка, которого в его десятилетнем теле уже почти не осталось. Тут наш герой презрительно закончил мысль, что утруждать себя таким дешевым трюкачеством, как демонстрация в школе всяких фокусов, он, разумеется, не будет: еще неизвестно, как после этого будут относиться к нему бывшие приятели! А преподаватели? Очень возможен вариант, что они постараются упрятать его в сумасшедший дом, как это было с Аней. Нет, пока что время его не пришло, пока что о своем чудесном даре нельзя никому говорить, нужно во всем как следует разобраться…

Мысли Андрея стали путаться, и он заснул, утомленный чудесами, обрушившимися на него в этот удивительный день, а потом ему приснился удивительный сон и странен он был не своей необычностью, а как раз наоборот. Все словно бы происходило в реальной жизни, и это была не фантастическая реальность астрального выхода, когда эффект реальности достигается за счет нехарактерной для обычного сна ясности сознания, нет, тут все было иначе. Андрею приснилось, что он отправился в экспедицию за самоцветными камнями на Алтай, при этом он был взрослым, и люди, его окружающие так же были взрослыми. Казалось, они были ему хорошо знакомы, хотя он знал, что никогда прежде их не видел. Хотя нет, вот эту спортивную, мальчикоподобного вида девушку с короткой стрижкой он когда-то видел, только вот, когда? Тем не менее, во сне все это странным ему не казалось, реальность похода просто пугал чудовищной правдоподобностью. Андрей видел лишь короткий фрагмент этого похода, где он на протяжении нескольких часов (бывают же такие затянувшиеся сны) шел вдоль живописной быстрой речушки с чистыми водами и пологим берегом, сплошь усыпанным галькой, и с переменным успехом разыскивал среди этой гальки самоцветные камни. При этом Андрей (во сне) хорошо помнил, какие события предшествовали этой экспедиции (правда, когда он проснулся, то забыл о них), и то, что вокруг него происходило, сном ему не казалось. Да и не удивительно, поскольку и эта тайга, и каменистый берег, и речка, и синее небо, и горы у горизонта были настолько реальны, что даже в голову не могла закрасться мысль, что это сон. Вскоре Андрея утомило собирание камней (и притупление внимания, и физическая усталость так же были совершенно натуральными), и Андрей подошел к той самой девушке, которая неподалеку так же занималась поиском камней для производства ювелирных аксессуаров. Между ними начался разговор, который, когда Андрей проснулся, он запомнил плохо, и единственное, что осталось в его памяти, это то, что в разговоре фигурировал Владимир Высоцкий. Впрочем, возможно, разговор запомнился бы лучше, если бы не был прерван на полуслове.

Выяснилось, что Андрей проснулся, за окном стояло солнечное августовское утро, и весь этот до ужаса реалистический сбор камней вдоль речки ничто иное, как обычный сон.

«Господи, – подумал Андрей, – что же это такое! Мне после всех этих чудесных событий все время теперь такие сны будут сниться?! Такие, что и не поймешь, сон это, или взаправду! Теперь даже не определить, что в действительности реальность: то, что во сне привиделось или то, что сейчас происходит, после того, как я проснулся. Если к здравому смыслу прислушаться, то получается парадокс: во сне все самое обыденное и правдоподобное происходит – хожу по тайге, камешки для ювелирной артели собираю, а днем – летаю, прохожу сквозь стены и общаюсь с духами природы. Так, где же здесь, правда, а где иллюзия? Да, сколько еще сюрпризов в ближайшее время мне предстоит испытать – неведомо!»

Андрей встал, застелил постель, оделся и собрался, было, идти в сад умываться, как вдруг вспомнил (трудно сказать, почему он об этом не думал перед сном), что сегодня им с Аней предстоит исполнение какой-то загадочной миссии, содержание которой она не может ему раскрыть, поскольку тогда может произойти какой-то загадочный сглаз. Сам он, при этом, никак не мог докопаться до сути этой чрезвычайно важной миссии, хотя ответы на другие, куда более сложные вопросы со вчерашнего дня приходили к нему сами собой из «чудесной вставки», даже не требуя размышлений и других привычных напряжений разума. Взять хотя бы его блистательное обоснование природы кривизны пространства и сути гравитации, а так же способа практического управления последним!

Почему-то от мысли о какой-то грядущей миссии Андрею стало не по себе, и чувство это, пожалуй, можно было назвать страхом. Хотя, казалось бы, чего ему бояться после того, что он пережил?

«В конце концов, – начал успокаивать себя наш герой, – никто ничего меня насильно делать не заставит, да и вообще, с чего она взяла, что я что-то там для гипотетического спасения абстрактного человечества делать обязан? С другой, стороны, с чего я взял, что это опасно? Ну, а если даже опасно, разве не о том я мечтал всю свою скучную, серенькую жизнь? Об удивительных мирах, об удивительных приключениях… так вот они, приключения! Что же, теперь, в кусты только потому, что непонятно, откуда эта тревога и страх поперли? И зачем тогда некие неведомые благодетели меня чудесными возможностями наградили? Разве не для того, чтобы я что-то важное совершил, возможно, даже в масштабах человечества! Или буду незаметно сквозь стены проходить и летать от облака к облаку в темное время, чтобы никто не дай бог не увидел? А разве не я клял себя недавно за то, что Аню не послушался? Нет уж, если она меня дважды чудесным образом спасла, значит, я просто обязан быть рядом с ней, какое бы рискованное предприятие она не задумала!» – И отбросив остатки малодушия, Андрей вышел в сад, как ему тогда показалось, навстречу неведомому.

ГЛАВА 3. Таинственная миссия

Итак, Андрей решительно вышел во двор (снова, как и вчера, он поднялся ни свет, ни заря) и проделал утренние гигиенические манипуляции, вдыхая полной грудью утренний, свежий воздух, правда, чуть-чуть попахивающий сероводородом Нафтуси. Погода, установившаяся около недели, и сегодня обещала быть отменной, сухой и не особенно жаркой, с приятным свежим ветерком и пушистыми кучевыми облаками на небе, обычно принимающими форму диковинных зверей. Затем Андрей десяток раз подтянулся на турнике, прилаженном между сараем и старой березой, на мгновение сдвинул точку сборки и вежливо поприветствовал умную старую грушу, молодых хвастливых яблонь и патриарха-булыжника. Правда, тут же вернул ее обратно в физическое восприятие, поскольку понял, что в противном случае ему снова придется выслушивать исповедь изголодавшихся по общению с человеком представителей растительного и минерального царств. Затем Андрей сел на крыльцо в позу лотоса (хотя раньше он так никогда не делал, но ему, почему-то, показалось, что это положение тела будет наиболее удобным), и стал ждать Аню, зная, что сегодня должно произойти что-то чрезвычайно важное (а разве то, что случилось вчера было не важным?). И еще, он твердо знал, что пойдет с ней хоть на край света, какие бы коварные и пугливые мыслишки не лезли в его, со вчерашнего дня, суперсовершенную голову. В конце концов, узнать, в чем заключается их миссия, можно было, только приняв в этой миссии участие.

Аня не заставила себя долго ждать, она появилась на крыльце уже умывшаяся, причесанная, свежая, без налета сонливости, очевидно, воспользовавшись хозяйской ванной комнатой. В первый момент, когда она появилась в дверях, в лице ее угадывалось напряжение и тревога, но чувства эти мгновенно угасли, как только она увидела Андрея в лотосе, на крыльце своего дома. Андрей же, поддавшись внезапно нахлынувшему чувству, вскочил, подбежал к крыльцу и изящно поцеловал Анину руку, словно галантно ухаживать за дамами, было для него хорошо знакомым делом.

– Да, что ты, не надо, – смутилась Аня, вновь на секунду сделавшись застенчивой пятиклассницей, быстро приближающейся к рубежу гормональных изменений в организме, – с тобой все нормально? А то мне было тревожно.

– А ты как считаешь? – Андрей сверлил ее глазами, но не успел продолжить начатую фразу, Аня его опередила.

– Знаешь, мне сон приснился, что с тобой беда чуть не приключилась… вернее, приключилась, но, в конечном счете, все хорошо закончилось, я эту беду немного подправила. И все же страх держался.

– Сон приснился? – удивленно посмотрел на нее Андрей, – а разве… а что за сон?

– Мне приснилось, что ты решил исполнить свою давнюю мечту, посидеть на туче, ну и исполнил ее, взлетел, а туча тебя не выдержала, ты провалился с огромной высоты и разбился в лепешку. Мне тогда пришлось идти в Тридевятое царство, добывать мертвую и живую воду из двух источников, собирать тебя на части и сращивать с помощью мертвой воды, а затем оживлять с помощью живой, ну, как в сказке про Иван-царевича и Серого волка. Сон был длинным-длинным, никак не кончался, во всех подробностях его рассказывать, мне дня не хватит. В общем, во сне мне тебя восстановить и воскресить удалось, но неприятный осадок после того, как я проснулась, оставался, вот я так тревожно на тебя и посмотрела.