Именуемый Черным

В очереди засветилось еще нескольких важных клиентов и гонцов. Когда отношения переходили на доверительный уровень, состоятельные люди, как правило, прекращали личные визиты и посылали слуг. Адрен поздоровался с каждым и сам пошел собирать заказы. Персональное внимание и обслуживание отдельной очередью всегда подкупает. Клиенты охотно расставались с деньгами и передавали новые списки на сборку. Только с их заказов они уже были загружены на ближайшие три недели – однозначно пора расширяться.

– Адрен, – позвала Люссана, когда волна клиентов поубавилась. Она стояла за стойкой и пересчитывала приличную горку мелочи.

– Привет, мам.

– Разве ты не должен сегодня отдыхать?

– Покой нам только снится.

– Молод ты еще для этой фразы.

– Я серьезно, у меня сегодня куча дел.

– Спасибо, что помог, конечно, с этими новостями о Хранителе люди покупают про запас.

– Много выручки?

– Думаю, до конца дня заработаем как за неделю. Я уже попросила троих выйти поработать сверхурочно, иначе этот ажиотаж нас раздавит. И… куча дел? По-моему, сегодня ты должен отсыпаться. Как твоя охота, удачно?

– Более чем, – кивнул Адрен. – Ничего не произошло в мое отсутствие?

– Ивона заходила, спрашивала о тебе.

– Зайду к ним на днях.

– Может, сразу в парк зайдете, вместе?

– Ты что, рановато будет.

– Сегодня да, на тебе лица нет. А на днях самое оно.

– Женятся лет в сорок, дети идут после пятидесяти, в стольник снова предоставлен сам себе, к ста двадцати встречаешь старость и в сто пятьдесят отходишь в мир иной. При жизни в полтора века связывать себя супружеством в двадцать четыре… бред.

– А вот нам с Витсом это бредом не казалось.

– Но не в моем же возрасте.

– Нет, но в эти годы мы уже нашли друг друга, и нам обоим все было понятно.

Адрен крякнул. Хотел усмехнуться, но вышло как-то сдавленно. Мама же была одухотворена.

– Интересно, было ли так же у самого Витса? Что-то мне подсказывает, что он видел все иначе.

– Ты просто не понимаешь, что перед тобой. Смотри, она девушка…

– Отлично.

– Ты парень…

– Продолжай.

– Знакомы с детства, оба ло, оба красивые.

– Только любви-то нет.

– Любовь приходит через заботу и совместное времяпровождение…

– Так, все, мне пора в город.

– Адрен!

– Дела-дела, мам. Я думаю, сегодня встречу Карена. Ему есть что передать?

– Да, сейчас принесу.

С ней всегда легко, отчего обсуждать многие вещи очень просто. Конечно, во все он просто не мог ее посвятить. Никого не мог. Но она догадлива и всегда старалась помочь советом или тишиной. Да, иногда мужчине нужно побыть одному, особенно в моменты поражений и неудач. Ее способность распознавать происходящее всегда казалась нормой, он на этом рос. И какого же было его удивление, когда выяснилось, что мало кто из женщин это умеет. Видимо, то их персональное сражение, их трудный путь, на котором они должны чему-то научиться дало такой эффект. Как мужчины учатся брать на себя ответственность, так и женщины должны чувствовать момент. Что до передачи, как правило, мама готовила какую-нибудь выпечку или сладости, которые брат так любил. Пока Адрен придумывал, как это получше закрепить в телеге, чтобы не потерять, она вышла с широкой и плоской коробкой.

– Пирог? – он кивнул на предмет в руках матери. – Или что-то новенькое?

– Старенькое. Открой.

Крышка на завязках легко откинулась в сторону. Внутри лежал красивый широкий шарф из серого шелка. В ткань черной нитью были вплетены большие руны. Круг пересекал крест с пикообразными утолщениями на концах, внутрь вписывалось еще несколько элементов. Ближе к краям ткани вдоль окружностей шли широкие витые полосы, похожие на остатки следов горячего воздуха. В рунах ощущалась мощь, магия струилась сквозь узоры.

– Для шарфа длинноват. Эти руны, это искажение потоков света… работа с отражениями… напитывается от сил носителя и без побочных эффектов… мам, откуда?

– Это Витса, его нательная повязка. Карен должен обмотать живот пару раз, сверху надеть пояс. Если все сделает правильно, концы будут свисать сзади вдоль ноги и до колена. Оставляет слабые остаточные изображения, если много перемещаться. Копии так себе, глазами не увидеть, но для бокового зрения это катастрофа – Витс так говорил. Эффект слабый, с собой можно пронести без проблем.

– Он сам ее сделал?

– Реликвия рода Орр’рахов. Витс ходил в нем в Пещеру в свое время, как и его отец, и отец его отца. Теперь черед Карена.

Голос Люссаны дрогнул, руки сжали ткань.

– Может, поедешь со мной? Сама и передашь.

– Нет, нужно быть здесь, иначе на кого я оставлю клиентов…

– Мама!

– Я не выдержу, Адрен. Это получится наша с ним последняя встреча перед Пещерой, я так не могу. Пожалуйста, передай ты.

Когда дело касалось семьи, она всегда менялась. Адрен понимал, что если Карен встретится с ней, то успокоить ее уже не получится, пока все не закончится. Тогда и сам Карен будет постоянно прокручивать это в голове, что снижает шансы на выживание. Она поступала правильно, наступая себе на горло.

Приготовления к отъезду не заняли много времени. Пока работники закатывали бочку с тлеей в телегу, Адрен проверил почту. Не считая ящика для магазина, в доме у них с матерью были свои персональные почтовые ячейки с магической защитой от посторонних. Как всегда куча рекламы на буклетах и листовках, он просмотрел их все, но не нашел шифровки от мастера. Была другая, от гильдии, где его просили о немедленной встрече по возвращении. Это логично, учитывая дела, которые они согласовали с мастером, однако писал не Савва, и это настораживало. В голове сразу появилось два вопроса: почему кто-то в гильдии прыгает через голову его мастера и где, собственно, сам Савва или его письмо? Юноша быстро начертал небольшую руну на краю листа, отчего бумага обратилась в прах. Пока все больше походило на очередную попытку самоуправства от Иссарата, старшего среди учеников Саввы. Подождет, не пуп земли.

Каждый год из-за Пещеры в столицу съезжались толпы родственников и просто болельщиков, чтобы поддержать героев, что жертвуют жизнями во имя общего блага. Толпы горожан и приезжих шныряли по проезжим частям, из-за нехватки регулировщиков на некоторых перекрестках создавались пробки, люди не могли разъехаться и лезли выяснять отношения «по-мужски». Другой проблемой стала мобилизация военных: увеличилось количество патрулей, которым приходилось уступать дорогу и доказывать, что с Хранителем ты не знаком. Выборочные проверки кошмарили народ, знакомые маршруты теперь казались куда длиннее.

Зависнув на очередном перекрестке, Адрен поглубже натянул капюшон. Даже с куполом над Сандеоном солнце продолжало припекать. Не так жарко, в городе было комфортно, но все же. Вскоре удалось свернуть с главных городских магистралей в квартал ремесленников. Здесь были представлены почти все профессии, что существовали в их мире. Те, кто работал на знать, могли себе позволить дома в других частях города. Таких была горстка, основная же масса ремесленников была сосредоточена тут. Над некоторыми домами торчали дымовые трубы кузниц, другие обозначали короткие пароотводы столяров, откуда поднимался белый дым. Невысокие дома с широкими дворами и высокими окнами – эта часть города была одной из старейших, дома, как и профессия, переходили по наследству.

Нужный Адрену дом находился в соседнем от съезда переулке. Здесь раздавались ритмичные удары молотов о металл, с непривычки перезвон оглушал новичков или вводил в непонятный транс. Юноша загнал повозку в короткий тупичок и вошел в лавку с парадного входа. Колокольчик над стеклянной дверью затрепетал, в глубине дома послышались шаги.

На стенах и стеллажах размещалась выставка, где каждое изделие не было похоже на другие. Все для магов висело по левую сторону и имело вычурный стиль, уникальные изгибы и множество хитростей для установки рун или магических камней. Эти предметы использовали силу владельца, как та наследственная реликвия Орр’рахов, что он передал Карену. Центральную часть занимали самые дорогие предметы, с магическими эффектами и без внешних подпиток. Алхимические металлы и камни могли годами создавать нужные эффекты, такие доспехи и оружие имели самую высокую цену. Справа же скромно располагались обычные мечи, топоры, копья. Дешевые, неброские, и в то же время отлично сбалансированные. Прочные, гибкие, острые. Все свое снаряжение Адрен заказывал здесь, и за годы оно его ни разу не подвело.

– Добрый день, – поздоровался парень, выходя из двери справа. Кожа красная, лицо в копоти, толстый фартук блестит на груди, видимо, он только отошел от печи. Тощий, коротко стриженный, на вид около пятнадцати лет.

– Привет, Гай, – Адрен коротко кивнул.

– А-а, Адрен.

Гай тут же выпрямился, постарался разгладить фартук и волосы, но вместо этого лишь размазал копоть по лицу. Адрен вежливо заулыбался, по-дружески хлопая его по плечу.

– Отец дома?

– Да, конечно. Я провожу.

– Не спеши так, я не с пустыми руками. Пойдем, поможешь бочку в комнату дотащить.

Вместе они вытащили из телеги бочку с тлеей внутри. Гай сам покатил ее по коридорам, а Адрену показал путь на задний двор. Уже в знакомом коридоре он слышал сердитые возгласы, кто-то взрослый и мощный был сильно недоволен происходящим. Выйдя наружу, он увидел, как широкоплечий мужчина с внушительным ростом и густой бородой громким басом подгонял нескольких подмастерьев:

– Раздувай горн!

– Мастер, перелом…

– Рано еще, тут ковать и ковать.

– Но металл тоньше не становится!

– Потому что бить сильнее надо! Иди раздувай, поменяйтесь местами.

– Мастер Ахтейн, – вмешался Адрен, – у вас найдется минутка обсудить заказ?

Кузнец коротко кивнул в знак приветствия и обратился к ученикам:

– Ковать, пока не вернусь! Гай, оставляю это на тебя.

– Да, отец, – ответил парень, вылетая из-за спины Адрена.

Гай был младшим сыном Ахтейна, он единственный из всех имел талант к кузнечеству, остальные уже выросли и разъехались по свету. Другие подмастерья были здесь больше за работой, чем за мастерством. Ковать, пока металл не станет нужной толщины, затем переломить заготовку посередине и снова ковать, пока не сплющит. Адрен знал общий подход и никогда не вникал в детали – не его дело, незачем. Есть мастер, который берет за это адекватные деньги, его слово главнее, да и вообще людям нужно доверять. Если Ахтейн говорил, что они слабаки и нужно ковать еще, значит, так оно и было.

Кузнец прошел в дом к дальней комнате и закрыл за Адреном дверь. Яркое освещение, широкий стол посередине. Вдоль стен несколько шкафов и сундуков, у дальней стены два манекена – один в магических доспехах, второй просто кукла с мягким наполнителем, оба для испытания оружий.

– Ну, здравствуй!

Мужчина обнял юношу. Адрен был высокого роста, но кузнецу уперся лицом в грудь.

– Привет, Ахтейн. Что это за зелень там у тебя? Не устал еще гонять их?

– Деваться некуда. Есть в сыне талант, я вижу это по некоторым его работам, но вот раскрыть никак не получается. Нужен к нему ключик. Может, обучая этих двоих, из него что-то прорвется?

– Ну да, – Адрен коротко пожал плечами. Кузнеца всегда бросало в крайности: с незнакомцами слишком холоден и сух, со своими – рубаха-парень, у которого сердце нараспашку. И если ему не пытаться вежливо намекать, что речь о деле, он и за стол усадит, и спать уложит. Благо, с годами намеки он стал понимать гораздо лучше, а потому быстро успокоился.

– Ладно, с чем пожаловал?

– Скорее, за чем.

– Сразу к делу, да? Торопишься?

– Да, тебя удивить.

– Вот как? Ну хорошо. В общем, твой заказ в очередной раз заставил меня искать нестандартные решения. Пришлось привлекать к отдельным разработкам некоторых знакомых, общей картины они не видели, зато знатно помогли. Суди сам.

Кузнец полез в сундуки. На столе по очереди появились складной меч, черная круглая площадка из ткани на лямках, несколько метательных ножей и пять видов стрел с разными наконечниками.

– Начнем с него.

Ахтейн взмахнул мечом. Из отростка лезвия один за другим вылетели прямые металлические элементы. Каждый следующий был чуть уже предыдущего и при вылете фиксировался на своем месте. Кончик вылетел со звоном.

– Как ты и заказывал – меч с выкидным лезвием. Полуторник, двухсторонняя заточка, прямая рукоять и плоская гарда. Ее чуть расширил, походит на… коленку, что ли. По лезвию с одной стороны пустил рунную вязь, силы в ней нет, но внешне сойдет за меч от Великого Древа. Смотри, вот здесь у гарды сделал кнопку, она отвечает за механизм.

С зажатой кнопкой он поднял меч вверх, и лезвие сложилось.

– Выдвижные части выкованы из прочного сплава стали, булата, мехварина, литраза и еще нескольких элементов. Такое хрен сломаешь, но проблема в механизмах внутри. Из-за конструкции лезвия полые, поэтому внутрь я добавил рунный стержень, тоже выдвижной. Если повернуть навершие рукоятки на пол-оборота, узор замкнет, и составные части сплавит по моей схеме. Тогда меч точно не сломать, но уже и не сложить.

Адрен взял меч в руку и взмахнул несколько раз. Внутри лезвия ничего не тряслось и не звенело, довольно легкий, рукоять приятно лежала в ладони. Несколько пробных ударов по манекену в доспехах тоже не показали изъянов, меч был будто цельный.

– Он просто нечто!

– Приятно слышать. Дальше вот это, – он указал пальцем на прошитый черный круг с лямками. – Площадка для крепления оружия. Не ножны и не кобура. На, надень, лямки регулируются.

Выглядела эта штука странно. Как и сам Ахтейн, как и его манеры изъясняться. Меньше теории, больше практики. Одевалась как рюкзак, свисающие петли лямок подвязывались к основным, чтобы не болтались. Сам круг был небольшим, внутренняя часть из мягкого адаптивного материала, который моментально повторял все изгибы спины. Адрен попробовал нагнуться, развернуться, залез на стол и сделал сальто, – круг почти не ощущался.

– Не сковывает? Внутри зачарованная обшивка и наполнитель, снаружи металлический лист.

Ахтейн взял одну из стрел и постучал наконечником, круг издал едва слышный металлический звук.

– Это защита спины?

– Спина и так защищена хребетными пластинами с доспехов стража. Идея в другом. Возьми меч, разложи и убери за спину.

Меч намертво прилип, едва лезвие коснулось круга.

– Эта штука совместная разработка: моя и моего старого друга из Диссанита. Как портной в этот раз он снова превзошел себя.

– И в чем преимущества этой штуки?

– Ты же у нас лучник? Сам говорил, что в открытом бою, скорее всего, будешь переключаться на ближний, потому меч и заказал. Если подумать, то переключаться с одного оружия на другое долго, а держать в руках оба нерационально. Будешь пытаться с непривычки вогнать меч в ножны на поясе – только поранишься. Внутри площадки за спиной начертаны руны связи и удержания, такие же, только поменьше, нанесены на рукоять твоего меча под обмоткой. Если меч на площадке, он не потеряется, не упадет и не соскользнет. Чтобы его оттуда снять, просто пожелай это и возьмись за рукоять.

Адрен убрал руку за голову и достал меч. Его воля моментально прошла сквозь оружие, притяжение к кругу исчезло. Он повторил действие еще несколько раз, пока не понял принцип: клинок достаточно увести за спину – и все, на извлечение рука ухватывала рукоять интуитивно.

– Я надеюсь, твой «Лук Сухих Молний» у тебя с собой? Мне нужно нанести на него такие же руны. Лук держишь в правой, меч в левой – и все. Меняешь по ситуации. Я так понимаю, из-за разнообразия стрел ты планируешь их извлекать не из колчана за спиной, а сразу из пространственного кармана? Мешаться не должно.

– Идею понял.

– Мой тебе совет: если начнется мясорубка, сразу проворачивай ручку, чтобы меч стал цельным, не тяни. Так, с этим, в принципе, все. Дальше стандартный набор метательных ножей без клейма и куча стрел с пятью видами наконечников. И еще, я тут подумал: меч ты в рассрочку покупаешь, все же такая конструкция, металлы и прочее недешево. Мы давно знакомы, поэтому я сделаю тебе скидку. Если выплатишь за все в течение трех лет, я буду очень доволен.

Адрен снял экипировку и полез под плащ. На стол упал тяжелый кошель с бриллиантами. Чтобы развеять сомнения, он чуть приоткрыл его, демонстрируя узнаваемый блеск. Ахтейн удивился всего на миг. После того как он увидел бриллианты, лицо растянулось в довольной хитрой улыбке.

– Заплачу сразу и за все.

– Это ты так проверял?

– Тебя-то? На что?

– Пойду ли я тебе навстречу с рассрочкой платежа. У тебя ведь изначально была полная сумма, так? А теперь еще и скидку выбил…

– Так работать не по мне, – Адрен заулыбался. – Это, скорее, к господину Дарио. Сумма там без скидки, если что. И вот еще…

Рядом приземлился кошелек полегче. Адрен вышел из комнаты и вернулся, закатывая внутрь бочку с тлеей. Кузнец извлек растения и стал их внимательно осматривать.

– Тлея? И что?

– Это наводка по Пещере, без каких-либо подробностей.

– Они и так используются для освещения подземных тоннелей и некоторых пещер. Пока выглядит как хрень, а не наводка.

– Там верняк, думай иначе. Помимо света тлея обладает несколькими эффектами, в том числе развеивание магии, делает бреши в пространстве, очищает. Проблемы со светом я предусмотрел, сейчас мне нужно, чтобы эффекты этого растения были добавлены в оружие.

– Немыслимо! – вскрикнул старик, вскакивая на ноги. – Я пять месяцев сношался с этим мечом! Конструкция закончена, на металле живого места нет, все в рунах! Куда я тебе ее присобачу?

– Не знаю, придумай, как перенести ее эффекты. Лук не стоит, достаточно оснастить стрелы со стандартными наконечниками, метательные ножи и меч.

– Про меч я тебе уже все сказал.

– Так ты не говори, а возьмись за работу! Слушай, до Пещеры два дня, сделай, что сможешь, и получишь еще один кошель. Я не хочу там сдохнуть по твоей вине.

– Ах, по моей?

– Если от эффектов тлеи будет зависеть моя жизнь, то да. Стану духом, буду приходить к тебе во снах, пока не помрешь, а на небесах уж я-то тебя встречу.

– Ну куда, куда я ее тебе приделаю?!

Адрен положил руки на плечи кузнеца, как хорошему другу, и пристально посмотрел в глаза.

– Не знаю, но кроме тебя больше никто с этим не справится. Меч делал ты и лучше других знаешь, что в нем можно поменять.

Ахтейн начал ходить по комнате, почесывая бороду. Его глаза смотрели перед собой и в то же время в никуда, он был сильно озабочен и зол. Адрен же выжидал нужной кондиции. Каждый раз одно и то же: если заказ нестандартный, кузнец кричит и ругается, что задача невыполнима. Иногда смеется, конечно, а потом все равно говорит, что это невозможно. На него нужно нажать, показать, что его нет смысла уговаривать, что все за бабки, а потом уговаривать от сердца, словно довериться можно только ему. Из-за этого обратного маневра – что сначала все за деньги, а потом окрас в межличностные тона – долго не удавалось найти подход. Ахтейн любил нестандартные задачи, пусть и злился, когда их получал. И чтобы вытащить из него эту «любовь», нужно совершить маневр в три хода: сначала наехать на внутреннего «кузнеца» Ахтейна, словно он всего лишь ремесленник из подворотни, никто; затем обозначить цену и при этом пропускать негодование и вопли мимо ушей, показывая себя главным (как человек он этого не любит, но как кузнец начинает уважать – хорош тот клиент, который знает чего хочет); и под конец обратиться к Ахтейну как к человеку, игнорируя того внутреннего «кузнеца», к которому было обращение в первые два хода. Что он лучший, что разберется только он и никто больше на целом свете. С таким подходом старик захочет сделать работу в лучшем виде, как ни крути, в этом и заключается секрет его мотивации. А Адрен за годы общения подобрал тот самый золотой ключик.

Да, были у Ахтейна и недовольные клиенты, но в их недовольстве прослеживалось, скорее, то, что они сами не понимали своих желаний. Не каждый умеет точно описать, что хочет, а вот свалить на другого, когда что-то не так – запросто. Можно было найти другого кузнеца, который так же будет делать, что нужно, без клейма, чтобы в случае чего оружие было не отследить. Однако был один факт, случайность или нет, но все, что выходило из-под молота Ахтейна, работало без осечек. За такую надежность можно и доплатить, и поублажать.

Кузнец остановился и уставился на тлею. Похоже, созрел.

– Сделаю, что смогу, но ничего не обещаю.

– Лучший.

– Брось!

– Я серьезно. Еще закупи вьючную сумку для караванов дальнего перехода и с десяток охапок тлей.

– С ума сошел?

– Возьму с собой на всякий случай.

– Адрен, даже с дорогущей краской усиления засунуть такой мешок в пространственный карман – самоубийство.

– Значит, залью побольше краски в руну.

– Адрен, опомнись!

– У меня нет выбора, Ахтейн.

– Так оставь это! У меня двое сыновей были в Пещере, но вернулся только один.

– Значит, ты знаешь, что такое потеря, и почему мне следует туда идти.

– Как родитель я оплакал ту потерю, но я смог жить дальше, потому что имел других детей. У Люссаны только вы двое. Что будет, если оба не вернетесь?

– То же самое, как если не вернется один. И здесь со мной не спорь, свою мать я знаю лучше, чем кто-либо еще.

– Но ты еще не был отцом…

Он осекся. В наступившей тишине каждый думал о своем. Ахтейн рассуждал, как рассуждают многие: иметь немного, но иметь. Адрен же так не мог. Если он хотел несколько взаимоисключающих вещей, то искал пути для получения всего. Бери и то и другое вместо бери или то, или другое. Кузнец был хорош в ковке, но не в общении. Когда у него заканчивались аргументы, он, как и многие, сбегал на последний рубеж обороны с фразой вроде «я старше и мне лучше знать, как поступить». Однажды Адрен его мягко осадил, напомнив о более молодых и успешных конкурентах, которые действуют иначе. Обида была так сильна, что он месяцами не выходил на разговор. Потом все вернулось на круги своя, но с тех пор подобных слов он не произносил. Сейчас его корежило от невозможности сослаться на опыт, отчего кузнец молча скрипел зубами.

– Ладно, мне пора. Найди сумку и кусты разных размеров, ими следует забить большое отделение и боковые карманы, остальное как-то рассую. Стрелы будут болтаться отдельно в обычных связках. Сделай что сможешь, в Пещеру я пойду только с твоим оружием, что бы у тебя ни получилось.

Юноша не стал заканчивать разговор на тяжелой ноте, передал кузнецу свой лук и дружелюбно попрощался. Время близилось к полудню, пробки на дорогах разрослись до того, что иногда приходилось останавливать повозку. Адрен был раздражен – Ахтейн все еще сидел в голове. Если манипуляция идет не по шаблонам, если приходится подстраиваться на ходу, то разум манипулятора испытывает серьезную нагрузку. Любая слабость или брешь становится точкой прорыва. Если что-то пойдет не так, меняется ментальное состояние и ощущение себя. В такие разговоры следует вступать подготовленным, но как подготовиться, когда проблемы не решены? Слова Ахтейна показали брешь: он действительно сильно рисковал собой. С помощью рун можно создать пространственный карман для хранения предметов. Объем, как правило, небольшой, если руна прикреплена к предмету, то в карман едва поместятся пара карандашей. Начертание на теле человека срывало лимиты, количество вещей становилось неограниченным. Чем дольше существует такая руна, тем сильнее она расходует силы носителя. Это же работает и с весом – тяжелые предметы таскать гораздо сложнее. Сначала человек чувствует давление на грудь, появляется отдышка, затем лопаются сосуды, на теле появляются синяки, а после пойдет кровь из глаз… Когда предупреждения заканчиваются, человеку невидимой рукой проламывает грудную клетку или разрывает сердце.

Карен упоминал о строгом ограничении на вносимые предметы, о кордонах охраны, что будут проверять выпускников перед началом испытания. Как ло, Адрен не мог рассчитывать на магию, залог его успеха был в тщательной подготовке ко всему. Удача благоволит как трудолюбивым, так и полным идиотам. Иногда хотелось быть идиотом и просто жить. Каждый раз, когда эта мысль приходила в голову, он горько смеялся: а не идиот ли он на самом деле?

***

На площади было шумно. Хиро медленно разогревал толпу, вгоняя в свой ритм сердце каждого. Здесь он был гораздо сильнее старика-оппонента, остальные до этих дебатов не дошли. Сделать выгодное предложение удалось только одному из кандидатов, других пришлось компрометировать. Были и встречные попытки, оппоненты пытались давить на происхождение Хиро: дитя врага, к тому же дальний родственник правящей династии… Никаких прав, привилегий или чего-либо еще – так, короткая строчка в королевской летописи и на этом все. Вместо оправданий было решено открыто говорить о факте дальнего родства, если эту тему поднимали. Хиро выкручивал это так: его кинули, как и всех пострадавших от изменения природы, он в одной лодке со своими избирателями и в его же интересах сделать свой дом лучше. Он выделялся на фоне остальных, у него присутствовали харизма, стратегическое мышление и безумная энергетика. В совокупности это делало из Хиро одного из самых ярких представителей молодой волны, в чьей реальности нет ограничений.