Паргоронские байки. Том 2

Но Кеннис не был готов к тому, чтобы бросать вызов кобринам. Вокруг него по-прежнему империя Великого Змея. Не один чешуйчатый предстатель со своей дружиной, а целая держава – с многочисленным войском, налаженной связью, отличными дорогами…

И чародеями. Не стоит забывать о чародеях.

А Кеннис всего один. И хотя новое могущество буквально опьяняло, на целую империю его точно не хватит. Что ему – вырезать кобринов по очереди, пока не закончатся? Или отправиться в столицу и свергнуть царя-змея и верховного жреца?

Второй вариант не так уж и плох, если подумать. Но даже если Кеннис их убьет – он не получит власть над империей. Кобрины такого владыку не примут, а люди не поднимутся на восстание под водительством мертвеца-кровососа.

Хотя мысль о собственной стране Кеннису понравилась. С каждой ночью она все сильней его прельщала. Он летал над рисовыми полями, охотился на поздних путников, наведывался к девице, что так зацепила его сердце – и не переставал размышлять.

Он был бы хорошим правителем. Справедливым и милостивым. Он бы заботился о своих подданных. Под его руководством они бы жили мирно и процветали…

– П-ха!.. – невольно фыркнул Дегатти.

– А что? – пожал плечами Янгфанхофен. – Кеннис в самом деле так думал. Он не Бельзедор, у него не было мыслей типа: создам Империю Зла и буду всех угнетать!

– Ты забыл про зловещий хохот, – любезно добавил Бельзедор. – Кеннис ему так и не научился.

Возможно, Кеннис уже убрался бы из этих краев, но девица Инаис его словно приворожила. И он не знал, что с этим делать. Просто забыть о ней казалось невозможным. Убить не поднималась рука. И в то же время он понимал, что склонить ее к близости не выйдет.

Возможно, эти смешанные чувства уйдут, если Кеннис ее отведает. Немного. Чуть-чуть. Испробует на вкус, узнает, что кровь ее такая же, как у всех остальных…

А если не такая же? Не просто же так он запал именно на нее. Должна быть какая-то причина.

И Кеннис решил проверить.

В один прекрасный день, когда Инаис пошла в лес по ягоды, из-за дерева вышел Кеннис. Он был одет в струящееся одеяние, выкрашенное драгоценным кармином. Алый цвет контрастировал с его мертвенно-бледной кожей и очень выделял среди влажной зелени. И однако Инаис почему-то до последней секунды его не замечала.

В руках Кеннис держал букет цветов – красных и белых. Он очень тщательно их подобрал.

– Не бойся, – сказал он обомлевшей девушке.

– Сейчас же… день, – пролепетала она. – Ты… не можешь… под солнцем…

– Да, жарковато сегодня, – согласился Кеннис. – Но солнце мне не вредит, это вы сами выдумали. Я просто предпочитаю покров ночи. Но ради тебя я сделал исключение.

От страха Инаис уронила корзинку. Кеннис недовольно глянул на рассыпавшиеся ягоды, сверкнул глазами, и те сами собой вернулись обратно.

Его всегда раздражал беспорядок.

– Не стоило, – сказала девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я все равно не смогу отнести их тете.

– Почему же? – спросил Кеннис.

– Ты же меня сейчас съешь. Ты ведь для этого здесь?

Уголки губ Кенниса изогнулись, из-под них чуть заметно высунулись клыки. Он с иронией рассматривал Инаис. В отличие от Кенниса, одета она была в простое парео – некрашеное, старое, кое-где прохудившееся.

– Нет, не для этого, – чуть помолчав, сказал Кеннис.

Сначала он хотел пошутить. Съязвить что-нибудь насчет цветов – что, мол, да, принес их на могилу положить. Но в последний момент понял, что это будет глупо и грубо, да и девушка запросто может принять за чистую монету.

Она же его до смерти боится. Не смеет даже броситься наутек. И Кеннису хотелось как-нибудь ее успокоить, утешить… но только не волшебством! Это будет не то. Он не хотел, чтобы ее глаза помутнели, как у всех остальных, стали пустыми и покорными.

– Ты права, я чудовище, – еще чуть помолчав, сказал Кеннис. – Людоед и кровопийца. Но это не моя вина – меня таким сделали. Превратили в… того, кто я есть. Но после встречи с тобой… во мне что-то изменилось. Во мне будто снова проснулся человек. Тот, которым я был раньше.

– Ты даже не знаешь моего имени, – все еще настороженно сказала Инаис.

Но корзинку она подобрала. Сделала робкий шажок навстречу Кеннису. И ее сердце забилось чуть ровнее – страха поубавилось. Кеннис, это биение пристально слушающий, довольно кивнул. Кажется, он выбрал верный тон.

– Я знаю твое имя, Инаис, – сказал он. – Узнал не так давно. Услышал случайно, когда пролетал мимо Захолмья и вдруг тебя увидел. Ты там кого-то навещала? Твой дом ведь по другую сторону холма, я верно помню?

Девушка несмело кивнула. Кажется, поверила, что Кеннис случайно заметил ее в той, другой деревне. Не стоит говорить, что он почти полторы луны за ней следил. Такое пугает, даже если это делает обычный человек.

– Я навещала тетю, – сказала Инаис. – А ты… ты никого не тронул, когда пролетал мимо?

– А разве у вас там кто-нибудь пропал? – ответил вопросом на вопрос Кеннис.

– Нет… кажется.

– Я давно уже никого не убиваю. С нашей первой встречи. Ты придала мне сил бороться с проклятием, Инаис. Спасибо тебе. Возьмешь? Я долго их собирал.

Он протянул девушке букет, и та неожиданно для себя его приняла. На ее щеки невольно наполз румянец, сердце забилось чуть быстрее. Кеннис отчетливо это слышал.

Теперь главное – не спугнуть. Инаис сейчас – как трепещущая лань, которая робко съела с его ладони грушу. Но стоит ему неосторожно двинуться – и умчится в лес.

– Я не Инаис, – вдруг сказала она. – Меня не так зовут.

– Что?.. – изумился Кеннис. – Но я же сам слышал… Инька?..

– Инька, – кивнула девушка. – А полностью – Инеида.

Тут Кеннис впервые стушевался. На востоке империи было имя Инаис, и он подумал… но он не учел, что это противоположный конец материка, тут у людей даже язык другой…

Это он и попытался объяснить. Вышло бессвязно и путано, но от этого взгляд Инеиды чуть заметно потеплел. Кеннис в этот момент выглядел очень человечно. Был неловок, как бывают многие влюбленные мужчины.

Так что даже эта ошибка в итоге сыграла ему на пользу.

После долгих колебаний Инеида согласилась встретиться с ним еще раз. Кеннис умолил ее, сказав, что ее взгляд и голос возвращают его к свету, помогают не рухнуть в пучину проклятия. Девушка не подала виду, но ей это польстило. К тому же она испугалась, что в случае отказа Кеннис снова начнет убивать – и договорилась о свидании на закате.

Кеннис явился точно в срок. Перед этим он предусмотрительно слетал в дальнюю деревню и напился там досыта. Не хотел соблазниться, когда Инеида будет совсем рядом.

Девушка в этот раз оделась наряднее, и Кеннис это отметил. Конечно, это не было что-то дорогое, у обычной-то крестьянки, рабыни кобрина-предстателя. Но было видно, что она надела свое лучшее сари – праздничное, вероятно. То, что держат в дальнем сундуке и достают лишь несколько раз в год, по особым случаям.

Гуляя по лесу, вдали от любопытных глаз, Кеннис рассказал Инеиде почти всю свою историю. Он умолчал о некоторых деталях, сгладил некоторые углы, а кое-что и приукрасил. Эстерляка в его версии обернулась злющей каргой, которая всю жизнь била Кенниса и издевалась, а старичина Дзо благополучно умер своей смертью, сжимая ладонь приемного сына.

И про Совиту он, конечно, не обмолвился ни словом. В его рассказе Кенниса сделали таким злые кобрины-чародеи. Мол, поймали его в лесу, когда он хоронил доброго огра, уволокли в свою пыточную и там несколько лет колдовали, пока не превратили… вот в это. А потом выпустили, чтобы он носился повсюду и внушал страх своим бывшим сородичам. Чтобы посильнее трепетали и не пытались бунтовать.

Кеннис рассказывал так проникновенно, что даже сам почти поверил – все именно так и было. Он бы всплакнул, но глаза мертвеца не выдавили ни слезинки.

А вот Инеиду проняло. Она смотрела теперь на Кенниса с сочувствием, ее грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым. Она как будто сдерживала рыдания.

– И что же… нет никакого способа?.. – пролепетала она. – Снять проклятие… вылечить?..

– Я такого не знаю, – покачал головой Кеннис. – Это же не сказка, в которой исцелить может поцелуй любви.

– Да, это не сказка… – вздохнула Инеида, отвернувшись.

Тут следует заметить, что несмотря на свою новую сущность, Кеннис оставался очень привлекательным мужчиной. После смерти он стал даже еще привлекательней – теперь к этому прибавился какой-то эльфийский магнетизм, своеобразное темное очарование. Слушая историю, Инеида то и дело украдкой на него поглядывала. Ей было все жальче несчастного отверженного, а его образ приобрел романтичный флёр.

Мужчина с драматичной и мрачной судьбой. Испокон веку это заставляло трепетать девичьи сердца. Кеннис умело играл на струнах души Инеиды – изначальное чувство отвращения сменилось сочувствием, а то – симпатией.

И в конце первого свидания Инеида согласилась на второе. Правда, сама она еще не воспринимала их как свидания. Гнала от себя эту мысль, по-прежнему держа в голове – перед ней не человек, а ночная тварь.

В то же время ей это отчасти льстило. Ночная тварь при виде нее отринула свою кровожадность. Бесстрастное чудовище воспылало к Инеиде чувством искренней любви.

Даже если женщины себе в этом не признаются, им такое всегда приятно. Недаром же существует столько сказаний, где красавица спасает чудовище. Очень архетипичный сюжет, идет с древнейших времен.

Только вот Кеннис хоть и воспылал к Инеиде чувством, спасаться отнюдь не желал. Перед следующим свиданием он опять хорошенько утолил голод. Явился к своей возлюбленной сытым, с довольной улыбкой на устах.

Ел он теперь очень далеко, на землях других предстателей. Не хотел, чтобы до Инеиды донесся даже случайный слух. Убивать он уже давно не убивал, выпивал не больше того, что человек мог потерять без ущерба для себя.

Так получалось выгоднее и для самого Кенниса. Бурдюки становились многоразовыми, а о его посещениях никто даже не узнавал. Одно дело – пара крохотных ранок на шее и странная слабость поутру, и совсем другое – обескровленный труп.

А прогулки с Инеидой действительно стали для него отрадой. Почти каждый вечер он прилетал на уговоренное место и наслаждался простой беседой. Кеннис даже не представлял, как соскучился по этой возможности. Слишком долго он прожил один в лесу, слишком давно вел с кем-то нормальный разговор.

Инеида с каждым разом вела себя все свободнее. Она уверилась, что Кеннис оправился от проклятья, что он больше никого не трогает, и говорила с ним почти как с другом. Рассказывала о своей жизни, о делах, и расспрашивала о его путешествиях, о колдовстве.

Оказалось, что она слышала о старичине Дзо. Покойный огр был чем-то вроде местной достопримечательности, его многие знали. Инеида была еще девочкой, когда он умер, но хорошо помнила огромную фигуру с коробом, полным целебных снадобий. Деревенские всегда радовались его приходу, норовили поболтать, угостить чем-нибудь.

– Мне тоже его не хватает, – покивал Кеннис. – Мой учитель был добрым стариком.

– А что, он не научил тебя никакому… ну, способу снять проклятье? – осторожно спросила Инеида.

– Это кобринская магия. Темное змеиное колдовство. Дзо о таком и не ведывал.

– Так, может, книги какие остались? Ты не возвращался в его берлогу?

– Хижину. Мы с ним жили в хижине. Хочешь ее увидеть?

– Да она, наверное, далеко…

– Так я умею летать. Хочешь прокатиться?

– Но… меня же тетя ждет… – засомневалась Инеида, хотя пульс ее участился.

– Так мы быстро. Я очень быстро летаю. Разве тебе никогда не хотелось увидеть мир таким, каким видят его птицы?

Соблазн был велик, и девушка согласилась. Кеннис с легкостью взмыл в небо вместе с ней, и над кронами рассыпался заливистый смех. Инеиде было страшно, она легонько повизгивала – но ее сердце сладко замирало, а дивная панорама привела в восторг.

К старой хижине Кеннис уже давно не возвращался. Подлетая ближе, он внимательно прислушался – не вернулся ли Тварька? Быть беде, если так.

Но василиск не вернулся, и отчасти это Кенниса расстроило.

За пару минувших лун хижина почти не изменилась. Покойный огр строил на века. Разве что травы вокруг выросло еще больше, да птицы угнездились на крыше. Нет, Тварьки поблизости точно нет.

Жилище огра-колдуна привело Инеиду в искреннее восхищение. В сравнении с хижинами деревенских оно казалось настоящим замком. Она в изумлении рассматривала огромный стол, стул и котел, заглянула нерешительно в погреб, полистала огромную книгу и вздохнула. Читать она не умела, разумеется.

Кеннис ей не мешал. Он прислонился к косяку и с иронией рассматривал восторженную девушку. Она и впрямь больше его не боялась.

Хотя стоило бы. Он сегодня остался без трапезы. Собирался перекусить одной упитанной дояркой, к которой наведывался уже трижды, но та некстати прихворнула. Кеннис видел ее в окне – бедняжка сильно исхудала и побледнела. Возможно, не стоит использовать одни и те же бурдюки так часто, лучше чередовать.

И сейчас взгляд Кенниса нет-нет, и останавливался на шейке Инеиды. Он отчетливо видел там каждую вену, чувствовал каждый сосуд под кожей. Слышал, как бежит по ним кровь, напоенная бесценной праной.

Страшный соблазн. Словно мышь, бегающая под самым носом у кошки. Но здесь на Кенниса как будто смотрел дух покойного Дзо – и недобро так смотрел, с осуждением.

Нет-нет, не так это должно быть. Не здесь. Кеннис слишком долго готовил это блюдо, он не может вкусить его как попало. Это будет совершенно особенная трапеза.

Но жажда все усиливается. Он может терпеть, но не когда совсем рядом ходит такой соблазнительный бурдюк. Нужно распрощаться с Инеидой и отправиться на охоту… но он сам неосторожно увез ее в самое сердце леса. Домой она сама дорогу не найдет, да и опасно тут бывает ночью.

Значит, нужно и обратно отвезти. Но при одной мысли о том, что это тугое трепещущее тело снова прильнет к нему, что он снова будет собственной кожей чувствовать биение ее сердца… нет, он может сорваться. Даже очень легко.

Змеиное дерьмо. Кеннис сам себя загнал в ловушку.

– Инеида… – хрипло позвал он, пока девушка рассматривала картинки в книге. – Ты… ты сможешь дойти домой сама?..

– Что?.. Отсюда?.. – растерялась Инеида. – Не… не смогу. Я не запомнила дорогу… А ты меня разве не?..

– Тогда подожди меня здесь… до утра… – попросил Кеннис. – Мне нужно… скрыться…

– Что?.. Где?.. Почему?.. Меня тетка убьет!.. – взмолилась Инеида. – Она и так уже плохо обо мне думает!

– Луна… – указал трясущейся рукой Кеннис. – Сегодня полнолуние… я совсем забыл…

– О чем забыл?..

– Когда луна полная, проклятие усиливается… становится совсем невмоготу… Я должен уйти подальше ото всех, иначе не выдержу… вцеплюсь в кого-нибудь…

Инеида спала с лица. Невольно отступила, прижалась к стене.

– Нет… нет… тебя я не трону… – немного картинно прикрылся рукой Кеннис. – Никогда… Я… я уйду в лес… Оставайся в хижине до утра… не выходи…

– Но это же значит, что ты пойдешь и убьешь кого-то другого?!

– Я… я попробую добраться до моей пещеры… Там есть бурдюк свиной крови… в полнолуние я отпиваю немного и мне легчает… но сегодня я забыл…

– Так почему бы тебе не зарезать в лесу дикого зверя?! – предложила Инеида. – Тут полно зайцев и агути! Или скотину в деревне!

Кеннис на миг запнулся. Змеиное дерьмо. Инеида оказалась сообразительней, чем он думал. Недооценил. Не стоило давать столько подробностей, вранье этого не любит. Теперь нужно как-то обосновать, почему он не может убить зверя, а после упоминания свиной крови это будет сложно.

– Охотиться на дичь в таком состоянии я не могу… – отвел взгляд Кеннис. – А скотина… я ведь в тот раз тоже хотел напасть только на скотину… Помнишь, когда мы впервые встретились? Мне нельзя даже приближаться к людям, проклятие сильнее меня…

– Но ведь тогда не было полнолуния, – припомнила Инеида.

– Да, но это было до нашей встречи с тобой, – уже чуть раздраженно ответил Кеннис. – Твое влияние ослабило проклятие и теперь оно набирает полную силу только в полнолуние. А раньше у меня так было почти каждую ночь.

– Но…

– Нет, я больше не могу! Я должен!.. – выбежал в дверь Кеннис.

Но не слишком быстро. Он мог двигаться быстрей пущенного из пращи камня, но в этот раз нарочно начал ковылять, шаркать. Давал Инеиде время сообразить, догадаться.

И она догадалась. В ее взгляде промелькнула решимость, и она крикнула вслед:

– А тебе обязательно убивать, чтобы облегчить проклятие?!

– Нет! – тут же развернулся Кеннис. – Достаточно пары глотков… нескольких капель!..

– Тогда возьми у меня, – тихо произнесла Инеида. – Сколько нужно.

– Ты… ты уверена? – вдруг оказался совсем рядом с ней Кеннис. – Ты пойдешь на такую жертву?.. ради меня?..

Вместо ответа Инеида подала ему запястье, а сама плотно зажмурилась. Кеннис коснулся ее руки, и девушка мелко задрожала.

– Лучше из шеи, – хрипло произнес он. – В руке вены слишком тонкие. Я могу тебя поранить.

Инеида задрожала еще сильнее, но отступать уже не посмела. Она покорно подставила горло, и Кеннис обнял ее, точно возлюбленный.

Впервые кто-то поил его добровольно – не схваченный силой, не с затуманенным рассудком. Кеннис вонзил клыки в сонную артерию, глотнул – и девушка издала громкий стон.

Но это не был стон боли!.. Инеида откинулась, точно в наслаждении – и сам Кеннис тоже получил прилив энергии огромной силы! Он понял, что не зря так долго готовил это пиршество – оно и впрямь оказалось ни с чем не сравнимым!

Это было что-то совсем новое. Непознанное. Инеида стонала все громче, ее глаза закатились, по шее текла кровь… а Кеннис хотел прерваться, но все медлил, все медлил… жаждал еще одно мгновение, еще один только глоток…

Неимоверным усилием воли он все же остановился. В самый последний момент. Он слишком много вложил в этот бурдюк, чтобы вот так выпить его в один присест.

Инеида безвольно повисла на руках Кенниса. Смертельно побледневшая, она почти перешагнула врата Шиасса. Кеннис почувствовал легкую панику, поспешно уложил девушку на постель и кинулся к столу, где пылились давно заброшенные ступка с пестом, весы, дистиллятор…

Снадобье от малокровия. Кеннис знал его рецепт. Зверобой, тысячелистник, корневище солодки, трава череды и первоцвета, еще кое-какие травы и ягоды… но у него нет этих ингредиентов. Он давно уже этим не занимался.

К тому же это снадобье от хронического малокровия. А у нее большая потеря крови прямо сейчас. Тут нужно дать побольше сладкой воды и надеяться на лучшее.

Но и сладкой воды у Кенниса нет. Здесь вообще нет ничего съестного, и давно уже.

Дыхание Инеиды стало прерывистым. Кеннис встал над ней и нахмурился. Если ничего не сделать, она умрет. Наверное, стоит облегчить ее муки и допить то, что осталось… или нет?.. Что если просто вернуть ей часть праны? Это основа магии крови, кобрины постоянно лечили так друг друга. Кеннис сам когда-то предлагал такое Эстерляке.

Проще и быстрее всего передать напрямую. Кеннис раскрыл Инеиде рот, взял самый острый нож и резанул запястье. Оттуда заструился только сизый дымок, но Кеннис уже знал, что с этим делать. Он сосредоточился, материализовал поток праны, и дым обернулся жидкостью. Тягучей темной кровью.

Почти целую минуту она капала в рот девушки. Кеннис поддерживал голову так, чтобы она не поперхнулась. Не отпускал, пока не уверился – спонтанное решение подействовало, Инеида не умрет.

В сознание она не приходила. Кеннис еще немного поразмыслил, а потом поднял девушку и полетел в деревню Захолмье, к ее тетке.

Как он и думал, с Инеидой на руках он смог войти в дом свободно. Тетка уже спала. Кеннис уложил возлюбленную в постель и выскользнул в окно.

– Возлюбленную, – закатил глаза Дегатти. – Возлюбленную. Янгфанхофен, ты уж ври, да не завирайся.

– Ну он ее так воспринимал, – развел руками Янгфанхофен.

– Он же ее как бурдюк крови воспринимал.

– Но это возлюбленный бурдюк крови. Самый аппетитный.

После этого Кеннис решил дать Инеиде несколько дней на передышку. Пусть пока побудет одна. Потом он навестит ее, осторожно выяснит, как она ко всему этому отнеслась… ну а там посмотрим. Если после этой ночи Инеида больше не захочет его видеть… что ж, он поймет. Допьет то, что в ней осталось, и забудет об этой женщине навсегда.

Хотя ему не хотелось забывать. Кровь, отданная добровольно, оказалась самой лакомой. В ней было столько энергии, что следующие две ночи Кеннис вовсе не летал на охоту. Ему просто не хотелось, он был слишком сыт. Вернувшись в хижину старичины Дзо, он ночами валялся на постели, а днем залезал в погреб. И не переставал думать об Инеиде.

А на третью ночь Инеида явилась к нему сама. Кеннис как раз выбрался из погреба, как раз стал размышлять, что вот сегодня уже можно и слетать за свежатиной… когда дверь распахнулась.

На пороге стояла растрепанная окровавленная женщина. Кеннис не сразу узнал в ней Инеиду – так сильно она изменилась. Лицо стало белей бумаги, черты лица впали и заострились, а из-под верхней губы… торчали клыки.

– Что ты со мной сделал?! – возопила девушка.

– Инеида, я… – изумленно начал Кеннис, но закончить не успел. Инеида прыгнула на него и ударила с такой силой, что Кеннис упал.

Не удержав равновесия, он рухнул обратно в погреб. Следом уже летела Инеида – она схватила один из висящих под потолком крюков и засадила его Кеннису в грудь.

– Оф-ф, – произнес он растерянно. – Знаешь, этим меня не убить.

– Меня теперь тоже! – отчаянно воскликнула Инеида, колотя и рубя Кенниса. – Они пытались!

– Кто?.. а-ах!.. прекрати!.. Инька, я не знал!.. Такого раньше не было!..

– С чего… мне… тебе… верить?! – вопила Инеида между ударами.

– Прекрати! – повысил голос Кеннис.

Он подпустил в него власти – и Инеида послушалась. Ее руки как будто обмякли, крюк выпал. Девушка упала на колени и зарыдала… без слез. Глаза остались сухими, как оставались всегда у Кенниса.

– Я действительно не знал, – произнес Кеннис, пока у него смыкалась грудная клетка. – Я бы не заставил тебя через это проходить.

– Что мне теперь делать? – мертвым голосом спросила Инеида. – Я убила тетю Асси. Я пила ее кровь. Соседи знают. Они пытались меня убить. Я убежала. Я не знала, куда еще идти.

– Ну-ну, – приобнял ее Кеннис.

– Не трогай меня! – вызверилась Инеида.

Кеннис встал над ней, сложив руки на груди. Он чувствовал, что может просто ей приказать, и она подчинится. Но он не стал этого делать. Внутри Кенниса все пело, потому что он наконец понял, как исполнилось его третье желание. Пусть случайно, но он узнал, как создавать ему подобных.

И он станет их лидером. Всесильным патриархом. От него пойдет новый род – бессмертных могущественных существ. Настоящих королей и королев ночи.

Когда Инеида успокоилась, то согласилась выйти наверх и поговорить. До самого рассвета они с Кеннисом беседовали – теперь как равные. Инеида больше ему не верила, а от симпатии не осталось даже следа, но теперь она стала странным образом повязана с тем, кто ее обратил. Между ними будто протянулась нерасторжимая связь, незримая ментальная нить.

– Я знала, где ты, – уныло говорила Инеида. – Я откуда-то знала это точно. Я не хотела идти… но мне больше некуда было идти.

– Ну-ну, – повторил Кеннис. – Не все так плохо. Теперь ты навечно останешься молодой и прекрасной.

– И буду пить кровь. Убивать.

– Убивать необязательно.

– Ты меня убил.

– Убил?.. или улучшил?..

– Убил.

– Обсудим это позже, – поднялся на ноги Кеннис. – По-моему, у нас гости.

По утреннему лесу двигался розыскной отряд. Полтора десятка кобринов – в полном боевом облачении, верхом на двуногих ящерах. Впереди с клекотом семенили василиски – целых пять охотничьих василисков. Без колпачков, убивающие взглядом все, что видели.

– Кобрины, ящеры и василиски, – цокнул языком Кеннис. – Как назло. Я слегка проголодался, но тут только несъедобные.

– Кобрины несъедобные?.. – переспросила Инеида.

– Они рептилии. У них кровь холодная. Нам годится только звериная и птичья.

– И человеческая.

– Эта лучше всех. Но ты и сама уже поняла.

– С ними василиски, – указала Инеида. – Мы трупы.

– Мы трупы, да, – ухмыльнулся Кеннис. – Глупые кобрины. Василиск не может убить то, что уже мертво.

– Так я все-таки мертва, – посмотрела на свои ладони Инеида.

– Мертва, – кивнул Кеннис. – Ты прости уж.

На этом их разговор прервался – кобрины подъехали к хижине.

– Ты умеешь скрываться в Тени? – быстро спросил Кеннис.

– Что?..

– Ладно, я скрою нас обоих.

Прежде, чем их успели заметить, два мертвеца обратились в туман. Гортанно выкрикивая, кобрины спешились, разбежались вокруг хижины, заглянули и в нее саму. Василиски носились кругами, искали след. Они шли по нему от самого Захолмья.