Мрачная ночь

– Вы учили старославянский? – переспросила я.

– Мы с отцом Даши учили его вместе ещё со школьной парты. Лишь в конце школы я передумал становиться лингвистом и поступил в медицинский.

– А комета? – вспомнила я.

– С кометой мне безумно повезло. Она приближается к земле только раз в тринадцать с половиной лет. Но без неё можно и не пытаться провести этот ритуал. В древности верили, что комета и есть божок, изгнанный другими с Земли за чудовищные злодеяния. И с каждым перигелием она несет на планету частичку своего зла. Поэтому в те времена кометы толковали как дурное знамение.

Я вздохнула. Голова раскалывалась. Всё тело гудело, а руку будто засунули в кастрюлю с кипятком. Части меня хотелось умереть уже поскорее.

Старик вздохнул:

– Когда я всё подготовил, и пришло время второго этапа ритуала, то есть жертвоприношения рабов и сестры несчастного мужика, которого я спалил в печи, прибежал протрезвевший Витя, который всё-таки обнаружил пропажу. С пистолетом деда. Угрожая им, он попытался достучаться до моей совести. Для меня не было проблемой с помощью толпы психов, которые меня тогда слушались, остановить его. Но, когда я спускался в подвал, думая о том, что собираюсь сделать, убить семь невиновных людей… Я дрогнул. И, похоже, что книги об этом узнали. Они отлично понимают настрой своих хозяев. Да, ты не ослышалась, книги… они живые. Когда я повернулся, чтобы направиться к выходу, оказаться подальше от всего этого ужаса, оказаться там, где я должен был быть – у кровати умирающей дочери, я упал. Это было настолько глупо и неестественно, что я до сих пор уверен в том, что это они во всём виноваты, – старик ткнул в книжечку, прячущуюся у него под полой. Когда он, интересно, успел её туда сунуть? – Они поняли, что я не совершу того, что им было нужно и решили обойтись без меня. Когда я потерял сознание, как я узнал позже, психопаты сбросили оковы моего контроля и начали всю ту резню, о которой ты знаешь не понаслышке. Потом же я узнал, что твоя мать зачем-то вернулась после смены в больницу, увидев меня с книгой, обо всём догадалась и спрятала выроненный мной томик, после чего была застрелена в упор. Следов борьбы не нашли, значит, это был тот, кого она знала. Это был Витя. Его тело тоже нашли. Скорее всего, он застрелился сам. После того, что сделал…

Моё тело похолодело. Отец Даши убил мою мать? И всё из-за каких-то книг? А старик продолжил:

– Когда я пришёл в себя, увидел, что наделал. Весь подвал, больница … вся станица оказалась завалена телами… Я… Я не хотел всего этого… Не хотел…

– Что было потом? – произнесла я.

– .... Я вернулся домой только вечером следующего дня. И увидел совершенно здоровую дочь. И улыбающуюся довольную жену, которая приготовила ужин, хотя она не стояла у плиты с того момента, как заболела наша малютка. С ними всё было нормально! Я ложился самым счастливым человеком, закинув подальше в сознании всё то, что случилось по моей вине.

А проснулся самым несчастным и весь в крови. Моя дочь… Моя дочь зарезала свою мать во сне… а потом с улыбкой набросилась и на меня. «Не сопротивляйся, папочка, – кричала она, пытаясь достать до моего горла, – Скоро мы все вместе отправимся в путешествие…»

Он провел ладонью по лицу, собираясь с силами.

– Я сказал следователям, что жену тоже убили вырвавшиеся психи. А дочь… Дочь я поселил под свой присмотр в больницу…

Как будто поняв, что речь идёт о нём, из-за цены показалось существо. Голая бледная кожа резко контрастировала с чёрными, как смоль, полосами, почему-то торчащими в разные стороны.

– Инид? – удивилась я.

Доктор ухмыльнулся:

– Так звали её любимого книжного героя. Она часто просила, чтобы и её так звали. Её настоящее имя…

С резким звуком распахнулась парадная дверь актового зала. Из-за неё, наперевес с брошенной мною бензопилой, вышла… Дашка! На неё тут же кинулись трое участвовавших в ритуале психа.

Воспользовавшись заминкой доктора, вызванной столь эффектным появлением помощи, я резко поднялась и накинулась на старика. Но уже через мгновение пистолет был направлен в мою сторону. Я даже не успела испугаться, когда главврач в который раз нажал на курок.

– Щёлк! – оповестил пистолет об отсутствии патронов.

Я схватила колун и начала напирать на доктора, но тот не растерялся. Он схватил тяжёлую скамейку и со всех сил помчался на меня. Это стало для меня полной неожиданностью и опускающемуся с огромной скорости колуну не хватило пары секунд, чтобы превратить его голову в котелок с кашей из мозгов. Топор отлетел в сторону. Я схватила старика за плащ, и мы покатились по полу.

Даша в это время выставила перед собой визжащую совдеповскую бензопилу, преграждая психам путь к себе. Но те не стали особо церемониться с гостьей без приглашения. Анастасия буквально сама прыгнула на направляющую шину, по которой весело бегала цепь. Бензопила с удовольствием принялась отрабатывать своё топливо. И пока она наматывала на себя кишки сорокалетней женщины, остальные, воспользовавшись смятением моей подруги, схватили девушку. Пары сильных ударов её головы об стену хватило, чтобы она отключилась…

Поняв, что Даша проиграла, доктор выхватил у меня из-за пояса книгу и отскочил в сторону. Даже в этот тяжёлый момент он не хотел выполнять грязную работу своими руками. Я встала и схватила ставший уже родным топор. Первому подскочившему психу я в ярости заехала в шею, практически обезглавив мужчину. Фонтанчик крови, который тут же принялся бить из его полуразделенного тела, за считаные секунды забрызгал меня, стены и пол отвратительной жидкой.

Второму топор врезался в грудь, перемалывая кости и внутренние органы, что вызвало у меня крайне неприятные воспоминания. Которые тут же оборвал тяжёлый брусок, опущенный на мою многострадальную голову…

* * *

Мои разные глаза открылись, снова ввергая моё сознание в этот несовершенный мир. Я почувствовала досаду. Хотелось умереть. И, наконец, воссоединиться со своей семьёй. Всё равно исход был предначертан заранее. Ритуал должен быть завершён.

Все чудовищные события сегодняшней ночи, всё то, через что мне пришлось пройти, не значили ровным счётом ничего. Я сидела привязанная к скамейке, на том месте, где недавно была освобожденная мной трусиха, и меня вот-вот вспорют, принеся в жертву какому-то дурацкому божку, изгнанному с Земли в незапамятные времена. Даша лежала на гнилых досках пола и, похоже, была мертва. Над мальчиком повис спятивший доктор, который готовился устроить кровавую баню.

– Ты всё равно не вылечишь свою дочь, – как-то безразлично сказала я, даже не думая пытаться уговорить доктора. Я просто констатировала то, что должно было случиться через считанные секунды.

– В прошлый раз я неправильно сформулировал свое желание… Нужно говорить в точности, что тебе нужно. В этот раз я не повторю ошибки. Я всё исправлю. Ради моей жены… Ради моей дочери…

– Я бы позлорадствовала тебе, когда у тебя снова ничего не получится, но это трудно будет сделать с перерезанным горлом, – слегка ухмыльнулась я.

– Мне действительно жаль твою семью. Я не хотел, чтобы всё получилось именно так… Я всего лишь мечтал спасти свою малышку…

Инид стояла в углу, словно нашкодивший ребёнок, и ни на что не реагировала. Она была обнажена, и я почему-то подумала, что, наверное, ей очень холодно. Холодно и одиноко. Человек-призрак среди общества никчёмных суетящихся людишек.

– Я надеюсь, на том свете для тебя подготовили отдельное местечко.

– Мне плевать, – ответил доктор, потупив взгляд, – Уже плевать… Лишь бы спасти дочь.

Он начал, напевая виснувшие в воздухе строки заклинания, заносить тяжёлый нож. Мальчик даже не взглянул на сверкнувшее лезвие, и так понимая, что это конец. Его смерть медленно поднималась всё выше, готовясь нанести роковой удар.

Краем глаза я заметила, как фигура Инид стала рассыпаться в воздухе, словно пепел на ветру. И уже буквально через миг она оказалась у доктора за спиной. Нож молниеносно перекочевал в посиневшие от холода пальцы девушки. А затем прошелся по горлу недоумевающего старика.

На подсознательном уровне доктор зажал рукой рану, пролегающую от уха до уха, подарив себе тем самым ещё пару секунд жизни.

– Доченька… – было последнее слово обезумевшего доктора, которое он молвил одними губами, словно узнавшего в двадцатилетней бледной пациентке психиатрии свою девочку. А затем его глаза остекленели, и старик упал ниц.

Застывшее тело Инид снова стало растворятся…

Мне пришлось потратить немало времени, чтобы, кое-как извернувшись, распутать наспех завязанные покойником узлы. Когда я, находясь словно во сне, схватила окровавленный нож и подошла к более или менее очухавшимся пленным, то увидела в их глазах страх. Они отшатнулись от меня, словно я пришла их резать, и мне показалось это забавным. Я бы с радостью поиграла с чувствами и телами этих глупцов, но были дела куда важнее, чем привязанное к скамейке трясущееся от страха мясо. Я просто кинула перед ними нож, мол, спасайтесь, как хотите, и повернулась к мальчику. Пока я его освобождала, паренёк совершенно ни на что не реагировал. Было очевидно, что его психическое здоровье стремительно ухудшилась с момента его похищения из больницы. Его ждала нескончаемая терапия. Я обняла его и поняла, что едва ли что-то смогу сейчас для него сделать. Только накинула на него своё грязное пальто, чтобы он не простудился, словно это могло избавить его и от всех неприятных мыслей и воспоминаний…

Захватив с пола книжки, я из последних сил опустилась перед лежащей ничком Дашей. Когда я с облегчением нащупала у подруги пульс, она, словно ощутив моё прикосновение, открыла ничего не понимающие глаза.

– Аннушка, ты жива?

– Да… – прошептала я, находясь на грани сознания, – Даша… Эти книги… Их нужно уничтожить…

– Что? – непонимающе переспросила брюнетка, приподнимаясь на локтях.

– … Нужно уничтожить… – из последних сил повторила я и погрузилась во всеобъемлющую, лишенную боли и страха пропасть мрака…

Эпилог

Не по-зимнему яркое, недавно поднявшееся из-за горизонта солнце стало согревать небольшой сонный городок. Лёгкий тёплый ветерок резвился с вывешенным на балконах и верёвках стиранным бельем. Немногочисленные белоснежные облака не торопясь плыли по небосводу. Окончательно растаявшие островки сугробчиков обнажили мокрую землю и зелёно-рыжую траву. В воздухе повис запах весны.

Милая брюнеточка небольшого роста оторвала свой задумчивый взгляд от окна и вздохнула, вспоминая прошлое. К ней подошёл скрюченный старичок с небольшой бородкой и умными глазами, одетый в белоснежный халат.

– Это вы желаете посетить Анну? – задал он вопрос, который был пустой формальностью.

Девушка кивнула.

– Честно сказать, я пару раз видел подобных пациентов, – откровенно заявил доктор, – Она всем сердцем уверена, что от взбесившегося кататоника, который не двигался тринадцать лет, её спасла покойная сестра, спалив его дотла. А главврача вашей больницы убила его выжившая дочь, которая затем растворилась в воздухе, превратившись в пепел. И я уверен, что она может быть опасной, если взять во внимание мой опыт и случившееся. Но, пока не собрался консилиум, на котором я рекомендую отправить её в отделение для буйных, я не могу запретить вам посетить Анну, но… Будьте осторожнее.

– Даже в действиях психов присутствует логика, доктор. Вы это знаете не хуже меня. Она меня не тронет.

Старик лишь покачал головой.

Наконец, дверь одиночной палаты распахнулась перед брюнеткой. Она вздохнула, словно перед тяжёлым экзаменом и вошла во внутрь. На полу комнаты сидела, обняв свои колени, осунувшаяся и прибывающая в не самом лучшем состоянии девушка. На её лице и руке красовались повязки, так как травмы ещё не успели затянуться полностью. Из одного её глаза стекала слезинка, которую хозяйка даже не замечала. Девушка сидела и смотрела в одну точку на стене; изредка её мышцы на шее подёргивались, и голова спазматически поворачивалась влево.

– Аннушка? – позвала брюнетка, подойдя к пациентке поближе. Та заметила подругу далеко не сразу, словно она была лишь одной из многочисленных галлюцинаций её воспалённого сознания.

– Даша? – я слегка повернулась в сторону подруги, – Это правда ты?

– Конечно, я, – с улыбкой ответила брюнеточка.

Я медленно опустила взгляд:

– Кто-то еще выжил? – вопрос был крайне болезненным, но я должна была знать на него ответ.

– Мне очень жаль… Почти все пациенты, кто не нашел свою смерть в больнице, утонули в реке или вскрыли себе вены, но обнаружили ещё не всех. Майя, Инид и ещё несколько человек пропали без вести. Лишь запертую в карцере Лизу успели довезти до больницы. Но она в коме.

– Что… – мой голос дрогнул, – Что с мальчиком?

– Его отвезли в краевую клинику. Он впал в кататонию. Врачи отзываются весьма скептично о его выздоровлении хоть когда-либо.

Я стёрла с глаз слёзы. В глубине души я знала, что этим и кончится. Что бедному пареньку, не успевшему пожить, так и не представиться эта возможность. Его судьба оказалась в сотни раз хуже моей… И я ничего не могла сделать…

– Ты уничтожила их? Избавилась от них? – задала я последний и, наверное, самый важный вопрос.

– Да, – ответила Даша с успокаивающим жестом, – Я сожгла их.

Неожиданно на меня словно вылили ушат с ледяной водой. В недоумении я повернула голову к девушке и сказала, чеканя каждое слово:

– Они ведь не горят…

Брюнеточка оказалась в замешательстве. Она лихорадочно искала в голове оправдания.

– И ты хочешь убедить меня в том, что их не стоит опасаться, чтобы…

Я ненадолго задумалась, хотя ужасающая отгадка лежала буквально на поверхности:

– Чтобы воспользоваться ими самой… – эти слова слетели с моих губ, но я ещё не могла поверить в них. Лишь изменившаяся в лице оппонентка подтвердила мою страшную догадку…

– Да! Да, черт побери! Только идиот не воспользуется таким подвернувшимся шансом.

– Шансом убить ни в чем не виновных людей? – я не могла убедить себя в том, что передо мной та самая Даша, с которой я не так давно секретничала на кухне доставшегося по наследству домика…

– Шансом отомстить! – парировала девушка, – Отомстить за всех невинно убитых, за моих родителей, за твоего отца, за твою сестру… Разве ты не хочешь рассчитаться за них?

– Я не хочу этой мести! – выпалила я, – А все остальные, которых ты приплела, сейчас кормят червей. Им не нужно отмщение, им нужен покой.

Девушка неожиданно потупила взгляд и отошла в угол комнаты, скрестив руки на груди:

– Знаешь… Овладение этими книгами было смыслом моей жизни…

– О чём ты говоришь? – удивилась я.

– Когда я рассказывала тебе свою историю, я была не совсем честна. Помнишь, я говорила, что пыталась заглянуть в эти книги, когда мне было лет пятнадцать. Так вот, тогда отец валялся в сарае в стельку пьяный. И недолгого изучения его перевода рукописей мне вполне хватило, чтобы осознать всю мощь этих томиков. Сначала я, конечно, как и ты полагала, что это полный бред. Убивать невиновных людей для эгоистичных целей казалось мне невообразимым. И только побои отца, матери, и каждая опрокинутая ими рюмка, понемногу стали меня переубеждать. Разве это тот мир, в котором мы хотим жить? Разве эти невинные людишки не вставят тебе нож в спину при первом же удобном случае, ты только дай мотив? Разве мы с тобой не заслужили лучшего, чем вкалывать санитаркой, подтирая задницы больным, или сидеть в психушке, выслушивая насмешки молодых врачей и копаясь в своём чудовищном прошлом?

Она ненадолго замолчала, переводя дух, а затем продолжила:

– В ту мрачную ночь я не была в гараже. Я легко ускользнула от страдающей похмельем матери и отправилась следом за отцом. Я просто надеялась стащить книги… Но, когда он зашёл в больницу, его тут же схватили психи, подчинявшиеся проклятому главврачу. Они поссорились, и вскоре доктор удалился в подвал, где его ждали жертвы. Мой отец решил это предотвратить, он выхватил пистолет, но на него тут же накинулись сумасшедшие… В борьбе он застрелил сам себя. Прямо у меня на глазах…

По щекам девушки побежали слёзы. Но она стряхнула их, поправила прическу и, шмыгнул носом, заговорила снова:

– Когда психи убрались, я вся в слезах подползла к покойному отцу. Так бы и осталась там, рыдая и сожалея о потере, если бы мой взгляд не упал на дымящийся пистолет… Тут я поняла, что могу всё изменить. Нужны были всего лишь чёртовы книги и несколько жалких душ. Я схватила оружие и побежала вслед за доктором. Тогда я не знала, что он направился именно в подвал. И заглянула туда только из-за женского голоса.

Даша собралась с силами, чтобы дорассказать о произошедшем тогда:

– Когда я открыла дверь, ведущую вниз, увидела распластавшегося на земле доктора, который, как я подумала, был мёртв и стоявшую перед ним на коленях… Твою маму.

Внутри меня все похолодело. Моё подсознание начало догадываться, что произошло. Но разум пытался отвергнуть истину.

– Я приказала ей отойти от доктора. И, пошарив в его карманах, нашла-таки один домик. Но мне были нужны оба. Я нацелила на женщину пистолет и попросила отдать книгу. Она сказала, что не понимает, о чём я, но было видно, что она лжёт…

– Ты застрелила её… – произнесла я словно во сне. В своём самом страшном сне под названием жизнь.

Девушка расплакалась:

– Она почти убедила меня, что я совершаю большую ошибку… Но, когда я начала опускать пистолет, дверь в подвал с грохотом отворилась. На нас понеслась парочка обезумевших. Я быстро остановила их несколькими выстрелами, но, обернувшись к твоей матери, я застыла в ужасе, выронив книгу. От резкого шума я непроизвольно надавила на спусковой крючок, и женщина, ещё минуту стоявшая напротив меня, лежала на полу мертвее мёртвых. Пуля вошла в нижнюю челюсть, раздробив её на две части и застряла где-то в мозге. Я… Я правда не хотела этого делать… Это просто чудовищный несчастный случай…

Моё сознание начало куда-то уплывать. Я совершенно не знала, как реагировать на новость о том, что моя лучшая подруга убила мою мать. Злится, плакать или… простить? Взявшее руль в свои руки подсознание отстранённо спросило:

– И что же ты собираешься делать?

Даша вытерла слёзы и уже решительным тоном произнесла:

– Я сделаю этот мир лучше. В нём не будет ни краж, ни убийств, ни браконьерства, ни чрезмерного загрязнения экологии, ни недовольства властью, а значит, и войн, в том числе гражданских, никаких развалов государств.

– И как ты это сделаешь? – тихо прошептала я.

– О, я знаю, что ты хочешь сказать: недовольные есть всегда, при любом государственном строе. Будь то монархия, тоталитаризм или демократия. И ты будешь права. Но проблема всех этих организаций в том, что они пытаются угодить людям, сделать ставку на то, чтобы люди были счастливы в их государстве и поддерживали власть. Даже в тоталитарном Советском Союзе, который нынче стали так обгаживать в СМИ. Но, спроси ты десять человек, которые жили в те времена, и девять из них ответит, что им жилось не так уж и хреново…

Куда эффективнее во власти делать ставку не на удовлетворенность людей, не на совесть, и даже не на любовь. А на страх. Тоталитарные системы, сделавшие ставку именно на него, часто действуют куда эффективнее… Представь себе такое государство, но с совершенной и справедливой системой наказаний… Разве человек наверняка знающий, что после того, как он украдет буханку хлеба у своего соседа, ему отрубят руку, станет вором? Разве человек, понимающий, что за умышленное убийство, вырежут всю его семью, пойдёт на это? Разве человек, стопроцентно ведающий, что за то, что он изнасиловал девушку, его заставят весь день нырять в чан с дерьмом, а потом четвертуют, рискнул бы? Разве моя мать стала бы столько пить, зная, в каких мучениях закончится её никчемная жизнь?

– Это ведь живые люди… А не скот.

– Правда? По подавляющему большинству их поступков и не скажешь.

– Твой план безумен, – в отчаянии прошептала я, – У тебя ничего не выйдет.

– У тебя? Ты не со мной?

Я подняла на неё свои разные глаза:

– Эти книги нужно уничтожить, – упрямо ответила я.

Девушка покачала головой:

– Твой раздутый альтруизм и желание быть несчастной не позволяют тебе смотреть на вещи рационально. Ты заложница границ, воздвигнутых в твоём сознании пропагандой общества.

– А ты спятила, – осуждающе прошептала я.

Брюнетка вспылила:

– В таком случае, очень жаль, что все козыри находятся у меня, – она подошла к двери, – А насчёт «ничего не выйдет», мы ещё посмотрим.

Моя бывшая подруга покинула палату, захлопнув за собой дверь. Я подбежала к ней и принялась долбить по дереву, крича:

– Держите её, держите! Она хочет сделать нас несчастными! Она хочет…

С каждым выкриком я всё больше доказывала санитарам и врачам своё безумное состояние. Осознав это, я в бессилии опустилась на пол камеры, неожиданно вспомнив, чьё лицо я видела в том сне под чёрным капюшоном. По изуродованному лицу из глаз побежали горячие слёзы. А в голове кружились лишь две аксиомы этого мрачного мира, для осознания которых мне пришлось пережить столько ужасных вещей.

Друзья – это враги, которых ты ещё не знаешь.

И…

Всё всегда кончается плохо.