Человек моей души

Вот над этим нужно поработать. Надо что-то придумать.

12

Пока мои ноги быстро несут меня домой, голова придумывает отговорку для Андрея, чтобы провести вечер в присутствии человека,  который меня понимает – Дмитрия. Но в мою голову не приходит ничего уникального, лишь обыкновенная отговорка, что мне нужно помочь маме и съездить к ней на некоторое время. Но дело в том, что под этим предлогом я уходила к Дмитрию. Черт!

Тренировка у меня лишь завтра, поэтому ничего не остается – только сказать, что моей маме совсем плохо. Андрей не питает любовь к ней, поэтому ему будет безразлично ее здоровье. Он может лишь заподозрить что-то  в слишком частой езде к моей матери, но надеюсь, что ему будет достаточно того, что я скажу.

– Фух, пришла, – будто невзначай говорю я, показывая свою непринужденность. – Андрей! – тихо зову я мужа, который через мгновение появляется на пороге и непринужденно обнимает меня. – Слушай, Андрей… Маме совсем плохо, мне нужно у нее пожить; она без меня не справится. Совсем немного! – решая не тянуть, быстро говорю я.

Я пытаюсь не уводить взгляд от пристальных карих глаз мужа, чтобы не выдавать себя. Андрей слишком хорошо меня знает и понимает, когда я вру, поэтому я стараюсь непринужденно улыбаться и хлопать ресницами как ни в чем не бывало.

– Обязательно? – тихо спрашивает Андрей, обнимая меня за талию и целуя в макушку.

В этот момент я вспоминаю, как люблю этого несносного мужчину, который нежно обнимает меня и выразительно смотрит в глаза, но разум говорит о том, что я нашла в его телефоне. И при этой мысли я ухожу от теплых рук мужа, который замечает мою реакцию, но не придает этому значение.

– Да, – киваю я, разувшись.

Андрей пожимает плечами и говорит:

– Ну ладно. Если нужно…

Вдруг мне так хочется накричать на него, расцарапать глаза и свернуть шею, ведь я понимаю, что он будет делать в моем отсутствии – развлекаться с этой Марго у нас на кровати. Но мне не хочется с ним оставаться ради того, чтобы он мне не изменил. Я просто мечтаю отдохнуть, побыть с человеком, которому я не так безразлична. Дмитрий единственный человек, которому я доверяю. А Андрей… Эта любовь ни к чему хорошему не приведет – я должна отпустить человека, который меня предал. Это будет больно, разумеется, но еще больнее, если я буду терпеть ложь и унижение. А этого не достоин никто. Этого не достойна я.

Может, я, наконец, понимаю это?

Но мое осознание ничего не стоит, пока я с Андреем. Да, понимаю, что столько лет меня накрывает белая пелена любви, отчего я не вижу всей правды, которая жестока ко мне, но рано или поздно я должна понять, что моя жизнь не будет моей с Андреем, который не уважает меня и всеми способами контролирует каждый мой выход из дома. Он такой – и это не изменится; уже проверено временем. Поэтому я должна просто отпустить, но для этого мне нужен проводник в виде Дмитрия. Без него никак. Он и вправду мой спаситель. Мой луч яркого солнца.

Я собираю вещи, которые мне необходимы. Раз уж я говорю Андрею, что поеду к маме, значит, у нее и переночую несколько дней. Потому что на самом-то деле я не была у нее уже несколько недель, поэтому навестить маму не помешало бы. К сожалению, мне придется ехать на такси, потому что Андрей все еще не может заставить этих работников починить мою машину, хотя, может, он делает это специально, чтобы я никуда не ездила – и ему так проще контролировать мое местонахождение. Может, это его коварный план?.. Но, к счастью, ему не удается уследить за мной, ведь за его спиной я общаюсь с мужчиной, который совсем недавно буквально перечил ему. Хотя я просто общаюсь, а не сплю с ним, как некоторые…

«Ты спала с ним в одной кровати, Анна», – вдруг вспоминаю я и смеюсь.

Все-таки я ни с кем не занималась сексом. Мы просто проснулись в одной кровати… Голыми. Что в этом такого? Когда люди напьются, и не такое творят.

В сумку я кладу самые необходимые вещи: домашнюю одежду, ночнушку, предметы гигиены и самое главное – платье, в котором я пойду сегодня в ресторан. Хоть это и дружеский ужин, но я не позволю себе выглядеть плохо и придти в обычных джинсах. Это совсем не уместно! К тому же каждая женщина захочет выглядеть идеально. Поэтому я незаметно кладу белое вечернее платье, оголяющее спину и ключицы.

После я причесываю темные локоны и направляюсь на поиски Андрея, крепко держа сумку в руках, где таится мое вечернее платье.

– Так быстро? – спрашивает Андрей, разгребая какие-то бумаги.

Я киваю и одариваю кухню лучезарной улыбкой, на которую Андрей не отвечает.

– Как продвигаются твои съемки? – из любопытства спрашиваю я, наливая себе кружку воды, чтобы утолить жажду.

– Понемногу… Слишком много локаций, где необходимо каждый раз менять лицо, надевать другую маску, устранять те эмоции, которые были на герое буквально секунду назад. Это сложно.

– Но ты ведь актер, – пожимаю я плечами, с грохотом поставив опустошенную кружку на стол.

– Да, – шепчет Андрей.

Я знаю, что у Андрея все хорошо. Вот с чем с чем, а с карьерой у моего мужа всегда порядок. Как бы он не прибеднялся, все равно его хвалят за профессионализм. Поэтому каждый раз, когда я интересуюсь карьерой Андрея, знаю, что он ничего нового не скажет. И я горжусь тем, что он полностью выкладывается на своей работе, даже когда ценой этого являюсь я, точнее, наша близость. Как бы там ни было, я все равно ценю то, что у него есть.

Я направляюсь в коридор и замечаю, что под моими сапогами растеклась лужа от растаявшего снега, который прилип к моей обуви. Я надеваю их, боясь, что какая-та малейшая деталь может подвести меня, и вся правда раскроется в самый неподходящий момент. Хотя она все равно рано или поздно всплывет, как не пытайся ее скрыть. Но я могу выиграть время, пока не решу, что делать со своей жизнью, с которой сейчас творится черти что.

Когда я надеваю шоколадного цвета пальто на плечи, в коридоре появляется Андрей. Наконец он выпускает из своих рук те бумаги, которые привлекают больше внимания, чем я.

– Когда вернешься? – тихо спрашивает Андрей, прислонившись к стене и засунув руки в карманы домашних штанов.

– Не знаю… Может, через неделю, – тараторю я.

– Позвони, как домой соберешься.

«Я думала, ты хотя бы попросишь позвонить, когда я приеду к маме», – думаю я.

– Пока, – говорит Андрей и заключает меня в объятия, от которых, на мое удивление, я ничего не чувствую. Мне даже кажется, что его тело холодное, как лед, будто он не хочет дарить любовь и нежность, а хранит ее для другой…

Из-за этих мыслей я не могу удержать наше соприкосновение рук и тела, поэтому резко отстраняюсь и открываю дверь.

– Пока, – говорю я на прощание и ухожу.

Последнее, что видят мои глаза, это непонимающие глаза Андрея, в которых таится удивление и разгорается злость. Видимо, он все-таки замечает мою отстраненность… И не в первый раз.

***

– Мама, привет! Слушай, тут такое дело… Я к тебе сейчас приеду, поживу у тебя недолго, – затаив дыхание, произношу я.

– Боже, Анна! Ты что, поругалась с Андреем? – вздыхает мама.

Я закатываю глаза.

– Нет, мама. Просто решила… у тебя пожить и все, развеяться, а то Андрей мне проходу не дает. Ты же его знаешь, – бурчу я, понизив голос, чтобы таксист ненароком не услышал лишнего.

– Ой, этот Андрей всегда мне не нравился. Такой доминант, – недовольно произносит мама.

Я молчу, потому что слышу это уже не в первый раз. Все, кто с нами знаком, знают, что Андрей постоянно меня контролирует, не стесняясь моих знакомых, для которых его действия слишком уж безумные.

– Я тебя жду, – говорит мама и бросает трубку.

Я облегченно вздыхаю, понимая, что все идет по моему плану.

***

– Я приехала! – кричу я, открыв входную дверь.

Через секунду мама уже оказывается напротив меня и распахивает свои объятия. Она, как всегда, пахнет пирогами, которые готовила каждый раз перед моим приездом. Она одета в голубую рубашку, с которой у нее связано много воспоминаний о моем отце, погибшем еще до моего рождения. Она была именно в этой рубашке, когда он делал ей предложение. Теперь мама не снимает ее при любой возможности.

– Привет! – возбужденно произносит мама, а потом со вздохами «ай-ай» убегает на кухню, откуда источает аромат какой-то выпечки.

Я улыбаюсь, видя свою маму в той спешке, в которой помню. Она всегда найдет, чем накормить. Словно у нее в квартире целый ресторан, а не маленький холодильник, в котором, как ни странно, помещается довольно много продуктов. Видимо, моя мама заставит даже холодильник увеличиться в размере, чтобы туда влезла ее фирменная запеканка.

Я, не дожидаясь указаний, иду в комнату, где всегда сплю, когда бываю у мамы.

Здесь, как всегда, ничего не меняется. Вещи, которые я оставила, стоят на своих законных местах, словно их никто не трогает, хотя я уверена, что мама убирается здесь каждый божий день – в комнате ни пылинки. Даже самая верхняя полка, которая обычно пустует, блистает от чистоты, словно по ней прошлись бархатной тряпочкой совсем недавно.

Вся комната пахнет приятным успокоением. Здесь я всегда чувствую себя, как дома, хотя, можно сказать, это и есть мой дом, ведь здесь живет мама. К тому же я ночую здесь довольно часто, чтобы побыть с ней. Хотя в этот раз у меня совсем другие резоны на этот счет.

Но я все равно рада, что могу отвлечься от указаний Андрея в этом уютном уголке мира, где мне и вправду хорошо и уютно. Я чувствую, что мне ничего не грозит здесь. Словно над этим местом навис купол, защищающий меня от внешнего мира. Все эти шкафчики, мягкий стул, туалетный столик, на котором лежат несколько книг Лермонтова, большое зеркало, в котором отражается комод с одеждой – все это будто защищает меня, как бы странно это ни звучало. Я всегда чувствую, что здесь мой настоящий дом, где не указывают, что и как делать, а просто помогают и поддерживают.

Разложив всю одежду по полочкам, мой взгляд падает на мягкий плед, покрывающий пружинистую кровать, в которой хочется утонуть каждый раз, когда захватывает усталость или непонимание, что делать и как быть. А я сейчас именно в такой жизненной ситуации. Но мне нельзя утопать в мягких ворсинках пледа, потому что я могу все потерять. У меня встреча с Дмитрием. И, пожалуй, начну с того, что наконец-то позавтракаю, хоть сейчас и обед.

13

Я направляюсь в кухню, чтобы, наконец, поесть; мой живот уже урчит так, будто там поселилось какое-то чудовище с голосистым рыком.

– Садись, Анна, – говорит мама, достав пирог из духовки.

Фирменное блюдо мамы, как всегда, пахнет чудесно. Наверное, именно своими навыками готовки она приманила моего папу, который сразу же поддался ее манипуляциям – ну, по словам мамы. К сожалению, я немного знаю о своем отце – для мамы эта тема слишком тяжелая, хоть и прошло столько лет. Наверное, поэтому я боюсь расспрашивать ее о подробностях. Знаю только, что мой отец погиб в автокатастрофе, когда мама была на последнем месяце беременности. В тот день он мчался, после работы, но пьяный водитель грузовика сбил машину, где был в тот момент отец. По словам врачей, он умер на месте, что не удивительно. Ему было всего лишь двадцать шесть лет… У него должна была родиться дочка; он так ждал этого момента. Но отец оказался не в то время, не в том месте и стал жертвой непоправимых последствий, которые перевернули жизнь любящей девушки, ожидавшей возлюбленного, поглаживая свой круглый живот, где жила маленькая девочка, мечтающая появиться на свет и увидеть своих родителей, но, к сожалению, когда он родилась, услышала только радостный плач своей мамы и больше никого…

Я никогда не знала как это – ощущать себя принцессой, которую любящий папа холит и лелеет, дарит подарки, читает сказки и целует в носик на ночь. Но несмотря на то что совсем не знаю своего отца, я уважаю его и люблю всем сердцем, ведь именно он дал мне жизнь. Мой папочка.

После своей первой любви маме не удалось найти настоящего человека ее жизни. Я помню, как она встречалась то с одним, то с другим, но в итоге все мужчины уходили от нее – и мама оставалась одна. Мне было жаль ее, я не знала, как ей помочь, ведь была совсем малышкой, но сейчас начинаю ее понимать… На самом деле это так тяжело, когда в твоей жизни нет опоры, поддержки, а особенно когда ты однажды обрела ее, но внезапно лишилась. Я даже не представляю, как мама пережила эти годы.

– Аккуратно, не обожгись, только из духовки, – остерегает меня мама, положив перед моим носом на стол тарелку с куском пирога, от вида которого у меня текут слюнки.

– Спасибо, мама.

Я принимаюсь за трапезу. Почему-то сейчас пирог кажется мне вкусней, чем раньше. Видимо, после большого перерыва еда оказывается намного приятней. Кусочки таят во рту, а творожная начинка сладко чувствуется на языке.

– Так что у вас с Андреем? – спрашивает мама, присев напротив меня с тарелкой пирога в руках.

– Ну мама, я же сказала! – возмущаюсь я, закатив глаза от маминой бестактности. – Все хорошо…

Она всегда такая прямолинейная и любопытная!

– Анна, мать не проведешь. Хватит упрямиться, рассказывай, – положив один кусок пирога в рот, невнятно произносит мама.

– Мам, не так все просто…

– А ты не усложняй.

У мамы такой непринужденный тон, словно мы решаем задачу по геометрии, а не мою жизнь обсуждаем. Никогда не советовалась с ней и не рассказывала сокровенное… Она всегда меня поймет – знаю, но я не хочу, чтобы кто—то знал о моих проблемах, особенно когда они связаны с Андреем.

«Но Дмитрий, видимо, исключение».

– Я ничего не усложняю, мам. Просто все и вправду так запутано, что голова кругом… Сначала одно, а потом Дмит…

Боже, я чуть не проговорилась!

– Дмит?.. – протягивает мама, предлагая мне закончить предложение, но я не дура, чтобы рассказывать о моем главном секрете.

– Ой, ничего… Забудь, нечаянно вырвалось, – отмахиваюсь я, а потом забиваю рот пирогом, чтобы уйти от грядущих вопросов.

– Так—так… Дмит… Дмитрий? – Не получилось. Черт!

– Какой еще Дмитрий? – включив дурочку, спрашиваю я.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – подозрительно говорит мама, пристально смотря мне в глаза, словно таким образом может вытащить из меня правду.

– Нет, – без промедления отвечаю я.

После этого мама загадочно смотрит на меня, а потом просто встает и принимается мыть посуду, которая лежит в раковине.

Я нервно сглатываю, подумав, что буря обходит меня, а язык замолкает и больше не вымолвит ничего лишнего.

– А как там Андрей? Говорила, что у него какие-то новые съемки, – сквозь шум льющийся воды из крана слышится мамин голос.

– Да. Совсем недавно начались. Андрей говорит, что сложно, но справляется.

– А что за роль?

– Да так… По какому-то роману «Триумфальный вздох».

Вдруг наступает тишина, а повернувшись, я вижу мамин шокированный взгляд, который не предвещает ничего хорошего.

– Мам?..

– И ты ничего не имеешь против?

– Что? Ты о чем? – непонимающе спрашиваю я, повернувшись всем корпусом к маме.

– Это же очень откровенный роман… Разве ты не читала? Весь сюжет построен на эротике и прочих непристойностях…

– Откровенные?.. Но Андрей мне ничего не говорил, – осекаюсь я, пытаясь не впасть в панику и отчаяние.

– Не волнуйся, может, фильм будет совсем не таким. Он, наверное, предупредил бы тебя, Анна, – ласково произносит мама и кладет мне руку на плечо в знак поддержки.

Но в этот момент я ее не чувствую. Я ощущаю лишь предательство и боль, снова… Видимо, Андрей не счел правильным спросить или хотя бы оповестить меня о том, что это не просто роман, а настоящее откровение, как сказала мама… Он просто захотел и сделал, но я его жена, которая думает, что все победы мужа – победы жены, все провалы жены – провалы мужа, а по поводу совместных решений я вообще не сомневаюсь. Хотя нет, уже сомневаюсь. Ведь если бы было так, то Андрей бы не скрыл правду, которая может ранить меня, правда? Хотя это неважно, меня уже ранили – ранила его безразличность, предательство, ложь. Я устала терпеть это… Боже, как я хочу нормальную жизнь – без лжи, двуличности, упреков, без всего!

Но моя жизнь не такая. Мой брак не такой – он ужасен.

В один момент я понимаю, что плачу. Мои слезы катятся по румяным щекам вниз, а жалостное хлюпанье разносится по всей комнате.

Мама ничего не говорит, даже не поворачивается, а спокойно дает мне уйти в свою комнату. И я благодарна ей, что она не утешает меня, не жалеет, ведь знает, что так я чувствую себя еще более беспомощной, а это губит меня сильней.

Именно поэтому я всегда убегаю в свою комнату, укрываюсь пледом и закрываю лицо руками, чтобы никто не видел моей беспомощности и боли, которую в последнее время я ощущаю из-за любимого человека, предавшего меня.

Андрей тебе изменил! Он снова причинил тебе боль! Сколько еще раз он сделает это?!

Горькие слезы текут, а я не в силах их остановить. Сердце разрывается, не приняв предательства. Видимо, я только сейчас осознаю, что делает Андрей; что он позволяет себе делать. И это не в первый раз. Я вновь обманута своим мужем. И это убивает меня.

Я всегда так отчаянно хваталась за каждую возможность помириться с ним, стать ближе, но всегда понимаю, что, если он сам этого не хочет, ничего не получится, несмотря на то что я желала этого всем сердцем – желала его и нашего примирения.

Но сейчас мне разве это нужно? Готова ли я простить его, а потом еще и еще?.. Вытерплю ли я снова ту боль, которую он причинит мне? Не разорвется ли мое сердце от нового предательства, ведь оно уже такое хрупкое. Его надо беречь, иначе я сойду с ума и умру, как Кэтрин5 скончалась, не одолев эту жизнь.

Но я не хочу такого конца.

Я хочу быть счастливой и умереть во сне очень старой, рядом с возлюбленным. Но будет ли этим человеком Андрей? Сможет ли он поменяться ради меня? Ради моего счастья? Вряд ли…

Боже, Анна. И что тебе делать?

Но моим суждениям нет логики. Каждый раз, когда я говорю, что мне больно, что страдаю от предательства Андрея, то ничего не делаю – просто жалуюсь, плачу и на этом конец. Я не пытаюсь поговорить с ним, хотя, с другой стороны, он слишком предсказуем – я все равно знаю, что он скажет и как себя поведет. И я уверена, что мой муж не изменится – никогда. Ведь столько времени прошло, а он всего-то перестал лазать в моем телефоне как ненормальный – да и то потому, что я сменила пароль и не говорю его.

Вдруг мои слезы прерывает гудок телефона. Я вытираю щеку, пытаюсь восстановить дыхание и поднимаю трубку:

– Да?

– Анна, привет, это Дмитрий.

– Да, привет… – Надеюсь, Дмитрий не поймет, что я плакала и не расслышит эти жалкие нотки в моем голосе.

– Анна? Все нормально?

Черт!

– Да—да, все отлично! – буркаю я, пытаясь показаться непринужденной. – Так мы куда пойдем и во сколько?

– Да, я думаю, что освобожусь в семь вечера. Если для тебя это удобно. – Я киваю самой себе. – А, может, ты предложишь, куда нам идти?

– Ну… я мало ресторанов в Москве знаю.

На самом деле я почти что не знаю никаких заведений в городе, в котором живу около пяти лет. Может, это и странно, но я очень редко куда-либо хожу, в то время как Андрей посещает различные мероприятия крайне часто.

– Ладно, поехали тогда в «Шафран»? Недавно открылся, говорят, хороший, – предлагает Дмитрий.

– Ладно. Скинь мне, пожалуйста, адрес, я поеду на такси, – зачем-то предупреждаю я Дмитрия.

– У тебя нет машины?

– Нет, есть, просто она в ремонте, – поясняю я, потирая лоб.

– Могу заехать за тобой.

Я улыбаюсь тому, что Дмитрий, несмотря на обстоятельства, произошедшие совсем недавно, относится ко мне заботливо и хочет помочь. Я редко встречаю таких людей, хотя, если честно, наверное, даже никогда.

– Нет-нет, правда, не надо, – немного смеясь, отказываюсь я.

– Где твой дом? Я заеду, – настаивает Дмитрий.

– Я сейчас у мамы.

– Говори.

После этого я, сдавшись, сообщаю адрес дома моей мамы, и Дмитрий бросает трубку, сказав, чтобы я была готова в семь.

Сейчас час дня. У меня полно времени. Я успею и поплакать, и собраться с мыслями.

14

До семи остается два часа, поэтому я уже начинаю собираться, зная, что потрачу на сборы много времени.

На мероприятия, где мне и вправду хочется выглядеть привлекательно, я всегда наряжаюсь, словно на свидание, потому что на самом деле хочу понравиться людям и не показаться какой—то замухрышкой, которая ходит на важные встречи в чем попало.

Как-то я ходила на важную встречу с Андреем, – и это была его первая деловая беседа, поэтому он попросил меня пойти с ним, чтобы меньше волноваться, – куда я, разумеется, нарядилась, как на свадьбу. Андрей много возникал, говорил, чтобы я переоделась, и грозился уйти один. Но мне так понравилось то голубое платье чуть выше колен и оголяющее мои плечи, что я настаивала на своем. В итоге Андрей, конечно, сдался, но весь вечер ругал меня, делал выговоры, потому что я его не послушала. Но тогда меня это не волновало, я просто радовалась, что вырвалась куда-то из дома в приличное место, да еще и надела то платье, которое лежало уже полгода без какой-либо нужды в гардеробной.

Но сейчас мне никто не может перечить, никто не скажет, что я выгляжу неприлично. Нет. Свобода действий. Я могу надеть все, что хочу. И поэтому я решаю надеть белое платье, оголяющее плечи.

Надев его, я принимаюсь наводить порядок на голове. Волосы спутаны, укладки нет никакой – спасибо, что хоть чистые. Но так как я не умею наводить марафет на голове, просто расчесываю волосы цвета шоколада и, чтобы непослушные волоски не торчали в сторону, прыскаю немного лака.

Дальше идет макияж. По старинке: подкрашиваю брови, выделяю глаза тушью и подводкой, наношу темно-розовую помаду на пухлые губы и в конце закрепляю фиксатором, которым я пользуюсь крайне редко, но в таких случаях можно.

Последующие два часа пролетают незаметно. За это время я постоянно переделываю что-нибудь в своем сегодняшнем имидже. Но к семи успеваю.

Вдруг раздается телефонный звонок. Я немедленно беру трубку:

– Да?

– Я около подъезда жду, выходи, – немного прокашлявшись, говорит Дмитрий.

– Да, выхожу, – слишком возбужденно отвечаю я и в спешке бросаю телефон на кровать.

Взяв все самое необходимое, я иду в коридор и начинаю одеваться.

– Ты домой? Так быстро? – недовольным тоном спрашивает мама.

Черт!

– Нет… Я… Просто с другом решила поужинать, – как можно непринужденней отвечаю я.

По маминому лицу замечаю, что та удивляется, а потом хмурится, скрестив руки на груди.

– Друг? Мужчина?

Боже, не думала, что даже мама будет меня докучать.

– Мам! Я не маленькая, сама разберусь. Но если тебе так интересно, просто знай – он мой друг. И Андрею о нем знать необязательно, – добавляю я и выхожу из квартиры, надеясь, что мама меня поняла, ведь ей самой известно, что будет, если Андрей узнает о моем новом друге.

***

– Привет! – приветствует меня Дмитрий, когда я открываю дверь его серой машины.

– Привет, – отвечаю я и сажусь на переднее пассажирское место.

– Далеко этот… «Шерфон»? – спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности.

Машина трогается.

– «Шафран», – преодолевая смех, поправляет меня Дмитрий. – И нет, он совсем не далеко, но обратно я тебя тоже довезу, не беспокойся.

Я улыбаюсь.

Дмитрий выглядит более спокойным, нежели утром: его губы не сжаты в тонкую линию, а довольно расслаблены, глаза не щурятся, брови не нахмурены. Видимо, сейчас он совсем не волнуется.

Порой я удивляюсь, как человек, которого бросила любимая, может так спокойно реагировать на все происходящее, даже не биться в истериках, а просто пойти с кем—то в ресторан. Хотя, может быть, это я такая впечатлительная? Видимо, только мне суждено проливать слезы из-за любой мелочи!

– Кстати, сколько тебе лет? – вспомнив, что мне неизвестен его возраст, спрашиваю очень непринужденным тоном, смотря в окно.

– Двадцать три.

– Ух ты! – восклицаю я. – Да ты мой ровесник!

– Правда? – удивляется Дмитрий.

Я киваю и продолжаю смотреть в окно.

Дмитрий оказывается прав – до ресторана мы доезжаем всего за десять минут. В один момент машина останавливается, и сердце вдруг начинает биться быстрей, а на лице появляется улыбка, скрывающая волнение, которое настигает меня совершенно неожиданно.

Вдруг мне чудится Андрей – его карие глаза, пылающие гневом, когда тот узнает, что я в его отсутствии хожу по ресторанам с Дмитрием; он просто освирепеет! Но имеет ли это значение? Есть ли ему смысл осквернять меня, когда сам творит вещи и похуже? Сколько можно терпеть то, за что Андрей убил бы меня не раздумывая? Мне кажется, я и так была слишком долго в его власти и под его влиянием. Но, может, этому уже пришел конец?..