Сторож

– Что я хочу сказать, парень? – прищурился Володя.

– Может, это какие-нибудь тектонические плиты сдвинулись, и произошло мощное землетрясение… – Вольт не мог успокоиться, передвигаясь от стены к стене, вспоминая телевизионные новости за последние полгода.

Напряжение в мире нарастало как снежный ком, а население планеты шепталось о неминуемо надвигающейся Мировой войне.

– И при этом все гермоворота и станции запечатались автоматически? – спросил Володя, почему-то начиная злиться на собеседника.

– Но ведь… А как? Почему?! Мы ведь мирная держава… – Вольт посмотрел на Володю поблескивающими глазами, понимая, что все, кто находился на поверхности, скорее всего…

До Вольта наконец-то начал доходить весь масштаб возможной катастрофы, и его затрясло. Увидев, что молодой диггер заплакал, образовавшийся внутри у Володи гнев куда-то исчез. Он тоже подумал о родных, и к горлу вновь подкатил ненавистный, предательский ком. Володя опустил фонарь и укрутил его до минимального расхода энергии, погрузив тоннель в трагический мрак.

Не зная сколько потребуется времени, чтобы Вольт успокоился и пережил эту страшную информацию, Володя уселся на тянувшуюся вдоль стен, грязную, бетонную банкетку и тоже вытер непослушные слезы.

На всех станциях стояла гнетущая атмосфера от горя утраты близких и переживания о неизвестном будущем. Так было и на Чкаловской. Вот только все усугубляла накалившаяся обстановка противостояния между большинством сотрудников полиции и остальными выжившими.

Уже какое-то время Михаил слышал с противоположной стороны станции недовольные крики, но не обращал на это внимание: в нынешней ситуации без истерик не обойтись. Он тряхнул головой и начал мотать рассечение на лбу у немолодой женщины. Михаил с сослуживцами из его патрульного экипажа после герметизации станции оказывал первую помощь пострадавшим. Вдобавок им помогали другие спасшиеся. Но когда в центре перрона послышался грубый и знакомый голос, Михаил нахмурился.

– Теперь я здесь главный! – прорычал старший сержант в окружении своих коллег по поддержанию городского порядка.

Михаил поднялся, прихватив с пола свой автомат, и направился к середине станции. Двое товарищей за ним.

– Сейчас дежурная по станции откроет хранилище, и я распределю, кому и сколько положено пайка! – продолжал вещать здоровенный полицейский.

Он обратил внимание на то, что от запертого гермозатвором входа на станцию, через стоявший повсюду народ, к нему приближается старшина полиции с выражением холодной злобы.

– А, Мишаня! – расплылся в неприятной ухмылке старший сержант Культура. – Опять хочешь поговорить за справедливость? Мало мы с тобой на войне разговаривали?..

Михаил не уступал ростом и комплекцией старшему сержанту. Он поравнялся со скалившимся полицейским и, не дав произнести следующую тираду, врезал тому лбом в лицо.

В последний момент Культура чуть отклонился назад, но его нос все же брызнул кровью. Старший сержант зарычал и ткнул воронкой ствола своего укороченного оружия в грудь Михаилу, отпихнув того от себя. Михаил поднял АКСУ, взявшись за ручку автомата, в этот момент неожиданно прогремела короткая очередь.

На станции при этой стычке стояла полнейшая тишина, и все наблюдали за сцепившимися полицейскими. Выстрелы прозвучали, оглушая, как гром. Народ вскрикнул. Многоголосый визг резанул по ушам, все бросились врассыпную, подальше от места убийства.

Двое товарищей Михаила вздернули автоматы, но два выстрела оборвали жизнь и им.

– Ма-ать! – зарычал старший сержант, метая глазами молнии.

– Культура! – в голос выкрикнули несколько полицейских, стоявших рядом с ним и обалдевшие от случившегося.

Здоровяк посмотрел на три трупа перед собой, потом перевел взгляд из-под белесых бровей на сослуживцев.

– Что?! – прорычал он, размазав струящуюся из носа кровь по лицу.

После выстрелов и криков Дмитрий резко развернулся, выхватывая ПМ из кобуры. Он не слышал о чем шел спор его коллег, так как в этот момент разговаривал с дежурной по станции Натальей и старшим инспектором службы транспортной безопасности, своим тезкой Дмитрием, пытаясь придумать, как разрядить ситуацию на станции. Но ситуация вдруг изменилась. Прогремели выстрелы…

Дмитрий снял пистолет с предохранителя: патрон уже давно был дослан, оставаясь в боевом ожидании. После чего вытер постоянно струящийся по лбу пот. Дышать с каждой минутой становилось все труднее. От этого накатывала усталость, делая человека вялым, но Дима еще держался, его донимали мысли о сложившейся напряженной атмосфере на Чкаловской. Причиной всего беспредела на станции был именно тот старший сержант, и если его как-то устранить, изолировать… то, возможно, другие задумаются. Вспомнят, что они не звери. В момент раздумий, пока Дмитрий приближался к центру станции, он понял, что предел был разорван. Люди разбегались, открывая страшную картину. Слева, у замерших на ночной расстановке поездов, стояло семь или восемь сотрудников полиции, а перед ними лежало три безжизненных тела, под которыми расплывались красные лужи. Ситуация поменялась кардинально, нарушив все границы…

– Миша… – округлил глаза Дмитрий, глядя на мертвого знакомого, и медленно направил пистолет на полицейского с разбитым носом.

– Стоять, прапор! – рявкнул Культура, повернув автомат на приближающегося Дмитрия.

Здоровяка поддержали его коллеги.

– Ты… ты что творишь?.. – прошипел Дима, белея от злости.

– Хочешь еще пролитой крови?! – сплюнул здоровяк.

Дмитрий видел, как сзади к группе патрульных медленно подходят несколько молодых парней.

«Курсанты из ”можайки”, – определил Дима. – Может мне и хана, но возможно мы сейчас сделаем перевес в нашу сторону… – размышлял он, готовясь к смерти».

Но задуманное курсантами не получилось. Кто-то из патрульных постовых заметил мимолетный взгляд Дмитрия им за спину, и сразу несколько из полицейских резко развернулись.

Последовали мощные удары, затем вскрикнули женщины. После чего наведенное оружие на остальных, охладило пыл курсантов.

– А вы, соплезвоны, куда лезете?! – зарычал квадратного вида полицейский с отвисающим вторым подбородком.

Вот только на рыхлого увальня он не походил.

Замерев и выждав несколько секунд, курсанты, не отводя взглядов от блюстителей порядка, осторожно приподняли троих сокурсников и оттащили к вагонам, пытаясь привести их в чувства.

Старший сержант сверлил холодным, умбра серым взглядом направившего на него пистолет постового метрополитена.

– Тоже хочешь стать героем? – ощерил окровавленные зубы здоровяк. – Пистолет давай сюда!

– Нет, – не отводя от сержанта личное оружие, ответил Дмитрий.

Некоторые из полицейских посмотрели на старшего сержанта Культуру, видимо ожидая команды, но тот вдруг рассмеялся безумным смехом и издевательским тоном протянул.

– Оставь себе, чтоб спалось спокойно.

После этого мотнул головой в сторону дежурки.

– Скажи своей дежурной, чтобы выдала нам хавку с водой, – после чего бросил взор на затравленные взгляды других спасшихся на станции и добавил: – Ну и остальным…

Станция метро Лахта была пилонного, трёхсводчатого типа глубокого заложения, хотя поначалу ее планировали делать как Беговую – колонного, многопролетного типа мелкого заложения. Но ввиду нахождения в непосредственной близости Финского залива и высотки «Лахта центр» решили не рисковать. Поэтому и выход на поверхность перенесли к пересадочному узлу у строящегося жилищного комплекса «Северный Версаль» за Лахтинским мостом и железной дорогой. Метростроевцы опасались прорыва вод, а также подвижки грунта от давления четырехсот шестидесяти двух метрового небоскреба, весом в шестьсот семьдесят тысяч тонн.

Около ста пятидесяти человек, укрывшихся на этой станции, были подавлены происходящим. Кто-то бродил по перрону, бубня что-то себе под нос. На скамейках сидели женщины с детьми. Некоторые плакали.

Странно, но Николай задумался не о том, что в его родном городе Новокузнецке имеются стратегически важные объекты, включенные в ядерный список, для нанесения первоочередных ударов, из-за чего все родные подверглись такому же аду, как и Санкт-Петербург. Сейчас он вспоминал, какой был скандал с китайскими союзниками за этот кусок ветки метро.

Отрезок оранжевой линии, ставшей первой в стране частной веткой метро, куда входили четыре станции – Гавань, Морской фасад, Новокрестовская-2 и Лахта – был инвестирован именно китайцами по договору с местными миллиардерами. И когда президент «попросил» всех нерусских покинуть страну, началась долгая эпопея с разделом собственности.

Вот только для восточно-азиатских союзников все оказалось плачевным. Про метро им пришлось забыть, как и про часть русской земли в Амурской области.

Из раздумий Николая вырвал испуганный возглас.

– Вода!

Он вскочил со скамейки у пилона внутри зала станции и рванул к краю платформы. По лотку между рельсами бежал бодрый ручеек.

– Мы все утонем!

– Что делать?!

Послышались истерические выкрики со всех сторон.

– Кто со мной?! – прокричал басовитым голосом крепкий высокий мужчина в форме рабочего метро.

– Я! – тут же отозвался Николай.

– Иваныч, курбель прихвати! – крикнул тот же мужчина и спрыгнул на рельсы.

Николай последовал его примеру. К их компании присоединились двое инспекторов службы транспортной безопасности. А на перроне уже раздавал команды дежурный по станции: мужчина средних лет с некогда аккуратной прической, но сейчас, как и у всех, его волосы были взъерошены и блестели от пота.

Дежурный призывал мужчин покрепче:

– Давайте за мной на склад, там мешки с песком! Надо их перетащить в тоннель.

– А поможет? – скептически спросил пышный толстяк в строгом дорогом костюме, непонятно каким чудом очутившийся среди спасшихся.

Хотя он мог быть одним из тех, кто к станции подъехал на автомобиле.

– Если не поможет, добавим цемента, – ответил ему дежурный, удаляясь в торец станции. – У нас всё есть!

– Конечно, это же частное метро, – сквасился толстяк. – Тут должно быть все, как в Греции, например.

– А ты решил прохлаждаться, пока мы будем спасать твою задницу?! – прикрикнул тщедушный мужичок в домашней дачной одежде. – Давай живо за нами!

– Ты чего это разкомандовался, крестьянин? – фыркнул толстяк.

– Хочешь, чтобы тобой потоп заткнули?! – рявкнул мужичок, закатывая рукава и надвигаясь на круглобокого «собеседника». – А ну задницу оторвал от скамьи и бегом за дежурным!

Толстяк недовольно поднялся и зашагал за мужским потоком.

Сколько бились с запиранием гермопреграды, никто не знал, но как бы не была тяжела переноска мешков, все продолжали бороться с потопом, падая и вновь поднимаясь, спасая свою жизнь, и тех, кто оказался рядом.

Пока попеременно крутили курбель, кривую рукоятку для ручного закрытия обесточенных ворот, остальные мужики почти по колено в воде носили мешки с песком и бросали их на пути прибывающей воды с обратной стороны гермоворот. Запруда сдержала основной накапливающийся поток, и им удалось загермитизировать тоннель.

Шлицы обжали рельсы, и в свете фонаря, пробивавшегося сквозь замутненный слой воды, завихрений просачивавшихся струй никто не увидел. Справились!

В тоннеле у гермозатвор после изнурительной борьбы за живучесть на станции более тридцати мужиков буквально рухнули без сил, кто куда смог дойти. Одни смело бухнулись на контактный рельс, другие – на тянувшуюся вдоль стены бетонную банкетку.

Поднявшаяся до колен вода начала уходить в дренажный канал.

– Хорошо держит! – устало улыбнулся дежурный и уселся на один из наваленных мешков, торчавших из воды.

– Все равно надо и здесь заложить песком, – предложил один из инспекторов СТБ.

Люди устали, вымокли, и им катастрофически не хватало воздуха. Дышать становилось все труднее.

– Зря все-таки они строили двухпутки… – вдруг сказал один из работников метрополитена.

– Тогда вроде к чемпионату по футболу торопились, насколько я помню. И поэтому станции сделали мелкого заложения, – ответил сосед.

– Вот и доторопились, видимо тоннели схлопнулись, а с ними и станции потонули.

– Ты про обе Новокрестовские?

– Да и про Беговую.

– Думаешь, удара не выдержали? – спросил третий работник метрополитена.

– Конечно, тоннель-то для двух путей шире чуть ли не вдвое. А Беговая уже при открытии подтапливалась, это мой наставник еще рассказывал.

– Вы считаете, был ядерный удар? – спросил кто-то из спасшихся.

Усталость у всех была такая, что услышанное воспринималось как должное.

– А что же еще?! – нервно бросил другой мужик. – Ни связи, ни помощи! Какая может быть, по-твоему, причина?..

– Может, выйти на поверхность и разведать? – предложил Николай.

Все посмотрели на него, но каждый подумал о своем.

– Через какое время звено должно пойти наверх? – спросил инспектор СТБ у дежурного по станции.

– Что за звено? – тут же поинтересовался Николай.

– Да я что, помню, через какое время? – отмахнулся дежурный и, глянув на Николая, ответил: – Звено радиационной разведки.

– Давайте, я схожу! Скажите только, что делать надо, – воодушевился Николай.

Он уже устал сидеть на месте, а мысли начали сводить его с ума.

– Сходим, – ответил ему один из метро́вцев. – Вместе сходим.

– А ты молодец, Василич! – хлопнул по вымокшему, грязному плечу в дорогом пиджаке, тщедушный мужичок. – Крепкий оказался.

Толстяк обтер заливающий пот глаза, размазав грязь по лицу. Но отвечать сил не было.

– Ты извини, Василич, что я тогда на станции не сдержался, – продолжил худощавый мужичок.

– Да нормально, сам как квашня был, никак не мог поверить, что такое случилось… – все же ответил толстяк.

– Петрович! – привлек к себе внимание басовитым голосом крепкий высокий мужчина в форме с буквами «ЭС» на нагрудном кармане.

Дежурный повернулся и вздохнул.

– Ты все-таки хочешь сходить к вентшахте? – понял, о чем заговорил мастер эскалаторной службы.

– Иначе мы здесь все задохнемся, – посмотрел на дежурного мастер и стал разъяснять и так понятное, чтобы другие мужики прониклись и поддержали его желание. – КПВЗ14 на Юнтолово едва начали строить. Сам знаешь, станция только на полпути к готовности, а другая сторона ветки нам навсегда отрезана. Зато в вентшахтах везде стоят ФВУ15.

– А их кто-нибудь проверял, эти фильтры? – все никак не мог решиться дежурный: – Вдруг они радиацию не сдержат?

– Ты предлагаешь задохнуться? – спросил один из инспекторов службы транспортной безопасности.

Дежурный вздохнул, посмотрел на всех мужиков и достал из кармана связку ключей.

– Пойдем… – устало поднялся с мокрого мешка дежурный по станции.

По дороге к вентшахте мастер эскалаторной службы тихо спросил у дежурного:

– Слушай, Петрович, почему не сработала автоматика герметизации?

– Думаю, по той же причине, из-за чего мы натерли мозоли, вращая курбель, – ответил ему собеседник, пожав плечами.

– Не понял тебя. А это здесь причем?

– Во-первых, ворота должны были идти намного легче, а во-вторых, что-то вдруг неладное случилось с проводкой и электроникой в этом частном метро…

– Ты же не думаешь, что это запланированная диверсия еще при строительстве? – в такой бред мастер не мог поверить.

Дежурный глянул назад. Парень, вызвавшийся идти на разведку, на поверхность, и еще двое работников метро, шли поодаль.

– Я читал разные документы… того времени. Еще в городском комитете по инвестициям упоминалось, что частный инвестор не может вкладывать деньги в строительство метро, поскольку это противоречит сразу двум федеральным законам – «О недрах» и «О государственной безопасности». Но законы, как ты видишь, обошли, а наши восточноазиатские союзники здесь поработали и, возможно, оставив «подарок» на случай… Да вот на такой случай, – он развел руки в стороны.

– А, ерунда это! Постоянно иностранцы у нас всё строили, а сейчас что? Вон, новая политика молодого президента, куда нас привела?! – мастер зло махнул рукой в сторону.

– Андреич, да вся страна была рада освободиться от всех этих иммигрантов! – не понимал собеседника Петрович.

– И к чему привела эта свобода? Они там только о себе и думали, да о внешней политике! А народу что делать?!

– Не скажи, – не согласился дежурный. – Жить стало легче…

– Где? В подземелье?! Надо было валить из этой страны!– сорвался на крик мастер и закашлялся.

– Что же ты не свалил? – донесся молодой и достаточно злой голос из-за спины начальников.

Они обернулись, а Николай продолжил:

– Говоришь, правительство плохое? Думаешь в других странах хорошее?! Считаешь, что они будут над такими беженцами, как ты трястись?! Глава государства в первую очередь заботится о государстве в целом, о его неприкосновенности со всех сторон! Если ты сам не можешь для себя что-то сделать, а только ноешь да жалуешься на руководство, то какой от тебя вообще толк?! Русские, блин называются!

– Парень, остынь, – примирительно сказал один из метро́вцев.

– Мужики, может, не будем ссориться из-за того, что уже не изменить? – тоже попытался унять разъяренного молодого парня другой работник метро.

Мастер с трудом откашлялся и, тяжело дыша, махнул рукой.

Справа в свете фонарей обозначился зарешеченный тоннель, ведущий к вентшахте.

Вольт навалился на штурвал гермодвери, но ему это давалось с трудом.

– Дай-ка я, – отодвинул пацана Володя.

Штурвал скрипнул, и расположенные по всему периметру двери блоки гидравлики и тяги, двинулись в своем направлении, приводя в движение запорные механизмы.

Вольт подключился к работе, и общими усилиями они разгерметизировали дверь в очередной тоннель.

– Фуф… – выдохнул Вольт.

– Далеко еще? – спросил Володя, чувствуя, что уже почти задыхается.

– Не, это подходняк к вентшахте, а от нее по вентеляшкам выберемся на Спортивную-2.

И, действительно, примерно через полчаса передвижения в наклоне по низкому ходку Вольт остановился и указал на пол.

– Нам сюда! – торжественно выдал он.

Квадратное отверстие уходило на метра два вниз, где виднелся пересекающий ее металл вроде дроссельной заслонки, и эта заслонка была открыта.

Володя посмотрел на попутчика с подозрением и спросил:

– А ты был уверен, что вон та штуковина будет открыта?

Вольт немного смутился, но ответил.

– Сколько раз я тут был, всегда она открыта.

– Ладно, полезли вниз! Никогда не думал, что скажу такое, но я очень хочу увидеть людей!

– Ты не любишь общество? – спросил Вольт, когда юркнул в квадрат прохода.

– Я не люблю людей, – усмехнулся Володя, придерживая за руку молодого диггера.

Щуплое тело Вольта пролезло между заслонкой и стенкой вентканала, после чего он скатился по наклонному скату и приземлился на ноги.

– Порядок, я внизу! – крикнул пацан.

Володя полез следом, но тут же его обдало жаром, проход с заслонкой для него оказался узковат.

– Вольт, проблемы!

Но пацан уже и сам видел.

– Жди!

Володя сидел в небольшой камере между вентиляционной отдушиной, откуда он спустился, и потолком коридора, куда выходила эта вентиляция. Спустя пару минут он услышал скрип и громыхания дерева по кафельному полу.

– Что там у тебя? – позвал он Вольта.

– Сейчас!

Вольт прокряхтел, куда-то забираясь, и Володя увидел, как пацан навалился на скат стены с разводным ключом в руке.

– Я сейчас немного наклоню заслонку, а ты попытайся протиснуться, – начал инструктировать Вольт, – а когда чуть пролезешь, я верну ее в обратную сторону, и ты выскочишь с этой стороны.

– А если я застряну? – занервничал Володя.

– Думаю, нет!

– Думает он… – буркнул новоявленный диггер и полез в проход.

Действительно ему удалось просесть глубже, и Володя дал команду на передвижение заслонки. Рывок вниз, удар в подбородок, резкий спуск по скату, толчок ногами в деревянные козлы, и Вольт полетел на Володю сверху.

– Чтоб тебя… – выругался Володя, столкнув в сторону помощника, и потрогал больно ударившийся о заслонку подбородок. – Опять кровь…

Коридор, куда они спустились, имел несколько железных дверей, которые, естественно, были закрыты. Пройдя влево мимо четырех кабинетов, повернули направо и по лестнице вышли в узкий проход с закругленным потолком. Этот отрезок коридора загибался крутой дугой влево и выводил их…

Вольт открыл дверь и указав рукой, торжественно произнес:

– Добро пожаловать на станцию Спортивная-2!

– Ох… – с каким-то облегчением выдохнул Володя и, широко улыбнувшись, вышел в зал траволаторов.

Володя посветил фонарем. Слева, у нижней гребёнки эскалатора, виднелся запертый станционный затвор, а справа, в темноте тянулись замершие дорожки траволатора. К тому же, почему-то стояла звенящая тишина, а отсутствовавшее освещение давило мрачной пустотой.

– А где люди? – озадаченно спросил Вольт, так же заметив полнейшее безмолвие и темноту вдалеке станции.

Вновь стало душно, и захотелось пить, но вода уже давно закончилась.

– Пойдем на верхнюю платформу, – уверенно зашагал вперед Володя, утирая пот с лица.

Вечно холодная нижняя платформа станции Спортивная-2, была не такой жаркой как сами тоннели, но и былой свежести тут не осталось. Герметизация сделала свое дело.

Радость нахлынула потоком, когда на подходе к платформе, Володя услышал тихие голоса и увидел, падающий с верхней станции слабый свет.

– Люди! – выкрикнул он и ускорил шаг.

Вольт поплелся за ним.

Двухъярусная односводчатая станция глубокого заложения – Спортивная-1 – на своих платформах укрыла менее полутысячи человек, из которых около двухсот были курсанты из военно-космической академии имени А. Ф. Можайского.

Когда началась тревога, молодая дежурная по станции впала в ступор. На себя все взяли ее помощница Тамара Сергеевна – пожилая женщина, и старший инспектор службы транспортной безопасности Василий.

Атмосфера, как и везде на станциях, была давящей на психику выживших. Из-за чего все разговоры велись шепотом. Укрывшиеся в эту ночь люди собрались на платформе станции Спортивная-1, так как составы поездов отстаивались на верхней ветке кольцевой линии. Женщины с детьми распределились по вагонам, и испуганная не многочисленная детвора провалилась в тревожный сон.

Вскрыв небольшое хранилище со стратегическим запасом продуктов питания, Василий и Тамара Сергеевна с помощью остальных работников метрополитена начали выдавать пайки на двое суток.

– Там кто-то идет! – услышал встревоженный женский голос Володя, поднимаясь по эскалатору.

– Люди идут, – ответил он.

Освещение на станции было приглушенное, видимо, пытались пока экономить. Володя вышел на платформу. Мрачные люди начали стягиваться к вновь прибывшему. Вольт почему-то медлил, оттягивая подъем.

– Ты откуда такой взялся? – спросил подошедший мужчина.

– Я с Чкаловской! – ответил Володя, широко улыбаясь.

Он и не думал, что будет так рад видеть людей.

– Вова! – крикнули из толпы.

Протискиваясь сквозь столпившихся, к Володе пробирался Василий. Невысокий, средних лет мужчина, помахал рукой. Володя ответил ему.

Подступивший сзади Вольт зло глянул на недавнего напарника, к которому подошел инспектор службы транспортной безопасности. Тут же диггер вспомнил, как Володя сбрасывал вниз свою верхнюю одежду, чтобы не застрять в вентканале.

Тогда Вольту показалось, что на джемпере мелькнули знакомые погоны инспектора СТБ, но он не придал этому значения, зато теперь все встало на свои места.

– Ты не сказал! – обвинительным тоном зашипел молодой диггер, испепеляя Володю взглядом.

– Вольт, расслабься, – примирительно улыбнулся Володя. – Больше нет ни СТБ, ни диггеров, да вообще никого! Над нами смерть, и мы даже не знаем, спасут нас или уже некому. Теперь мы здесь одна команда, одна семья! Мы должны держаться вместе!

Володя шагнул к Вольту, протягивая руку для рукопожатия, но тот резко отстранился, глядя исподлобья, и заиграв желваками, пошел вглубь станции. Люди расступились, пропуская.

– Вольт! – крикнул он вдогонку.

– Вот значит, почему ты – Сторож! – по-детски обиженно бросил пацан и скрылся из виду.

Володя поднял глаза к потолку и устало выдохнул. В этот момент все, кто находился неподалеку и слушал разговор, задумались над его словами.

Глава 5

Володя втянул воздух через зубы, когда разбитую под левым глазом щеку начали обрабатывать перекисью водорода, от чего рубцы защипало, и задергался глаз.

– Не шипи! – зыркнули большущие и злые голубые глаза «медсестры».

С ранами на лице Володи возилась молодая, светло-русая, немного скуластая девчонка. Одна из тех, кто на Спортивной оказывал помощь пострадавшим при спасении.

– Что же все сегодня на меня рычат? – дернул щекой от боли Володя.