Сторож

– Культура, остынь, – вдруг сказал один из полицейских, когда напряжение на станции зазвенело готовой лопнуть струной. – Он ведь из наших.

Здоровяк нехотя опустил ствол автомата и, приподняв верхнюю губу в оскале, процедил:

– Твоя присяга осталась на поверхности, насквозь пропитанная радиацией.

– Вот, когда звено радиационной разведки сходит на поверхность и проверит, тогда и будем говорить, что там и как, а сейчас ты служитель закона, – Дима так и не опустил пистолет.

– Куль! – одернул вновь начавшего заводиться старшего сержанта, еще один сотрудник полиции. – Он из наших…

– Он – метро́вский, – здоровяк сплюнул Диме под ноги и зашагал вглубь станции, расталкивая столпившихся горожан.

Охладивший пыл здоровяка сержант посмотрел на Дмитрия.

– Не зли его, прапор, он все «горячие» точки прошел.

– Это не дает ему права устраивать беспредел, – Дима посмотрел на говорившего и убрал ПМ в кобуру. – Мы все клялись служить России, служить Закону.

– Походу нет больше нашей России, – невесело усмехнулся сержант, и добавил: – Смотри, я тебя предупредил…

Многие тоннели, где позволяли гидрологические возможности, от станций сильно понижались в уровне. Их так прокладывали для энергосбережения: под горку состав легче разогнать, а в горку проще совершать торможение перед станцией. И сейчас Володя бежал вниз вдоль линии, давно перейдя на соседнюю ветку.

В свете фонаря, который он укрутил до минимума, после лестнице к санузлу, чуть дальше действительно обозначился чернеющий провал меньшего диаметра, будто очередное ответвление ныряло в стену тоннеля. Подойдя ближе, понял, что проход зарешечен и закрыт на замок. Володя достал связку и начал подбирать ключ. После двух попыток он вынул зажатый зубами фонарь и, выключив для экономии, спрятал его в карман. Открыть замок можно было и в темноте.

До этого момент, не размышляя ни о чем, кроме побега от расправы, Володя вдруг подумал об окружающей его плотной и почему-то вязкой по ощущениям тьме. Страхи детства подняли волосы на руках и ногах.

«Да ладно, – начал успокаивать он себя, – в метро сейчас самый страшный, это человек. А крысы, если бы они тут водились, не нападают на людей… А они в метро не обитают, так как жрать здесь нечего».

Замок поддался, и Володя облегченно вздохнул, отворяя решетчатую дверь. Открытой он решил ее не оставлять и, пройдя за ограждение, запер замок, спрятав ключи в карман джинсов.

Достаточно тусклый свет фонаря вновь отвоевал метровый радиус у темноты. На душе у одиноко бродящего по тоннелям человека стало легче.

«Итак: это, скорее всего необходимое мне технологическое ответвление. Вот и подъем наверх, – размышлял Володя, продвигаясь по отрезку тоннеля, не имевшего такого количества кабелей по стенам, как в рабочих тоннелях. – Сейчас наверх и прямиком до кольца».

Сколько бродил в темноте, Володя не знал. Он даже не думал о том, чтобы посмотреть на часы, хотя они у него были и с подсветкой. Время будто остановилось, а духота нарастала.

Володя снял джемпер и повязал его на поясе. Полностью расстегнул рубашку и закатал рукава. Легче не стало, зато жажда усилилась.

«Наверное, все кто спрятался в метро, просто испекутся, как в духовке пирог… Пирог… – Володя облизал пересохшие губы. – Я бы и поесть не отказался…»

В этот момент его накрыло.

«Родители… Брат…»

Володя опустился на пол и уставился на грязные руки. Насколько они были испачканы, можно было разглядеть даже в таком тусклом освещении. Руки заметно дрожали.

… Ты не сотрудник службы транспортной безопасности, ты сторож метро! – ядовито улыбнулся старший брат, глядя, как Владимир собирается на работу.

– Пусть будет Сторож, – согласился Володя, – а ты Паяльник!

– А я и не спорю, – развел руками брат, – сварных так и называют…

После этих воспоминаний вчерашнего разговора с братом перед глазами всплыли улыбающиеся родители. В горле встал ком, который невозможно было проглотить. На глаза навернулись слезы.

Неожиданный писк вырвал Володю из нахлынувшего осознания горя. В свете фонаря шмыгнула здоровенная крыса, укусившая его за кроссовок.

– Ты что, озверела, тварь?!

Володя вскочил на ноги и попытался пнуть хвостатую, но та с писком растворилась во тьме.

– А я думал, что они не нападают…

Пошарив фонарем по сторонам и, не найдя дерзкую волосатую «колбасу», Володя вытер глаза и, с усилием отгоняя неподтвержденное еще горе утраты, пошел искать вентиляционную шахту.

– Странно, ведь крысы действительно не водятся в метро, это все его работники утверждают… – отвлекал себя от горестных мыслей Володя, рассуждая. – Что получается? Крысы обычно бегут с тонущего корабля, а раз они спускаются в подземелье, убегая с поверхности, то тонущий корабль теперь – Земля?..

Через какое-то время ему действительно попалась ниша справа, где имелся спуск из металлических лестниц и площадок. Пройдя несколько уровней, выбрался в тоннель.

Двигаясь вдоль изгиба стен, вышел к нескольким кирпичным перегородкам, стоящим по ходу движения воздуха к подходному вентиляционному тоннелю. В середине была встроена дверь, через которую и можно было пройти на другую сторону, так как стены располагались близко друг к другу, а обтирать их собой, Володя не хотел.

Осмотрев перегородки, Володя решил, что это глушители шума от вентиляторов, которые обнаружились в двух десятках метров за ними. Не доходя до двух огромных пропеллеров в громоздких кожухах, увидел справа дверь с буквами и цифрами в обозначении.

Он не знал, как расшифровывается аббревиатура на табличке – НВУ, и проверить не смог, так как дверь была заперта, а такого ключа не имелось. Зато в противоположной стене зияли три провала квадратного сечения.

– А это, наверное, вентиляционные отдушины, – осмотрел закрытые решеткой проходы, Володя, стирая со лба пот.

Их было три.

– И какая мне нужна? – озадачился невольный диггер.

Он глянул в сторону громадных вентиляторов и заметил между ними дверь.

«Она ведет в вентшахту!» – уверенно решил Володя, и ему жутко захотелось глотнуть свежего воздуха.

Дышалось уже тяжело. Одежда промокла от пота.

Володя дернул ручку двери. Толкнул ее. Заперта. Он с силой пнул в район замка, но ничего не произошло, дверь оказалась крепкой.

«Или я ослаб…» – подумал искатель приключений и беглец в одном лице, после чего вернулся к зарешеченным отдушинам.

Посмотрев, как закреплены решетки, вытащил из чехла на поясе мультитул9, носимый всегда и везде, и начал выкручивать винты. Но дело пошло не сразу, ему пришлось стучать железной рукояткой складного ножа по застарелым винтам, благо, что они были не ржавые, а просто покрыты запрессованной пылью.

Когда дело было закончено, и все три решетки стояли прислоненные к стене под вентотдушинами, Володя попытался представить свой путь и пролегание тоннелей метро, какой ход должен располагаться ближе к станции Спортивной. Но с этим у него ничего не вышло, он потерял ориентировку на подземной местности. Пришлось выбирать наугад.

– Что ж, давай по нему и пойдем. Точнее, поползем, – поправился Володя и влез в проход квадратного сечения шириной метр двадцать или тридцать.

То, что синие джинсы превратились в грязную ветошь, хоть и крепкую, он даже не думал, ему хотелось побыстрее попасть к людям. А одежду, которой он собрал всю гряз тоннелей, можно и сменить… если представится такая возможность.

Вентиляционная отдушина несколько раз меняла направления и пересекала похожий ход, по которому он пробирался, но Володя старался держаться левой стороны, не отклоняясь правее. Зачем копатели этих ходов виляли, ему было непонятно, хотя, возможно, при проходке им попадались скальные залежи, не поддающиеся отбойным молоткам, или чем тут рыли землю «кроты».

Неожиданно в тусклом свете показался тупик, точнее сужение отдушины чуть ли не в половину. Но зачем был нужен этот двухметровый тупиковый проход?

Володю обдало жаром. Он и так уже был весь в «мыле», дышалось все тяжелее, а тут еще тупик, заставляющий его разворачиваться обратно.

«Так недолго и клаустрофобию заработать».

Решил подползти ближе и рассмотреть тупик. Забравшись в тесноватый лаз, Володя заулыбался. Это была решетка, причем приоткрытая.

«Добрался!» – обрадовался он.

Не веря своим глазам, Володя перевел фонарь на полную мощность и осветил пространство за решеткой. Там оказался кабинет.

«А что же я раньше не включил фонарь на всю?» – вспомнил он свою реакцию при обнаружении этого «тупика».

Осмотрев крепление решетки и направляющие, державшие ее в приоткрытом состоянии, Володя переключил источник света в красный спектр, что считался самым экономным режимом фонаря и, развернувшись, улегся на спину, и с силой ударил ногами в преграду. Соединения скрипнули, и проход почти открылся, держась на одном штыре в скользящем пазу. Владимир зло зарычал и еще раз нанес удар обеими ногами, снеся решетку. Она жалобно звякнула, повиснув на шарнирах ниже выхода.

Кабинет имел два стола со стульями, шкаф для одежды и шкаф для бумаг. Двухдверная тумбочка размещала на себе микроволновую печь и электрический чайник.

Володя заглянул в тумбочку и чуть не лишился чувств от радости.

– Вода!

Три пятилитровые бутылки были наполнены до краев.

Схватив одну из них и, чуть не сорвав резьбу на крышке, он припал к горловине.

Сидя на стуле в слабо освещенном красным светом кабинете, Володя, разглядывая находки: три пятилитровые бутылки воды заполненные под горлышко из чайника, пачка печенья, вторую он проглотил, почти не жуя. Столовый нож. Хоть и острый, но лезвие слабое: гнется. Фонарь и пара комплектов пальчиковых батареек, которые сразу переместились в карман его джинсов.

В шкафу обнаружил пиджак и две оранжевые жилетки. Пиджак пришлось надеть, чтобы печенье, фонарь и нож убрать по карманам. Больше в кабинете ничего интересного не было.

Володя убрал два пятилитровых бутыля назад в тумбочку, а один решил взять с собой. Тащить может и неудобно, но зато от жажды не умрешь.

Взявшись за ручку двери, сокрушенно выдохнул. Даже глаза закрыл: замок был заперт.

– Вот же непруха!

Дверь была железная и попытка выбить ее плечом или ногой, не привела ни к какому результату. После чего атмосфера внутреннего замкнутого помещения начала давить многотонным заводским прессом. Но тут он вспомнил о трофейном ноже и решил попробовать.

Лезвие скользнуло в щель между дверью и косяком, прорезая уплотнитель, но ни на сантиметр не продвинулось к языку замка. Володя вздохнул и, убрав нож в карман, полез на стол к вентиляционной отдушине.

Глава 4

Все начиналось еще с предыдущего президента: он постепенно поднимал военный потенциал России. За неспешным увеличением и развитием армии западные конкуренты особо не следили, уверенные в том, что их армия превосходит другие страны, а главное, Вооруженные силы первичного, мозолящего на этой планете глаза, соперника. Их больше интересовало, как развалить страну этого соперника изнутри.

Новый и достаточно молодой президент принял от своего наставника эстафету развития армии России довольно рьяно, подняв статус военных и увеличив Вооруженные силы втрое. За это заокеанские «правители» мира вместе со своими ораторами-провокаторами, обвинили главу России в подготовке к войне, и вновь назвали его «Русским оккупантом». В этих претензиях заокеанцев поддержала вся «гейропа».

Только новый глава России еще и способствовал развитию отечественной науки, что послужило невероятному прорыву в различных отраслях. А еще он наплевал на тайный сговор властителей всего мира об НЕ-открытии средства от рака. Ведь всем была выгодна такая политика. По указу президента над препаратом начали усердно трудиться, и он сам лично контролировал разработки, что привело ученых-медиков к открытию так желаемого огромной части человечества средства от рака.

Но когда за несколько лет ВПК10 России взмыл почти на недосягаемую высоту, президент вдруг отвлекся от армии и заявил о внесении изменения в уголовный кодекс. Причем заявление было высказано в прямом эфире так, чтобы его слова случайно не пропустили мимо ушей не только граждане Российской федерации, но и забугорные правители и жители их стран: в уголовный кодекс России вернули статью за мужеложство с более жестким наказанием за эти деяния.

Заявление ошарашило, возмутив всех, кого это касалось, и тех, кто специально развращал и обезличивал народы.

Внимание к опасно-крепнувшей армии России вдруг куда-то улетучилось, а российские прозападные «граждане» с молящими взглядами уставились в сторону толерантных дальних и ближних соседей в надежде на помощь.

После этого президент взялся за чистку органов власти, охватывая все структуры, о ком у него были сведенья, а также обратил внимание и на другие направления, как шоубизнес и ему подобные, очищая их от рассадника прозападных «глиномесов».

Он не стал колебаться, как это было при сталинских репрессиях, когда оставили балетные труппы Ленинграда в покое, дабы не лишать культурную столицу искусства. Под надзором президента, бомонд страны внушительно поредел.

В это время «протухшие» Соединенные Штаты, где не только упразднили как класс мам и пап, назначив им наименование – родитель номер один и родитель номер два, но и разрешали заключать браки с вещами, стали наперебой с остальным испорченным миром скандировать проклятья в сторону российского правителя.

Однако та же «гейропа» забыла свою историю, что еще во времена инквизиции во Франции одним из обвинений для сожжения на костре было уличение в педерастии.

Но все же изменение уголовного кодекса срезанировало в меньшей степени, чем следующий шаг президента.

Когда-то в Японии работодатели по указу правительства должны были платить гастарбайтерам больше, чем гражданам страны. Естественно это было не выгодно, и работодатели сами избавились от приезжих.

Наш правитель решил последовать давнишнему примеру восточных соседей, за одним и возродить русский рабочий класс, депортируя при этом всех рабочих из братских народов ближнего и дальнего зарубежья. Как не странно, в первую очередь возмутились сами русские, привыкшие руководить либо бездельничать: «А кто работать-то будет?»

Стройки по стране встали. Все, кто ждал жилья, взбунтовались. А президент спокойно предложил бесплатное обучение в строительных сферах, чтобы сами жильцы продолжили возводить свои дома. За это они получают безвозмездное новое образование и работу с хорошей зарплатой. Подобное предложение появилось для всех сфер, где работали гастарбайтеры.

Как заявил глава страны:

– Теперь качество вашей обители зависит от того, с какой ответственностью вы, граждане, отнесетесь к строительству своего жилья. Я думаю, теперь не будут появляться трещины в стенах, и высыпаться дырами перекрытия полов».

Но начал президент не с этого. В первую очередь он запретил рожать на территории Российской федерации гражданам других народностей, не являющимися русскими. Вот только его требования по этому поводу буквально сразу стали нарушаться.

Указ тут же доработали, и принялись переселять все так «полюбившиеся» нам народности на их историческую родину. Сразу пошла волна протестов не только от именуемых выше. Тотчас миллионы выселенных китайцев обратились в ООН.

Запад ухватился за такое наглое и безнравственно-беззаконное действие, как всегда вмешиваясь во внутренний конфликт чужого государства на «правах» владетеля мира, крича об ущемлении прав человека. При этом тыча нас носом в нашу же Конституцию, написанную под присмотром все тех же забугорных «правителей» мира.

Появились новые санкции, возмущения масс и требования, подсказанные теми же скрытыми «господами».

Зато, когда в стране районы городов стали «осветлятся», избавляясь от бородатого и узкоглазого переизбытка, возвращая себе славянское лицо, русские единогласно начали поддерживать действия главы своего государства.

Больше года длилась эта эпопея, но как бы запад не настраивал мир против России с возмужавшей ее армией, которая продолжала расти, негласно уже давно все считались.

Чтобы в мире вновь не принялись следить за развивающимися Вооруженными силами, так как Холодная война начала расправлять свои костлявые плечи, глава страны подлил масла в агонизирующее пламя недовольства, издав новый указ. В нем говорилось, что желающие проживать на территории Российской федерации, не являющиеся русскими, будут ОБЯЗАНЫ пройти стерилизацию. Их автоматически лишали права продлевать свое потомство на территории России.

Резонанс во всем мире был такой, что заранее отданный приказ верховным главнокомандующим о введении в боевую готовность всех родов войск, оказался не напрасным. Повсеместно прокатилась волна мелких стычек, которые моментально утихомирили.

И первыми возмутились те, кого коснулось заявление президента о возвращении в Уголовный кодекс статьи за мужеложство, а их естественно поддержал весь мир.

Требования правителя России почему-то прировняли к сталинским репрессиям, обвинив его в возрождении тоталитарного режима, назвав правителя страны «безумным внуком Сталина».

СМИ всех стран выкрикивали призывы о прекращении «репрессий» над «бедными» жителями кавказских республик. Требовали остановить этот беспредел. А также не забывали подчеркивать, напоминая и о выдворении из России других народностей, коих скопилось несколько миллионов на отданных в полувековую аренду землях на Дальнем востоке в Амурской области, как и в достаточном количестве по всей стране.

Но самое главное, именно восточно-азиатские заселенцы России подняли шум: «Как так нас выкидывают с отданных нам в аренду земель?! Мы за это платили! И мы же ваши ближайшие союзники!

Русские незамедлительно напомнили, почему их считают самой грубой нацией, и послали всех собирать колону идущих в «светлое» будущее с барабанами и дудками во главе строя.

Наша страна, хоть и негласно, но уже давно знала из некоторых источников о китайских союзниках, что под их верной, дружеской личиной скрывается опасный и коварный враг. Как в точности развивались дальнейшие перепалки до самой атаки, никто никогда не узнает, все это проходило, где-то в недосягаемости для простых граждан. Зато, неожиданно для всего мира, на пороге расчехления ракет, на сторону России встали Германия, Англия и Франция, которым понравились требования к иммигрантам об обязательной стерилизации. Плюс ко всему, Северная Корея не посчитала нужным отплатить России за санкции 2017 года и ударила по всем остальным. И, возможно, за это Северную Корею поддержала наша страна, «удостоив» внимания своих «Воевод»11 в основном США и Китай.

Воспользовавшись этой атомной заварухой, Япония нанесла удары по Соединенным Штатам, так и не простив им Хиросиму и Нагасаки. Но Америка нацелила основные силы именно на Россию, а японцам достались ракеты Северной Кореи.

Кто в эту трагическую ночь на боевом дежурстве не удержал в руках чашку кофе, уронив ее на кнопку подачи сигнала о начале атаки, никто не узнает. Но за первой атакой пошла контратака, и так удар последовал за ударом.

Повезло, что не весь ядерный запас, превышавший в сорок раз необходимый для уничтожения планеты, сорвав при этом ее с орбиты, вышел из своих шахт и установок, хотя… Повезло ли?..

А уберегло выживших при ядерной атаке по стране, то, что после событий 2014 года, когда Крым вернулся в состав России, президент издал особый, секретный указ для всех глав городов: восстановить брошенные убежища, усовершенствовать систему жизнеобеспечения метрополитенов.

Подземные хранилища на случай войны заполнялись консервированными продуктами питания, химзащитой, медикаментами. И так во всех стратегических хранилищах. А после того, как на одной из станций метро провели тренировку, поместив на платформе роту солдат, и активировав гермозатворы, выявилась еще одна серьезная проблема.

Спустя несколько часов стало ясно, что люди не выживут в таких условиях, так как при герметизации станций, автоматически закрываются гермодвери вентшахт, не располагающих фильтрующими устройствами, а ФВУ12 имеются только в санузлах. Такой подачи воздуха с поверхности не хватит даже ста человекам, они просто-напросто задохнутся.

Поэтому началась глобальная модернизация всей системы вентиляции метро. Новые строящиеся станции возводились по новейшим проектам с учетом долговременного проживания. В тоннелях поставили по двойному комплекту гермоворот в каждом отрезке между станциями, чтобы была возможность загерметизировать аварийный перегон, не теряя при этом близлежащую станцию.

Это происходило не только в самых больших метрополитенах страны, как в Москве, Санкт-Петербурге и Новосибирске, но и оставшихся четырех: в Нижнем Новгороде, Самаре, Екатеринбурге, Казани.

Также были восстановлены и улучшены службы ГО и ЧС, что позволило обновить запасы защитных средств, которые ратировались по мере разработки и выпуске новых препаратов.

Сколько было затрачено средств на обновление метро, никто не знал, да и люди были не в курсе всех изменений, за исключением тех, кто этим занимался, а они подписывали документы о неразглашении тайны государства Российского.

* * *

Володе послышались шаги. Он сразу выключил фонарь и замер.

Ему не показалось, шаги действительно доносились откуда-то спереди, это была не галлюцинация.

Сколько бродил после того, как обследовал все вентиляционные отдушины, Владимир не знал, точнее не следил за временем, ему хотелось быстрее добраться до людей.

Крайний ход имел ответвление, приведшее к подходному тоннелю, где ему пришлось спускаться из-под потолка, где он чуть было не уронил так ценную сейчас воду.

Замерев и отойдя к стене, вжавшись в тюбинг, Володя пытался вглядываться в темноту, вдалеке которой мелькал луч фонаря.

– Мужики, что происходит? – вдруг раздался юношеский голос со стороны шагов.

– Кто идет? – крикнул Володя, включая фонарь на полную мощность, и острый луч света с частичным рассеиванием прорвал кромешную тьму перед ним, найдя источник шума.

– Я не граффер, вагоны не разрисовываю! Я… ну, в общем, сдаюсь.

– Иди сюда! – прокричал Володя, делая строгий голос, хотя сам был безумно рад слышать человеческую речь.

Хождение в темноте и одиночестве, уже порядком надоело, Володя стал серьезно подозревать, что у него вырабатывается аутофобия.

Опознание голоса Владимира не обмануло: к нему подошел мальчишка лет пятнадцати с измазанным лицом, взъерошенными, поблескивающими от пота волосами, в черной ветровке, с рюкзачком за спиной, и камуфляжных, военной «цифре», штанах.

– О! А я думал это СТБшники13, или мо́нтеры забрались в заброшенный подходняк, – обрадовался молодой искатель приключений. – А ты-то чего в таком странном виде пола́зки устроил? Ух ты! Вода! Друг-диггер, дай напиться, а то я от жажды сейчас ласты склею.

– Держи, – усмехнулся Володя, – только все не выпивай, а то еще неизвестно сколько бродить.

Но парнишка его не слушал, а глотал воду, стараясь не проронить ни капли.

– Я смотрю, ты тоже не в метро́вской робе, и жилета оранжевого на тебе нет. Или ты не ходишь, где метро́вцы обитают? – спросил Владимир, и сделал глоток из бутыля, приняв его от диггера. – Тебя, кстати, как звать?

– Я – Вольт. А тебя как? – парнишка проигнорировал вопрос по поводу диггерской амуниции.

Володя вновь вспомнил последний разговор с братом, и то, как он его назвал.

– Меня зови Сторож, – ответил Владимир.

Вольт посмотрел на собеседника.

– Почему – Сторож? – удивленно, по-детски спросил молодой диггер.

– А почему – Вольт? – парировал Володя, усмехнувшись.

– Ну… – протянул Вольт и, махнув рукой, сказал. – Да какая, в общем-то, разница?

– Вот именно, – улыбнулся Володя.

– А ты не знаешь, почему все гермы закрыты? – спросил Вольт и отер грязным рукавом вспотевшее лицо. – Дышать-то совсем нечем. Может, пойдем, откроем?

– Не стоит, – мотнул головой Володя.

– А что, думаешь, поймают?

– Я считаю, что мы с тобой радиации нахватаемся…

– Какой радиации? – не понял Вольт.

– Ты вообще давно под землей?

– С закрытия станций.

– А землетрясение почувствовал? – внимательно посмотрел на молодого диггера Володя.

–Да! – возбужденно вскрикнул тот, вспомнив. – Я думал, тоннель схлопнулся! Никогда такого не было.

– Так ты не знаешь? – удивился Володя.

– Нет, – насторожился Вольт. – И твой тон меня пугает, друг.

– Люди в метро прячутся, везде все загерметизировано. В общем, ты стал одним из счастливчиков, кому удалось выжить… – Володя запнулся.

– Не-не-не! – замотал головой Вольт. – Ты тут ужастики мне не рассказывай!

– Да я еще ничего и не сказал, – Володя внимательно посмотрел на собеседника.

– Нет, нет! – Вольт стал ходить по тоннелю вдоль закругленных стен. – Ты что, хочешь сказать…