Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики

Рабат-и Малик

Мы увозили из пустыни очень многое. Бесконечную любовь к ней, к ее красоте, к пескам, лесам окаменевших деревьев, к слоям глины, коричневой, как шоколад, лисьим норам, кладбищам ежей – шкурки были покрыты иголками, остаткам сухих ручьев…

Грузовик, который все же нашли в пустыне, был нагружен так, что рессоры выгнулись в обратную сторону и уперлись в резиновые подушки амортизаторов. Через зыбучие пески мы переезжали, подкладывая под колеса доски. В рюкзаке у меня было 15—20 кг окаменевших стволов древних деревьев. Трудно выбрать в лесу самые красивые деревья. Рядом лежал «мосол» – кость динозавра длиной полтора метра, превратившаяся в желтый камень.

Мы ехали лежа на пробах, которые шли на камералку. Зимой их обработают и к весне узнают, как поворачивал Зеравшан, где он отложил свое золото.

Мы ехали и смотрели на дорогу. Неожиданно посреди пустыни я увидел на дороге женщину. Это была моя мама. Ее раскопки на летней резиденции царей или караван-сарая с сардобой были рядом с дорогой. Это был Рабат-и Малик.

Мы с геологами пошли на археологические раскопки в пустыне: стены, колонны, керамика.

– Поживее, чем у нас, – сказал Святой Илья.

Геология не туризм, романтики хватает на пару месяцев, не на всю жизнь. Холод или жара, голод, мат, дырявые палатки. Без теплого мягкого тела любящей тебя женщины. Возвращаясь после сезона, невозможно от жены оторваться. Оттого у геологов много детей.

6. Мамино золото

У нас, кроме квартиры, была еще комнатка в подвале – так везде в Союзе или в Германии. В ней хранились инструменты для маминых экспедиций: лопаты, кирки, тележки с одним колесом для перевозки земли (сначала я «тачки» написал, но сейчас это слово другое обозначает), ведра и т. п. Все это хозяйство увозилось в экспедицию, на месте нанимали на работу землекопов, кого-то из местных, селились где-нибудь недалеко от раскопок, тоже у местных. Один-два археолога. Основной и помощник.

Так устроена археологическая экспедиция, если ты еще не академик, не седое светило и не «всего на свете член». В любом случае археологи – это подвижники, особый род пассионариев. Денег всегда мало, поэтому на работу нанимали школьников старших классов, кого-нибудь из учителей. Тогда это был учитель физкультуры.

Археология выросла из кладоискательства, грабительского разорения древних захоронений. Как, например, в Египте, где за всю историю исследований нашли лишь одну неразграбленную гробницу фараона. Потом грабители перепродавали артефакты. Скупщики уже ориентировались в материале, постепенно накапливали знания. Где-то на краю этого процесса грабежа понемногу зарождалась и археология.

Золото археологи находят. Это правда. Сколько? За всю историю раскопок в Средней Азии был один такой случай. Молодая русская девчушка-археолог нашла клад – 25 кг скифского золота. Ей дали за это однокомнатную квартиру – переехала из общаги.

Известить о найденном золоте равносильно смертному приговору с быстрым исполнением. Пишу вам, что нужно делать, если вдруг и на вас свалится такая напасть. Во-первых, сразу снова зарыть, покрыть землей. Во-вторых, покинуть место находки. Все это молча, не меняясь в лице, не изменяя поведения, не экстренно, а как всегда.

Пишу это по опыту той девушки. Она выжила. Может быть, золотых находок было больше, но нашедшие слишком сильно им радовались. Это не всегда полезно. Девушка, дождавшись, когда руководитель экспедиции – крепкий мужчина – останется один, сообщила ему о находке. Они вдвоем вернулись в раскоп, переложили найденное в грязную хозяйственную сумку и перенесли как сумку с хламом к месту, где жили.

Все это было до арабо-палестинского конфликта, терактов и т. п. – пассажиров и багаж в аэропортах еще не просвечивали. Позже, когда магнитное просвечивание уже появилось, я так деньги из Москвы возил – в грязной сумке, которую просто бросал в «предбаннике» Ил-86 «баклажан». Кто подумает, что в грязной рваной болоньевой сумке два-три десятка тысяч долларов? Правильно – никто не подумал. Бумажки при просвечивании не звенят. Главное – забыть, что у тебя деньги. Волны тревоги не испускать. До того в роль входил, что однажды чуть сумку свою грязную при выходе не забыл.

Начальник экспедиции, пересидев около спрятанной в хламе сумки пару дней, поехал в Ташкент – «помыться», взял с собой грязные вещи, в которых и было скифское золото. Воздух свободы вздохнул он нескоро, только когда клад был наконец закрыт в сейфе директора института. После этого начали осторожно извещать о находке. Поседевший начальник экспедиции был разумен от природы, поэтому остался цел.

Та девушка не была моей мамой. С мамой все случилось иначе.

Был конец рабочего сезона. Обмеры. Это значит – все вырытые здания нужно нанести на схему, выполнить замеры стен, где-то подчистить углы. На раскопках уже нет рабочих. Только моя мама и местный учитель физкультуры, чтобы углы подчищать.

Недобрая сила подкинула в раскоп золото. Оно было покрыто керамическим котелком средних размеров, котелок треснул – то ли сейчас от удара лопаты, то ли давно уже. Монеты были покрыты зеленью, как окисленная медь, и блестели на изломе, как старое золото низкой пробы.

В сельской местности живут очень бедно, это не новость. Уровень развития неженатого учителя физкультуры, который безнадежно копил «калым» для своей свадьбы, тоже не вызывает больших иллюзий. «Разделим», – была первая и последняя его мысль, перед тем как мозг остановился. Это было сказано вслух, убежденно и без вариантов.

Аргументы мамы о том, что монеты медные, легко перекрывались в мозгу учителя убеждением, что все врут, особенно ташкентцы, особенно «шурави» – русские. «Она хочет все себе забрать», – ход его мыслей. «Раскоп глубокий, мне быстро не выбраться», – ход мыслей мамы.

Слова «Тогда возьми все себе» перекрывались в мозгу учителя мыслью: «Она всем расскажет, у меня всё отберут».

Советские учителя физкультуры, особенно в сельской местности, видимо, не отличались быстрым процессором в голове. Маме удалось выскочить из раскопа и убежать.

Позже местная администрация заставила учителя отдать монеты, но отдал он не все. Администрация мыслила так же, как учитель физкультуры: «Все врут, особенно ташкентцы, особенно „шурави“ – русские». Думаю, они поделили «золото».

7. Про электричество

Первый раз меня ударило током от Наиры. Искры с концов пальцев + вспышка. Нас в седьмом классе посадили за одну парту. Реакция друг на друга была острой. Хотя и неосознанной. Она меня называла тупицей – был небезразличен.

Наира и сейчас, через 50 лет, мне снится. Как счастье.

Пробой в воздухе от статического заряда при 10 000 вольт возникает. Когда мы с Эллой вместе жить стали, от меня искры проскакивали к трубам. Водопроводным, батареям парового отопления. Организм на трубы разряжался.

Видели фильм «Кокон»? Там между одним парнем и инопланетной женщиной искра в бассейне проскакивает. Показывает их истинное друг к другу отношение, без слов. Это не выдумка. Между мной и земной женщиной тоже такое было. Мы при игре в баскетбол столкнулись. Вспышка + искра. Пауза на мгновение – глаза в глаза. Обоим все стало ясно.

Но знаку свыше мы не последовали. Думаю, это знак был, что женщина тебе подходит. И хочет быть с тобою. Может, для того, чтобы супердети родились. Пишу это для других. Чтобы следовали указанию природы, если такое с вами случится.

Раньше я руками лечил. Руки при этом разогреваются, как проводник. Головную боль можно снимать себе и другим. Это несложно. Почти все могут. Перед операцией держал за руку маму Светланы. Долго ее за руку держал, рука разогрелась. Тоня сказала потом дочери, что ее будто энергией накачали. Это я давно не практиковал и много энергии потерял, чуть сам в больнице не свалился. Так при переливании крови бывает.

Как ни удивительно, но в начале работы в Мюнхенском университете в 2000 году я и компьютеры руками лечил. Старые, с «386-м» процессором. При сбое «накладывал» на них руки с обеих сторон, после этого при перестартовке сбой исчезал. Все знают, что перезагрузка операционной системы – основа половины «чудесных исцелений» компьютеров. Но только половины. Сотрудники и без меня пытались перестартовываться. Это ни к чему не приводило. Вероятно, я руками статическое электричество, накопившееся на материнской плате старых компьютеров, как-то снимал. С новыми компьютерами этот фокус не получался.

Фильмы про мутантов интересны. Там многое правда.

8. Раны полковника

Отец водил меня ребенком в парк Горького. Тогда это был парк для всех. Там собирались коллекционеры марок, монет, значков. Это не запрещалось.

Высокий мужчина в длинной офицерской шинели или темном длинном пальто – это был полковник, мой будущий тесть.

Бомбардировщик

Георгий Николаевич был летчиком дальней авиации. Высокий, красивый, статный. Образцовый офицер. В нем было два мира. Георгий уходил в поля рядом с аэродромом. Каждая травинка, цветок, каждое маленькое насекомое были ему интересными и родными. Это был мир, в котором жила его душа.

Особенность бомбометания в том, что результат не видишь. Бомбы падают из одного мира, который в бомбардировщике, на тот мир, который внизу. Что сталось с милыми травинками, цветами, букашками там, внизу? Эти два мира не встречаются в одной душе.

Бомбардировщик дальней авиации – грозная машина, которую стараются сбить наземными средствами и с воздуха. Случалось такое и с Георгием Николаевичем. Ранения обеих ног, госпиталь, швы – и снова в строй.

Зойка

Была при аэродроме медсестра – красавица Зойка. Осиная талия, тяжелые манящие бедра, раскосые глаза, танцевала, пела, характер – огонь. Женщина-праздник. Мечта всех летчиков полка. Но такая женщина не для каждого. А только для того, кого сама выберет.

Говорили Зойке, что есть самый-самый мужчина – высокий красавец Симаков. Увидела его Зойка – и выбрала. В 1949 году родилась у них в Вене, в Австрии, дочурка – моя будущая жена Тамара, очень похожая на мать. Потом родился сын – Коленька, названный в честь деда.

Красавица Зойка была создана для праздника, и праздник состоялся. В доме был достаток. Военные много привозили, уезжая из Европы. Это не мародерство, многое можно было просто купить у нищих послевоенных немцев.

Зойка устраивала красивые праздники для своих детей, собирала всех дворовых ребят, устраивала праздники для всех.

Перелом

Перелом в судьбе случился неожиданно. Георгий бежал по летному полю и вдруг упал. Разошлись швы на одной ноге, потом на другой. Разные госпитали. Разные врачи. Целители. Любые деньги. Никакого результата. На это ушло все привезенное с собой из Европы.

Тридцать лет Георгий Николаевич ходил с открытыми ранами на ногах, делал себе перевязки, менял бинты, стирал, сушил, накручивал их снова на раны. Жил один на один с постоянной болью. Не сказав об этом ни слова. Таковы Русские Офицеры.

Георгий снова вернулся в свой мир малых травинок, цветов, букашек. Куда еще от боли идти? Это были теперь не букашки, а марки. Он стал знатоком. Мои три детских альбома дали ему чуток жизни – занятие на месяц. Там нашлась одна стоящая марка.

Жизнь без праздника

Красавица Зойка была женщиной для праздника. Праздник закончился. Пришла стремная работа медсестрой на аэродроме. До конца. Прекрасные глаза померкли, продолжая тлеть, теперь уже тяжелым огнем звериной интуиции.

Женщине-красавице никогда не принять уход своей красоты, громадный вес, слоновьи ноги. И хромую судьбу, честно разделенную с мужчиной, бинтующим каждый день ноги с открытыми ранами.

И особенно не принять рядом, в «двушке» на четверых, свою копию – дочь Томку, красавицу, умницу, с осиной талией, тяжелыми манящими бедрами, раскосыми рысьими глазами, девушку-огонь – тоже созданную для праздника.

Томка-Актриса получила сполна – за жизнь своей мамы без праздника. Так сполна, что вынуждена была выйти замуж, чтобы только из дому уйти.

Томка

Томка поступила в университет, на филологический факультет. Но чаще ходила на физфак, на лекции к физикам очень способного курса, где учился Аркадий. Так часто ходила, что ей на физфаке преподы замечания стали делать: почему вы занятия пропускаете?

Посещала театральную студию, ходила и в горы, в том числе с ребятами Маркова. Девчонке с такими способностями еще бы и дом. И все выстроилось бы хорошо. В какую сторону ни глянь – везде способностей у Томочки хватало. Вот только дома не было.

Отец был вынужден молчать. Мать… Ну кто я такой, чтобы людей судить?

Мой путь не лежит мимо дому – твоего.Мой путь не лежит мимо дому – ничьего.А все же с пути сбиваюсь(Особо весной!)А все же по людям маюсь,Как пес под луной.Желанная всюду гостья!Всем спать не даю!Я с дедом играю в кости,А с внуком – пою.Ко мне не ревнуют жены:Я – голос и взгляд.И мне ни один влюбленныйНе вывел палат.Смешно от щедрот незваныхМне ваших, купцы!Сама воздвигаю за ночь —Мосты и дворцы.(А что говорю, не слушай!Все мелет – бабьё!)Сама поутру разрушуТворенье свое.Хоромы – как сноп соломы – ничего!Мой путь не лежит мимо дому – твоего.(Марина Цветаева)

Все мои детские тетради со стихами – от Томки.

Душе Томки нужно было куда-то прибиться, к какому-то человеку. У нее было чутье на людей. Не от разума, от природы. По несчастью, чувствовала Тома только потенциал, не реальность. И шла по воле своего чувства. Страшным звериным чутьем определяла Тома этот будущий потенциал и прикипала к человеку всей своей пылкой душой.

Избранники недотягивали. Много сил нужно, чтобы поднять в воздух такое чудо, высшей пробы. Чтобы бережно, с пониманием нести в руках такой сильный огонь, оберегать его.

По какой-то причине все избранники были юноши с еврейской кровью. Не берусь рассуждать, почему так получилось, да и не нужно это. Сначала был Вадик, потом Аркадий, потом я. Все было не то. Нужен был совсем другой человек. Может быть, такой, как я сейчас, в 65 лет, – для девчонки в 25 лет. Оберегающий ее, направляющий, понимающий ценность и неповторимость божьего огня, заложенного в ней. Сейчас я бы смог. Впрочем, кто знает…

А тогда мальчишка на шесть лет младше не мог управлять мощным пламенем. Не смог сотворить праздник для Томки-Актрисы. И она повторила судьбу своей мамы – красавицы Зойки. Все это начиналось с войны, с ран на ногах полковника Симакова.

9. Математика и строевая подготовка

Борис Антонович написал учебник по математике. Показал знакомому профессору. Диалог:

– Все правильно. А вы можете это же по-другому написать, с другого взгляда?

– Нет. А какой может быть еще взгляд?

– Тогда вам рано учебники писать. Как будет у вас несколько разных взглядов на эту математику, тогда и пишите учебники.

Это запомнилось. Сейчас я наконец понимаю, о чем речь. Нужно не только свободно плавать в теме, а быть выше нее. Тогда вам будет что сказать.

Строевая подготовка – простая штука. Чем больше маршируешь, тем лучше получается. Удивительно, но так же и с математикой, которая на первый взгляд немного посложнее.

Борис Антонович тренировал нас на решении задач и упражнений. Не несколько задачек в день, а страниц 5—10 из задачника. Через пару месяцев, взглянув на любую задачу, мы знали, как решать. Мозг быстрее тренируется на максимально некомфортных для него задачах.

Так и десантников тренируют. Их бьют инструкторы пару месяцев, не обучая защите. Через два месяца жертва, глядя на инструктора, внутренне чувствует, куда ее хотят ударить. С этого момента молодых обучают приемам защиты. Затем обучают приемам нападения.

Борис Антонович тренировал сына Алексея так же, как и нас,, но с детства. Леха в восьмом классе олимпиады по математике среди десятиклассников выигрывал. Нисколько не кичась этим фактом.

Ферганцы вообще очень душевные люди. У них открытость и тепло души на высоком уровне. Такой феномен. Это было у Бориса Антоновича, Алексея и Гриши Зомерфраинда. Позже я военных тренировал для Афганистана вместе с ферганскими инструкторами. В них была такая же душевность. Они душой вместе жили.

Алексей, как я думаю, по тем шести вопросам (см. текст «Мы родились в 55-м») пятерки от жизни получил. Скорее всего, это пришло от отца. Однако Алексей себя запустил в другом. Вес лишний и все такое. Поэтому к шести вопросам нужно и седьмой прибавить. Держишь ли ты себя в хорошей физической форме? Может ведь так случиться, что не враз помрешь. Придется помучиться и, как следствие, близких нагружать. Поэтому физическую форму лучше поддерживать. Это, кстати, нетрудно. Следить за едой плюс на фитнес ходить.

Если неохота фитнесом заниматься, то можно почтальоном работать, или лесорубом, или на кладбище могилы копать, или другое что-то на свежем воздухе. Овец пасти в горах.

При чем тут математика и строевая подготовка? Оба предмета к порядку приучают. В жизни и в голове.

10. Розы для Ирки Соколовой

Розовые розы Ирке Соколовой,

Ирке Соколовой, однокласснице моей…

Ирка Соколова пришла в наш класс в девятом, это был второй набор в математический спецкласс на Чиланзаре, в 26 кварталах которого проживало тогда примерно 300—400 тысяч человек. Пришли отличники и будущие медалисты из множества школ. Потом многие из них по причине военного подхода к математике у Бориса Антоновича отсеялись. Ирка Соколова осталась.

К концу десятого класса Ира расцвела как женщина и превратилась в секс-символ, как Мэрилин Монро в США. В умный секс-символ, который учился в матклассе.

Действие Соколовой на неразвитый мой софт характеризовалось немотой. Софт не мог это переварить и выдать реакцию – адекватную реакцию на совершенство форм молодой женщины. У других с развитием было не лучше, пацаны явно недотягивали…

Мы не дарили розовые розы Ире Соколовой. Не подарили ей вообще никаких цветов…

Ира уехала в Томск и поступила там на биофак. Там ее оценили как женщину. Отпускать такую девушку из дома было нельзя. Ира пошла по рукам в чужом холодном городе. Очень уж броской была ее красота. Тут и перестройка подоспела.

«Вот и отличницы Даша и Маша, ставшие валютными проститутками» (Инна Кабыш).

Валюты не было в Ташкенте. «Не те бляди, что хлеба ради…» Это уже ближе, это про русских женщин.

Мы не дарили цветы женщине невиданной красы, которая могла бы сделать счастливым каждого… Мы были уже спеленаты своими браками, женами, детьми, работой…

Ира Соколова умерла первой из нашего класса, за много-много лет до… Хотел написать «до срока», но у женщины такой красоты срока быть не может. Такая Женщина вечна. Осталось чувство нелепости произошедшего и личной потери…

11. Турбореактивные близнецы

На Жуковской, в кооперативном доме авиаремонтного завода, в центре города, были только две не блатные семьи. Наша и Шурика с Наташей. Шурик отвечал за ремонт автоматики турбореактивных двигателей.

Наташа и Шурик родили сына Мишку, мягкого и спокойного, как Шурик. Тамара посоветовала, что нужен еще ребенок. Они послушались. Родились близнецы. Орущие непрерывно, так как один заводился от другого. Тут-то Шурик и хлебнул лиха.

Издерганная Наташа метала в него тарелки до полного исчезновения боезапасов. Шурик все гасил своим большим мягким телом. Под оглушительный вой газотурбинных двигателей орущих близнецов, перекрывающий болевой порог.

Тарелки они покупали раз в месяц. Два года подряд.

12. Писатели из Переделкина

Врачи сохраняют интерес к людям. Даже если меняют занятие. Чехов, Булгаков, Вересаев, Аксенов, Горин, Александр Розенбаум и… очень многие.

В то время мы иногда появлялись в доме у Сергея – хирурга, большого знатока и любителя литературы. У них с женой был свой дом, не разрушенный землетрясением.

Александр Розенбаум, приезжая в Ташкент, после выступления, хлебнув водки, произносил одну только фразу: «Всё… Теперь к Сереге!» – и карета-машина срывалась с места в карьер.

Кабинет с глубокими креслами, заставленный по периметру шкафами с книгами, был местом глубоких бесед. Там собирались писатели, поэты, завсегдатаи Переделкина, отдаленных вечеров советской литературной элиты.

Там бывала и белая ворона, не писавшая ничего, кроме отчетов об испытаниях и режимной наладке, инструкций по эксплуатации и подобного. Такой вид писания рождает свой стиль, который вы, вероятно, заметили. Белая ворона была «от сохи», из мира больших заводов, заполненных «машинами, питающимися нами – людьми». Тот мир был далеко от людей, собиравшихся в Переделкине, далеко и от других писателей.

Не знаю ни одного, кроме Артура Хейли, который писал бы о реальных вещах («Аэропорт», «Отель», «Клиника», «Колеса», «Менялы»…), специально нанимался на работу в то место, которое собирался описать, получал личные впечатления, знал, о чем пишет. Однако и Артура Хейли не заносило на реальное промышленное производство, туда, где проходит жизнь многих и многих людей.

Слова Максима Горького, сказанные им Исааку Бабелю: «Вам пока не о чем писать, идите в люди…», – повернули судьбу Бабеля, дали ему путь и пищу – о чем писать. Такой подход к писательству не входит в учебные планы литературных институтов. Возникает два мира:

– мир писателей, которые придумывают события, о которых мало что знают, населяют книги персонажами, про которых непонятно, когда же они работают, как зарабатывают на все эти дома, машины, рестораны, круизы;

– мир читателей, которые после работы или в метро читают книги писателей, учатся по этим книгам, как жить, а по сути – просто теряют время, самый драгоценный свой ресурс, который нельзя купить.

Выдуманный мир, существующий на страницах книг, не дает реальных представлений о жизни, не дает эмоционального опыта, который приходит только от реальных событий. Это общее, вероятно, и без меня хорошо известное в литературе противоречие.

Вернемся в кабинет к Сергею. Собирающиеся там люди были более чем интересны и развиты. Открыв рот, я слушал их рассказы, течение мыслей, блестящие аналогии, сочетание разных ассоциаций, бесконечный креатив. Вот только…

Вот только многие «новые» их мысли были неверны или давно известны. Известны вам, учившим в университете физику, химию, биологию. Известны серому инженеришке, проводившему годы в грязи металлургических заводов.

На факультетах филологии люди, не имеющие современных естественно-научных знаний, изучают литературные произведения, написанные людьми, также не представляющими, по каким физическим, химическим, биологическим, экономическим законам функционирует окружающая их реальность. Возникает порочный круг текстов, разговоров ни о чем в среде очень талантливых от природы людей.

Ума было мало, и я иногда открывал рот, рассказывал Великим Писателям из Переделкина какие-то простые, известные мне, убогому, истины. Не понимая, что их «песню» нельзя прерывать. Это не только невежливо, но и глупо. «Песня» является во многом самоцелью, как игра актера.

Мне, учившемуся у каждого слесаря и сварщика, была гораздо ближе формула моей жены – Заморыша-Бублика: «Пи… деть – не мешки ворочать», – извините за нелитературность. Такие формулы рождаются от жизни ИП-челнока, таскания в грязь и слякоть чудовищных тюков с товаром, стояния месяцами на базарах в зимний холод, застегивания, стоя на коленках в грязи, ширинок капризным клиентам.

Бабель также был научен жизнью «не жевать сопли». В 37-м году этот очкастый «еврейчик», «такой паршивенький», отстреливался ночью до последнего патрона, когда за ним пришли из НКВД. Заморыш, как и Бабель, учился жизни «по горькому», в прямом и переносном смысле. Только вот книг не писал.

13. Гениальность Дмитрия Быкова

Вы знаете, конечно, Дмитрия Быкова. Знаете, какой он умный, какая у него великолепная память. Знаете, как многочисленны и содержательны его книги. Сразу видно, несколько его интеллект превышает возможности слушателей. Это так же, как у Андрея Кураева и некоторых других.

Обычная проблема: разный уровень интеллекта у источника и у приемников информации. Обычный итог: информация воспринимается выборочно и далеко не вся.

Что останется в «памяти народной» после Дмитрия Быкова? Уверенно могу сказать только о короткой истине, сформулированной Быковым и понимаемой всем народом: «Мимо жопы не сядешь». Это кристалл всего, что написал или сказал Дмитрий Быков. Короткий, понимаемый всеми шедевр.

Как сравнивать творения таких очень способных людей, как Дмитрий Быков, Андрей Кураев, Великих Писателей, их произведения и высказывания?