Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики

Мое отношение к нему было странным. Чувство это шло глубоко изнутри, и я знал, что чувствую правильно. В Сергее я видел женщину необыкновенной душевной красоты. При таком вот внешнем обличии. Такая внутренняя тонкость и чистота чувств редко бывает у мужчин.

Это несколько перекликается с моим отношением к Светлане-Бублику-Заморышу – моей теперешней, третьей жене, которая тоже умеет материться как никто, обладая при этом чистейшей, чуткой и нежной душой. Вот только у Бублика нет бороды и звания мастера спорта по самбо, что, может быть, даже и хорошо для меня.

Сергей выполнил норму мастера по самбо, служа в десантуре. Проще говоря, это волкодав среди людей. Волкодав, обученный валить врагов, обученный вырубающим ударам и их последовательности по самым продвинутым методикам. Теперь об уроках.

Урок 1. Я умею бегать. Тем более хорошо бегал в те времена. Но десантники бегут иначе. Десантники бегут как в последний раз, чтобы уйти из-под огня, чтобы достать врага. Так или иначе на максимально возможной скорости, без альтернатив и рисовки. Мы бежали с Сергеем чтобы достичь-захватить отходящий автобус. Я отстал на пару метров, видел его бег, запомнил этот бег – последний бег к цели, которую нужно достичь или умереть. Так должны делаться дела – без соплей, на максимуме.

Урок 2. Мы сидели и пили рядом с Кадамжайским сурьмяным комбинатом, приезжали помыться в сауну к знакомому энергетику. Рядом бухали местные мелкотравчатые криминалы, которые начали расставлять ранжир. Началась предзадирания. Глухарь с выраженным восторгом на бородатой роже пересел к криминалам, начал наливать им, предлагать дела, хлопать по плечам. Криминальные поняли по выделяемой энергии, что прилетела Птица Совсем Другого Полета. Они очень быстро и с видимым страхом на рожах смотались. «Друзья, вернитесь, куда же вы?» – на матерном диалекте кричал вслед Глухарь.

Урок 3. Блатные мальчики привезли на вездеходе в дом спасотряда б… дей. Руководителем спасслужбы был тогда Лукашевич, хорошо знакомый ферганцам. В строительство дома спасслужбы, по сути своего дома, он вложил все свои сбережения из чулка. Мы, здоровые парни, уже месяц сидели в горах. А тут в зону нашего влияния привезли женщин. Кому они должны принадлежать? Правильно, сильнейшим. Это единственно правильная эмоция. Засуньте этику в жопу.

Удары в ближнем бою десантники наносят с левой руки, разворачивая корпус для подготовки следующего удара. Левой – по печени, правой – по сердечной мышце, клиент начинает сгибаться вниз, левой – по нижней челюсти сбоку, правой – в висок. Всё. Переговоры закончены.

Урок 4. Мы жили тогда на Жуковской, я рассказал Тамаре о своем отношении к Сергею. Тот пришел к нам в костюме, с постриженными волосами и бородой, с цветами. Тамара-Актриса сказала Сереге, что я люблю его как женщину. Актрисе нужна мизансцена. «В доме не уживутся две любимые женщины…» – сказал, улыбаясь, Сергей и поднялся…

«Уполномоченный» (от федерации альпинизма в горном районе) – «упал намоченный»; «преподаватель» (например, техникума, где работал Сергей) – «пре поддаватель»; «имею в виду» – «что имею – то и ввиду», – фразы Сергея.

Афган-2. Нападение Китая

В программу подготовки альпинистов входит перевальный горный поход. Наша рота – шесть взводов – была обмундирована для боя с полной выкладкой. Каски, автоматы, запасные рожки, гранаты, пулеметы, патронные ящики, вещмешки, палатки, жратва. Мы ушли в высокогорье с целью перевалить хребет и спуститься через неделю в другую долину, в конце которой располагалось священное озеро. Долина, по которой мы должны были спуститься с гор, шла со стороны Китая. Отношения с Китаем тогда были хреновые, напряженные, об этом постоянно писали в газетах.

Мы построили свои взводы, все были в касках, с автоматами наперевес. Отрапортовали полковым отцам-командирам и ушли быстрым ходом в горы. Но ушли мы недалеко. Дошли до первого поворота реки, который скрыл нас от отцов-командиров. Там мы остановились, сняли каски и автоматы, распихали все это в рюкзаки и уже «нормально» двинулись дальше.

Условия были реальные, приближенные к боевым. Бойцы научились очень многому. Тому, что на крутом склоне, где тяжело даже просто стоять, можно за полчаса вырубить площадку под палатки, через час приготовить еду, нормально спать ночью. Что надо беречь вещи, не дать рюкзакам покатиться вниз – рюкзак не остановится, будет катиться до долины на большой скорости, его невозможно догнать. Как сушить обувь на костре, как беречь сослуживцев. Не потому, что это друзья, а потому, что лучше, когда человек сам идет, чем нести его по горам вчетвером. Как обходить лавиноопасные склоны, не выходить на скальные сбросы, перебираться через реки и так далее.

Через три дня мы уже перевалили хребет, и начался выход из высокогорья по другой долине к священному озеру. Озеро возникло оттого, что в долину обрушилась соседняя гора и перегородила реку. Так образуются почти все озера в горах. Завальные озера считаются у мусульман священными. Была ранняя весна, холодно, снега в горах еще не таяли, поэтому в озере не было воды и мы выходили по дну «сухого озера».

Выход к священному озеру через неделю похода пришелся на пятницу. Это было ошибкой. Пятница у мусульман – святой нерабочий день. В этот день сотни людей идут к священным местам, молятся, привязывают тряпочки к веткам кустов. Все кусты в таких тряпочках. Пришли многие десятки людей и к нашему священному озеру.

На завале стояли отцы-командиры, ждали нашего выхода из высокогорья. Мы, не доходя до последнего поворота долины, остановились, надели каски, навесили автоматы, расчехлили пулеметы. Снова стали грозным боевым соединением, которое выходило с гор из долины, идущей со стороны Китая.

С Китаем было тогда – «не очень». Об этом знали люди, пришедшие в тот день к священному озеру. И вот на этих людей со стороны Китая из-за поворота долины с гор двинулись вооруженные войска. Взвод за взводом они выходили на большой скорости, блестели каски, автоматы, пулеметы. Как это понимать? Правильно: это начало войны.

С криками «Война!» люди бежали от войск «китайцев» вниз, мимо наших отцов-командиров, чтобы спасти свои жизни. Мы спустились с завала, который через месяц начнет останавливать воду, собирая ее в священное озеро, расселись по машинам и уехали. Машины проезжали через «мертвые» поселки. Жители сидели по подвалам и ждали беды.

Афган-2. Охота

Одной из недоработок армейцев при обучении войск в горах были равнинные пищевые пайки, а также тонкие носки, отсутствие смены и т. п. Армейский паек и так «не очень». На продуктовом складе были картофельный порошок, хлопковое масло, рыбные консервы. Нас пускали на склад свободно, но все равно мы голодали, несмотря на водку. Представьте себе, как жилось солдатам.

Зимой в горах солдатам положены специальный паек, дополнительная одежда. Отцы-командиры об этом не подумали. Отсутствие жратвы и одежды привело через неделю к «голодным бунтам». Солдаты взбунтовались. Оказалось, что в армии есть решения на такой случай. Это не подвоз дополнительных продуктов и одежды, как подумали вы. Решение другое – марш-бросок с полной выкладкой, передвижение по-пластунски в глубоком снегу. Голод при этом забывается. Армия – не гражданка.

Ферганцы знали, что будет голодно, и завезли на промежуточную базу собачек. Сучку Настю и кобелька Шарика. Килограмм по пять весом. На случай голода. История умалчивает, куда они делись. Кто их съел? Вопросы не сделают вас сытым.

У узбекского поселка со славянским именем Иорданово имелась особенность. Там были совершенно обнаглевшие собаки, которые бросались на людей. Без палки пройти по поселку не получалось. Обычно его проезжали на грузовике. 10—15 шавок с лаем бежали следом и бросались на машину. Так часто в горных поселках, стоящих в конце дороги.

Голод, исчезновение «своей собачатины», наглые шавки в Иорданово сложились в мысль об охоте. Мы взяли армейский карабин, запас патронов, завернули карабин в штормовку и поехали в Иорданово. Сошли с грузовика выше поселка, чтобы охота и стрельба не связывались в сознании местных с военными. Грузовик должен был забрать нас с добычей на другом конце поселка. Охотников было четверо. Все с высшим образованием. Убежденные защитники животных. Мы собирались «обороняться» от нападающей на нас стаи наглых местных собак. Оборона с оружием. В Союзе этот принцип объяснял, например, название «Министерство обороны».

Мы ждали, как обычно в Иорданово, серьезной схватки. Массового нападения со всех сторон. Первая заметившая путников шавка лаем собирала для атаки всех поселковых собак. Но вышло по-другому. Первая шавка с лаем выбежала к забору, открыла пасть и… издала жалобный вой и метнулась обратно. После этого в поселке наступила гробовая тишина. Лай собак прекратился по всему поселку разом.

Местные собаки знали, что такое ружье, для чего оно. Они смогли распознать оружие, даже завернутое в штормовку. Они получили сигнал опасности, поняли, что пришли охотники, охотники за ними. Это резко поменяло их настроение.

Афган-2. Восхождение

Подготовка войск должна была закончиться восхождением. Вершина называлась Комсомольская. Летом на нее заходят за сорок минут. У нас было не лето. Морозная зима, очень глубокие снега – они, как при муссонах, выпадают в Дугобе на контакте зимы и весны.

Войска выдвинулись к вершине и встали лагерем под горой. Шел сильный снег, у вождей-инструкторов были большие сомнения из-за лавиноопасности. В час ночи я пошел на лыжах в сторону пути подъема, чтобы оценить ситуацию. Было сносно. Поэтому в два часа мы вышли на штурм.

Техника передвижения в снегу глубиной 1,5 м вряд ли вам известна. Описываю. Сначала все показываю я. Пробиваю первые 10—20 м. Потом начинают мои солдаты. Первый делает прыжок вперед, приминает снег и делает новый прыжок. Так десять раз. После этого делает прыжок в сторону. На большее сил не хватит. Особенно у людей небольшого роста. Вперед выходит второй солдат – и так дальше.

Отработал первый взвод, он уходит в сторону и встает в конец. Начинает «пробивать дорогу» второй взвод – и так дальше. Двигаться нужно быстро, чтобы люди не застыли. Поэтому первый человек-таран бьется на максимальном напряжении сил.

Неожиданным для меня было то, что в таком глубоком снегу не было холодно. Снег изолировал от ветра, как-то сохранял тепло в районе ног. Так продолжалось часа три. Потом мы вышли на скальный гребень, покрытый снегом и льдом. Вышли на ветер. Нужно было вешать перильные веревки. Продвижение при этом медленное, бойцы в основном стоят и замерзают. Опыта, как сохранять пальцы ног от промерзания, потери чувствительности, у солдат не было. Нужно непрерывно шевелить всеми пальцами. Это умели не все. Бойцы – просто мальчишки, попавшие в ситуацию, к которой не были готовы. Когда у молодого мальчишки пропадает чувствительность в ногах, становится страшно, что он потеряет пальцы, потеряет ноги. Это реальная перспектива через несколько часов. Это не шутки. У бойцов горные ботинки были надеты на тонкие хлопчатобумажные носки, рукавицы были такие же тонкие. Постепенно терялась чувствительность в руках.

Шесть инструкторов не могут «обслужить» 120 замерзающих мальчишек, не могут их транспортировать к палаткам. Поэтому мы прекратили восхождение в 500 м от вершины. Повернули назад на максимальной скорости. Снова вошли в глубокий снег, где было теплее. От быстрой ходьбы ноги у мальчишек отошли.

Я переобулся, встал на горные лыжи, которые тащил с собой на вершину, застегнул крепления и большими дугами поехал по предвершинному цирку вниз. Спускающийся в горах зимой по глубокому снегу одинокий лыжник не имеет права на падение. Это все, что нужно знать про такие спуски. За вами до весны никто не придет.

Через полчаса я догнал бойцов, войска вышли из тени на солнце, стало теплее, мальчишки были в хорошем настроении. Мы спустились без потерь. Приготовили обед и двинулись в отступление – вниз.

НКВД

В кабинет к начальнику первого отдела я пришел с письменной просьбой о разделении отпуска. В те счастливые времена отпуск выдавали по расписанию, заполняемому в начале года. Когда ты можешь, как это сочетается с детьми, семьей – это не учитывалось. Все были как бы на военной службе, служба (работа) – первым делом, женщины и дети – потом. У меня на шее уже висели первые дети и первая жена. Поэтому я просил разрешения разделить отпуск.

Манжиров ходил по производственному объединению как единственный его владыка, который над всеми. Который и был над всеми. По его запискам в ГБ происходило (или могло произойти) многое. Поэтому в кабинет к директору производственного объединения он входил не стучась, как к себе.

ГБ была внедрена во все серьезные промышленные и технические предприятия. Ее внештатные «встроенные» сотрудники – инженеры, давшие подписку о сотрудничестве, и ежемесячно подававшие в «службу» информацию, – были интегрированы во все отделы. Я знал этих людей, чувствовал их по необычному поведению. Они были слишком спокойны и уверены в себе или слишком много знали.

Штатными сотрудниками ГБ были кадровики – начальник первого отдела и кто-нибудь из верхнего эшелона технических руководителей. У нас таким был наш Главный инженер. Наш Главный хотя бы на ходу старался учиться делу того промышленного предприятия, которым был поставлен руководить.

Манжиров, с обычным брезгливым и надменным выражением лица, прочитал мою бумажку.

– Пишут нам о тебе, – сказал Манжиров. – Из военной части 206.

«Этого мне только не хватало», – такая была первая моя мысль. Когда о тебе пишут военные в ГБ – это не к добру. Лучше, если о твоем существовании эти службы вообще ничего не знают.

«Накрылось разделение отпуска», – такая была вторая мысль. ВЧ-206 и была тем войсковым подразделением, где происходили наши «художества» по подготовке войск к Афгану, водка, горные лыжи, вольность в рядах Советской армии и так далее.

Манжиров достал папку – мое личное дело (так я узнал о существовании «моего личного дела»), медленно развязал тесемки, вынул бумагу от ВЧ, прочитал: «Военная часть 206 благодарит лейтенанта N за образцовое выполнение воинского долга». Чем мы с инструкторами произвели такое впечатление на ВЧ – количеством ли выпитой водки или тем, что обучение войск прошло без потерь, – не могу сказать. Это военная тайна. Так я получил разделение отпуска на две части и стал со временем старшим лейтенентом.

Однако текст этот не про меня. Он о Манжирове. После перестройки я встретил его недалеко от дома моей мамы. Манжиров был тогда уже не у дел.

Будучи «в силе», Манжиров не смотрел людям в глаза, скользил взглядом поверх наших голов. Тут я впервые увидел его глаза. На меня смотрел человек, понимающий, что он уже «ничто», «ничто» без своей службы, дававшей ему власть над людьми. Офицер НКВД Манжиров смотрел на меня почему-то снизу вверх. Он сдулся, осталась только оболочка. В мире людей, без «службы», комитетчики редко находят себе место.

5. Золото Кызылкума

Условно выпущенные

ПОП на россыпи. Это не стеб, а поисково-опробывающая партия, которая ищет золото. Илья работал в ПОПе старшим геологом. Илья – один из трех Святых, которых мне довелось встретить. Святой Илья ходил не по воде, он ходил по степи, по пустыне.

Илья хороший боксер, из лучших. Нужный, «по делу» удар по морде работавшему в партии уголовнику вызывал у Ильи… не гордость за свою силу, не чувство превосходства, а стыд за поступок, которого лучше избежать. До такого нужно дорасти, это редко встречается у людей.

Геологическая партия – это особый мир, в котором есть всё.

Канавщики-землекопы, вскрывавшие верхние слои земли до нужной геологам глубины, были условно выпущенными. Из колоний, разбросанных вокруг Навои – центра обогащения урана в Кызылкуме. Город Навои был построен заключенными. Делается это так. Огораживается участок земли, забор, сторожевые вышки, проволока, охрана. Внутрь утром заходят заключенные, строят дома, вечером уходят спать в колонию. Так возникают заводы, каналы, плотины, города.

Три канавщика были не из условно выпущенных: Тимур, я и сибиряк Володя.

В те времена среди людей ходили разные мифы. Один из мифов заключался в том, что на Севере можно заработать большие деньги. Поэтому люди с юга ехали на Север. На Севере – в Сибири – существовал противоположный миф, что большие деньги можно заработать на юге. Так в ПОПе появился сибиряк Володя, красивый светловолосый парень, очень крепкий. Он приехал в Кызылкум зарабатывать деньги на свадьбу.

Мы с Тимуром тоже приехали в пустыню за «большими деньгами» – «слиняли» от сбора хлопка, на который осенью сгоняли всех студентов на юге. Расчет при этом такой: с третьего курса уже не выгоняют, только стипендии лишат на два месяца (40 +40 = 80 руб.), а заработаем мы побольше, плюс свобода, которой нет цены.

Золото Кызылкума рассыпное. Что это значит? Палео-Зеравшан – это «бывший» Зеравшан, река, текущая по пустыне с гор, где было коренное месторождение золота, которое она размывала. Зеравшан менял и меняет русла. За сотни тысяч, может быть, миллионы, десятки миллионов лет бесчисленное количество бывших русел этой реки, бесчисленные бывшие ее повороты покрыли площадь пустыни Кызылкум. На поворотах реки откладывается золото – золотой песочек более тяжелый, чем обычный. Вот эти повороты и искал ПОП на россыпи. Поэтому мы часто перемещались.

Суперледи

Перемещаясь, мы останавливались на территории других партий. Одной из партий была «девятка». «Девятка» искала уран. Ее работники жили в вагончиках. Нам, не мывшимся уже несколько недель, братья-геологи выделили пару вагончиков. Поднявшись по ступенькам, мы попали в очень неудобное положение. Двухэтажные спальные нары были застелены для нас чистым, белоснежным бельем. Этим невозможно было воспользоваться.

Нас принимали так, «как должно быть у людей». Нормальными людьми мы давно уже не были, неделями плюхались на свои шконки не раздеваясь.

Чистые постели не были в «девятке» случайностью. Они были нормой. Все дело в Женщине. Начальником партии была Суперледи, совершенно особого внутреннего устройства. У нее, внешне спокойной, внутри был стальной стержень. Она ни разу не повысила голос. Условно выпущенные уголовники «девятки» мылись по утрам, чистили зубы, брились и шли… не на завтрак и не на работу, а на зарядку. Они не матерились, ходили с застывшим изумлением на морщинистых криминальных рожах. Они не понимали, что с ними случилось и что делать. Сделать с Суперледи они ничего не могли..

Ясным спокойным взглядом очень красивая женщина прижимала уголовников к земле, как танк приминает сухую траву. Шепотом они излагали нам свою единственную просьбу, единственное желание: «Сделайте с ней что-нибудь…» Половина уголовников хотели вернуться обратно в колонию, за решетку, но законов таких нет. Они были образцовыми. Разве что галстуки не носили и не в смокингах канавы копали. Но с ужасом чувствовали, что если она захочет, то будет и это.

Через тридцать лет я пробил колесо о другую такую женщину. В моей жизни появился Заморыш, имеющий пятый уровень по ДЭИР (часть базовой подготовка спецагентов) и такие же стальные повадки. Сделать с Суперледями ничего нельзя. Легче голыми руками оторвать башню от танка.

Даже мыться я начал не только во время дождя или при падении в речку.

Самолет

Жизнь геологов имеет мало радостей. Иногда накатывает тоска. Человек как-то отдаляется, замыкается в себе. Геолога Самолета назвали Самолетом то ли из-за того, что он родился в самолете, то ли из-за того, что он вылетел откуда-то в развевающихся, как крылья, трусах…

Тонкую душу Самолета посетила тоска. Такое случается с геологами. Тоску нужно вовремя заметить и начать лечение. Ваши мысли? Нет, это не водка. Самолета отправили на неделю домой. Там он наелся маминых пирогов, посмотрел телик и вернулся свежим и починенным. Успел к дню рождения сибиряка Володи, где сыграл свою важную роль.

Геологические партии с таким основным составом канавщиков, как в ПОПе, имели особый регламент жизни. Зарплата в партии выдавалась один раз – после окончания сезона. Если делать иначе, то сталкиваешься с чудным явлением: партия пьет до исчезновения последнего рубля.

При ремонте жидкостных амортизаторов на грузовике в амортизаторы заливали портвейн – он не так быстро замерзает, как вода. Другой подходящей жидкости в пустыне не найти. Заливал ремонтник Юрка, рядом с ним на животе лежал начальник партии и следил, чтобы портвейн попал именно в амортизатор, а не в бездонную Юркину пасть. Отношение к алкоголю можно было охарактеризовать как «трепетное».

День рождения сибиряка Володи

Геологи собрали свои «трояки» и «пятёры» на подарок сибиряку Володе. Набралось 42 рубля, и мы купили часы «Луч» квадратной формы, в позолоченной оправе. Повариха приготовила что-то особенное, составили вместе столы – получился праздничный стол. Все это показывало, как сибиряка ценили в партии за надежность.

Какой день рождения без водки! Привезли и ее. Целебный напиток выставили на столы уже после загрузки в желудки уголовников первого блюда. Это было выстраданной мерой профилактики. Водка зло плюхнулась на первое блюдо в нетренированные желудки уголовников и геологов и быстро оказала свое волшебное действие.

Нужно сказать, что в криминальном сообществе все по ранжиру. Во всяком случае, по возрасту. Был там Малой, попавший в колонию по малолетке. Обычно Малой знал свое место. Водка, залитая в Малого, поменяла в нем неустойчивые еще социальные ориентиры. Ему показалось вдруг, что он вырос. И стал тянуть на «старших», объясняя им попутно свою новую значимость. Среди прочего наступил на мозоль Самолета.

Самолет терпел Малого мрачным молчаливым терпением. Последнее исчезало обратно пропорционально росту уровня алкоголя в крови. Вот нужный уровень был достигнут – и взошло солнце счастья в нашей унылой, скучной жизни. Громадный Самолет взлетел в воздух с единственной целью. Цель была простой и ясной. Убить Малого. Сингулярность нашей жизни ринулась в бесконечность. Через мгновение все изменилось. Партия превратилась в поле битвы.

Это было прекрасно. Было две силы. Одна сила, состоявшая из «старших» криминалов, присоединилась к цели Самолета. Другая сила, состоявшая из геологов, старалась спасти Малого, который рвался в бой, явно не понимая, что происходит. Все происходящее возбудило повариху, которая расцветала на глазах и начала делиться с нами самым сокровенным женским, крича: «Еб… те меня все!»

Мебель в комнате превратили в труху в первые же мгновения. Куча беснующихся тел, молотящих друг друга. В таких случаях важен процесс. Мне почему-то было скучновато.

Кто-то из умных саданул по лампочке, стало темно, и бойцы выскочили наружу. Группа «спасателей» унесла рвущегося в бой Малого на руках в темноту степи. Его закопали в грунт, легли сверху, заткнув Малому пасть. Группа «борьбы за уважение старших» кружила по пустыне концентрическими, насколько это возможно для пьяных, кругами. Они искали Малого – чтобы совершить суд Линча.

Была осень. В пустыне резко континентальный климат. Ночью очень холодно. Пустыня отбирала энергию у бойцов, боевой дух понемногу ослабевал. Свою страницу вписали в историю Юрка и Саня – шоферы, уже месяц ремонтировавшие грузовик. Они вскочили в машину и исчезли в темноте с целью «обкатать» бедолагу после ремонта.

Малого отрыли и принесли из пустыни. Как ни странно, нес его Самолет. Малой, обняв его за шею, спрашивал, указывая на каждого встречного: «Это наш человек?» Самолет подтверждал.

Утром на горизонте появились две тоскливо бредущие фигуры. Это были Юрка и Саня. Где-то в пустыне одиноко замерзал «обкатанный» грузовик.

Скарабей

Все это происходило в другой стране, на другой земле, но во время сбора хлопка. Нам с Тимуром нужно было вернуться в город к началу занятий. Раз в неделю или две мы ездили в Навои на почту, чтобы позвонить в Ташкент и узнать, когда закончится хлопок. Тогда не было мобильников. На почте нужно было заказать у связистки телефонный разговор с Ташкентом и долго ждать в очереди среди таких же страдальцев.

С нами был Святой Илья и был священный у Древних Египтян жук скарабей. Скарабей – это очень серьезное, крупное, черное насекомое с крепкими кривыми лапами. У нашего скарабея был генный дефект. Он делал шагов десять вперед, после этого поворачивал строго направо и шел дальше. Этот дефект священного скарабея обеспечивал нам быстрое соединение с Ташкентом.

Делалось это так. Святой Илья, улыбаясь, подходил к стойке с телефонистками и показывал им скарабея, говоря, что жук любит женщин и очень сексуален. После этого Илья ставил скарабея на стойку, и тот исполнял свой обычный номер. Делал десять шагов вдоль стойки, разворачивался направо, в сторону телефонисток, уверенно шел к ним и падал в ящик с телеграммами, производя страшный шум. Сексуальный жук рвался к визжащим женским телам, которые за спасение сразу соединяли нас с Ташкентом. Такие дела.