Проклятие махараджи

– Предлагаю прогуляться по ночной Москве и продолжить нашу беседу, – улыбнулся мужчина.

– Заманчивое предложение, – она поднялась из-за стола.

Стоило им выйти на проспект, как глаза ослепил поток автомобильных фар и неоновый свет вывесок, сверкающих как новогодняя гирлянда. Пройдя несколько метров, Андрей потянул Юлю за руку, и они оказались в переулке, коих в столице великое множество. И в каждом – своя атмосфера, свой размеренный ритм, своё дыхание. Было удивительно наслаждаться тишиной в огромном мегаполисе. Город шумел где-то рядом, а здесь лишь редкие прохожие спешили по своим делам. В темном проёме между старинными зданиями мелькнула луна цвета выгоревшей соломы. Темные облака её словно прорезали на части, и она напоминала кусочки сыра.

– А во сколько этот Леонид Владимирович появился в своём доме? – вернулась к разговору об убийстве журналистка, чтобы подавить в себе ненужный романтический настрой.

– По его словам – примерно в час ночи, – Осипов провёл ладонью по руке спутнице, – ты не замерзла?

– Нет, что ты, – качнула головой она, – такая теплая ночь. И как он объясняет тот факт, что вместо сорока минут он добирался до дома целых три часа?

– Как обычно, – пожал плечами Андрей, – автомобильные пробки. Долго выезжали из аэропорта, потом заехали на заправку.

– Похоже, что он врёт, – хмыкнула Юля, – уверена, что водитель не поехал бы встречать своего начальника с пустым баком.

– Похоже, – согласился мужчина, – мои ребята проверяют его показания.

– А водитель?

– Водитель в точности повторяет слова своего шефа.

Юля и Андрей повернули за угол, и над желтой цепочкой фонарей открылся вид на освещенную огнями Останкинскую телебашню. И вновь заиграла яркими красками и звуками энергичная и веселая ночная Москва, не менее шумная, чем днем. Смех, сигналы автомобилей и отдаленные аккорды уличных музыкантов смешались, как в миксере, образуя неповторимые звуки большого города.

– Вот что, – решительно произнесла собеседница, – у меня занятия в институте заканчиваются примерно в час дня, по вечерам – практика в Останкино, но она будет не каждый день. Предлагаю завтра съездить в дом, где совершено убийство, и на месте ты мне расскажешь всё, что успели узнать оперативники. Как ты на это смотришь?

– Отлично, – Осипов улыбнулся, – по поводу завтрашней поездки договорюсь с помощником Пименова.

– А сейчас проводишь провинциальную девушку до института? А то я могу и потеряться.

– Непременно! Провожу до самых дверей.

– Кстати, таксиста того нашли? – спросила Юля по пути.

– Автомобиль «Опель» найден перевернутым у пруда в четырех километрах от «Покровского». Его госномер совпадает с тем, который зафиксирован службой безопасности на въезде в поселок. Водитель в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

– У него уже взяли показания?

– Он находится в коме, – уныло констатировал Андрей, – но личность его уже установили. Это Тарас Кулеба. Парню двадцать шесть лет, по образованию – автомеханик. Год назад приехал в Москву на заработки с Украины. Не женат, не судим, не привлекался…

– А в машине что-нибудь интересное обнаружили?

– В кармане у водителя был его сотовый телефон, а в бардачке нашли мобильник Мурашова. После распечатки звонков выяснилось, что они активно перезванивались в последний день.

– Значит, они были знакомы, и водитель такси был на месте преступления, а, возможно, видел убийцу или сам убил своего подельника и забрал его сотовый.

– Может быть и так, но тут есть варианты. Например, ему могли подкинуть телефон, чтобы подставить человека, а, организовав аварию, устранить свидетеля.

– Действительно, интересное дело, – усмехнулась журналистка, – уверена, за эти дни ты выдвинул несколько версий.

– Надеюсь, что завтра будут готовы отчеты криминалистов, вот тогда можно будет говорить о версиях, – Андрей улыбнулся, – а пока только догадки. Так что ты приехала вовремя.

Глава 2

Первые дни на судне Вилфорд Лестер пребывал в радужном настроении, строя планы своей будущей жизни на родине. Он представлял свою встречу с Грейс, друзьями и родственниками. Он ходил по каюте из угла в угол, гордо расправив плечи, и вёл продолжительные заумные разговоры с невидимыми собеседниками. Он видел себя неким таинственным героем, который, швыряя деньгами направо и налево, будет снисходительно принимать в свой адрес хвалебные речи от тех, кто ещё два года назад пренебрегал общением с ним. Он обязательно купит роскошный особняк и обзаведется семьей. Его богатый дом будут навещать самые именитые люди Манчестера и гостить друзья из Лондона. Многочисленные слуги будут покорно гнуть перед ним спины, пытаясь угодить своему хозяину. Вилфорд был счастлив в своих мечтах, но, возвращаясь в реальность, начинал тосковать. Он быстро пресытился одиночеством, и даже планы, которые пока не сбывались, стали его раздражать. Молодого мужчину тошнило от однообразной еды, морской болезни, гнетущей хандры и жуткого шторма. К концу первого месяца путешествия Вилфорд стал чаще выходить на палубу. Пассажиры удивленно приветствовали его, вежливо интересуясь, не болен ли он?

Чтобы не сойти с ума от затяжной скуки, Вилфорд Лестер стал вспоминать свой путь на восток из Англии. Ему было двадцать четыре года, и он был беден, как церковная мышь. От умерших родителей юноше достался только дворянский титул, который, впрочем, дал ему возможность окончить Королевское военное училище в Сандхерсте по целевому набору Ост-Индской компании.

Вилфорда ничто не держало на родине, зато таинственная и далекая Индия манила с пьянящей перспективой новой жизни и удивительных приключений. Однако волнительное ожидание начала чего-то необычного столкнулось с угрюмой реальностью. В день его приезда жара стояла такая, какой ему ещё никогда не доводилось испытывать. Влажный от испарений воздух был тяжелый и душный, пропитанный мочой и жиром. Капельки пота неприятно скатывались по лицу, назойливо скользили по спине, отчего рубашка прилипала к коже, когда Лестер ехал по улице местной деревушки к своему будущему дому. Ему, как офицеру английской армии выделили бунгало с небольшим участком, густо заросшим травой, с двумя пальмами и манговым деревом. Когда он вошел внутрь своего нового жилища, то увидел обшарпанную мебель и широкую кровать с кованым изголовьем, над которой был натянут шатер из хлопчатобумажной кисейной ткани. Потом Вилфорд обследовал двор, найдя в самом дальнем углу ветхое строение. Это был домик для прислуги. Две женщины и мужчина покорно склонили головы при его появлении. Они понимали лишь несколько английских слов, поэтому всё их общение с «хозяином» сводилось к жестикуляции. Рядом с лачугой находилось что-то подобие печи – сооружение из кирпичей с отверстием в центре, где тлели угли. Гораздо позже Вилфорд узнал, что индийцы готовят еду только во дворе, опасаясь пожара в жилище. Вернувшись в бунгало, он рухнул на кровать и уставился в потолок. Молодой англичанин пытался убедить себя, что это ненадолго, и его скромные потребности вполне удовлетворяет этот нехитрый быт. Мужчина надеялся, что он со временем обустроится и привыкнет к необычным условиям, но так не случилось. От вездесущих насекомых не спасала даже москитная сетка. Изо дня в день он видел безысходную нищету индийских трущоб с покосившимися глиняными лачугами, толпы больных и прокаженных людей, исхудавших от голода босоногих детей, беззубых сморщенных старух, растапливающих свои очаги коровьими лепешками. Женщины, словно заведенные механизмы, сновали с бесформенными узлами на спине. И этот жуткий непередаваемый запах пота, дыма и специй он запомнил на всю жизнь.

Шел к концу второй месяц плавания. Чем дальше корабль уходил от Индии, тем становилось холоднее. Теперь, когда Вилфорд выходил из каюты, его встречал порыв резкого, колючего ветра и безрадостные лица соотечественников. Утомленные долгим путешествием пассажиры собирались у поручней и приглушенно разговаривали друг с другом. Дрожа от холода, они вытягивали шеи, пыталась рассмотреть в густом тумане хотя бы краешек земли. В какой-то момент Лестеру показалось, что на горизонте виден порт с большими кораблями и реющими на них английскими флагами. Но нет, видение исчезло, и опять вокруг простиралось только небо и море. Наконец, настал долгожданный день, когда протрубил длинный гудок, означавший, что корабль прибывает на родину. Народ словно подменили – унылые лица вмиг приобрели радостное выражение. Всё вокруг завертелось, задвигалось, зазвенело веселыми голосами. Вилфорд остудил свой пыл и не спешил покидать каюту. Он не хотел, чтобы ненароком кто-то выхватил у него из рук сундук. Ходили слухи, что корабли из Индии встречают мошенники и воры, зная, что англичане из колоний привозят много всякого добра и украшений. Подбежит малый к утомленному путнику и выхватит багаж. Нет, Лестер всё продумал. Он не будет спешить и толкаясь с другими пассажирами, пробираться по трапу на берег. Несколько минут ожидания погоду не сделают. Однако, стоило Вилфорду коснуться ногой земли, колени его подкосились, и он, стараясь сохранить равновесие, медленно пошёл, шатаясь, словно на раскачивающейся палубе. Его пальцы судорожно сжимали ручку сундука. Чтобы не выказывать свою слабость, он остановился и закурил, наблюдая за извозчиками. Надо было не спешить и выбрать надежного, в людях он умел разбираться. Постояв некоторое время, он подошел к скуластому мужику, сидящему на козлах и, сторговавшись за умеренную плату, отправился в недорогой местный отель.

Худощавая хозяйка гостиницы взяла с него деньги и, небрежно бросив ключ на стойку, равнодушно сказала:

– Двадцатый, – и показала крючковатым пальцем на второй этаж.

Поднявшись по скрипучим ступенькам за носильщиком, Вилфорд оказался в узком коридоре с протертой ковровой дорожкой на полу. Его номер был скромный, с единственным окошком, выходящим на гавань. Лестер расплатился с белл-боем4 и, плотно закрыв за ним дверь, сразу же спрятал сундук в шкаф, а потом устало повалился на кровать. Странно, но он не испытывал радостного волнения от встречи с родиной. Может быть потому, что человеку хорошо там, где живут родные и любящие его люди? Да, конечно, успокаивал себя путешественник, просто он ещё не добрался до Манчестера. Там-то его точно ждёт горячий приём. А здесь, в Бристоле, всё было серо и обыденно. За окном шумела портовая жизнь, а его мысли опять унеслись в Индию. Он вспомнил, как первые полгода пребывания в колонии, его тяготило одиночество и непривычная обстановка. Всё было чуждое – природа, погода, еда, люди. По вечерам он отпускал слуг и запирался в своём бунгало с бутылкой пива. Иногда Вилфорд ходил в ближайшую таверну. Это было единственным развлечением. В один из таких безотрадных дней он познакомился с капитаном Александром Форстером. Это был славный малый с добродушной улыбкой и манерами настоящего английского аристократа. Он с искренним сочувствием относился к местному населению и вёл себя, как истинный джентльмен даже с больными и нищими. Мать Александра была русской графиней из обедневшего знатного рода. Она вышла замуж по большой любви за английского дворянина и сразу после венчания отправилась на родину супруга – в туманный Альбион. Наверное, от неё Алексу достался мягкий характер и лучистый взгляд синих глаз.

Молодые мужчины быстро сдружились, найдя во взглядах и суждениях много общего. Вечерами они вели долгие беседы об истории, литературе, политике. Пытливый от природы Вилфорд тянулся к образованному и аристократичному другу, который был старше его на пять лет. Однажды Форстер пригласил Вилфорда в дом махараджи Бахговата. Лестер впервые оказался в богатом индийском особняке. После скромного бунгало, он был поражен роскошным убранством дома. На поверхности удивительно гладких мраморных колонн, как в зеркалах, отражались сверкающие драгоценности гостей, яркие персидские ковры с замысловатыми узорами украшали инкрустированный пол, стены, обитые шелковым муаром, переливались в лучах светильников восхитительным волнообразным рисунком. Приём был на высшем уровне с божественными угощениями и развлечениями. Александр представил ему дочерей хозяина – Нилам и Радху. Младшая была изящна и весела, одаривая всех своим вниманием и улыбкой, а старшая – сдержана и загадочна. Вилфорд не сводил глаз с девушки, которая ни разу на него даже не взглянула. В сари из бирюзового шелка, отделанного по краю золотой каймой, она величественно ходила с серьезным лицом среди гостей, воздушная, как бабочка и пленительная, как нимфа. Золотые серьги с крупными сапфирами спускались по нежной шее, крупные жемчужины украшали её локоны иссиня-черных волос. Когда Нилам начала танцевать, гости затаили дыхание. Её бедра двигались грациозно и ритмично, чувственные руки выполняли сложные движения, словно крылья диковинной птицы. Необычная музыка звучала так тихо, что был слышен шорох её шелкового сари. Змеиные движения красавицы заворожили Вилфорда. В ту ночь он не мог уснуть, до утра ворочаясь на кровати в своём бунгало. Девушка стояла перед глазами, и он понял, что влюбился. Индия уже не казалась грязной и убогой, потому что в ней жила Нилам.

На занятие Юля пришла пораньше и заняла стул у окна за второй партой. Именно на этом месте она сидела когда-то в школе, считая его самым удобным. Действительно, хорошо видно, что написано на доске, а, если скучно, то можно и в окно поглазеть. Её сокурсницы заходили друг за другом, вежливо здороваясь и непринужденно общаясь, словно знакомы много лет. Всё-таки удивительная профессия журналиста! Она одна из немногих предполагает умение наладить контакт в короткий срок с любым человеком, причем не на уровне «здравствуйте и до свидания», а суметь расположить к себе незнакомца настолько, что он готов рассказать о себе или о своей работе вполне искренне и честно.

Преподавателем по технике речи оказалась пожилая дама, похожая на классическую учительницу, из какой-то старой киноленты. Волосы с проседью, легкий начес и строгий костюм. Войдя в класс, она поздоровалась и сразу представилась:

– Игнатова Марина Глебовна, профессор. А у нас не группа, а женская дюжина, – добавила она, улыбнувшись.

И, действительно, словно ученицы за партами, в кабинете сидело двенадцать женщин разных возрастов.

– Мне бы хотелось узнать немного о вас, уважаемые коллеги. Давайте сделаем так: по очереди встаем, называем имя, город, телекомпанию и должность. Согласны?

– Да, – дружно ответила немногочисленная аудитория, и зазвучали ответы, – Красноярск, Владимир, Улан-Уде, Самара, Тюмень…

– Обширная география, – подвела итог знакомства Марина Глебовна и начала читать лекцию.

Но это был не дремотный монолог, во время которого сами собой смыкаются веки, а ладошка смущенно прикрывает ленивый зевок. Нет, это была яркая эмоциональная речь с примерами из собственного опыта. Преподаватель легко вовлекала в диспут журналистов, терпеливо выслушивая их мнения.

После занятий к Юле подошла соседка по комнате Таня Коробкова, приехавшая на курсы из Красноярска. Это была шатенка с короткой стрижкой лет двадцати семи.

– Слушай, ты не хочешь съездить со мной на Черкизовский? Сегодня мы рано закончили, надо пользоваться моментом, чтобы прибарахлиться.

Симонова очень хотела попасть на вещевой рынок, она даже список покупок составила заранее, но вчерашнее обещание Андрею она отменить не могла.

– Сегодня не могу, – покачала головой она, – давай как-нибудь в следующий раз.

– Ну, ладно, – пожала плечами девушка.

– Пригласи с собой Риту, – предложила Юля, имея в виду их третью соседку по комнате.

– У неё тоже планы, – проговорила с досадой Татьяна, – к родственникам в гости собирается.

Машина мчалась по накатанному шоссе, а журналистка не могла оторвать взгляд от окна. Ей нравилась природа средней полосы, несмотря на то, что большая часть её жизни прошла в степном крае.

– Глаз отдыхает, – прошептала она, разглядывая белоствольные березки и могучие сосны.

На обочине дороги среди пожелтевшей травы мелькали мелкие сиреневые и голубые цветочки, верхушки деревьев шелестели золотистой листвой, осеннее солнце то пряталось в облаках, то выглядывало, слепя своими огненными лучами прямо в лицо.

– Преклоняюсь перед твоей интуицией и сыскным чутьем, – улыбнулся Андрей, – Пименов и его водитель говорили неправду – на заправку они не заезжали.

Юля кивнула с довольным видом.

– А куда они заезжали?

– Это нам ещё предстоит узнать, – сыщик вздохнул, – нелегкое дело – допрашивать главу района.

– Кстати, как экспертиза? Ты вчера говорил, что криминалисты должны были предоставить отчет.

– У задушенной Алёны Вадимовны один ноготь отломлен, а под другими обнаружена кровь и фрагменты кожи. Рядом с трупом на ковре найдены две волосинки, которые принадлежат садовнику.

– Чья кровь и кожа?

– Наш медэксперт клятвенно мне пообещал, что эти результаты будут готовы к вечеру, – Осипов кинул мимолетный взгляд на спутницу и пояснил, – очень много работы. Зато баллистическая экспертиза показала, что из пистолета стрелял Юрий Мурашов.

– А что вам известно об этом садовнике, – задумчиво проговорила Юля, – кто, откуда, как попал на работу к Пименовым.

– После окончания педагогического вуза по специальности преподаватель биологии парень приехал в Москву, – усмехнулся Осипов, – банальная история. Работал курьером, официантом, а потом, по словам чиновника, он сам ему предложил работу садовника.

– Интересно, как себя проявил Мурашов в ресторане, что Леонид Владимирович решил в один миг превратить официанта в своего садовника?

– Вот логика, – хмыкнул Андрей и, вывернув руль, съехал с трассы в сторону леса, – как догадалась, что он принял решение в ресторане?

– А где могут встретиться официант и большой чиновник? – улыбнулась журналистка.

– Да, действительно, Юрий обслуживал их столик в ресторане и так лаконично и интересно рассказывал о специях и зелени, подавая блюда, что Леонид Владимирович спросил его об образовании. Узнав, что парень – биолог и интересуется флорой, он предложил прийти на собеседование, потому что в это время подыскивал на свой участок садовника.

– И всё это произошло случайно?

– Пименов утверждает, что спонтанно.

– А с кем он был в ресторане?

– С женой.

Неожиданно лес словно расступился, и автомобиль подъехал к высоким воротам. Андрей опустил окно и показал охраннику на пропускном пункте удостоверение, а потом повернулся к Юле и с иронией спросил, – была когда-нибудь в элитном подмосковном поселке?

– Нет, конечно, – усмехнулась она, рассматривая дворцы с башенками, резными балконами, колоннами и арками и, словно спохватившись, спросила, – а где убили девушку?

– Труп лежал в гостиной.

Когда пара сыщиков вошла во владения Пименова, Юля обратила внимание на ухоженные газоны с подстриженными в виде шариков кустами самшита, широкими листьями хосты, карликовыми елями и яркими цветами. По дорожке, выложенной узорчатой плиткой, они прошли в особняк. В дверях их встретил мужчина лет сорока. Он поздоровался с гостями и корректно сообщил:

– Леонид Владимирович, к сожалению, сегодня задержится, он обязан присутствовать на заседании Мособлдумы, поэтому я буду сопровождать вас по дому, – потом, повернувшись к журналистке, он вежливо улыбнулся и добавил, протягивая руку, – разрешите представиться – Григорий Васильевич. А вас я именно такой и представлял.

Юле стало любопытно, что же такое рассказал о ней Осипов, что помощник главы района заранее представлял себе её скромную особу.

– Мы бы хотели осмотреть ещё раз кабинет Леонида Владимировича и спальню Алёны Вадимовны, – прервал его речь подполковник уголовного розыска.

– Пожалуйста, – помощник жестом пригласил внутрь особняка.

Он вошли в гостиную. Первое, что увидела журналистка – большой портрет молодой женщины в черной рамке. Короткая модная стрижка пепельных волос, смеющиеся глаза и маленькая родинка над губой. «Привлекательная», – подумала Юля и огляделась. Здесь было всё, как говорит в таких случаях её школьная подруга Ольга Шарова, «дорого-богато». Роскошные кресла и диваны, обтянутые натуральной кожей, инкрустированные столики и подставки, картины в золоченых рамах и величественная люстра с тысячами сверкающих граней. Всё это напоминало какой-то знакомый антураж из фильма «про богатых».

Тем временем мужчины стали подниматься по ступенькам на второй этаж.

– Юлия Сергеевна, вы со мной? – обернулся Андрей.

– Я сейчас вас догоню, – делая вид, что её заинтересовала картина, проговорила Юля.

Среди всего этого нереального для простого человека убранства было единственное, что заинтересовало Симонову. Из-за тяжелых портьер выглядывали, словно блестящие пуговки, два черных глаза. Они смотрели, не мигая, на неё. Юля присела на колени и ласково произнесла:

– Иди сюда, – и поманила ладошкой.

В ту же секунду к ней примчалась смешная, невероятно кукольная собачка с мордочкой, похожей на лисью, и уткнулась влажным носом между колен. Она напоминала пушистый белый комочек с розовым бантиком на шее. Журналистка сразу определила породу симпатичной псины – померанский шпиц.

– Хорошая девочка, – начала приговаривать гостья, поглаживая её густой подшерсток, – как тебя зовут?

– Элли.

Юля резко оглянулась на голос и увидела дородную пожилую даму, стоящую в проёме двери.

– Здравствуйте. Это собачка нашей хозяйки Алёны Вадимовны, – уточнила она и тут же перекрестилась, – царствие ей небесное.

Сыщица поздоровалась с женщиной. Заметив, что у незнакомки перебинтованы ладони, она набралась смелости и спросила:

– А что у вас с руками?

– Обварила, – ответила та, покачав головой, – как узнала, что Алёну убили, всё из рук валится. Когда полиция приехала, тут такое началось. Бедная девочка, она мне была, как дочь. Такая добрая, такая внимательная…

Между тем, Элли смешно терлась об Юлины коленки и облизывала своим нежно-розовым язычком её пальцы.

Стараясь расположить женщину к себе, журналистка произнесла, продолжая гладить шпица:

– Малышка, наверное, скучает по своей хозяйке.

– Ещё как скучает, – кивнула дама, – от еды отказывается даже. Вроде несмышленая собачонка, а вон какая преданная оказалась.

– Вы тут работаете? – спросила гостья.

– Да. Я кухарка здесь. Дарья Петровна, – она улыбнулась, – можно просто тётя Даша. Меня так Алёна Вадимовна называла.

– А меня зовут Юля.

– Очень приятно. Пойдемте на кухню, я вас чаем угощу с пирогом, – она улыбнулась и простодушно добавила, – может, и Элли поест за компанию. Она привередливая девочка, не ко всем идет. А вы, видать, ей понравились.

Кухней оказалась просторная комната с самой разнообразной и современной техникой. Несмотря на обилие кухонной утвари, здесь была идеальная чистота. Журналистка отметила аккуратность Дарьи Петровны, решив сделать приятное женщине.

– Какой у вас тут порядок. Много приходится готовить? – вежливо поинтересовалась она.

– Ну что вы, – махнула рукой повар, ставя перед гостьей чайную пару из тончайшего фарфора, – разве что, когда гости приходили. А так… Леонид Владимирович только ужинал, и то не всегда, а Алёна Вадимовна вечно на своих диетах. Всё блюла свою фигуру, – она вытерла фартуком глаза, – то йога, то бассейн, то тренажерный зал… Четыре раза в неделю в свой «Феникс» ездила.

– А что такое «Феникс»?

– Фитнес-центр это, – ответила женщина и вздохнула, – да ладно, спортом заниматься полезно, но ей этого мало было. Вот недавно придумала вегетарианкой стать…

– И по этому поводу вы с ней ссорились? – доверчиво спросила Юля.

– Да ну, – тихо засмеялась Дарья Петровна, разливая чай, – она была большая девочка, тридцать лет всё-таки, и вправе сама решать, как ей жить. Я ей советовала, конечно, но только шутя. Порой пальцем погрожу: «На авокадо и брокколи будете сидеть, станете такая же зеленая, как они!» А она смеется: «Зато стройная!»

Кухарка наклонилась и поставила перед собачкой миску с кормом. Пушистый комочек сидел, не двигаясь, глядя на Юлю.

– Вот горе-то, – покачала головой женщина, кивнув на шпица, – опять не ест. Раньше Элли такая веселая была, носилась по всем комнатам, шмыгала туда-сюда. Порой к себе в комнату войду, а она на моей кровати разлеглась. Такая занятная была, а теперь, сядет в одно место и как будто замрет.

– А в доме у всей прислуги есть свои комнаты?

– Да нас-то только двое: я и Наталья – горничная. У неё есть комната, но она редко остается ночевать. Обычно на электричку и – домой. Девка молодая, надо личную жизнь устраивать.

– А у садовника? – Юля присела рядом со шпицем и, придвинув миску ближе к мордочке, прошептала ласково, – Ешь, Элли.

– Что у садовника? – переспросила, нахмурившись, Дарья Петровна.

– Комната есть?

– В доме нет, – собеседница вздохнула, – на участке сарай стоит со всей садовой утварью, шлангами, рассадами, вот у него там вроде комнаты для переодевания. Даже душ есть.